еренность.
   - Думаешь, они оба там? - спросила девушка.
   - По идее, да.
   - Если б хоть один из них спустился, - сказала Франсуаз.
   Что-то серое  промелькнуло  между  металлических  труб,  но  когда  я
перевел свой фонарик, тонкий луч высветил только проржавевший металл.
   - Один уже спустился, - заметил я.
   - Он застал меня врасплох, -  сердито  сказала  Франсуаз,  нимало  не
смутившись.
   - Тогда готовься, крошка, - ответил я.
   Я наклонился и легко выбросил вверх руку.
   Франсуаз согнула ноги в коленях и наклонила голову, готовая к прыжку.
   Маленький  черный  предмет  просвистел  в  воздухе,  разрезая  его  с
пронзительным свистом.
   Франсуаз проследила его полет.
   - Ты дешевый выпендрежник, - сказала она презрительно.
   - Напротив, - возразил я. - Очень дорогой. Раз.
   Брошенный мною предмет ударился  о  бетонный  блок,  выдававшийся  из
стены на пару футов. Получив ускорение, он взмыл еще выше и отразился от
низко нависающей балки.
   - Два, - произнес я.
   Черный предмет, почти уже  невидимый,  снова  изменил  направление  и
понесся вниз.
   Я услышал сдавленный крик, когда  он  с  огромной  силой  врезался  в
голову человека, прятавшегося за железобетонной опорой.
   Вскрик был громким и высоким; вампир издал его скорее от страха,  чем
от боли. Он никак не ожидал, что атака последует почти что с тыла.
   Через секунду он потерял сознание и мешком повалился вниз.
   Будь он человеком, неминуемо разбился бы вдребезги, но я  и  Франсуаз
оказались здесь именно потому, что этот парень не был обычным человеком.
   Вампир ударился о три балки, пока падал, и несколько раз перевернулся
в воздухе. Он рухнул на землю плашмя, всем телом, и больше не двигался
   Франсуаз прыгнула на него, как коршун, готовая в любой момент нанести
удар.
   Этого не потребовалось. Человек был без сознания, и даже человеческая
кровь, выпитая им не так давно,  не  могла  ему  помочь  прийти  в  себя
раньше, чем через пару часов.
   Франсуаз распрямилась и хмуро посмотрела на меня.
   - Дешевый выпендрежник, - повторила она.
   Я сделал шаг вправо и поднял руку.
   Круглый черный предмет, выполненный из упругого пластика, лег  в  мою
ладонь, и я заботливо отряхнул его от пыли.
   Черный дракон с расправленными крыльями, эмблема компании  "Амбрустер
Даймондз".  Я  отметил  про  себя,  что  дракона  надо  будет  почистить
специальным составом, и вернул его обратно на пряжку.
   Франсуаз вынула из-за пояса мобильный телефон.
   - Мы взяли одного из них. Пришлите сюда санитаров.
   Я внимательно осматривал потолок, пробегая по балкам лучом  фонарика.
Я полагал, что второй  вампир  может  броситься  вниз,  желая  вызволить
своего товарища, но человек  продолжал  скрываться  в  тени,  ни  единым
движением не выдав своего местонахождения.
   Франсуаз отнесла лишившегося сознания к  выходу,  чтобы  его  забрали
парамедики.
   - Неплохо, Майкл, - сказала она, похлопав меня по спине.  -  А  я  уж
думала, ты разучился пользоваться той штучкой, что у тебя между ногами.
   Минута шла за  минутой,  а  мы  все  стояли  в  холодном  подземелье,
пропитанном запахом испражнений и бог знает чего еще.  Балки  причудливо
переплетались над нашими головами, и где-то там, под бетонным  потолком,
сидело,  сжимая  почерневшими  пальцами  холодный  проржавевший  металл,
страшное существо, опасное прежде всего для себя,  хотя  и  для  других,
конечно, тоже.
   Его собрата, лишившегося сознания при  падении,  уже  унесли.  Теперь
существо знало, как действуют те, кого оно собиралось пожрать,  и  стало
осторожнее.
   Ни тени, ни шороха, ни малейшего движения не позволяло оно себе; лишь
ждало, сумрачно и упорно, пока один из его врагов отвлечется и  совершит
ошибку.
   - В твоей красивой  головке  появилась  мысль,  как  спустить  оттуда
второго? - спросил я.
   - Да, - ответила Франсуаз.
   - Черт, - сказал я, - в бытность мою подростком  моя  мамочка  всегда
говорила мне: выбирай девушку или красивую, или умную.  Иначе  она  тебя
проглотит.
   - С тех пор ты не поумнел,  -  отрезала  Франсуаз.  Она  пошла  вдоль
стены, осматривая трещины и выступы на ней.
   - Можно попробовать газ, - предложил я.
   - Если бы на них действовал газ, - сказала Франсуаз, не оборачиваясь,
- мы бы здесь не торчали.
   - Тогда давай я это сделаю, - предложил я. Франсуаз зашагала к центру
помещения, на ходу разминая руки в запястьях.
   - Их было двое, - сказала она. - Один тебе, другой мне. Пошла.
   Девушка развернулась и ринулась  на  меня,  постепенно  ускоряясь.  Я
приподнял обе руки, сложенные ладонями вверх,  и  подставил  их  под  ее
ногу. Франсуаз взлетела на мои  руки,  как  на  ступеньку,  и  в  то  же
мгновение я почувствовал носки ее сапог на своих плечах.
   Франсуаз оттолкнулась от меня и взмыла в воздух. Ее каштановые волосы
распушились мягким облаком вокруг головы.  Она  перевернулась  в  прыжке
через голову и  выровнялась  в  тот  момент,  когда  перед  ней  выросла
каменная стена.
   Железобетонный брус выходил из каменной кладки и шел вдоль нее  узким
карнизом. Моя партнерша оттолкнулась от него ногами  и  подбросила  себя
еще выше. Ее длинные сильные пальцы крепко обхватили железную  балку,  и
девушка повисла на ней, раскачиваясь из стороны в сторону.
   Через мгновение Франсуаз погасила колебания Она  подтянулась  рывком,
послав свое тело высоко вверх, и вот уже  она  сидит  на  балке,  крепко
обхватив ее ногами.
   - Давай, мальчонка, -  произнесла  она,  вставая  и  осматриваясь.  -
Выходи, и я поставлю тебя коленями на горох.
   Я заложил пальцы за пояс и соединил ладони на молнии своих брюк.
   Франсуаз ни за что не позволит мне вмешиваться в то, за  что  взялась
сама, но я не собирался убирать руки слишком далеко от пряжки и  рукояти
пистолета.
   Алые огненные глаза демонессы давали достаточно света,  чтобы  я  мог
наблюдать за происходящим, не прибегая к помощи фонарика.
   Темное существо  скользнуло  сбоку  от  девушки.  Человек  таился  за
металлическими стержнями, острия  которых  уходили  глубоко  в  бетонное
брюхо фундамента.
   Я сильно жалел о том, что не могу сбить тварь прямо  сейчас  так  же,
как поступил с его товарищем.
   Я хорошо знал, что если я  это  сделаю,  то  потом  буду  жалеть  еще
больше.
   Девочкам надо давать поиграть.
   Вампир стоял на железобетонной балке, обхватывая  руками  проходивший
на уровне его торса швеллер.
   - Ну же, мальчонка. - Франсуаз усмехнулась и передернула  плечами.  -
Неужели ты не хочешь со мной познакомиться?
   Голова вампира исчезла из поля зрения. Его руки оторвались от  опоры,
и он нырнул вниз, проходя между балкой и швеллером.
   Никто не мог бы ожидать такой дикой  атаки.  Для  существа  не  имело
значения, что произойдет с ним; оно хотело  любой  ценой  сбросить  вниз
свою противницу.
   Тело твари понеслось подобно снаряду. Из бесформенного рта  вырвалось
злобное хрипение. Чудовище ударилось подбородком о заржавленный швеллер;
такой удар сломал бы  шею  обычному  человеку,  но  тварь,  пришедшая  в
бешенство при виде людей, даже не обратила на это внимание.
   Девушка высоко подпрыгнула,  сгибая  колени.  На  мгновение  бетонный
потолок оказался менее чем в трех дюймах от ее головы.
   Вампир проскользнул под ней; ноги  существа,  обмотанные  лохмотьями,
ударили туда, где только  что  стояла  Франсуаз.  Крик,  полный  бешеной
злобы, вырвался из груди твари.
   Его тело врезалось в металлическую шпалу и на  мгновение  повисло  на
ней, как мокрое белье на веревке. В ту же секунду вампира развернуло,  и
он полетел вниз.
   Франсуаз приземлилась на то место,  где  только  что  стояла.  Она  с
презрительной насмешкой взглянула туда,  где  ее  противник  ударялся  о
чугунные перекрытия.
   - Уже упал, бедняжка? - заботливо спросила она. - А я ведь даже  тебя
не ударила.
   - Так кто выпендрежник после этого? - пробормотал я.
   Человек ухватился за неширокую балку, качнулся, подобно  обезьяне,  и
замер на высоком карнизе.
   Его желтые глаза готовы были вывалиться из черных глазниц. Мне не раз
доводилось видеть ненавидящие взгляды - будь то в джунглях,  раздираемых
гражданской войной, или на великосветском приеме.
   Но я редко видел, чтобы ненависть  смешивалась  с  такой  безудержной
страстью к убийству.
   Франсуаз уперла руки в бока  и,  наклонившись,  с  ленивым  интересом
стала наблюдать за действиями своего противника.
   Девушка проделала  это  с  такой  непринужденностью,  словно  нагнула
голову над клумбой в нашем саду, а не над пропастью глубиной в несколько
этажей, отделявшей ее от каменного пола.
   - Как я выгляжу? - крикнула она мне с легкой насмешкой.
   - Мне  нравится  заглядывать  тебе  под  юбку,  -  ответил  я.  -  Но
предпочитаю поближе.
   Девушка засмеялась глубоким горловым смехом.
   Тварь, распластавшаяся на карнизе, приняла  этот  смех  за  выражение
угрозы. Не знай я Франсуаз так хорошо, я тоже мог бы ошибиться.
   С быстротой молнии вампир  ринулся  наверх,  перескакивая  от  одного
перекрытия к  другому.  Глаз  не  мог  уследить  за  его  стремительными
движениями. Он наклонял голову, избегая острых углов и нависающих  шпал,
пригибался, проскальзывая между водопроводными трубами, и  за  пять  или
шесть  секунд  преодолел  расстояние,  которое  отделяло  его  от   моей
партнерши.
   Франсуаз следила за ним лениво-скучающим взглядом. Единственное, чего
ей недоставало, чтобы стать  воплощением  полной  беспечности,  так  это
соломинки в зубах.
   Вампир вспрыгнул на металлическую балку, другой конец которой выбрала
для своей позиции Франсуаз.
   В первое мгновение он хотел ринуться вперед так же стремительно,  как
двигался до  сих  пор.  Однако  холодный  взгляд  серых  глазах  девушки
остановил его; существо замерло, втянув голову в плечи.
   Затем  человек  начал  продвигаться  вперед.   Ненависть   к   людям,
превратившим его в чудовище, изгнавшим  из  своих  рядов  и  заставившим
забиться в это мрачное убежище,  толкала  вампира  вперед,  но  животный
страх приказывал не торопиться.
   Тварь хрипела, скаля стершиеся зубы. С острых  клыков,  торчавших  из
открытой пасти, падали клочья пены.
   - Ну, бедняжка, -  подбодрила  его  Франсуаз.  -  Нельзя  быть  таким
стеснительным. Сколько тебе лет?
   Пятнадцать? В  твоем  возрасте  пора  бы  и  научиться  обращаться  с
девушками.
   Вампир глухо зарычал.
   Разум почти полностью покинул его, поглощенный кровавым безумием.  Он
не понимал слов, обращенных к нему, и лишь видел  перед  собой  девушку,
полную свежей крови.
   - Ну же! - крикнула Франсуаз. - Давай! Или  ты  откусил  себе  пенис,
когда дрочился клещами?
   Полные яда слова  хлестнули  будто  кнутом  по  затухающему  сознанию
человека. Его выпученные желтые глаза вспыхнули бешеной злобой.
   Это было уже не бешенство зверя; там,  высоко  под  бетонным  сводом,
мужчина корчился от оскорбления, какое может нанести только женщина.
   Человек бросился вперед. Он передвигался большими прыжками, почти  не
касаясь  ногами  металлической  балки,  служившей   опорой   для   обоих
противников.
   Последний бросок вампира был  особенно  стремителен.  Его  зубы  были
готовы впиться в горло девушки. Казалось, у  Франсуаз  есть  только  два
выхода - позволить вампиру подмять ее под себя или же ринуться  вниз,  в
самоубийственную паутину стальных балок.
   - Только не описайся в прыжке, - бросила девушка.
   По-кошачьи мягко Франсуаз опрокинулась на спину  вдоль  металлической
шпалы, на которой только что стояла, придерживаясь за нее руками.
   Нападавший не успел понять, что произошло.  Еще  мгновение  назад  он
видел, что его жертва стоит  прямо  перед  ним,  безоружная  и  лишенная
возможности куда-либо отступить. Он вытянул руки,  чтобы  обхватить  ими
девушку, когда упадет на нее.
   Франсуаз подняла ногу, направляя носок сапога в брюхо падающей твари.
Человек оскалил гнилые зубы,  ожидая  удара,  но  он  сильно  недооценил
лежавшую перед ним девушку.
   Сапоги  Франсуаз  сделаны  из  кожи  гигантского  крокодила,  который
когда-то жил в джунглях, но потом перестал. Это единственное изделие  из
натуральной кожи, которое позволяет себе моя партнерша.
   Франсуаз выступает  в  защиту  животных,  но  в  том  болоте  сделала
исключение. Возможно, потому  что  крокодил-убийца  пытался  ее  съесть,
возможно, от того,  что  у  него  плохо  пахло  изо  рта  -  я  не  стал
спрашивать, чтобы не поколебать благородные убеждения моей партнерши.
   Лучший харранский сапожник, работающий только на  заказ,  создал  эти
сапоги и отделал их металлом.
   Острый носок прошел сквозь гниющее брюхо человека, как лезвие меча.
   Тварь вздрогнула, остановившись на лету. Носок сапожка вышел из спины
монстра, поднимая фонтан бурых брызг.
   Морда чудовища исказилась от боли и ярости. В этот момент  она  стала
особенно походить на человеческое лицо.
   - Больно, бедняжка? - с сочувствием спросила Франсуаз. - Должно быть,
камни в почках.
   Она согнула ногу, не позволял человеку соскользнуть  дальше.  Высокий
сапог проткнул  его  насквозь,  и  теперь  парень  висел,  как  бабочка,
проколотая булавкой.
   Франсуаз не составило труда удержать  на  весу  его  небольшое  тело,
столь недавно принадлежавшее обычному подростку.
   Почти обычному.
   Вампир вытянул шею, стремясь впиться зубами в горло  моей  партнерше.
Его кожа растягивалась, мускулы рвались. Добраться до вожделенного горла
мешал позвоночник, он не хотел  сгибаться  пополам.  Ненависть  и  жажда
убийства преодолели и это.
   Рывок был только один, но очень мощный. Я расслышал, как  трещат  его
позвонки, расходясь и отделяясь друг от друга.
   Пасть  чудовища,  заполненная  пеной,  почти  коснулась   лица   моей
партнерши. Франсуаз наотмашь дважды ударила его по лицу.
   На каменный пол посыпались выбитые зубы.
   Франсуаз усмехнулась и нанесла человеку одну за другой три пощечины.
   Существо дернулось и застонало.
   Франсуаз резко распрямила ногу, и вампир свалился  с  ее  сапога.  Он
полетел вниз, пересчитывая собой балки, и больше не поднимался.
   К тому времени, когда его тело коснулось земли, сквозная рана  в  его
животе уже полностью зажила.
   - Понимаю,  о  чем  ты  думаешь,  -  сказала  Франсуаз,  наблюдая  за
человеком внизу. -  Жаль,  что  они  самовосстанавливаются  так  быстро,
только когда пьют человеческую кровь.
   Я отстегнул от пояса мобильный телефон.
   - Мы сняли второго.
   Франсуаз измерила взглядом расстояние,  отделявшее  ее  от  каменного
пола, и спросила:
   - Умеешь ловить свою удачу, красавчик?
   - Не сверни мне шею, - пробурчал я.
   Франсуаз выпрямилась во весь  рост  и  отступила  на  один  шаг.  Это
позволило ей эффектно выгнуться всем телом и подчеркнуть  линию  высокой
груди.
   Затем она полусогнула ноги в коленях и мягко спрыгнула вниз.
   - Не надо делать такое лицо, бэйби,  -  фыркнула  Франсуаз,  когда  я
бережно опустил ее на землю. - Я не толстая, просто высота большая.
   - Все в порядке, Френки, - ответил я.
   Сказав это, я снял с себя пиджак - мой любимый, мягкий, серого цвета,
с едва заметными полосами. На  правом  боку  появилась  длинная  широкая
полоса, оставленная сапогом девушки.
   Гниющая кровь и внутренности вампира обычно не украшают одежду.
   Разве что только какую-то особенную.
   Я аккуратно свернул пиджак и отбросил его подальше  в  темноту  -  не
стану же я надевать его.
   - Да, - промолвила  Франсуаз,  мечтательно  глядя  вверх,  туда,  где
только что общалась с взбешенным вампиром.  -  Не  каждый  парень  может
похвастаться такой девушкой, как я.
 
*** 
 
   Мартин Эльмерих сидел на кровати, и солнечный свет пробивался  сквозь
полузакрытые жалюзи на окне.
   Все представлялось ему странным, словно  в  дурном,  тревожащем  сне.
Такие сны приходили к нему и раньше; они появлялись внезапно  и  уже  не
оставляли его, не давали себя  забыть,  всплывая  потом,  наяву,  в  его
памяти все новыми яркими подробностями.
   Эти сны следовали за напряженными днями,  когда  Мартин  уставал  так
сильно, что засыпал сразу же,  стоило  его  затылку  коснуться  холодной
подушки.
   Обычно Эльмерих забывал свои сны сразу же, как только открывал глаза.
Мать говаривала: "Куда ночь, туда  и  сон".  Сны  действительно  уходили
вместе с ночью, породившей их, и уступали место новому дню.
   С новым днем приходили новая работа, новые проблемы, и у Мартина  уже
не оставалось времени на то, чтобы вспоминать ночные видения.
   Но неспокойные сны он помнил.
   Наверное, потому что сны эти мало чем  отличались  от  его  настоящей
жизни. Это были странные сны; все в них было реально. Он видел людей,  с
которыми разговаривал днем; находился в местах,  знакомых  ему,  а  чаще
всего очень знакомых; он был занят тем же, что занимало его мысли и дела
наяву - день за днем.
   Пугающая разница состояла в том, что этот реальный мир был наполовину
вывернут наизнанку. Мартин брал предметы, но они вываливались у него  из
рук; он поворачивал ключ  в  замке,  который  отпирал  наяву,  наверное,
тысячи раз, но дверь не открывалась; он говорил  с  людьми,  но  они  не
слушали его, не замечали.
   Он шел по улице, и все смотрели ему в спину, следя за ним, и стыдливо
отворачивались, стоило им встретиться глазами.
   Наяву он мог сохранять контроль над ситуацией, но во сне,  когда  его
сознание было расслаблено, события ускользали из его рук.
   Это было странно, ибо Эльмерих понимал, что в  жизни  далеко  не  все
подвластно ему, как и любому вокруг; в своих же фантазиях  он  мог  быть
свободен.
   Почему же тогда во сне ему всегда было страшно?
   Это казалось странным, наполовину понятным и наполовину  темным,  как
эта лежащая на полу полоса света,  разрезанная  вдоль  острыми  планками
жалюзи.
   Он снова находился в своем сне - но это уже был не сон.
   Почему?
   Мартин  сидел  на  кровати,  упершись  в  нее  руками;  ему  хотелось
держаться крепко-крепко, чтобы водоворот событий не снес его и не  увлек
за собой, в бесконечность сна.
   Кровать была низкой и продавленной; и это тоже было  странно.  Мартин
не привык сидеть  так  низко,  и  запах  в  комнате  тоже  был  чужим  -
нереальным.
   Что же произошло?
   Мартину оставалось только ждать; он прослужил в полиции двадцать один
год и теперь лучше, чем любой из его прежних подопечных, мог представить
себе работу полицейской машины.
   Ловушка,  в  которую  его  заманили,  была  лишь  последним  шагом  в
проводимом против него расследовании. В настоящее время его  фотографией
располагали   все   полицейские   от   Гавани   Гоблинов   до    Туррау,
офицеры-пограничники, служба аэропортов.
   Многие из них знали Эльмериха лично; кто-то из них называл  себя  его
другом.
   Теперь все  они  разыскивали  его,  желая  поскорее  надеть  на  него
наручники. И забыть, что среди них завелся плохой полицейский.
   Особенно спешат сделать это те, кто понимает Мартина  и  относится  к
нему с сочувствием.
   Чем скорее Мартин исчезнет, тем быстрее они смогут забыть о том,  что
он поступал правильно.
   Он решил, что переберется через границу;  он  сделает  это  ближайшей
ночью - чем скорее, тем лучше. Полицейские  не  перестанут  его  искать,
сколько бы ни прошло времени. А сейчас он мог только  думать,  думать  и
вспоминать.
   Мартин не мог понять, как оказался здесь. Как так получилось, что его
полицейская служба, длившаяся более двадцати лет, привела  его  к  тому,
что он скрывается, словно преступник? Почему он,  всю  жизнь  защищавший
порядок, стал беглецом, прячущимся от правосудия?
   Мартин вспомнил, как в первый раз  задал  себе  подобный  вопрос;  он
тогда не смог отыскать ответа. Ему было шесть лет.
   Его отец был кондитером в  простом  рабочем  районе  Окленда.  Мартин
никогда не забудет запаха свежей сдобы, ванили и пряностей, которыми был
наполнен воздух в  лавке  его  отца.  Запомнил  он  и  другое,  то,  что
неус