но он надеялся перервать удерживавшие его цепи. Сдавленный
крик вырвался из его груди и затих.
   - О чем вы собираетесь спрашивать? - осведомился я.
   - Сальвадор - тупая скотина, - безразлично ответил шериф. - Он сам не
знает, что важного ему известно. Его приятели, те, что спрятались где-то
в городе Дроу, наверняка имели какие-то планы. Шаг за  шагом  я  вытрясу
это из недоумка.
   - Нет! - закричал несчастный, и его жалобный  крик  резанул  меня  по
ушам. - Я больше ничего не скажу. Я ничего не знаю. Чем больше я говорю,
тем больше вы меня допрашиваете. Я больше ничего не знаю. Просто  убейте
меня, дайте мне умереть.
   - Я же говорил, что он - тупая скотина, - проворчал шериф.  -  Ладно,
Сальвадор, мы с тобой начнем. Дамочка, если у вас слабые нервы,  то  вам
лучше выйти.
   Франсуаз коротко кивнула мне и подошла к заключенному.
   - Эй! - воскликнул шериф.  -  Нельзя  этого  делать.  Он  может  быть
опасен.
   - Он не опасен, - вмешался я. - Он  не  пил  крови  по  крайней  мере
пятеро суток. Его безумие давно прошло, и вы это знаете.
   -  Все  хорошо,  -  ласково  произнесла  Франсуаз,  дотрагиваясь   до
обезображенной руки Сальвадора. - Мы пришли, чтобы вызволить вас отсюда.
   - Что? - с недоумением выкрикнул шериф. Узник закрыл глаза,  потом  с
тяжелым вздохом открыл снова.
   - Вы меня убьете, леди? - свистящим шепотом  спросил  он.  -  Убьете,
верно?
   - Какого черта, - пробормотал шериф. Он хотел  было  подойти  к  моей
партнерше, но я мягко удержал его.
   - Позвольте ей, - тихо произнес я.
   - Убейте меня побыстрее, леди, - быстро  проговорил  Сальвадор.  -  Я
очень устал. У меня нет уже больше сил.
   Его голова дернулась, из горла вырвался сдавленный всхлип.
   - Я давно умер бы сам, леди, - прошептал он. - Я так хочу умереть. Но
они не дают мне; они хотят, чтобы я отвечал  на  вопросы.  Но  я  больше
ничего не знаю, леди; я в самом деле ничего не знаю, поверьте мне.
   Франсуаз провела рукой по плечу заключенного,  потом  приподняла  его
голову за подбородок и заглянула в глаза.
   - Ты вовсе не хочешь умирать, Сальвадор,  -  проговорила  она.  -  Ты
хочешь уйти отсюда, и тебе кажется, что для этого есть только один путь.
   Шериф был в замешательстве; он стоял, переминаясь  с  ноги  на  ногу,
готовый  в  любое  мгновение  броситься  вперед  и  прекратить  то,  что
творилось на его глазах, но в то же время он допускал, что  таким  путем
от заключенного можно будет добиться большего, чем пыткой.
   - Я выведу тебя отсюда, - сказала Франсуаз. - Ты больше не останешься
здесь. Никто  не  причинит  тебе  вреда,  и  никто  не  станет  задавать
вопросов.
   Голова заключенного вновь поникла.
   - Вы обманываете меня, - прошептал он. - Так же,  как  они.  Они  уже
говорили, что отпустят меня, если я все им расскажу.  Я  рассказал  все,
что знал, а они приковали меня к этой стене, и я знаю,  что  уже  больше
никогда не выйду отсюда.
   - Ты мне не веришь? - спросила девушка.  -  Это  не  страшно.  Просто
смотри.
   Длинные пальцы Франсуаз  пробежали  по  руке  заключенного,  пока  не
остановились на обруче кандалов.
   - Позволь, - тихо сказала Франсуаз.  Она  осторожно  приподняла  руку
несчастного и быстро осмотрела замок.
   - Мой партнер справился бы лучше, - пробормотала она. - Ну да ладно.
   С этими словами девушка достала из-за манжеты длинную  толстую  иглу,
изогнутую на конце несколько раз, и запустила ее в замок.
   - Что она делает? - озадаченно спросил, оборачиваясь ко мне, шериф.
   - Открывает замок, - флегматично пояснил я. - Это я ее научил.
   Франсуаз провозилась секунд на семь дольше,  чем  следовало  бы  моей
ученице; заключенный следил за ее действиями, все еще уверенный, что это
какая-то новая хитрость, чтобы заставить его говорить.
   Перейдя ко второму обручу, Франсуаз на  мгновение  задумалась,  потом
пробормотала:
   - Ни к чему, чтобы ты  упал  на  меня,  мальчонка.  Она  нагнулась  и
отомкнула ножные кандалы пленника, а уж потом освободила его руку. Шериф
вполголоса произнес:
   - Я говорил вам, что полицейские методы здесь не помогут.  Вы  можете
пообещать этому придурку свободу, но он слишком  глуп,  чтобы  поверить.
Мне все равно придется поработать с ним, а с вами я только теряю время.
   Сальвадор был свободен; он пошатнулся, готовый упасть и не  способный
сделать ни одного шага. Девушка крепко взяла его за плечо, и он  устоял.
Затем Франсуаз легко обхватила  правой  рукой  измученного  человека  за
плечи и медленно повела к двери.
   Он послушно пытался переставлять  ноги,  но  Франсуаз  по  сути  дела
пришлось его нести.
   - Я все равно больше ничего не знаю, леди, - прошептал  Сальвадор.  -
Но я расскажу все снова, только  выведите  меня  во  двор.  Хотя  бы  на
несколько минут.
   Он на мгновение остановился, словно его  поразила  какая-то  страшная
мысль.
   - А какой сейчас час? - волнуясь, спросил он. - Вдруг там ночь и  нет
солнца? Я хотел бы увидел солнце, в последний раз.
   Франсуаз снова улыбнулась.
   - Ты увидишь солнце еще много раз, Сальвадор, -  сказала  она.  -  Мы
уходим отсюда, уходим навсегда.
   Он засмеялся.
   Человек смеялся, его тело вздрагивало, и крупные  слезы  катились  по
обезображенному лицу.
   - Вы не знаете, о чем говорите, леди, - прошептал он.  -  Я  не  могу
выйти отсюда. Я  умру  здесь.  Только  не  обманывайте  меня  -  я  хочу
посмотреть на солнце.
   - Только что ты хотел умереть, - усмехнулась девушка.  -  У  нас  уже
прогресс. Шериф - открывайте дверь.
   Шериф крякнул.
   Когда Франсуаз отдает приказание, она ни минуты не  сомневается,  что
все тут же бросятся его исполнять; будучи человеком наполовину  военным,
шериф не мог не расслышать в голосе девушки командные нотки и  потому  в
первое мгновение чуть было не подчинился.
   - Что вы такое несете? - закричал он. - Зачем это я  стану  открывать
дверь?
   Франсуаз взглянула на него, словно досадуя на его непонятливость.
   - Мы улетаем отсюда, шериф,  -  произнесла  она.  -  И  увозим  этого
беднягу.  Ему  нужна  медицинская  помощь,  а  вы  можете  считать  себя
счастливчиком, если не попадете в тюрьму.
   Шериф застыл на месте.
   - Дамочка, - пробормотал он, - вы в своем уме? Франсуаз нахмурилась.
   - То, что вы делали с этим человеком, - процедила она сквозь зубы,  -
не лезет ни в какие ворота, шериф. Не усугубляйте своего положения.
   Я увидел, как краска медленно отливает от лица шерифа.
   -  Вы  не  понимаете,  что   говорите,   -   произнес   он.   -   Это
правительственная тюрьма Аспоники. Вы  здесь  только  посетитель.  Я  не
знаю, какие там законы у вас, но...
   Франсуаз перебила его так резко, что он чуть не проглотил язык.
   - Вы арестовали этого человека, хотя он прятался, - прогремела она, и
шериф испуганно попятился, вжимая голову в плечи.
   Он не был готов к тому, что женщина станет ему приказывать.
   - Он не представлял угрозы и нуждался в медицинской помощи, -  громко
продолжала Франсуаз. - А вы держите его здесь как преступника и  жестоко
с ним обращаетесь. Я камня на  камне  не  оставлю  от  этого  гадюшника.
Открывайте дверь.
   Шериф хотел было что-то сказать, но губы его дрожали так сильно,  что
он не смог произнести и полуслова.
   По лицу его было видно - он раздумывает, не запереть ли и нас в  этой
камере, вместе с заключенным,  но  вот  он  тряхнул  головой,  очевидно,
сообразив, что Высокий анклав вряд ли будет с ним солидарен.
   - Комендант тюрьмы не позволит отпустить заключенного, -  пробормотал
шериф. - Вы не выйдете отсюда. Не станете же вы стрелять в людей!
   - Здесь  нет  людей,  -  с  ненавистью  проговорила  девушка.  -  Эти
несчастные были людьми до того, как ваши  палачи  искромсали  им  мозги.
Здесь лоботомированы все, кроме высших офицеров, а я никогда не  считала
людьми гестаповцев.
   - Но это безумие! - воскликнул шериф. - Нельзя вот  так  вломиться  в
тюрьму Сокорро и увести заключенного. У вас нет полномочий.
   - У меня будут полномочия, - прорычала Франсуаз. - Вопрос лишь в том,
сколько подонков мне придется перед этим прикончить. Вы  откроете  дверь
или мне вам помочь?
   Я каждую секунду ждал, что мне выстрелят в спину,  пока  вертолет  не
оторвался от круглой бетонной площадки. Шериф бормотал что-то невнятное,
уставившись на свои дрожащие пальцы.
   Франсуаз улыбнулась.
   Только сейчас я увидел, что Сальвадор спит; свежий ветер раздувал его
волосы, и лучи утреннего солнца гладили ему лицо.
 
*** 
 
   - Надеюсь, я не очень сильно надавила  на  тебя,  бэйби,  -  заметила
Франсуаз, поигрывая ножкой хрустального бокала. - Знаю, ты думаешь,  что
я действовала рискованно и самонадеянно.
   - Давила на меня? - спросил я. - Ты давила на меня, когда затаскивала
меня в постель; давила, когда настаивала на том, чтобы переехать ко мне;
давила, когда напрашивалась ко мне в деловые партнеры. А там в тюрьме  -
нет, все вышло довольно мило.
   - Но тебе ведь нравится,  когда  я  на  тебя  давлю?  -  промурлыкала
Франсуаз.
   - Я без ума от этого, - подтвердил я.
   - Вот и молодец.
   Сад, раскинувшийся под нашими ногами, поднимался к террасе  ароматами
роз. Франсуаз устроилась в легком кресле, закинув ногу за ногу, и  время
от времени делала маленький глоток из  своего  бокала.  Пять  или  шесть
блюдец дорогого  китайского  фарфора  носили  на  себе  следы  недавнего
завтрака в виде крошек и фруктовых корочек.
   Я отставил тарелку,  на  которой  все  еще  оставались  две  булочки,
намазанные маслом и вареньем, с уложенными поверх пластинками банана.
   - Если бы ты поступала  не  правильно,  -  сказал  я,  -  я  бы  тебя
остановил.
   Франсуаз засмеялась глубоким горловым смехом, точно я произнес  нечто
неприличное.  Затем  она  в  задумчивости  взяла  одну  из   булочек   и
расправилась с ней за пару мгновений
   - Ты точно не хочешь  коктейль?  -  осведомилась  она  -  Он  гораздо
полезнее, чем твой сок.
   - Нет, - возразил я. - Я предпочитаю принимать протеины, когда они  в
мясе или фасоли.
   - Ну как хочешь.
   Лейтенант Маллен продвигался по садовой  дорожке,  целеустремленно  и
понемногу ускоряясь, как шар для боулинга.
   Франсуаз облизала с пальцев варенье и принялась за вторую булочку.
   - Он похож на большого жука-вредителя, - заметила она и хихикнула.
   - Не думаю, что он принес тебе орден Высокого анклава, - сказал я.  -
Эльфийское правительство защищает  своих  граждан,  когда  те  на  чужой
территории, но потом  обычно  требует  отчета,  какого  тролля  они  там
делали. Знаешь, по-моему, это справедливо.
   Лейтенант Маллен достиг высокой деревянной лестницы,  спускавшейся  с
террасы в сад. Встретив на своем пути столь неожиданное препятствие,  он
два раза фыркнул, потоптался на месте и начал восхождение.
   - Красного цвета, - уточнила девушка. - Добрый день, лейтенант.
   - Добрый день, мадемуазель Дюпон? - вопросил тот с чувством,  которое
пытался выдать за горький сарказм - И это вы называете добрым днем?
   - Вас перевели в дорожную полицию?  -  осведомилась  Франсуаз.  -  Не
знала об этом. Не приглашаю  вас  присоединиться  к  завтраку,  так  как
сомневаюсь, что вы  станете  клевать  крошки;  но,  если  хотите,  Марта
принесет вам еще булочек.
   - Я был бы счастлив, - ответил Маллен, так тяжело плюхаясь в  кресло,
словно все утро объедался кирпичами.
   Я позвонил в колокольчик, чтобы полицейскому принесли закусок.
   - Я был бы счастлив, - продолжал Маллен начатую  мысль,  -  оказаться
сейчас в дорожной полиции. Тогда старому глупому Маллену не пришлось  бы
строить из себя мальчика для битья. Комиссар с мэром просто в бешенстве.
Что это? Булочки? О, не стоило утруждаться.
   Открыто опровергая собственные слова, Маллен вырвал серебряный поднос
из рук Марты, не позволив ей даже расставить блюдца на столе, и принялся
активно знакомиться с тем, что на нем стояло и лежало.
   Я осторожно спросил:
   - У вас, как я подозреваю, возникли некоторые сложности?
   Маллен скривился так,  словно  булочка,  которую  он  надкусил,  была
набита свежей лимонной мякотью.
   - Я всего лишь полицейский, - ответил он.  -  Недалекий,  бестолковый
полицейский. Над нами издеваются газеты  и  смеются  телевизионщики.  Но
это... - Он затарабанил по подносу чашкой, которая, в предвидении такого
случая, была не из дорогого китайского фарфора. - Я не люблю  заниматься
политикой. Я не  хочу  заниматься  политикой.  Так  какого  ж  черта  вы
притащили мне свидетеля, выкрав его у аспониканских властей?
   Франсуаз ухмыльнулась уголками губ.
   - Аспониканцы арестовали Сальвадора, нарушая его права и  собственные
законы, - сказала она. - Не стоит больше говорить об этом. Я знала,  что
от шерифа не будет пользы, но теперь он хотя бы не станет нам мешать.
   - Не стоит говорить? - воскликнул Маллен. - Да  вы  понимаете,  каких
дел натворили там, в Аспонике?
   - Пустяки, - отмахнулась Франсуаз. -  Немного  шума  будет,  когда  я
добьюсь проверки деятельности  тюрьмы  Сокорро.  Уверена,  они  нарушают
права всех заключенных. Но это уже обычная работа.
   - Проверки?! - прорычал Маллен. - В Аспонике? Это же  другая  страна.
Кем вы хотели стать в детстве - Рэмбо?
   - Мне не нравится Рембо, - возразила  девушка.  -  Символизм  мне  не
близок.
   - Что? - спросил лейтенант.
   - Рембо, - пояснил я. - Французский поэт конца XIX века.
   Полицейский недовольно поморщился.
   - Я вам вот что скажу, мадемуазель Дюпон, - начал он. - Может, я и не
знаю всяких там поэтов. И мне тоже нравится справедливость и все  такое.
Ворваться куда-нибудь на белом коне и спасти мир. Но... -  Он  поднялся,
увидев, наверное, что на его подносе более не оставалось ни булочек,  ни
чая. - Когда-нибудь, - произнес он, грозно потрясая пальцем,  -  вы  оба
перегнете палку. И она сильно ударит вас по лбу.
   Он отряхнул крошки с мятого пиджака и торжествующе посмотрел на нас.
   - Я вас предупредил, - заявил он и погромыхал вниз по лестнице.
   - Это значит, что все в порядке,  -  протянула  Франсуаз,  глядя  ему
вслед.
   - Еще бы, - согласился я. -  Наш  мэр  стал  мэром  только  благодаря
деньгам нашей  компании.  Он  найдет  способ  утихомирить  аспониканские
власти.
   Франсуаз встала, сильным ударом ноги отбросила кресло, оказавшееся на
ее пути, и подошла ко мне. Прежде чем я успел опомниться,  она  схватила
меня за воротник и рывком поставила на ноги.
   - Говори, бэйби, - ласково приказала она.
   - Что я должен говорить? - осведомился я. Франсуаз взглянула на  меня
с ждущей улыбкой хищницы.
   - Ты знаешь, Майкл, - проворковала она, сжимая пальцы чуть сильнее. -
Я знаю тебя лучше, чем ты  сам.  Ты  весь  ланч  сидел  с  хитроватым  и
многозначительным видом.
   - Да? - Я поправил галстук.
   - У тебя что-то на уме, Майкл; а так как ты уже давно залез  мне  под
юбку, я хочу знать, что ты еще выдумал.
   - Ничего.  Это  привычка,  Френки,  еще  с  колледжа.  Я  никогда  не
готовился к семинарским занятиям и потому напускал  на  себя  всезнающий
вид.
   - И как же ты отвечал? - усмехнулась она.
   - Я брал с собой книгу и просматривал ее, пока проводили перекличку.
   Девушка  засмеялась,  потом  вновь  схватила  меня  за   воротник   и
встряхнула.
   - Не делай из меня дурочку, Майкл, - процедила она.
   - Зачем?
   Раздался звук разбиваемой посуды.
   Я сложил руки на груди, с  удовлетворением  наблюдая  за  результатом
своих действий. Франсуаз сидела  на  столе,  со  сбившейся  прической  и
раздвинутыми ногами.
   - Я боялся, что собью тобой стол, - пояснил  я.  -  Но,  как  видишь,
вышло неплохо.
   - Выкладывай, о чем ты думал, бэйби.
   Я безразлично пожал плечами.
   - Это столь очевидно, что даже неловко тебе растолковывать;  но  если
ты откроешь свои  хорошенькие  ушки,  я,  пожалуй,  брошу  тебе  крупицу
мудрости.
   - Что? - с подозрением спросила она.
   - Глупышка Френки попалась в ловушку, - пояснил я. - Ее обманули  так
же, как хотели обмануть и меня. Но нехитрый заговор, составленный...
 
*** 
 
   - То, что ты  говоришь,  -  всего  лишь  предположения,  -  процедила
Франсуаз, распахивая дверь и чуть  ли  не  отбрасывая  меня  створкой  в
другой конец комнаты. - Ничем не обоснованные.
   - Рад, что ты в меня веришь, - отвечал я. - Я не говорил тебе, что от
твоего скепсиса могут завянуть цветы?
   Франсуаз остановилась и поднесла палец к моему лицу.
   - Я  прекрасный  цветовод,  Майкл.  И  если  мы  станем  действовать,
опираясь на составленную тобой теорию заговора, то  окажемся  по  уши  в
помоях.
   - Я думал, именно это тебе нравится больше всего. Мы продолжили  путь
по дому. Франсуаз зашипела от ярости:
   - Ты собрался втравить меня  в  такую  авантюру,  вместо  того  чтобы
продолжать нормальную работу. Знаешь, что я с тобой сейчас сделаю?
   - Френки, - примирительно сказал я, - ты не догадалась сама, и в этом
нет ничего страшного. Там, в Аспонике, тебе не представилось случая  все
обдумать. Вот и все.
   Франсуаз остановилась и взяла меня за подбородок.
   - Если... -  четко  выговаривая  слова  и  то  и  дело  делая  паузы,
заговорила она. - Из-за тебя... Я попаду в глупое положение... Я поиграю
тобой в футбол..
   С этими словами девушка развернулась и направилась дальше.
   - А я - то до сих пор никак не мог понять, - заметил я, - почему  это
в колледже у тебя почти не было поклонников.
   - Заткнись.
   Франсуаз крутанула руль, заботливо проследив, чтобы меня как  следует
тряхнуло на повороте.
   - Сейчас мы должны быть в городе,  -  сказала  она.  -  Расспрашивать
людей. И искать тех двоих, что прячутся в каком-нибудь подвале.
   - Это не поможет, - кротко возразил я. Франсуаз сердито фыркнула.
   - Помню, как из-за такого же твоего прозрения, -  произнесла  она,  -
мне пришлось воровать драгоценности в Сан-Тропе. Меня чуть не посадили в
тюрьму. А потом ты сказал, что это был - как ты там выразился? - выстрел
наугад.
   - Но мы же все-таки нашли похитителя детей, - возразил я. - Хотя  мне
и пришлось повозиться, вытаскивая тебя из того отеля.
   - Тебе придется повозиться гораздо больше, если  ты  ошибешься  и  на
этот раз.
   - Я готов.
   Франсуаз довольно улыбнулась.
   Поскольку девушка смотрит на меня как на плюшевую игрушку, меня время
от времени полагается встряхивать.
   - Ладно, - сказала она.  -  Мне  нравится,  что  ты  такой  смышленый
мальчик. И не смей смеяться. Машину тряхнуло снова  -  Франсуаз  считает
это веселым развлечением и находит  способ  швырнуть  меня  и  себя  под
потолок даже на самой ровной дороге.
   - Ты понимаешь, что мы не можем допрашивать  Сальвадора?  -  спросила
она. - Он слишком измучен, и ему необходимо как можно скорее забыть  то,
что с ним было.
   - Я согласен, кэнди, - подтвердил я.  -  Поэтому  мы  не  станем  его
тревожить. Однако только Сальвадор может подтвердить мои слова.
   - Скорее, опровергнуть твои  домыслы.  Подождем  пару  лет,  пока  он
придет в себя после случившегося? Я улыбнулся:
   - Френки, я люблю тебя  за  сарказм.  Но  нам  не  придется  задавать
Сальвадору вопросы.
   - Вот как? И что же ты сделаешь, бэйби, прочитаешь его мысли?
   Я потрепал ее по щеке и не ответил.
   Дорога струилась между добрых сосновых деревьев, и их  мохнатые  лапы
гладили мироздание над  крышей  нашего  автомобиля.  Мы  уже  находились
внутри  частного  владения,  о  чем  предупреждал  высокий  белый  знак,
поставленный у поворота дороги.
   Камеры наблюдения, птицами притаившиеся за  зелеными  облаками  хвои,
настороженно следили за нашим приближением и передавали друг другу весть
о нас вплоть до того момента, когда  впереди  показалась  высокая  белая
ограда.
   Бронированные  темно-серебристые  ворота  были  закрыты.  При   нашем
появлении   они   начали   раздвигаться,   как   раздвигается   занавес,
провозглашая начало театрального действа. Трое офицеров  службы  охраны,
запечатанные в гладкую темно-синюю форму, приветствовали нас  по  другую
ст