почувствовал вонь.
   Эрик продолжил осмотр.
   - Стрелка гниет, - сказал он. - Но от этого конь  не  захромал  бы,  пока
копыто не отвалилось. Тут наверняка что-то еще. - Эрик поковырял в  стрелке,
и конь, протестующе заржав, принялся вырываться. - Стоять! - крикнул Эрик  и
крепко шлепнул коня по крупу, но не наказывая, а успокаивая. Поняв,  что  он
находится в опытных руках и человек знает,  что  он  делает,  конь  перестал
вырываться и  только  фырканьем  выражал  недовольство.  -  Ага,  камень,  -
пробормотал Эрик. - Маленький, но  хорошо  засел.  -  Он  ковырнул  сильнее,
камешек выскочил, и из копыта потекла кровь с гноем. - Один-два раза в  день
держать копыто в горячей соленой воде, и через пару дней все пройдет. Только
надо еще ставить припарки, чтобы не допустить  нагноения.  -  Эрик  отпустил
ногу коня. - Кто-то плохо следит за вашими лошадьми, сержант.
   - Если в конюшне к вечеру будет еще  хоть  одна  хромая  лошадь,  кое-кто
завтра отправится в  гарнизон  Шаматы!  -  рявкнул  де  Лонгвиль  конюхам  и
приказал:
   - Привести другую!
   Когда хромого коня увели, де Лонгвиль спросил:
   - Как ты это узнал?
   Эрик пожал плечами.
   - Это моя работа. Я же кузнец. Я вижу то, что другие не замечают.
   Де Лонгвиль в раздумье потер подбородок и неожиданно мягко сказал:
   - Ладно, встань пока в строй.
   Эрик вернулся в строй, а де Лонгвиль повернулся к Савоне:
   - Ну-ка, Луи, я хочу посмотреть, как ты пройдешь по двору рысью.
   Луи легко послал лошадь вперед, и  Эрик  одобрительно  кивнул.  Родезанец
имел неплохую посадку и не рвал уздечку.  Он  слегка  перевешивался  и  ноги
держал слегка на отлете, но в целом был неплохим наездником.
   Всю вторую половину дня они занимались верховой ездой.  Ру,  несмотря  на
недостаток опыта, держался в седле достаточно хорошо, а Шо Пи, казалось,  от
природы обладал чувством равновесия и свободной посадкой. Бигго и  Билли  же
свалились, не проскакав и полкруга, а к концу дня все, кроме  Эрика  и  Луи,
жаловались на боль и судороги в мышцах ног.

***

   В течение следующих трех  дней  Эрик  и  пятеро  его  товарищей  усиленно
овладевали оружием и проводили в седле по меньшей мере  по  два  часа.  Эрик
научился вполне прилично обращаться с  мечом,  а  Ру,  с  успехом  используя
врожденную скорость движений, весьма преуспел в этом искусстве.
   Без лишних объяснений им было ясно, что их готовят для боя,  и  от  того,
как они будут учиться, зависит их жизнь. Об  указаниях,  данных  Кэлисом  де
Лонгвилю - повесить любого, кого сочтут ненадежным, - никто из них  даже  не
вспоминал, поскольку трудно  было  представить,  как  за  две  недели  можно
определить степень надежности человека.
   К концу первой недели стали видны сильные и слабые стороны каждого. Бигго
был хорош, пока следовал  точным  инструкциям,  но  в  неожиданной  ситуации
проявлял нерешительность. Ру был дерзок и часто действовал на авось, получая
в награду синяки и шишки столь же часто, сколь пироги и пышки.
   Билли Гудвин, когда им овладевала слепая ярость, становился неуправляем в
отличие от Шо Пи, который в такие моменты напряженно сосредоточивался,  -  и
эта его особенность заставляла Эрика считать изаланца самым опасным из  всей
компании.
   Луи де Савона оказался великолепным фехтовальщиком - а сам он уверял, что
с кинжалом ему вообще нет равных, - и  хорошим  наездником,  но  его  слабым
местом было тщеславие. Он был просто не в  состоянии  сказать  "нет"  любому
вызову.
   Шо Пи, одаренный от природы, схватывал все на лету. Уже через пару  часов
после первого урока он свободно держался в седле и легко обращался с мечом.
   Еще через пять дней Кэлис устроил им смотр, и  после  этого  характер  их
подготовки изменился. К шестерым заключенным добавили столько  же  солдат  в
черном и всех послали в дальний конец лагеря, где  их  ждали  двое  военных,
капитан и сержант, носивших черные с золотом цвета герцогства Крайдского. На
земле перед ними были разложены странного вида предметы;  некоторые  из  них
напоминали оружие, назначение же других было совершенно непонятно.
   И тем не менее все эти предметы оказались чужеземным оружием.  Капитан  и
сержант коротко рассказали о нем и продемонстрировали его возможности. После
этого Эрика и  остальных  отвели  на  противоположный  конец  двора,  и  там
человек, похожий на жреца Дэйлы, объяснил им, как оказывать первую помощь  и
обрабатывать раны.
   Из всего этого Эрик сделал единственно верный вывод: отправка близка,  и,
судя по той спешке, в которой проводились занятия,  им  предстояло  идти  на
войну, не завершив подготовки.
   Эрика разбудило негромкое ржание.  Скатившись  с  топчана,  он  высунулся
наружу и, оглядевшись вокруг, увидел, что через ближайшие  ворота  в  лагерь
въезжает эскадрон королевских копейщиков. Небо на  востоке  уже  посветлело.
Подъем должны были скомандовать через час.
   Эрик хотел уже вернуться в свою койку, но что-то привлекло его  внимание.
Несколько мгновений он вглядывался в лица всадников - и вдруг понял,  в  чем
дело. Он вгляделся еще раз, чтобы не осталось  сомнений,  а  потом  бросился
будить Ру, предусмотрительно зажав ему рот, чтобы тот не  заорал  спросонья.
Когда Ру проснулся, Эрик жестом поманил его за собой.
   Выбравшись наружу, Ру тихо спросил:
   - В чем дело?
   - Миранда. Она только что  въехала  в  лагерь  с  эскадроном  королевских
копейщиков.

***

   - Ты уверен? - спросил Ру.
   - Нет - потому и хочу поглядеть поближе. Присев на корточки,  Эрик  начал
красться вдоль стены. Ру - за ним. Часовые охраняли не столько  заключенных,
сколько лагерь, и поэтому почти не смотрели  на  двор.  Юноши  прокрались  к
офицерскому бараку, стараясь не попасться на глаза копейщикам,  которые,  не
спешиваясь, развернули лошадей  и  направились  в  сторону  ворот.  Впрочем,
покидать лагерь они не собирались - просто отъехали  подальше.  В  голове  у
Эрика забрезжили смутные подозрения, но он не стал делиться ими с Ру.
   Выбрав момент, они метнулись за угол барака  и  подползли  под  окно,  из
которого слышались тихие голоса. Эрик жестом велел Ру не шуметь и  пополз  к
другому окну. Там, хотя и с трудом, можно было разобрать обрывки разговора.
   - ..Должна уехать до того, как лагерь проснется. Здесь каждый, по крайней
мере однажды, видел  меня.  Не  нужно,  чтобы  меня  узнали.  Слишком  много
вопросов.
   - Согласен. Но просто так ты бы сюда не приехала. В чем дело?  -  ответил
мужской голос, принадлежащий, как показалось Эрику, Кэлису.
   - Никлас получил предупреждение от Оракула. Этим летом будет зачат новый.
   Кэлис с минуту помолчал, а потом сказал:
   - Миранда, я знаю о Камне Жизни ровно столько же, сколько любой смертный,
кроме тех, кто видел его в Сетаноне. Не уверен,  что  могу  понять  важность
того, что ты мне сказала.
   Миранда рассмеялась, и смех ее прозвучал невесело.
   - Видишь ли, именно сейчас, когда мы пускаемся в этот  опасный  поход,  у
Аальского Оракула начинается брачный  период,  цикл  перехода  от  смерти  к
рождению. Он займет почти пять лет, и  кроме  того,  ее  дочь  должна  будет
вырасти. Иными словами, как раз  тогда,  когда  Камень  Жизни  в  опасности.
Оракул собирается лишить нас своей защиты и своих советов на  двадцать  пять
лет - необходимый срок, в течение которого ее дочь достигнет зрелости.
   - О Древних Аальцах я знаю исключительно по легендам, - сказал  Кэлис.  -
Но, судя по всему, ее желание продолжить себя явилось и для тебя сюрпризом?
   Миранда пробормотала что-то себе под нос, потом заговорила отчетливее:
   - ..Невозможность увидеть собственное  будущее,  думаю  я.  Перерождение,
которое ограничивает возможности Оракула на двадцатипятилетний  срок  раз  в
тысячу лет, для него не более чем незначительное неудобство, но для нас  это
случилось чертовски не вовремя.
   - Хочет ли Никлас отменить наши планы?
   - Не знаю. Я не могу читать его, как читала его отца. Во многом он  очень
похож на него,  но  в  других  отношениях  сильно  от  него  отличается.  Мы
встречались всего два раза, и я нисколько не сомневаюсь, что он не  стал  бы
мне доверять, если бы вы  с  Джеймсом  не  поручились  за  меня,  -  сказала
Миранда.
   - Ты убедила нас в своей искренности, хотя по-прежнему упорно не  желаешь
ничего говорить о себе. - Кэлис немного помолчал. -  И  какие  же  из  всего
этого выводы?
   - Выводы? Такие, что мы выйдем в поход раньше, чем  предполагали.  А  это
значит, что тебе придется уже сегодня начать сворачивать лагерь,  а  корабли
должны быть готовы к отплытию на следующей неделе.
   Кэлис задумался, а потом сказал:
   - Шестеро моих людей еще не обучены, и  вообще  мы  набрали  чуть  больше
половины  того  количества,  которое  намечали.  Я  не  могу  полагаться  на
наемников. Из-за того, что я в прошлый  раз  допустил  эту  ошибку,  погибло
слишком много хороших людей. Я... - Он перебил сам себя:
   - Впрочем, ты и так знаешь все мои доводы. Мы с Бобби приводили их  Аруте
три года назад. И все же мне нужны еще девять дней, чтобы оценить  последнюю
шестерку. Я готов повесить их собственноручно, нежели допустить,  чтобы  они
стали слабым звеном в выковываемой нами цепи, но по крайней  мере  я  должен
дать им немного времени, чтобы они могли проявить себя. Голос  Миранды  стал
громче:
   - Кэлис, я сама отбирала  тех,  о  ком  ты  говоришь,  и  думаю,  что  не
выдержать могут только двое из них, Гудвин и де  Савона.  Остальные  сделают
то, что нам нужно.
   - Могут не выдержать, - повторил Кэлис. - В том-то и  дело.  Ты  думаешь.
Если бы я знал наверняка, что они сломаются, я бы избавился от  них  еще  до
вечера. Если бы знал, что они выдержат, пустился бы в путь завтра.  Но  если
мы ошибемся, если один из них сломается в неподходящее время...
   - Ни в чем нельзя быть уверенным.
   - Боюсь, что сотрудничество  с  Оракулом  выработало  у  нас  привычку  к
иллюзии определенности. Если мы, как раньше, начнем  полагать,  что  до  тех
пор, пока что-то в действительности не произошло, случиться может  все,  что
угодно, тогда, возможно, вернемся оттуда живыми, - с  сухим  смешком  сказал
Кэлис.
   - Я уезжаю. Если ты настаиваешь на том, чтобы задержаться  здесь  еще  на
девять дней, так и быть, но Никлас требует, чтобы мы отправились  как  можно
скорее. Удалось захватить двух лазутчиков, и выяснилось, что змеям  известно
о наших планах.
   - Они мертвы?
   - Теперь - да. Но перед этим Гамина их прочитала. Она нашла мало из того,
чего бы мы уже не знали, но ясно, что змеи нащупывают это  место.  Последний
год ты хорошо заметал следы, но  теперь  им  известно,  что  в  окрестностях
Крондора что-то  происходит.  И  следующая  группа  шпионов  уже  не  станет
крутиться возле дворца, нет, они будут рыскать в этих лесах в поисках  этого
лагеря. А как только они его обнаружат...
   - Мы принимаем все меры.
   - Мясник,  который  отгружает  вам  мясо,  сболтнет  что-то  в  трактире.
Кто-нибудь во дворце оставит на виду список  заключенных.  Конечно,  это  не
день и не два, но не пройдет и года, как змеи будут знать не только  о  том,
что ты возвращаешься, но и имена всех твоих людей.
   Кэлис помолчал,  затем  сказал  что-то,  чего  Эрик  не  разобрал.  Потом
раздался звук открывающейся двери, и Эрик с Ру поспешили  убраться.  Тем  же
путем они вернулись в палатку и растолкали Бигго.
   - Тихо. Разбуди остальных.
   Когда все проснулись, Эрик спросил:
   - Не встречались ли вы с женщиной по имени Миранда незадолго до того, как
вас схватили?
   Четверо заключенных переглянулись, и первым заговорил ШоПи:
   - Темноволосая, с ярко-зелеными глазами? - Эрик кивнул. - Я встретил ее в
пригороде Шаматы, и она заговорила со мной. В ней было что-то, и я это сразу
заметил. Она обладала силой.
   - О чем вы с ней говорили?
   Шо Пи пожал плечами:
   - О пустяках. Мне она показалась привлекательной, и я  был  польщен  тем,
что она обратила на меня внимание. Только ее больше интересовали абстрактные
вопросы, чем плотские удовольствия. И еще, помню, я удивился, почему у  меня
возникло ощущение, что она не такая, какой кажется.
   - В разговоре вы не касались ничего такого, что  могло  привести  тебя  в
тюрьму?
   - Насколько я помню, ничего, - сказал Шо Пи. Билли и Луи утверждали,  что
она пользовалась другим именем, но по описанию  было  ясно,  что  каждый  из
шестерых встретил Миранду меньше чем за месяц до ареста.
   - Выходит, эта дамочка вездесуща, если она умудрилась поговорить с тобой,
- Бигго указал на Шо Пи, - в Шамате за неделю до встречи с Эриком и  Ру  под
Даркмуром.
   - Откуда она нас знает? - недоумевал Луи.
   - Она как-то связана с Оракулом, который предсказывает будущее. А для нас
главное - пережить следующие девять дней. Я не знаю, почему  нас  спасли  от
виселицы и какую ценность мы представляем для этих людей,  но  я  ничуть  не
сомневаюсь в одном: если Кэлис решит, что мы способны поставить его план под
угрозу, он повесит нас всех, перед  тем  как  сняться  с  лагеря,  -  а  это
произойдет через десять дней. Если же он сочтет, что мы заслуживаем доверия,
то оставит нас в живых. Вот так, - сказал Эрик.
   - Значит, придется поднапрячься, - заметил Билли.
   - Мы надорвемся. Я и так уже почти нажил горб, - пожаловался Луи.
   - Я имел в виду - поднапрячься, чтобы  стать  такими,  какими  нас  хотят
видеть.
   - Билли прав; мне и ему надо сдерживать свой темперамент, - сказал Шо Пи.
Он вернулся к своему топчану и сел, откинувшись назад и опершись на локти. -
Бигго должен доказать, что умеет думать самостоятельно.
   - Ну а я? - спросил Луи, очевидно,  напуганный  перспективой,  что  через
девять дней его сочтут не заслуживающим доверия.
   - Ты должен отбросить свою гордость и перестать вести  себя  так,  словно
каждый приказ является оскорблением и любая работа ниже твоего  достоинства.
Твое высокомерие приведет тебя на виселицу.
   - Я вовсе не высокомерен! - возразил  Луи.  Он  явно  был  готов  затеять
ссору, и, чтобы предотвратить ее, Эрик поспешно сказал:
   - Но это еще не все!
   - Что еще? - спросил Бигго.
   - Если они сочтут не заслуживающим доверия одного из нас, то повесят всех
шестерых.
   Ру бросил на Эрика быстрый взгляд и кивнул:
   - Мы - команда. Мы выживем или умрем как один человек.
   Луи огляделся и увидел, что все смотрят на него.
   - Я.., стану покорным. Если  эта  маленькая  свинья  прикажет  мне  жрать
дерьмо, я радостно скажу - сколько прикажете, господин сержант? -  Последние
слова он произнес на родном языке.
   Бигго ухмыльнулся.
   - Если и есть более твердолобые парни, чем вы, чертовы родезанцы, так это
цуранцы из Ла-Мута, но и то ненамного. - И, поглядев на Шо Пи, добавил:
   - Я столько лет прикидывался дураком, чтобы от  меня  не  ждали  подвоха,
что, боюсь, это вошло у меня в привычку. Но я постараюсь  выглядеть  чуточку
умнее.
   - Теперь ты, Руперт. Ты должен перестать вести себя так, словно ты  умнее
всех. Это выйдет тебе же боком. Ты не так умен, как думаешь, да и другие  не
такие уж дураки, - сказал Шо Пи.
   - Ну а я? - спросил Эрик.
   - Не знаю, Эрик фон Даркмур. Вроде бы ты не делаешь  неверных  поступков.
Но.., есть что-то. Я точно не знаю. Возможно, нерешительность. Тебе  следует
стать более твердым, - ответил Шо Пи.
   Разговор был прерван  появлением  капрала  Фостера,  который  скомандовал
подъем.  Заключенные  вскочили  и  вытянулись  по  стойке   смирно.   Капрал
подозрительно оглядел их, осмотрел палатку, видя, что непосредственно  перед
его приходом  что-то  произошло,  но,  ничего  не  обнаружив,  через  минуту
гаркнул:
   - Ладно! Выходи строиться, собаки! Времени мало!

***

   Фостер навис над Билли, извергая на него поток  брани.  Видно  было,  что
Билли едва сдерживается, чтобы не броситься на  капрала.  Человек  в  черном
стоял рядом, тяжело отдуваясь после учебной схватки. Они боролись,  и  Билли
одерживал верх, когда Фостер внезапно подставил ему ножку, а теперь ругал на
чем свет стоит, как будто Билли был виноват.
   Под конец Фостер выкрикнул:
   - И мать твоя была шлюхой!
   Когда он повернулся, Билли вскочил  на  ноги.  Но  прежде  чем  он  успел
достать Фостера, Эрик ударом в грудь вновь опрокинул его. Они покатились  по
земле, и Эрик, используя свою силу и вес, подмял Билли под себя.
   Подбежавшие солдаты растащили их, а Фостер заорал:
   - Эй, вы! Что такое?
   Эрик поднялся и, утирая разбитый нос, сказал:
   - Просто я не даю ему наделать глупостей, капрал.
   С минуту Фостер разглядывал Эрика, потом буркнул:
   "Ладно", и повернулся к Билли:
   - Так ты, свинья, хотел напасть на меня  сзади?  А  как  тебе  понравится
сделать это, когда я стою к тебе лицом? - Он выхватил меч. - Отпустите его.
   Солдаты подчинились, и Билли, пригнувшись, тоже достал меч, но тут  между
ними встал Бигго.
   - Эй, капрал, ведь Билли не поздоровится, да, не поздоровится,  если  эти
парни на стене всадят в него парочку стрел, так?
   Билли  поднял  голову  и  увидел,  что  двое  лучников,   натянув   луки,
внимательно наблюдают за ними.
   - Бигго, жирная куча навоза, отойди, - приказал Фостер. - Я  хочу  слегка
обстругать эту падаль.
   Луи подошел и встал рядом с Бигго; Шо Пи отстал от него только на шаг. Ру
подскочил  с  другой  стороны,  и  Эрик,  стряхнув  с  себя   руки   солдат,
присоединился к остальным.
   - Это что - бунт? - зарычал Фостер.
   - Нет, - ответил Шо Пи. - Просто пытаемся не допустить чересчур  опасного
развития событий.
   - Я его вздерну! - заорал Фостер, и в это время подошел де Лонгвиль.
   - Тогда, я думаю, вам придется повесить всех нас, - сказал Бигго.
   - Что здесь происходит? Хотите опять на виселицу? - сказал де Лонгвиль.
   - Сержант, если одного из нас хотят вздернуть, считая, что он хотел убить
этого добрейшего капрала, тогда лучше повесить всех шестерых, потому что  мы
мечтаем об этом раз двадцать на дню, не меньше. И лучше  сделать  это  прямо
сейчас, а не мучить еще неделю муштрой, которая у нас уже в печенках  сидит.
При всем к вам уважении, сержант, - сказал Бигго, приветливо улыбаясь.
   Де Лонгвиль удивленно поднял брови.
   - Он говорит за вас всех?
   Заключенные переглянулись, а потом Эрик сказал:
   - Я думаю, да, сэр.
   Де Лонгвиль шагнул вперед и заорал прямо в лицо Бигго - причем для  этого
ему пришлось встать на цыпочки:
   - Я не приказывал вам думать! С чего это вам взбрело в голову,  что  меня
интересует, о чем вы думаете? Если вы думаете, значит, у вас  слишком  много
свободного времени. Я это исправлю! - И, повернувшись к солдатам, которые за
минуту до этого держали Эрика, он сказал:
   - Надо чистить конюшню. Отведите туда этих собак, и пусть они ее вылижут!
И нечего пачкать новенькие метлы и вилы! Пусть убирают руками! Увести!
   Солдаты построили заключенных и быстро повели прочь, а  Фостер,  взглянув
на де Лонгвиля, сказал:
   - Бобби,  похоже,  начинает  действовать.  Де  Лонгвиль  задумчиво  потер
подбородок.
   - Не знаю. Посмотрим. Но они стали лучше. Мы и так недобрали людей, и мне
не хотелось бы вешать эту шестерку за день до отплытия.
   - Если Билли Гудвин не перерезал мне глотку,  когда  я  назвал  его  мать
шлюхой - она и была шлюхой, но он такой обидчивый,  -  значит,  он  кое-чему
научился. И они за него вступились, - сказал Фостер.
   Де Лонгвиль кивнул:
   - Может быть, ты и прав. А может, они умнеют. Увидим, не так ли?
   Не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел в офицерский барак.

Глава 10

ПЕРЕДИСЛОКАЦИЯ

   Пробили тревогу.
   Барабаны гремели, и весь лагерь был на ногах. Это случилось через три дня
после того, как Эрик подслушал  разговор  Миранды  и  Кэлиса.  Все  эти  дни
шестеро заключенных усиленно тренировались,  все  внимание  сосредоточив  на
том, чтобы остаться в живых; Фостер стал еще грубее, оскорблял их на  каждом
шагу, а де Лонгвиль внимательно  приглядывался  к  ним,  выискивая  малейшее
несоответствие своим требова