ы  это  сделал.  Ты  вряд  ли
когда-нибудь поймешь до конца, как много значил для меня твой приход ко  мне
в тюрьму; ты был очень добр. Но  здесь  есть  разница.  В  конце  концов  ты
узнаешь, зачем принц набирал утих рекрутов,  и  поймешь,  почему  я  не  мог
сказать тебе этого. Поверь лишь, что речь идет о деле величайшей важности.
   Манфред вздохнул:
   - Ладно, пусть будет так. Надеюсь, ни ты, ни твой друг не  задержитесь  в
Равенсбурге?
   Эрик пожал плечами:
   - Я обязан возвратиться в Крондор в течение этого месяца, но Ру сам  себе
хозяин и может сделать иной выбор.
   Манфред улыбнулся.
   - Твой друг вправе выбирать все,  что  пожелает,  но  если  он  умен,  то
покинет город как можно быстрее. - Барон взглянул  на  Ру.  -  Моя  мать  не
простила вас, и хотя я не держу на вас зла, от  нее  я  вас  защитить  не  в
состоянии. Если вы хотите дожить до старости,  постарайтесь  сделать  это  в
любом другом месте. - Нагнувшись к Эрику, он понизил голос:
   - Надев этот мундир, ты обрел неплохую защиту, Эрик. Даже здесь, в сонном
Даркмуре, известно о  Крондорском  Орле.  Но  у  твоего  друга  Руперта  нет
покровителя и мало друзей. Будет лучше для всех,  если  ты  заберешь  его  с
собой.
   - Я закупаю груз и через пару дней уеду вместе со своим кузеном, - сказал
Ру.
   Манфред встал.
   - Решай сам, как поступить. Но в ваших интересах было бы  покинуть  город
до того, как моей матери  станет  известно,  что  вы  живы  и  находитесь  в
пределах ее досягаемости. Даже в Крондоре почаще оглядывайтесь  и  смотрите,
что происходит у вас за спиной, - проговорил он, в упор глядя на Эрика и Ру.
   - А что с ребенком? - спросил Эрик.
   - Пока мать не знает о нем, - сказал Манфред, - и мне бы хотелось,  чтобы
так продолжалось как можно дольше. - У него был встревоженный вид. -  С  ним
дело обстоит немного иначе, нежели с тобой, Эрик. Это ребенок Стефана, а  не
ее блудливого мужа; он -  ее  собственный  внук.  С  другой  стороны,  он  -
незаконнорожденный, и поскольку я еще не женился...
   - Понимаю.
   - Узнав о том, что вы в Равенсбурге, она может возненавидеть ребенка;  ты
об этом не задумывался?
   Эрик пожал плечами:
   - С такой точки зрения нет. Сказать по правде, Манфред, за последние  два
года я вообще думал мало. Слишком много было дел.  Времени  на  раздумья  не
оставалось.
   - Ты  изменился,  -  произнес,  покачав  головой,  Манфред.  -  Когда  мы
встретились, ты был обычным городским парнем, а теперь... теперь тебе  палец
в рот не клади, Эрик.
   - Думаю, и тебе тоже, - ответил Эрик, внимательно глядя на брата.
   - Я не участвую в охоте, - сказал Манфред, вставая.  -  А  надо  показать
что-нибудь матери, когда я вернусь вечером в замок. Отправляйся на постоялый
двор, который ты считаешь своим родным домом, и завтра жди рекрутов.
   Вслед за бароном Эрик и Ру вышли наружу.
   - Надеюсь, когда-нибудь мы встретимся  в  более  приятной  обстановке,  -
сказал Эрик.
   Манфред засмеялся, и снова между ними стало заметно сходство.
   - Сомневаюсь. У нас совсем разные судьбы, брат. Пока ты жив, а у меня нет
детей, мать считает тебя угрозой фамилии Даркмуров. Это же понятно.
   - Так женись и заведи их, - сухо заметил Ру.
   - Если бы это было так просто, -  сказал  Манфред.  -  Я  повинуюсь  воле
короля и прихотям герцога Саладорского. Им еще предстоит указать мне,  какая
благородная девушка достойна того, чтобы стать моей женой. - Он  вздохнул  -
легонько, но Эрик это заметил. - И, говоря по чести, я вовсе  не  настаиваю,
чтобы  они  поторопились  с  этим  решением.  Общество  женщин  я  нахожу...
затруднительным.
   - У тебя кто-нибудь есть? спросил Эрик, внезапно  почувствовав,  что  его
сводный брат, почти незнакомый ему, таит в душе печаль.
   Манфред напустил на себя безразличный вид.
   - Я предпочел бы об этом не говорить, - произнес он.
   Сказать Эрику больше было нечего, а  Манфред  не  протянул  ему  руки  на
прощание. Тогда Эрик по-военному отдал честь и пошел туда, где оставил коня.
Но неожиданно с полпути он повернул обратно.
   - Этот капрал, Альфред, - сказал он Манфреду.
   - Что с ним такое?
   - Отправь его вместе с рекрутами.
   Слегка улыбнувшись, Манфред покачал головой:
   - У тебя с ним счеты?
   - В каком-то смысле, - сказал Эрик.
   Манфред пожал плечами:
   - Не могу сказать, что  он  заслуживает  рекомендации.  Он  скандалист  и
горлопан. Поэтому он никогда не станет сержантом.
   - Скандалисты - это неплохо, - сказал Эрик. - В один прекрасный  день  их
отучают скандалить, и тогда они превращаются в людей, которые нам нужны.
   - Можешь его взять, - буркнул Манфред и скрылся в палатке.
   Ру и Эрик возвратились к лошадям. Усевшись в седло, Эрик посмотрел сверху
вниз на Альфреда и сказал:
   - Счастливо оставаться, капрал.
   - Мы еще встретимся, ублюдок, - злобно глядя на него, процедил Альфред.
   - Не сомневайся, - хмуро ответил Эрик.
   - И скорее, чем ты думаешь, - с дьявольской усмешкой добавил Ру.
   Они ударили лошадей каблуками и поскакали обратно в
   Равенсбург.
   - А я тебе говорю, что если ты погрузишь в этот фургон еще хоть щепку, то
сломаешь оси! - крикнул Том Эйвери.
   Ру стоял лицом к лицу со своим отцом, который был лишь ненамного выше его
ростом. Мгновение помолчав, Ру сказал:
   - Ты прав.
   Том растерянно поморгал, потом кивнул и отрывисто произнес:
   - Конечно, я прав.
   Два фургона, стоящие у Гастона на заднем дворе,  были  доверху  нагружены
маленькими бочонками вина. Дункан уже в третий или  четвертый  раз  проверил
крепления: его терзали сомнения, удастся  ли  им  довезти  такое  количество
груза в целости и сохранности.
   Ру пробегал весь день и на все свои деньги, а также на те,  что  дал  ему
Эрик, накупил вина среднего качества, которое он надеялся с большой прибылью
продать в Крондоре.
   Ру не был специалистом, но, как всякий, кто вырос в Равенсбурге,  знал  о
вине больше, чем большинство крондорских торговцев. Еще он знал, что высокие
цены на вино в столице объясняются сложностью его перевозки  в  бутылках.  В
бочках туда везли лишь вино  самого  низкого  сорта,  а  маленькие  бочонки,
содержащие  вино  среднего  качества,  которое  было  самым   популярным   в
придорожных харчевнях, никогда не отправлялись дальше соседних  деревень.  И
хотя этому вину было далеко  до  тех,  которые  пила  знать,  в  крондорских
трактирах оно должно было найти спрос. Ру подсчитал, что  если  ему  удастся
уговорить хозяев трактиров и таверн, завсегдатаями которых были  коммерсанты
из Купеческого квартала, купить его вино, то  он  получит  триста  процентов
прибыли на вложенный капитал, даже с учетом стоимости фургонов и лошадей.
   - Ты уверен, что сможешь с ними управиться? - спросил Дункан.
   - Ру - возчик что надо, - обернувшись к племяннику, ответил Том. -  И  ты
тоже мог бы таким стать, если бы не сбежал, когда та девчонка...
   Дункан улыбнулся этому воспоминанию.
   - Элис, - подсказал он. - Это длилось недолго. Кроме того, -  он  положил
руку на эфес своей шпаги,  -  вот  чем  я  зарабатывал  на  жизнь  последние
пятнадцать лет.
   - Отлично, она нам пригодится, - сказал Том,  потирая  разбитую  челюсть.
Проснувшись, он по старой привычке начал задирать Ру. Трижды старик  пытался
ударить сына и трижды оказывался лежащим на земле и глядящим на  него  снизу
вверх. В последний раз Ру потерял терпение и ударил. После этого Том  Эйвери
стал смотреть на сына с новообретенным уважением.
   - Ты точно знаешь дорогу, о которой мне говорил? - спросил он у Ру.
   Ру кивнул. На этой дороге, проходящей  в  стороне  от  других  трактов  и
деревень, они с Эриком встретили Гельмута Гриндаля, купца  из  Крондора.  Он
сказал Ру, что по этой дороге можно добраться из Равенсбурга в  Крондор,  не
уплачивая сбора, который взимался на Королевском тракте. К сожалению, Эрик и
его отряд рекрутов не могли ехать с фургонами, потому что  они  должны  были
быть в Крондоре неделей раньше, чем туда доползли бы груженые фургоны.
   Ру  понимал,  что  в  глухих  лесах,  что  тянулись  между  Даркмуром   и
побережьем,  их  подстерегает  немало   опасностей.   Но   если   его   план
осуществится,  у  него  появится  достаточно  капитала,  чтобы  организовать
какое-нибудь более серьезное предприятие, и он  надеялся,  что  эта  поездка
положит начало его успешной карьере.
   - Ну, - произнес Ру, - нет смысла задерживаться. Чем скорее отправимся  в
путь, тем скорее будем на месте.
   Ру ничего не сказал папаше и  кузену  о  предупреждении  Манфреда  насчет
баронессы. Он не настолько доверял Дункану и  не  хотел  лишний  раз  пугать
отца: что бы там ни болтали о Томе Эйвери, тот, когда был трезв, работал  на
совесть, но в бою он был  бесполезен,  несмотря  на  бахвальство  и  угрозы,
которые Том щедро рассыпал в подпитии.
   - Садись со мной, - предложил Ру Дункану. - Я снова  научу  тебя  править
упряжкой.
   Дункан выразительно закатил глаза, но полез на  козлы.  Продав  коня,  он
внес свой пай и стал младшим партнером Ру в  компании,  владевшей  фургоном,
четырьмя лошадьми и огромным количеством вина.  Том  Эйвери  потребовал  для
себя обычную плату, ни монетой больше, чему Ру в глубине  души  обрадовался.
Отчасти он был даже польщен тем, что отец  отнесся  к  нему,  как  к  любому
другому торговцу.
   Гастон помахал им вслед, когда они выезжали  из  его  двора  на  булыжную
мостовую. Фургоны скрипели и стонали под тяжестью груза,  лошади  недовольно
фыркали, но, так или иначе, путешествие  началось,  и  Ру  испытывал  острое
чувство предвкушения удачи.
   - И постарайтесь, чтобы вас не убили! - крикнул Гастон им вслед, закрывая
ворота.
   Ру нырнул за фургон за мгновение до  того,  как  вторая  стрела  пронзила
воздух там, где он только что  был.  Когда  первая  вонзилась  в  нескольких
дюймах от его головы, он заорал, предупреждая отца и Дункана, а  сам  пополз
под фургоном, нашаривая меч и одновременно пытаясь определить, откуда стрела
прилетела. После третьего  выстрела  ему  это  удалось.  Он  жестом  показал
Дункану, что хочет проскочить между  фургонами  и  зайти  в  тыл  сидящим  в
засаде. Дункан кивнул и описал рукой в воздухе круг,  показывая,  что  будет
вести наблюдение.
   Почти неделю они ехали по открытой равнине,  держась  левее  Королевского
тракта и направляясь к той западной узкой дороге, по которой Ру и  Эрик  два
года назад бежали из этих мест.
   За это время не случилось никаких происшествий, фургоны были  в  порядке,
лошади - тоже, и с каждым днем надежды Ру  становились  все  радужнее.  Если
отец и считал его безумцем за эту затею, то держал свое мнение при себе.  Он
был старый возчик, но  никогда  еще  не  возил  такое  количество  маленьких
бочонков с вином.
   Каждый вечер сразу после захода солнца они  разбивали  лагерь  и  пускали
лошадей пастись, привязав их к вбитому в землю колу. К траве  они  добавляли
немного  зерна,  смешанного  с  медом  и  орехами,  чтобы  лошади  сохраняли
выносливость. На Новиндусе Ру нахватался кое-каких познаний в этой области и
теперь применял их, как мог, жалея в душе, что рядом нет Эрика.  Впрочем,  к
немалому своему удивлению, он  обнаружил,  что  отец,  во  всяком  случае  о
тягловых лошадях, знает столько же, сколько и Эрик.
   Оказавшись между фургонами, Ру вскочил и кинулся  в  лес.  Второй  бандит
едва не зацепил его кончиком своего меча, но два года сражений и  тренировок
не пропали для Ру даром. Единственное, что удалось разбойнику, -  это  молча
умереть: увернувшись, Ру пронзил его насквозь и помчался,  петляя,  в  глубь
леса.
   Под прикрытием деревьев он остановился.  Его  окружала  тишина.  Выровняв
дыхание, он огляделся. После захода прошло меньше часа, и небо на западе еще
светилось, но здесь, в чаще, было уже  темно,  как  ночью.  Ру  прислушался.
Через несколько мгновений он услышал, как просвистела  еще  одна  стрела,  и
двинулся в том направлении, откуда, как ему показалось, она была выпущена.
   Стараясь ступать как можно тише, он описал в темноте круг и  вышел  туда,
где, по его расчетам, скрывался стрелявший. Сначала было тихо, но  потом  Ру
уловил какое-то движение в кустах впереди. Он вломился в кусты и, словно кот
на мышь, бросился на второго бандита. Схватка была короткой. Бандит, услышав
сзади треск веток, отбросил лук и схватился за нож.
   Он умер прежде, чем успел вытащить его из-за пояса.
   - Готов, - произнес Ру.
   Минутой позже из темноты, будто призраки, возникли Дункан и Том.
   - Всего двое? - сказал Дункан.
   - Если третий и был, то он уже на полпути в Крондор, - проворчал Том. Вся
левая сторона его тела была в грязи, и на щеке виднелся кровоподтек.  Правой
рукой он осторожно поддерживал левую.
   - Что случилось? - спросил Ру.
   - Упал чертовски неловко, - буркнул Том. - Вся рука онемела. -  Он  часто
дышал. - Честно сказать, я слегка испугался.
   Опустившись на колени, Дункан перевернул труп.
   - Вид как у старьевщика, - сказал он.
   - Немногие честные торговцы и чуть больше нечестных  отваживаются  ездить
по этой дороге, - заметил Том. - а о богатом разбойнике я никогда не слышал,
тем более в здешних местах. - Он потряс рукой, словно хотел ее оживить.
   Дункан поднялся, держа в руке кошелек.
   - Может, он не богат, но не так уж и беден.  -  В  кошельке  обнаружились
пара медяков и драгоценный камень. Вернувшись к костру,  Дункан  внимательно
его рассмотрел. - Ничего сногсшибательного, но пару монет за  него  получить
можно.
   - Пойду взгляну на другого, - сказал Ру.
   Перевернув труп второго бандита, он увидел, что это почти мальчик. У него
не было ни кошелька, ни даже простой дорожной сумки, которая нашлась  у  его
товарища.
   Вернувшись к фургонам, Ру увидел, что его кузен разглядывает лук  первого
бандита.
   - Дерьмо, - подвел итог Дункан и бросил лук в костер. - Да и стрел к нему
нет.
   Ру уселся с тяжелым вздохом.
   - Как по-вашему, что они делали бы с нашим вином? - спросил Дункан.
   - Я думаю, выпили бы, - сказал Том. - Но ведь им бы достались и лошади, и
кое-какие деньги, и ваши мечи, и еще много чего, что можно продать.
   - Похороним их? - спросил Дункан. Ру покачал головой.
   - Нам бы они не оказали этой услуги. К тому же у нас  нет  лопаты.  Я  не
собираюсь копать им могилу голыми руками. - Он снова вздохнул.  -  Будь  они
настоящими бандитами, завтра пищей для ворон стали бы мы. Впредь  надо  быть
настороже.
   - Ну что ж, тогда я - спать, - сказал Дункан.
   Том и Ру остались у костра. Как самого старшего, Тома назначили караулить
в первую смену, поскольку  вторая  смена  самая  тяжелая,  а  третья,  перед
рассветом, - самое подходящее время для нападения, и в этот час от Тома было
бы мало проку.
   - Когда-то у меня был такой же драгоценный камень, как  тот,  что  принес
Дункан, - сказал Том.
   Ру промолчал. С самого детства отец редко с  ним  разговаривал.  Даже  во
время самых долгих поездок, из Равенсбурга в Саладор и  обратно,  отец,  уча
сына  править  упряжкой,  за  весь  путь  не  произносил  и  десятка   слов.
Вернувшись, Том напивался в стельку, но когда работал,  не  брал  в  рот  ни
капли.
   - Я добыл его для твоей матери, - негромко продолжал Том.
   Ру сразу стал слушать внимательнее. Если со всеми остальными Том вел себя
мирно, только когда бывал трезв, то с матерью Ру он был тих всегда,  трезвый
или пьяный. Об этом Ру говорили соседи, так как его  мать  умерла  во  время
родов.
   - Она была совсем крошечная, - сказал Том. О том, что ростом Ру  пошел  в
мать, ему не раз говорила Фрейда. - Но сильная, - добавил Том.
   Ру удивился.
   - У нее был твердый характер, - продолжал Том.  В  его  глазах  отражался
огонь костра. - Знаешь, ты  похож  на  нее.  -  Осторожно  поглаживая  левое
предплечье, он уставился на огонь, словно что-то искал в пляшущем пламени.
   Ру боялся сказать лишнее и потому просто молча кивнул. После того как  он
ударил отца и сбил его с ног, старик стал относиться  к  сыну  с  уважением,
которого Ру прежде не замечал.
   Том вздохнул.
   - Она хотела сына, мой мальчик. Жрец-лекарь говорил ей, что  это  опасно,
ведь она слишком хрупкая. - Он вытер правой рукой лицо, потом  посмотрел  на
свои руки, большие, мозолистые, все покрытые шрамами. - Понимаешь, я  боялся
к ней прикоснуться; она была такая маленькая, а у меня не хватало  мягкости.
Я боялся, что сломаю ее. Но она оказалась крепче, чем выглядела.
   Ру проглотил комок в горле и, внезапно почувствовав, что  ему  тяжело,  с
трудом прошептал:
   - Ты никогда об этом мне не рассказывал.
   Том кивнул.
   - В жизни у меня было так мало радости, мальчик. И каждой частичкой  этой
радости была она. Я встретил ее на празднике; она стояла в стороне,  похожая
на пугливую птичку. Я только что вернулся из Саладора, привел оттуда  фургон
для моего дяди, деда Дункана. Я был навеселе и ужасно важничал.  И  тут  она
возникла прямо передо мной и сказала: "Потанцуй со мной". - Он вздохнул. - И
мы станцевали. - Том замолчал. Он обхватил себя руками  и  дышал  с  трудом.
Было видно, что ему очень тяжело говорить. - Она была  похожа  на  тебя,  не
шибко красивая, с худым лицом и неровными зубами, но когда она  улыбалась  -
тогда ее лицо загоралось и она  становилась  красавицей.  Я  привез  ей  тот
камень на нашу свадьбу. Вправил его в кольцо.
   - Как для дворянки, - сказал Ру,  стараясь,  чтобы  голос  его  прозвучал
веселее.
   - Как для самой королевы, -  ответил  Том  с  натужным  смехом  и  хрипло
откашлялся. - Она сказала, что я сошел с ума, хотела, чтобы я его  продал  и
купил себе новый фургон, но я ни за что не соглашался, и кольцо  осталось  у
нее.
   - Ты никогда не говорил мне об  этом,  -  тихо  произнес  Ру.  Том  пожал
плечами и, глубоко вздохнув, сказал:
   - Теперь ты стал мужчиной. Я понял  это,  когда  проснулся  у  Гастона  и
увидел, что ты стоишь надо мной. Никогда  не  думал,  что  ты  взлетишь  так
высоко, но в уме тебе не откажешь, и  если  ты  сумел  одолеть  королевского
палача и научился владеть своим телом так, что я не смог проучить тебя,  то,
разрази гром, у тебя и дальше все будет в порядке. - Том улыбнулся. - В этом
ты похож на нее: ты крепче, чем кажешься.
   С минуту Ру молчал, не зная, что сказать.
   - Ложись-ка спать, отец, - произнес он наконец. -  Мне  надо  кое  о  чем
подумать.
   Том кивнул:
   - Сейчас лягу. Шея  болит.  -  Он  подвигал  левым  плечом.  -  Наверное,
вывихнул, когда упал. Ноет от запястья до челюсти. - Он вытер со лба пот.  -
Еще и испарина. - Он втянул в себя воздух и  с  шумом  выдохнул.  -  Стар  я
становлюсь для таких дел. Когда разбогатеешь, вспомни своего  старого  отца,
слышишь меня, Ру?
   Ру улыбнулся и хотел что-то  сказать,  но  в  это  мгновение  глаза  отца
закатились и он лицом вниз рухнул в костер.
   - Дункан! - крикнул Ру, бросаясь к отцу и вытаскивая его.
   Прибежавший Дункан сразу заметил восковую бледность на лице  Тома,  белые
глаза и дымящиеся ожоги у него на щеке и шее. Он опустился  рядом  с  Ру  на
колени и тихо сказал:
   - Он умер.
   Ру не шелохнулся; он лишь молча смотрел  на  человека,  который  был  его
отцом и умер, так и оставшись для него чужим.

ГЛАВА 4
НЕУДАЧА

   Ру подал сигнал.
   Дункан, который правил второй упряжкой, натянул вожжи. Встав  на  козлах,
Ру обернулся к нему и крикнул:
   - Крондор!
   Они похоронили Тома в могиле, которую Ру вырыл голыми  руками,  а  сверху
навалили камни, чтобы тело не сгрызли шакалы.
   За время пути Дункан стал превосходным возчиком. Он вспомнил  кое-что  из
того, чему его учил когда-то Том, а Ру преподал ему тонкости этого искусства
и перестал наконец каждую минуту тревожиться о втором фургоне.
   Смерть отца долго не давала покоя Ру.  Он  никак  не  мог  избавиться  от
ощущения, что упустил что-то, когда Том рассказывал ему о матери.  Вспоминая
собственное детство, Ру видел много такого, что было ему непонятно.
   Трезвый, отец всегда  д