их девушек?
   Теперь металлическая коробка, служившая корзиной  для  бумаг,  стояла
перевернутой на листе стекла. Мозговой полип тщетно сотрясал изнутри  ее
стенки.
   Франсуаз поставила ногу на дно  корзины,  намертво  замуровав  внутри
слизистую тварь.
   - Не расстраивайся, - сообщила она полипу. -  Просто  представь,  что
попал в кабинку лифта. Франсуаз обернулась.
   - Майкл, мне нужно что-то массивное.
   Я подал ей тяжелую статуэтку, стоявшую на столе.  Франсуаз  поставила
ее на дно корзины и убрала ногу.
   Мозговой полип почувствовал, что что-то переменилось; с новыми силами
он ударился о металлические бока корзины.
   - Смотри, не надорви животик, - посоветовала ему девушка.
   Тварь не могла освободиться; Франсуаз подошла к столу.
   - Протоколы, аресты, обыски, - пробормотала она, перелистывая бумаги.
- Трахни меня, Майкл, если все здесь - не нарушение закона.
   Девушка раскрыла несколько ящиков, пока не нашла  три  пакета  чистой
бумаги.  Разорвав  их,  она  скомкала  листы  и  разложила   их   вокруг
перевернутой корзины.
   Полип затих; он чувствовал, что что-то готовится.
   Приготовить собирались его самого.
   - Дай девушке огонька, - приказала Франсуаз.
   Я кинул ей зажигалку.
   Франсуаз поднесла язычок пламени к  одному  из  листов;  он  занялся,
сперва неуверенно, слабым полукругом  огня  вторгаясь  в  белое  полотно
бумаги, потом все смелее.
   Франсуаз вынула из  верхнего  ящика  квадратную  бутылку,  в  которой
плескалось бренди.
   - Спиртное может быть вредно для здоровья, - заметила  она  и  вылила
его в огонь.
   Костер запылал, ударившись языками в  темный  потолок.  Две  или  три
мухи, сгоревшие заживо, упали в него; вентилятор перестал вертеться.
   Франсуаз предварительно отключила противопожарную систему,  и  теперь
ничто не могло остановить обезумевший огонь.
   Мозговой полип забился, как сердце  влюбленного.  Если  эта  тварь  и
боялась чего-то больше, чем смерти, так это смерти от огня.
   - В лифте бывает жарко, - пояснила ему Франсуаз. - Ты не знал?
   Он пытался перевернуть корзину ровно одиннадцать секунд; потом  жизнь
покинула его.
   Когда Франсуаз перевернула корзину, черную от сажи и покрытую  белыми
хлопьями  смеси  огнетушителя,  оттуда   выпали   лишь   потемневшие   и
согнувшиеся от жары бумаги.
   Мозговой полип высох, приклеившись к металлическим  краям;  его  мозг
почернел и съежился.
   Франсуаз усмехнулась и подошла к письменному столу.
   Ее длинные пальцы быстро набрали номер.
   - Комендант Ортега? - спросила она. - Федеральный шериф  мертв,  а  с
ним и трое его помощников. На другом конце провода молчали.
   - Знаю, это не то, чего вы хотели, - произнесла девушка. - А вот  еще
одна новость: перед смертью он назначил меня своим заместителем.  Первая
казнь уже совершена.
   По всей видимости, комендант  пытался  что-то  ответить,  но  девушка
заставила его замолчать.
   - Это начало, комендант, - сказала она. - Если хотите умереть быстро,
пустите себе пулю в рот.
 
*** 
 
   Франсуаз распахнула застекленные двери, и смотревший в  пол  санитар,
споткнувшись, уронил груду картонных коробок.
   Он наклонился, чтобы подобрать их, и замешкался, уткнувшись глазами в
стройные бедра девушки.
   Франсуаз хлестнула его ледяным взглядом, и он снова уставился в пол.
   - Несколько часов назад к вам  привезли  священника.  -  Я  улыбнулся
сестре, сидевшей за столиком  регистратуры.  -  С  ним  были  звонарь  и
помощник федерального шерифа. Вы не подскажете, в какой они палате?
   Она улыбнулась мне в ответ, и это не была заученная дежурная  улыбка,
которой врачи и медсестры пытаются привнести в жизнь немного радости.
   Потом сестра встретилась взглядом с Франсуаз, и ее улыбка потухла.
   - Простите, но мы не даем информацию о наших пациентах.
   Франсуаз шагнула к ней и отвернула край куртки.
   - Послушай, кнопка, - сказала она. - Я - новый федеральный шериф и не
советую тебе меня злить.
   Медсестра печально вздохнула, бросив на меня романтический взгляд.
   - В двухсотсороковой, - сказала она.
   - Даже номер сам узнать  не  можешь,  -  мрачно  процедила  Франсуаз,
направляясь вдоль по коридору.
   - Но Френки, - возразил я, - она уже готова была мне все  рассказать,
пока ты не появилась.
   - Я-то чем помешала?
   - Френки,  молодой  человек,  не  побоюсь  этого  слова  -  красивый,
импозантный...
   - Ближе к делу, Майкл.
   - Так вот. Этот молодой человек - то есть я - спрашивает у медсестры,
где найти священника. Робкое создание не  в  силах  устоять  перед  моим
обаянием-простите, мэм, - и готово выложить мне все, что  она  узнала  с
тех пор, как закончила второй класс. И что происходит дальше? Она  видит
тебя.
   - И?
   - Если парень и девушка ищут священника, - пояснил я,  -  то,  скорее
всего, они хотят обвенчаться. Эта малышка хотела меня спасти.
   - Как он? - спросила Франсуаз, неслышно входя в  небольшую  отдельную
палату.
   - Пока без  сознания,  -  ответил  помощник  федерального  шерифа.  -
Операция длилась очень долго.
   Девушка сделала несколько шагов вперед и наклонилась над койкой.
   Лицо священника, испещренное следами ударов, было накрыто кислородной
маской. Тонкие провода исходили из его рук и скрывались  в  перевернутых
сосудах капельниц.
   Зеленые точки бежали по черным мониторам, рисуя изломанные линии.
   - Врач говорил, что у него было мало  шансов,  -  продолжал  помощник
шерифа. - У него внутри все было разбито, многие органы лопнули. Если бы
кровь продолжала вытекать, она бы наполнила всю брюшную полость.
   Он сжал Франсуаз руку повыше локтя.
   - Вы спасли ему жизнь, мисс Дюпон.
   Франсуаз взглянула на него так, точно холодной водой  окатила.  И  не
потому, что ни один житель страны Эльфов никогда  не  позволил  бы  себе
такой вольности в обращении, какая в ходу в странах к югу от гор. Просто
она терпеть не может, когда ее за что-то благодарят.
   - Я довольна, что здесь он получил надлежащий уход, - коротко сказала
она.
   Звонарь, сгорбившись, сидел на низком стуле  возле  кровати.  Он  был
немалого роста, скорее даже высок, но  природа,  по-видимому,  совершила
ошибку, наделив этого человека такими габаритами. Он почему-то стеснялся
их и старался занять поменьше места.
   Это ему почти удавалось.
   Франсуаз взглянула на помощника шерифа.
   - Ваш патрон мертв, - сказала она. - И трое ваших  коллег  тоже.  Мне
жаль, но мы ничего не могли для них сделать. Перед смертью  он  попросил
занять его место одного из нас двоих. Надеюсь, вас это не обидит.
   Франсуаз часто надеется на то, чему никогда не суждено сбыться.
   Иногда мне кажется, что только я не обманываю ее надежд.
   Я тронул звонаря за плечо, тот поднял голову.
   - Он поправится, сеньор Хесус, - произнес я. - Вот увидите.
   Он молча кивнул.
   Моя партнерша выросла за спиной звонаря, высокая  и  неумолимая,  как
столб виселицы.
   - Нам надо поговорить, - сказала она.
   - Не сейчас, - возразил я. - Пусть сеньор Хесус останется.
   Звонарь почти ничего не слышал; он смотрел на священника.
   Глаза Франсуаз вспыхнули; она задохнулась бы от  ярости,  если  б  не
удивление, которое пересилило все.
   Это все равно, как если  бы  плюшевая  игрушка  осмелилась  указывать
двенадцатилетней хозяйке.
   - Только скажите, где это, - мягко произнес я, обращаясь к звонарю.
   - Что? - спросил он.
   - Источник, - ответил я.
   На лице Франсуаз появилось выражение, которое  невозможно  определить
одним словом. Если же несколькими, то ими будут "я  переломаю  тебе  все
кости".
   Звонарь опустил голову.
   - Вы знаете, - прошептал он. - Я так и  знал,  что  рано  или  поздно
кто-нибудь об этом узнает.
   - Только скажите, где он, - повторил я.
   - Вулкан Бранку, - сказал он. - Пещера недалеко от кратера. Но  падре
ни в чем не виноват. Он ничего не мог изменить.
   - Я понимаю, - тихо ответил я. Я подошел к помощнику шерифа.
   - Позаботьтесь о том, чтобы с этими людьми  ничего  не  случилось,  -
сказал я. - Помните, что теперь вы представляете здесь закон.
   Звонарь давно забыл о моем  существовании;  он  тяжело  сгорбился  на
стуле.
   - Майкл, - ласково проворковала моя партнерша, пробегая по моему лицу
тонкими пальцами. - А ведь тебе очень повезло, что ты в больнице.
   - Вот как? - я отвернулся. - Вы получили факс, сестра?
   - Факс? - переспросила Франсуаз.
   -  Да,  мистер  Амбрустер.  -   Черноволосая   девчушка   из   отдела
регистратуры стояла рядом со мной, протягивая лист цветной бумаги. -  Он
пришел спустя пару минут после того, как вы вошли в палату. Я не  хотела
вас беспокоить.
   - Вы сделали правильно, - подтвердил я и, взяв из ее  рук  сообщение,
принялся его изучать. - Да, я так и думал. Пошли, Френки.
   Пройдя несколько  шагов,  я  обернулся.  Франсуаз  стояла  на  месте,
недобро глядя на меня.
   - Пошли же, - бросил я, не отрывая взгляда от бумаг.
   Войдя в лифт, я услышал, что Франсуаз следует за мной.
   - До подземного гаража еще шесть этажей, бэйби, - произнесла она. - А
запытать мужчину можно очень быстро. Какого черта здесь происходит?
   Я взглянул на свою партнершу с легким сожалением.
   - Вижу, ты не успела уследить за полетом моей мысли, - вздохнул я.  -
Это простительно.
   - Не делай из меня дурочку, - буркнула она. - Майкл, я умею причинять
боль.
   - Да, - согласился я. - Правда, готовить так и не научилась.  Что  же
тебе объяснить, глупышка? Начнем с таблицы умножения?
   Франсуаз зарычала, и я пропустил ее вперед, в раскрытые дверцы лифта.
   - Когда я училась в школе, - сказала она, - и в колледже, парни  тоже
пытались меня подкалывать. Только им быстро это надоедало - после  более
близкого знакомства.
   - Помню, - кивнул я. - Один из  адвокатов  моего  отца  по  поручению
биржевого брокера пытался подать на тебя в суд.  Но  на  теле  его  сына
врачи не нашли никаких следов.
   - Я же сказала, - Франсуаз усмехнулась, - что  умею  причинять  боль.
Только не могу взять в толк, почему ты меня не боишься.
   Я потрепал ее по щеке и стал выводить наш джип из гаража.
   - Что ты хочешь знать, кэнди? - спросил я.
   Франсуаз надулась и немножко повеселела лишь после того, как я поднес
к губам ее руку и поцеловал пальцы.
   - Эта медсестра так и вилась вокруг тебя, - сказала она.  -  Одно  из
двух - либо ты купил эту больницу, либо она имеет на тебя виды. Надеюсь,
ты купил больницу.
   - Ну что тебе сказать? - Я вздохнул. - Я хорош собой, ни одна женщина
не может перед этим  устоять.  Я  попросил  прислать  кое-что  на  адрес
клиники, и малышка была рада мне услужить.
   - Надеюсь, только этим?
   - На большее не хватило времени.
   - Майкл, показать тебе, что я сделала с сыном биржевого брокера?
 
*** 
 
   - Там, в апельсиновой роще, - произнес  я,  встраиваясь  в  неширокий
поток машин, - священник упомянул, что вампиры съезжаются в эти места из
разных уголков Аспоники. Когда я спросил, чем это можно объяснить, он не
ответил.
   - Уж наверняка не тем, бэйби, что  власти  исходят  здесь  слюной  от
любви к ним.
   - Я попросил нашу секретаршу, Гарду, поднять кое-какие архивы.  Далее
мы узнали, что священник знал нечто важное, что пытались выбить из  него
при помощи пыток.
   - А ты знаешь, Майкл,  -  задумчиво  сказала  Франсуаз,  -  ведь  это
хороший способ.
   Не отрывая глаз от дороги, я протянул ей цветной лист факса.
   - Я довольно долго изучал народные предания, - произнес я,  -  и  мне
известна  только  одна  причина,  которая  способна  заставить  вампиров
селиться вместе.
   - Ты имеешь в виду...
   - Да.
   Тонкий лист факса, покрытый  цветными  рисунками,  представлял  собой
ксерокопию старинного свитка. Толстая бумага пожелтела еще до того,  как
первые христиане ступили на эльфийскую землю; можно было  подумать,  что
этот неровный, блекловатый фон был нанесен на  нее  самим  переписчиком,
чтобы оттенить нарисованные тонкой кисточкой знаки.
   Мелкие,  состоящие  из  одних  углов  и  черточек,  эти  знаки  тесно
кучились, образуя строки и  столбцы.  Завитки  и  фигурные  росчерки,  и
причудливые украшения,  добавленные  каллиграфом-переписчиком,  казались
рядом с ними неуместными.
   - Шумерский язык, - прошептала девушка.
   - Так говорили за тысячи лет до рождения Христа, -  подтвердил  я.  -
Клинописные  таблички  с  этими  текстами  хранились  в  Месопотамии,  в
святилище города Ур, позже были скопированы на папирус. Он был утрачен в
XIII веке до нашей эры, но сохранился в поздних античных копиях.
   Тонкий палец девушки скользил по знакам давно замолкнувшего языка.
   - Здесь говорится о силах, которые всегда существовали  за  пределами
вашего мира, - произнесла она. - И всегда пытались войти в него.
   - Любая религия, связанная с поклонением  природе  и  свету,  ставила
целью освободить человечество от демонов, - продолжал я.  -  Начиная  от
египетских культов и заканчивая христианством.
   -  Душа  человека  -  источник  его  силы.  -   Франсуаз   зашуршала,
просматривая бумагу дальше.  -  Но  он  откроется  только  тогда,  когда
человек отдаст свою душу демону.
   - Жрецы боялись потерять власть над  людьми,  как  боятся  и  сейчас.
Пророки Шумера верили в то, что  на  обратной  стороне  мира  существует
отверстие, сквозь которое демонов можно изгнать из нашего мира.
   - А обратная сторона мира, по отношению к Шумеру...
   - Это Аспоника, - подтвердил я.
   Человек спускался по неровному полу грота.
   В его правой руке был зажат подсвечник, и пламя трех высоких  свечей,
вздрагивая под дуновениями легкого ветра, освещало ему путь.
   Человек был  одет  в  длинную  белую  одежду  священника;  он  и  был
священник.
   Огромный крест ослепительного золота расправлял крылья на его  спине.
Длинные полы одеяния скользили по земле, погружаясь в грязь мироздания.
   Человек не спешил.
   Он шагал, выпрямившись, и  смотрел  вперед  невидящими  глазами.  Его
лицо, худое, с широкими скулами, заострилось, словно на пороге смерти.
   Никто не следовал за ним; он был один.
   Путь вниз был  крут  и  темен,  как  восхождение  к  истине.  Человек
остановился, и ветер, явившийся ниоткуда, подхватил полы его одеяния.
   - Я пред Тобой, - негромко произнес он.
   Его голос был сух и хрипл. Всю свою жизнь он брел по пустыне ошибок и
сомнений, и вот теперь ему казалось, что он достиг цели, которую искал.
   Он знал это, он был в этом уверен; он забыл,  что  уже  много  раз  в
течение своей мрачной  жизни  смыкал  пальцы  на  том,  что  полагал  ее
смыслом. И сухой пепел рассыпался в его ладонях.
   Пещера вздымалась над его головой небесным куполом; но  это  небо  не
умело светиться, как не умела делать это  душа  человека,  стоящего  под
ним.
   Грот был не очень  велик,  но  казался  огромным  благодаря  багровым
отблескам, исходившим из его дна.
   Человек двинулся дальше. Свечи горели над его головой, как путеводный
огонь, но в них уже не было необходимости, ибо  алая  заря,  вздрагивая,
поднималась из недр земли.
   - Я пред Тобой, - повторил человек.
   Грот  был  круглым,  почти  идеальной  формы.  В  самом  его   центре
возвышались каменные борта колодца, и человек знал, что дно его уходит в
глубь всего.
   Древние руны впивались в борта колодца.  Они  были  выточены  ногтями
тварей, которые жили на этой земле  задолго  до  человечества,  а  потом
ушли.
   Тонкие голубоватые молнии, то вспыхивая,  то  затухая,  появлялись  в
глубине барельефов.
   Человек не знал, что  означают  надписи,  уродующие  колодец.  Он  не
понимал смысла, который несли в себе бесформенные фигуры, корчившие лапы
и разевавшие рты. Были то  боги,  чудовища  или  герои;  или  же  разум,
измысливший их, существовал в том сколе бытия, в которой  нет  места  ни
тем, ни другим, ни третьим, - кто знает.
   Человек приблизился к краю колодца. Он поднял  руки,  разводя  их,  и
посмотрел в темноту каменных сводов.
   - Я пришел, чтобы служить тебе, - произнес человек.
   Колодец был полон.  Багряная  жидкость  мерно  плескалась  возле  его
краев, и шелестящий плеск доносил до человека шепот голосов.
   Вещество светилось, и невозможно было понять, исходит ли свет из алой
влаги, или его источник спрятан глубоко под поверхностью колодца.
   -  Дети  Тьмы  снова  выходят  из  трещин   мира,   чтобы   поглотить
человечество, - медленно произнес вошедший. - Они чувствуют свою силу.
   На долю мгновения  багряная  жидкость  заколебалась,  свет  померк  и
вспыхнул еще  сильнее.  Глаз,  огромный,  полупрозрачный,  окрашенный  в
темно-синие краски, распахнулся над головой человека и взглянул на  него
ослепительным белым зрачком.
   - Но вера наша крепка, - продолжал человек. -  Мы  веруем  в  Свет  и
веруем в Провидение.
   Глаз смотрел на него. Белый зрачок изливал на человека  свет,  яркий,
холодный и безжизненный. Человек прикрывал веки, не  в  силах  выдержать
его прикосновения; и лицо его, окрашенное светом, становилось  таким  же
белым, и краски жизни покидали его.
   Голос раздался над головой человека; он пригнулся, оглушенный.  Голос
был громким, и исходил он из самих каменных сводов. Но не  было  у  него
эха, как нет тени у тех, кто не принадлежит  к  миру  живых.  Голос  был
слышен только в голове того, кто слушал его.
   И больше нигде.
   - Бой, который ты ведешь с порождениями Тьмы, - произнес он, -  долог
и труден. Готов ли ты пройти этот путь до конца?
   - Да, - сказал человек. - Ибо я верую в Тебя и верую в Свет.
   - Демоница, - продолжал голос, - рожденная в глубине Преисподней  для
того, чтобы уничтожить мир и обратить людей в вечное рабство, почему она
еще жива?
   - Я сделал все, что было мне сказано Тобою, о Создатель,  -  произнес
человек. - Трое людей, одержимых кровавым безумием, были посланы за ней.
И ни один из них не вернулся.
   Глаз вздрогнул.
   Синие прожилки, пропарывающие его веки, начали мерцать, и в унисон  с
ними заискрились руны на каменных краях бассейна.
   - Несчастный, - простонал глаз. - Ведомо ли тебе, что  мир  стоит  на
пороге гибели?
   - Да, о Создатель, - отвечал человек.
   - Знаешь ли ты, что темные легионы  тварей  уже  скребутся  в  ворота
этого мира и ждут лишь того, кто растворит их,  открыв  им  путь?  И  не
будет более ни порядка, ни Света; и Дьявол станет Господом, а человек  -
Дьяволом?
   - Да, о Создатель.
   Свет, исторгаемый белым зрачком,  стал  ярче;  он  заставил  человека
закрыть глаза рукой.
   - Есть лишь один человек, в ч^ей власти затворить Врата, когда спадет
с них последний засов; но  душа  его  отдана  силам  Тьмы,  хотя  он  не
подозревает об этом.
   Алая влага вспенилась и забурлила; ее языки  выплескивались  за  края
колодца и застывали на них высохшей кровью.
   - Иди же, - прогремел Голос, -  и  убей  демоницу.  Только  тогда  ты
сможешь спасти мир от пришествия Тьмы.
 
*** 
 
   - Жрецы Шумера верили, - произнес я, - что рано или поздно  наступает
момент, когда мир оказывается на пороге Хаоса. В это время силы Света  и
Тьмы уравниваются, и в силах одного человека решить, что возобладает.
   На губах Франсуаз появилась презрительная улыбка.
   - Они были глупцами, - сказала она.
   - Вот как?
   - Один человек на самом деле способен решить судьбу мира, стоящего на
пороге Хаоса. Но судьба мира - вечно быть на этом  пороге  или  пересечь
его. Нет ни избранных, ни роковых дат, Майкл; это вечная борьба.
   Человек стоял на середине дороги.
   - Сбить его, Френки? - предложил я.
   - Хорошая идея, - одобрила девушка.
   Мартин Эльмерих стоял неподвижно,  заложив  руки  за  спину,  и  ждал
нашего приближения.
   Многое в нем изменилось с тех пор, как я видел его на  улицах  города
Темных Эльфов. Светлая рубашка измялась и выпачкалась,  кое-где  на  ней
недоставало пуговиц. Брюки  Эльмериха,  и  без  того  редко  выглядевшие
глажеными, теперь были покрыты дорожной пылью. Словно взамен  потерянных
пуговиц на них налипли репья.
   Но странно - лицо