из хрустального льда, чем среди тюремщиков. Сейчас я вам его покажу.
     Сэр Томас поднес руку к астральному порталу, намереваясь раскрыть его и показать мне провидца тюрьмы Сокорро. Внезапно черная тень метнулась из мечущихся сполохов. Она устремилась прямо к горлу Чартуотера.
     Черный магистр в ужасе отпрянул.
     Маленькая гаргулья, черная, как мраморная статуэтка, чуть больше моей ладони, уселась на грудь сэра Томаса. Тремя лапками она цепко хваталась за пиджак и жилетку Чартуотера, а третьей изо всех сил старалась отцепить золотую бутоньерку.
     Магистр замахал руками.
     - Мерзкое создание! - воскликнул он. - Прочь, прочь! Пошла вон! Кыш! Гули-гули!
     На этом его запас устрашающих криков иссяк, и он принялся с удвоенной силой махать руками.
     Над волнами пространства появилась голова второй гаргульи. Сперва осторожно, нерешительно она осмотрелась вокруг, потом ее внимание привлекли золотые часы сэра Томаса.
     Существо вспорхнуло вверх и вцепилось Чартуотеру в руку.
     - Маленький гаденыш, - бормотал магистр. - Отдай мою бутоньерку, глупая тварь.
     В столь критической ситуации я поступил так, как сделал бы на моем месте любой отважный, сильный и благородный эльф.
     Я поспешно отступил в сторону.
     Однако Франсуаз не отличается моим благоразумием. К тому же за это время в ней успел накопиться достаточный запас злобы, адресованной Чис-Гирею. А раз выспреннего поэта поблизости не оказалось, можно было выплеснуть настроение на астральных воришек.
     Быстрее молнии Франсуаз оказалась возле сэра Томаса. Резкий удар ладони отправил первую гаргулью в полет через всю комнату. Зверек шлепнулся о стену из серого камня, обиженно заворчал и нырнул в волны астрала.
     Теперь смелая демонесса бросилась выручать руку сэра Томаса. Но то ли девушка не рассчитала своей силы (чго с ней часто случается), то ли она не учла энергических движений черного магистра - с жутким шумом, оглушительным хлопком и душераздирающими криками сэр Томас свалился в астральный пруд. Доля секунды - и только его ноги в штанах цвета соли с перцем отчаянно дергались перед нашими глазами.
     Франсуаз схватила сэра Томаса за икры и стала тащить. То-то заохали бы праведные прихожане, увидев, какие непотребства творятся в столице Церкви!
     Здесь уж и мне пришлось прийти на помощь своей незадачливой спутнице. Я обошел астральный пруд так, чтобы сэр Томас не смог ненароком меня лягнуть, и обхватил его за икры.
     Я никогда не обольщался относительно комплекции Чартуотера. Но только в тот момент понял, насколько же магистр поправился.
     Лишь пару минут спустя, извиваясь и отплевываясь во все стороны, сэр Томас смог выбраться из астрального пруда. При этом он так отчаянно дергал ногами, что заехал моей партнерше прямо в глаз лакированным ботинком.
     Это не заставило Франсуаз выпустить Чартуотера, но и не наполнило ее сердце сестринской любовью к ближним.
     - Ангельские создания, - ругался сэр Томас, пытаясь прийти в себя. - Чтоб им лопнуть.
     Он продолжал отплевываться, и увесистая порция астральной жидкости полетела Франсуаз прямо в лицо, уравновесив тем самым синяк под глазом.
     - Хотели украсть мои часы, - пожаловался Чартуотер и потянулся было к запястью, чтобы продемонстрировать нам свою отвоеванную собственность.
     Я постарался стушеваться. Я-то видел, в каком состоянии сэр Томас вышел из неравной борьбы с двумя гаргульями. А ему еще предстояло это оценить, осознать и смириться.
     Перво-наперво сэр Томас обнаружил, что на руке больше нет часов. Его лицо приняло озадаченный вид, и он потянулся к галстуку, чтобы его поправить.
     Галстук тоже отсутствовал: а когда Чартуотер попробовал оправить отвороты пиджака, то выяснил, что остался в одной рубашке. Да и та была так сильно порвана, словно ею занималась целая стая в дупель пьяных енотов-полоскунов.
     Пару секунд сэр Томас дышал так тяжело, что я уж решился собирается с силами, намереваясь нырнуть обратно в портал и взять реванш у проказливых гаргулий. К счастью, здравый смысл возобладал, и магистр ограничился тем, что принял важный вид.
     - Если не возражаете, - чопорно сказал он мне, - можете отправиться в Аспонику сегодня же, Майкл. Что же до вас, мисс Дюпон...
     Франсуаз пыталась стереть с лица плевок и потому не выглядела столь эффектно, как бы ей того хотелось. Однако она подняла голову, готовая выслушать смиренные извинения.
     - Вам я пришлю счет за золотые часы, бутоньерку, две запонки с изумрудами, пуговицы из агата, пиджак и бумажник.
     С этими словами сэр Томас важным колобком выкатился в придел, где сторожили ангелы. Взгляд его случайно упал в светящийся водоем, служивший там лампой.
     - И за парикмахера! - закричал он.

4

Неподалеку от тюрьмы Сокорро. Пустыня Аспоники.
Четыре года назад

     - Дорого ли стоит жизнь? - спросил демон.
     - Мне кажется, она ничего не стоит, - ответил я. - Мы получаем ее бесплатно. И нам ничего не дают взамен, когда мы теряем ее.
     - Тогда чем следует дорожить?
     - Наверное, свободой.
     Камень, на котором я сидел, был теплым, почти горячим. Нагретый ослепительным солнцем пустыни, он торчал из песка, точно скала из океанских вод.
     Демона рядом не было; я не знал, где он, да и не хотел знать. Я видел перед собой его алое лицо с черными, похожими на гнилые дыры глазами, видел длинную, ниспадающую изумрудную мантию. Однако передо мной колебалось всего лишь видение - образ монстра, таившегося неизвестно где.
     Меня это устраивало.
     - Об этом я и хотел поговорить, - произнес демон. - О свободе. Все, что мне нужно, - это выйти отсюда.
     Когтистая лапа провела в воздухе круг. Тонкая ткань мантии заструилась сияющим водопадом.
     - Тюрьма Сокорро стала моим временным пристанищем. Она была вратами, через которые я мог проникать в ваш мир. Но теперь мне этого мало. Я хочу большего - полностью перейти в это измерение. И ты можешь мне в этом помочь.
     - Зачем?
     - У нас нет времени, чтобы терять его понапрасну, эльф. С каждой минутой, проведенной здесь, я теряю силы. Ты прекрасно понимаешь, что тебе предлагается. Я - могущественный демон, возможно, самый сильный в этой части мира. Я могу дать тебе все, что ты захочешь.
     - Мне ничего не нужно.
     - Ложь... Все чего-то хотят, а если нет, их пожирает Великая дрема, страшнейшая из страшнейших. Но это не про тебя... не про нас. У тебя много желаний, эльф. Неужели не назовешь мне ни одного? Я почти всесилен - решайся.
     Пару мгновений демон ждал моего ответа, потом его зубы обнажились в улыбке.
     - Я понимаю, эльф... Ты хочешь быть героем. Победить гадкого демона, а потом, сидя у камелька, рассказывать о своих подвигах. Гордыня и жажда славы - вот твои желания, да?
     Я кивнул.
     - Все любят славу, - сказал я. - Кроме тех, кто никогда не пробовал ее вкуса. Были дни, когда я купался в ней... Я помню начало Лернейской кампании. Ордена, медали, парадные встречи в Городе эльфов... Да, демон, я люблю славу. Но героем - героем я быть не хочу.
     - Отчего же? О героях слагают песни. Герои красивы, состоят из одних мускулов, и девушки их обожают. Они благородны, честны, раз в неделю спасают мир и снимают двух котят с дерева. Разве ты не хочешь быть героем?
     Речь демона меня развеселила.
     - По-твоему, у меня много мускулов? - спросил я. - И какой толк быть любимцем женщин, если ты слишком благороден, чтобы пользоваться этим?
     - Не знаю, - ответил он. - Благородным я никогда не был.
     - В Лернее я видел много героев, - сказал я. - Вернее, тех, кого так называли. Одни были преступниками - бандитами, которые не успевали отмывать руки от крови гражданских жителей. Другие - неудачниками. Жизнь бросала их из стороны в сторону, как щепку в мутной реке. Третьи, фанатики, жили ради одной идеи и были готовы уничтожить ради нее весь мир. Ты прав, демон, - о них слагают саги. Но быть таким героем я не хочу.
     Демон усмехнулся:
     - Если ты прав, то почему люди так любят героев?
     - Много причин. Им нужна надежность. Крестьянин вспахивает поле и знает, что тысячи бед могут лишить его урожая. Война, засуха, стая красных драконов или гигантские подземные черви. Фермеру нужно верить, что где-то есть благородный герой, который примчится на Пегасе и спасет его кукурузу. Глупо, конечно, надеяться на это, но люди надеются.
     - И все?
     - Нет... Дело в том, что люди ничтожны. Они слабы и трусливы. Каждый из них копается на своем маленьком наделе - что жалкий фермер, что великий генерал. Они не смеют поднять голову - кроме тех случаев, когда надо поцеловать кому-нибудь задницу. Вот почему людям нужны герои - они хотят приобщиться к величию других, ничего не делая сами.
     - Хорошая речь, - произнес демон. - Правда, она скорее подходит мне, чем тебе. К сожалению, ты лжешь, эльф.
     - Вот как?
     - Конечно. Я ведь не безмозглый орк с деревянной дубинкой. Я вижу тебя, вижу твое прошлое. Вот ты идешь по улице - ты молод, почти мальчик. Ты решил записаться в ученики великого чародея. Тогда ты не просто хотел быть героем. Ты верил, что это твоя судьба.
     - Это было давно.
     - И прошло? Нет, эльф, все это осталось - в твоей памяти, все это часть тебя. А теперь я вижу, как ты стоишь с окровавленным мечом и понимаешь, что все вышло совсем не так, как тебе хотелось.
     - У меня не было выбора.
     - Нет, был, и ты его сделал. Ты поступил правильно - исходя из твоей системы ценностей, конечно. Все тебя восхваляли. Но ты не чувствовал себя героем, не так ли?
     - Нет...
     - Тебе казалось, что ты - предатель и убийца. Так и было... И в то же время ты был герой. Вот когда ты придумал свою теорию, верно?
     - Не тогда.
     - Правильно. Это произошло в Лернее. Зачем ты пошел туда добровольцем, эльф? Твоя семья богата, ты мог бы спокойно сидеть в родовом имении и разводить штокрозы.
     - Я выполнял свой долг.
     - Глупости! Ты сам первый смеешься над теми, кто верит в "долг" и прочую чепуху. Я скажу тебе, почему ты стремился в Лерней, эльф. Ты хотел быть героем. У тебя не хватило сил отказаться от мысли, что тебя ждут великие подвиги. Как в сагах, которые ты сейчас критиковал. Но в глубине души - или сознания, не знаю, - ты понимал, что уже никогда не сможешь стать таким, как персонажи твоих любимых легенд. И тебе нужен был Лерней - как последняя попытка, отчаянный прыжок, чтобы ухватить и получить то, что от тебя ускользало. Ты словно хотел поймать падающую звезду, которая была твоей мечтой.
     - Идти одному против тысяч? - спросил я. - Дерзать, где отступил бы любой?
     - Не иронизируй. Ты всего лишь пытаешься уклониться от разговора. Твоя жизнь стала разваливаться на части, расходиться, как две льдины, - и, записавшись в Лерней, ты стремился их снова соединить.
     - И мне удалось, по-твоему?
     - Ты стал героем... Тебя официально назвали героем Лернейской кампании. И что же? Ты вернулся в столицу, как все остальные офицеры, красовался на победных парадах, произносил речи с трибун? Нет, ты сбежал и несколько лет жил, как бродяга, в Проклятых королевствах. Именно тогда, когда исполнилась твоя мечта. Почему?
     - Вот ты мне и ответь, ты же так увлекательно рассказываешь о моей жизни.
     - Болото, эльф. Я вижу тебя лежащим в гнилом болоте, посреди гниющих тел, и сам ты уже наполовину сгнил. Ты не чувствовал боли от ран, так как уже забыл, что такое отсутствие боли. Ты даже не знал, куда ползешь - к своим? К врагам? В пустошь, где тебя никто не найдет, кроме голодных тварей? Или просто лежишь наполовину в тепловатой воде, и тебе только кажется, что ты куда-то ползешь?
     - Это было давно, - повторил я.
     - Для тебя это все еще продолжается. А потом ты услышал шаги. И ты знал, что это не помощь, знал, что это не свои. Ты понимал, что, как только попадешь в руки орков, - впереди у тебя уже ничего не будет. Только боль, одиночество и отчаяние. Они бы не убили тебя, нет! Они заставили бы тебя жить глубоко в подземной темнице - вроде тюрьмы Сокорро, - и каждый день ты мечтал бы о смерти, как об избавлении. О чем ты думал тогда, эльф? О том, чтобы вернуться домой? Или молил небесных богов послать тебе смерть?
     - Нет, - ответил я. - Я думал о другом.
     - О чем же?
     - Я повзрослел.
     - И как это понимать?
     - Вся эта твоя история, демон, про меня, она очень забавна. Впрочем, она не обо мне, а о наших мечтах. Ты прав, у каждого есть желания. Только они никогда не сбываются. Знаешь почему?
     - Просвети меня.
     - Вся беда в том, что мы хотим не того, о чем просим судьбу. Мы мечтаем не о славе, не о богатстве, не о любви.
     - Тогда о чем?
     - О том, чтобы все было хорошо.
     - Это общие слова.
     - Нет. Человек не скажет: я хочу стать очень богатым, а тем временем моя жена пусть уйдет к соседу и любимый дедушка умрет от рака. Человек хочет богатства - плюс чтобы все остальное тоже было замечательно. А так не бывает. И когда одно наше желание сбывается, в то же самое время - всегда! - с нами случается что-нибудь очень плохое. И иначе нельзя. Нам кажется, будто мечта того не стоила, будто мы в ней разочаровались, будто мечты вообще не сбываются. Все это ложь. Мы получили то, что на самом деле хотели, - но не больше. Когда ребенок плачет, мы говорим ему, что все будет хорошо. Но все хорошо никогда не бывает, демон. Понять это, осознать, что наша жизнь - это не нечто целое, не головоломка, которую можно один раз сложить правильно, а потом жить долго и счастливо, нет, понять и научиться благодарить судьбу за каждый маленький счастливый фрагмент, осколочек жизни - это и значит повзрослеть.
     - Теперь я знаю, чего ты хочешь, - сказал демон.
     - Чего?
     - Ощущения полноты жизни, которое бывает лишь в юности. Ты стал героем - в глазах толпы, но в твоем сердце слишком много боли и горечи, чтобы согласиться с этим. Я верну тебе чувство, которое ты потерял. Только помоги мне.
     - Мне не нужен обман или наркотик, демон.
     - Конечно нужен. Тогда что ты здесь делаешь? Зачем пришел сюда, в безжизненную пустыню, и строишь мне угрожающие рожи? Зачем решил бороться со злом? Есть только одна причина - забыться, выбросить на время из головы свою боль и свои разочарования.
     - Не совсем.
     - Тогда почему?
     - Есть две силы, которые движут миром...
     - Только не говори, что это любовь! Не порть хорошее впечатление, которое у меня о тебе сложилось.
     - Любви не существует. Это всего лишь фиговый листок, который люди натягивают на то, чего стыдятся, - жажду совокупляться и страх одиночества. Я говорил о других силах - единственных, которые остаются нам после взросления.
     - И что же это?
     - Боль и ненависть.
     - Фу, как некрасиво! Герой не должен никого ненавидеть. Он благороден, ездит на белом коне и спасает девственниц... от девственности, наверное. Он сражается ради добра, потому что это правильно. Если он и убивает злодея, то только случайно, сам того не желая, а потом долго и картинно грустит. А ненависть - нет! Она разъедает душу, сердце, почки и прочий ливер. Ненависть пристала негодяям, которые в конце саги проваливаются куда-нибудь глубоко, скажем, в бездну или в яму садового туалета. Как может герой ненавидеть?
     - Ты прав, демон. Ненависть разъедает душу человека. Вот почему большинство людей прячет голову в песок, соглашаясь медленно гнить изнутри. Но ненависть остается, от нее не избавиться добрыми словами о белом коне. Ненависть - это огонь, который движет взрослыми людьми.
     - Разве это не должна быть любовь?
     - Любовь - обманка для молодых, которые еще не разбивали носа о дубовый ствол.
     - При чем тут дубовый ствол?
     - Не знаю, зато звучит оригинально. Я был в Лернее, демон. Я видел кровь, я видел, как умирали невинные люди - по своей глупости и из-за подлости других. По-твоему, я не должен был испытывать ненависти? Или теперь я могу забыть об этом? Увы.
     - И что же?
     - Ничего.
     Я развел руками:
     - Я буду кормить свою ненависть, чтобы она не пожрала меня самого. Ты - один из тех, кто виноват в смерти людей Лернея.
     - Я никогда не был в Лернее.
     - Возможно. Значит, ты убивал в другом месте. Я прижму тебя к ногтю, и мне станет немного легче. Некрасиво? Наверно. В сагах об этом не напишут. Но ты больше не будешь портить жизнь людям, а я смогу лечь спать со спокойной совестью.
     - Ненависть и месть. - Демон покачал головой. - И куда девались прежние герои, которые восхваляли доброту, свет и розовые маргаритки?
     - В книги, демон. В книжках они родились и никогда их не покидали. В жизни все по-другому. И в смерти тоже.
     - Пожалуй. Но мне жаль тебя огорчать. Как ты собираешься "прижать меня к ногтю"? Тюрьма Сокорро - огромный подземный комплекс. Неужели ты станешь брать его штурмом? Много людей при этом погибнет - невинных людей, о которых ты, неизвестно отчего, так заботишься. А после того как вы захватите все этажи - что же? Меня уже там не будет. И ты снова проиграешь, эльф. Ты не ошибся - в жизни все по-другому. Здесь зло побеждает - всегда и везде. Вот почему люди пишут яркие книжки о силе добра и света. Будь это правдой, книги бы не понадобились.
     Я поднялся на ноги.
     - Знаешь, чем плохо вставать с камня? - спросил я. - Попадаешь в дурацкую ситуацию. Тебе приходится либо шлепать себя по заднице, чтобы отряхнуть пыль, либо ходить с белым пятном на седалище. Вот почему я всегда подкладываю носовой платок...
     - Ты уходишь?
     - Конечно.
     - А наш разговор?
     - Он закончен.
     - Но ты мне не ответил.
     - Разве? - Я обернулся.
     - Ты не сможешь захватить подземный комплекс Сокорро! - закричал демон.
     - А кто сказал, что я хочу его захватить?
     Легкий ветер поднялся над пустыней. Он проходил сквозь фигуру демона, и изумрудная накидка оставалась неподвижной.
     - Я пришел из преисподней, - сказал монстр. - Я окружил Сокорро стеной пламени.
     - Есть сила, которая гораздо сильнее огня. Это лед. Когда наши мечты начинают приносить нам одну боль, все, что нам остается, - это заморозить их где-то на дне души.
     Я расправил плечи и поднял руки, словно раскрывая крылья. Пару мгновений мои пальцы покоились в пустоте; потом я ощутил присутствие других.
     Маги и колдуны, волхвы и друиды медленно окружали тюрьму Сокорро, и все, что мне оставалось, - это замкнуть круг.
     - Несчастный эльф! - воскликнул демон. - Что ты намерен сделать? Запереть меня в ледяной сфере? Это бесполезно - я все равно выберусь оттуда.
     Мои руки ощутили прикосновение мороза. Холод покалывал кожу ледяными иглами. Их становилось все больше, пока я не начал чувствовать боль.
     Маленькая трещинка пробежала по глади пространства перед моими глазами. Потом вторая, третья; тонкая ледяная паутина вилась и ширилась между мной и фигурой демона.
     - Нет смысла оттягивать неизбежное! - закричал он. - Рано или поздно я пробью ледяную сферу.
     Я откинул назад голову и закрыл глаза. Звуки далекого пения донеслись до моих ушей. Десятки людей, которых я не видел, которых никогда не встречал, ткали вместе со мной морозную сеть вокруг тюрьмы Сокорро.
     - Думаешь, ты победил, эльф? - спросил демон. В голосе его звучал не гнев, а разочарование - разочарование во мне. - Нет, ты проиграл. Несколько лет - и я пробью эту преграду. И все это время вы будете не радоваться победе, а дрожать от страха, не зная, когда я приду. Разве это не глупо, эльф?
     Пение стихло. Огромная ледяная сфера выросла в сердце пустыни, и даже раскаленное солнце было не в силах ее растопить. Толстый слой льда окутал тюрьму Сокорро со всех сторон - и высоко в небе, куда не доставал взор, и глубоко под землей.
     Сфера была прозрачной, но она уже начинала покрываться изнутри белыми разводами инея, и я знал, что скоро убежище демона надолго скроется от человеческих глаз.
     - Это как больной зуб, эльф, - произнес монстр. - Ты должен был вырвать его сейчас, раз и навсегда. И ты мог это сделать. А вместо этого предпочел несколько лет наслаждаться болью.