тать перед Богиней Смерти, может  сказать  об  этом  прямо
сейчас, и его немедленно отведут на виселицу и повесят.  Если  кто-то  хочет
избавиться от забот - прошу. - Он оглядел заключенных, но ни  один  из  них,
даже набожный Бигго, ничего не сказал. - Отлично. После того как вы пройдете
необходимую подготовку, мы с вами обогнем полсвета и попадем в такие  места,
где бывали немногие, а вернуться посчастливилось вообще единицам. И  там,  и
по пути туда у вас будет немало поводов чертовски пожалеть, что  сегодня  вы
не выбрали виселицу. Но если нам каким-то образом удастся пройти через  все,
что нас ожидает, и вернуться в Крондор...
   - Ваши приговоры пересмотрят, и вы будете либо помилованы,  либо  условно
освобождены, в зависимости от того, какие рекомендации представит  мне  лорд
Джеймс, - сказал Никлас.
   - А это, в свою очередь, будет зависеть от  рекомендаций,  данных  вашими
начальниками, - добавил лорд Джеймс. - Поэтому если  вы  питаете  надежды  в
один прекрасный день вновь обрести свободу, делайте то, что вам прикажут.
   Принц кивнул, подтверждая его слова, и де Лонгвиль скомандовал:
   - Кругом!
   Заключенные повернулись, и де Лонгвиль повел их  из  комнаты.  Но  вместо
камеры их привели во дворик, где уже стояла  крытая  повозка.  Из  небольших
ворот выехал кавалерийский отряд, и де Лонгвиль приказал заключенным:
   - Залезайте!
   Они подчинились, и стражники быстро приковали каждого к железным  кольцам
под сиденьями. Де Лонгвиль вскочил на  лошадь  и  дал  приказ  отправляться.
Повозка в сопровождении конвоя выехала  за  пределы  дворца  и  покатила  по
городу. Подковы  звонко  били  по  мостовой,  лошади  весело  фыркали.  Эрик
поглядел на солнце; было уже далеко за полдень, а казалось,  совсем  недавно
он смотрел в рассветное небо. Как много событий случилось за эти часы!
   Солнце разогнало утренний туман, и погожий  осенний  день  был  в  полном
разгаре. Теплые лучи  ласкали  Эрику  щеки;  свежий  бриз,  пахнущий  солью,
доносил до него крики чаек.
   Внезапно к Эрику вернулся тот панический ужас, который охватил его, когда
грубые руки поставили его под петлю;  он  почувствовал,  что  задыхается,  и
неожиданно, потеряв контроль над собой, зарыдал.
   Ру взглянул на него и кивнул; по его лицу тоже текли слезы,  но  ни  один
человек в повозке - ни солдаты, ни заключенные - не проронил ни слова. Через
несколько минут Эрик взял себя в руки и, подставив  мокрое  лицо  океанскому
ветру, дал себе клятву никогда больше так не пугаться.

Глава 9

ЗАКАЛКА

   Эрик охнул.
   Скользя и оступаясь, он волок вверх по склону мешок  со  щебнем.  Шестеро
заключенных уже насыпали целый курган щебенки, но конца этой работе не  было
видно.
   Дойдя до вершины, Эрик тяжело перевел дыхание, сбросил мешок  с  плеча  и
отер пот, струящийся по лицу.  Нагнувшись,  он  перевернул  мешок,  и  снизу
раздался взрыв ругани: щебень посыпался на тех, кто шел за ним, заставляя их
уворачиваться.
   На вершине заключенным позволялось немного передохнуть,  и  Эрик  оглядел
окрестности. Насыпь возвышалась  в  центре  военного  лагеря.  Эрик  никогда
раньше их не видел, но догадывался, что этот лагерь  отличается  от  других.
Лагерь был обнесен деревянными стенами, на которых стояли часовые; с внешней
стороны стен по всему периметру было вырублено сотни три ярдов  леса,  чтобы
никто не мог приблизиться к лагерю незамеченным.  Посередине  лагеря  стояли
три больших бревенчатых барака, а вдоль  северной  стены  -  десять  больших
палаток, каждая на шесть человек. До Эрика донеслись знакомые  звуки,  и  он
взглянул  в  направлении  южной  стены,  где  находились   арсенал,   шорная
мастерская и кухня.
   - Фон Даркмур! - окрикнул его стражник, и  Эрик  понял,  что  замечтался.
Окрик был первым предупреждением; в качестве второго  использовалась  стрела
для битья птиц - с круглым свинцовым наконечником, обтянутым кожей. Попав  в
руку, такая стрела запросто  могла  сломать  кость.  Но  обычно  она  просто
сбивала человека с насыпи, и он, обдирая кожу, скатывался вниз, где на  него
выливал ушат брани сержант де Лонгвиль.
   Сейчас де Лонгвиль стоял неподалеку, негромко беседуя о чем-то с капралом
по фамилии Фостер. Они то и дело тыкали пальцами в заключенных, тащивших  по
склону камни.
   - Осталось еще две или три ходки, - сказал Ру, проходя мимо Эрика.
   В Даркмуре Ру никогда не слыл хорошим работником, но, находясь  в  лагере
неделю, он каким-то  образом  умудрялся  не  отставать  от  остальных.  Эрик
понимал, что немалую роль в этом играет пища: такой сытной  и  обильной  еды
никто из шестерых заключенных никогда в жизни не видел. И если их  поднимали
с зарей, то и спать  они  ложились  достаточно  рано,  чтобы  успеть  хорошо
отдохнуть.
   Эрик чувствовал, что прежняя сила вернулась к нему - и даже, пожалуй,  за
последнюю неделю он окреп еще  больше.  Они  с  Бигто,  как  самые  сильные,
старались брать на себя основную тяжесть работы, но стражники и де  Лонгвиль
бдительно следили, чтобы каждый заключенный втащил наверх свою долю камней.
   Возвращаясь туда, куда щебень вываливали из телег, Эрик увидел, что Робер
де Лонгвиль машет рукой, подзывая к  себе  заключенных.  Когда  все  шестеро
выстроились перед ним неровной шеренгой, сержант с дружеской улыбкой на лице
поинтересовался:
   - Устали?
   Заключенные забормотали, что да, они  устали,  и  де  Лонгвиль  понимающе
покивал.
   - Готов спорить, - сказал он, - что вы ни разу в жизни так не уставали.
   Ответом ему опять было согласное  бормотание.  Де  Лонгвиль  покачался  с
каблуков на носки и вдруг заорал:
   - А что вы будете делать, если враг нападет на вас, усталых?
   Кто-то внезапно навалился на Эрика сзади, и он упал, а, перекатившись  на
спину, увидел над собой какого-то человека в черном.  Остальные  заключенные
тоже валялись на земле - кроме Шо Пи, который ловко отпрыгнул в  сторону,  и
вместо него в грязь упал человек, одетый в черное.
   - Ого! Как это тебе удалось? - сказал де Лонгвиль.
   - Просто я ни на миг не допускаю, что мне ничто не угрожает,  сержант,  -
ответил Шо Пи.
   Де Лонгвиль кивнул, вскинув бровь, и с ноткой уважения в голосе сказал:
   - Вот такой подход мне по душе. - Он не спеша подошел к Шо Пи. - Вы мудро
поступите, - сказал он, обращаясь к остальным, - если будете  брать  с  него
пример. - И тут же, без  всякого  предупреждения,  резко  ударил  Шо  Пи  по
колену.
   Но изаланец искусно уклонился  и,  внезапно  взорвавшись  серией  быстрых
движений, покрыл грудь и лицо де Лонгвиля градом ударов; потом он присел  и,
крутанувшись на месте, подсек ему ноги.
   Де Лонгвиль упал; заключенные, уже успевшие подняться, захохотали, но  их
смех оборвался, когда подбежали стражники с арбалетами и оттеснили Шо Пи  от
сержанта.
   Де Лонгвиль сел, потряс головой, потом вскочил на ноги.
   - Вы думаете, это было смешно?
   Заключенные молчали.
   - Я спросил - вы думаете, что это было смешно?
   - Нет, сержант! - дружно прокричали заключенные.
   Де Лонгвиль внимательно осмотрел каждого и тихо сказал:
   - Сейчас я покажу вам  кое-что  действительно  смешное.  -  И  неожиданно
рявкнул:
   - Эту кучу камней вы сыпали не туда! - Эрик едва подавил  стон,  понимая,
что за этим последует. - Вы разберете ее и перенесете сюда!  -  Де  Лонгвиль
указал на новое место. - А если я потом передумаю, вы перетащите  их  опять.
Ясно?
   - Да, сэр! - не задумываясь крикнул Эрик.
   - За работу!
   Не оглядываясь на остальных, Эрик закинул на плечо мешок и побрел к куче.
Но едва он наклонился, чтобы поднять первый камень, его остановил  голос  де
Лонгвиля:
   - Сверху вниз, фон Даркмур! Вы должны разобрать ее сверху!
   Эрик вздрогнул, но промолчал и начал подниматься  по  щебню.  У  него  за
спиной Билли Гудвин пробормотал:
   - Дорого бы я дал, чтобы хоть раз хорошенько врезать этому ублюдку.
   Бигго, который шел чуть ниже, на это заметил:
   - Ты у нас такой везунчик, что наверняка угодишь ему  прямо  в  сердце  и
сломаешь ногу, потому что оно у него каменное.
   Эрик не смог удержаться от смеха и внезапно  осознал,  что  после  смерти
Стефана смеется первый раз. В этот момент он  поскользнулся  и,  поднимаясь,
проклял тот день, когда неделю назад впервые попал в этот лагерь.
   В пяти милях к востоку от Крондора повозка, в которой везли  заключенных,
свернула с широкого тракта между Крондором и Даркмуром и покатила к югу - но
не к  Долине  Грез  и  кешийской  границе.  Заброшенный  проселок  уперся  в
маленькое  озерцо,  на  берегу  которого,  как  подумал  Эрик,  раньше  была
крестьянская деревенька. Теперь эти места,  очевидно,  принадлежали  короне,
поскольку  по  дороге  они  миновали  несколько   застав;   повозку   трижды
останавливали, и Робер  де  Лонгвиль  предъявлял  документы.  Учитывая,  что
конвой был в мундирах личной гвардии принца, такая  бдительность  показалась
Эрику странной.
   Удивление его возросло еще больше, когда  он  увидел  солдат,  охранявших
лагерь. Все как один - побывавшие во многих боях, покрытые шрамами ветераны.
И у всех была разная форма: на  одних  -  черные  с  золотым  орлом  мундиры
Бас-Тайры, на других - коричневые с золотой чайкой, герцогства Крайдского.
   Сержант, начальник караула, знал де Лонгвиля в лицо, несколько раз назвал
его по имени, но тем не  менее  внимательно  проверил  его  документы  Когда
повозка вкатилась в ворота, Эрик увидал двенадцать мужчин в черных  рубашках
и таких же штанах - они стреляли из луков по  деревянным  мишеням,  а  когда
ворота закрылись, он заметил еще шестерых, которые  упражнялись  в  верховой
езде. Рассмотреть их получше Эрику не удалось:  ему  и  остальным  приказали
вылезать из повозки и строиться у главного барака. Там их  расковали,  и  де
Лонгвиль ушел в барак.
   Вернулся он только через час с лишним в сопровождении человека,  похожего
на лекаря,  который  осмотрел  заключенных  и  сделал  несколько  непонятных
замечаний  относительно  их  состояния.  Эрик   чувствовал   себя   лошадью,
выставленной на продажу,  особенно  когда  заключенным  приказали  проделать
несколько странных упражнений и промаршировать по кругу, а  люди  в  черном,
столпившись вокруг, смеялись и отпускали грубые шуточки.
   Потом их отвели во второй деревянный барак,  который  оказался  столовой.
Вместе с ними обедали и люди в черном, но свободного места  за  столами  все
равно оставалось изрядно. Юноши, одетые в ливреи слуг  принца  Крондорского,
метались между столами, и еды было в таком изобилии, о котором Эрик не мог и
мечтать.  Горячие  хлебцы,  истекающие  маслом,  кувшины  холодного  молока,
подносы с сыром и фруктами, горы мяса - цыплята,  говядина  и  свинина  -  с
гарниром из разнообразных овощей.
   Оголодавший Эрик набросился на еду, переел и всю ночь мучился животом,  а
утром начались тренировки, и им приказали соорудить эту насыпь.
   Мысли Эрика прервал голос Шо Пи:
   - Прошу простить меня.
   Эрик опустился на колени и, начав наполнять мешок, спросил:
   - За что?
   - Я позволил гневу взять верх надо мной. Если бы я дал де Лонгвилю  сбить
меня с ног, мы бы уже закончили насыпать холм и отдыхали.
   Эрик взвалил на плечи тяжелый мешок.
   - Он все равно нашел бы другой повод.
   Шо Пи принялся наполнять  свой  мешок,  а  Эрик,  перед  тем  как  начать
осторожный спуск, добавил:
   - Это стоит того, чтобы полюбоваться, как он шлепнулся на задницу.
   - Я надеюсь, друг Эрик, что и завтра ты будешь думать так же.
   Несмотря на  ноющие  плечи  и  синяки  на  всем  теле,  Эрик  в  этом  не
сомневался.

***

   - Подъем, падаль!
   Еще не проснувшись как следует, заключенные вскочили со своих  деревянных
топчанов и замерли по стойке смирно. Капрал Фостер  придирчиво  оглядел  их.
Билли Гудвин, Бигго и Луи располагались на одной стороне палатки, а Эрик, Ру
и Шо Пи занимали другую сторону.
   Начинался третий день, считая от того,  когда  де  Лонгвиль  приказал  им
перетащить кучу камней на новое место, и если это утро будет таким  же,  как
всегда, до завтрака им предстоит час работы. В столовой шестерым заключенным
отвели отдельный стол и запретили  разговаривать  с  остальными  живущими  в
лагере. Впрочем, одетые  в  черное  солдаты  сами  не  проявляли  склонности
беседовать с новичками.
   В том, что это были солдаты, Эрик абсолютно не  сомневался,  поскольку  с
утра  до  вечера  эти  люди  тренировались  взбираться  на  отвесные  стены,
штурмовать баррикады, ездить верхом и владеть всеми видами оружия.
   Но сегодняшний день начался необычно. Вместо  того  чтобы  отвести  их  к
холму из щебня, капрал Фостер выстроил шестерых заключенных перед офицерским
бараком,  и  через  несколько  минут  оттуда  вышел  Робер  де  Лонгвиль   в
сопровождении мужчины, которого Эрик в лагере еще не  видел.  В  облике  его
было что-то странное, нечеловеческое - хотя Эрик не смог бы  точно  сказать,
что именно. Он был высок, светловолос и  молод  -  не  больше  двадцати  или
двадцати пяти лет на вид, но в разговоре с ним де  Лонгвиль  проявлял  явное
почтение.
   - Это последние шестеро, -  сказал  он,  и  светловолосый  мужчина  молча
кивнул. - Мне это не нравится, - продолжал де  Лонгвиль.  -  Мы  планировали
набрать шестьдесят человек, а не тридцать шесть.
   Незнакомый мужчина наконец заговорил, и речь его тоже  звучала  необычно:
голос его был  спокойным,  произношение  -  правильным,  но  все  же  в  нем
угадывался странный акцент, которого  Эрику  не  приходилось  слышать  ни  в
Даркмуре, ни в Равенсбурге, хотя, навидавшись торговцев, он был уверен,  что
знает, как говорят в любом уголке Королевства.
   - Согласен, но обстановка заставляет нас обходиться тем,  что  есть.  Как
они?
   - Подают надежды, Кэлис, но нужны еще месяцы подготовки.
   - Назови их, - велел мужчина, которого звали Кэлисом.
   Робер де Лонгвиль подошел к Бигго.
   - Вот это - Бигго. Силен как бык и примерно так же умен. Однако  шустрее,
чем кажется. Владеет собой, и его не легко испугать.
   Он сделал шаг к следующему.
   - Луи де Савона. Родезанский головорез.  Мастерски  обращается  с  ножом.
Полезен там, куда мы собираемся.
   Де Лонгвиль шел вдоль строя:
   - Билли Гудвин. На вид - простой паренек, но перережет тебе глотку просто
ради забавы. Когда выходит из себя,  труден  для  обработки,  но  его  можно
сломать.
   Он остановился перед Эриком:
   - Незаконный сын фон Даркмура. Возможно, слишком глуп, чтобы выжить, зато
почти так же силен, как Бигго, и будет делать то, что прикажут.
   Де Лонгвиль перешел к Ру.
   - Руперт Эйвери. Трусливый крысенок, но перспективен. - Он рванул  Ру  за
петлю на шее и, вытащив из строя, заорал ему прямо в лицо:
   - Если только раньше я не убью его за то, что он чертовски уродлив!
   Он резко отпустил петлю, и Ру едва не упал назад, потеряв  равновесие,  а
де Лонгвиль подошел к Шо Пи.
   - Это - тот самый кешиец, о котором я  тебе  говорил.  Может  быть  очень
полезен нам, если научится сдерживать свой  характер.  Он  опаснее  Гудвина:
когда заводится, то не подает виду.
   Де Лонгвиль отступил на шаг и повернулся лицом к строю.
   - Вы видите этого человека?
   - Да, сержант! - хором ответили заключенные.
   - Бойтесь его. Очень бойтесь, - сказал де  Лонгвиль,  переводя  взгляд  с
лица на лицо. - Он не таков, каким кажется. Это - Крондорский Орел, и  умные
люди прячутся в норы, когда он взлетает.
   Кэлис позволил себе слегка улыбнуться над этой лестью и сказал:
   - Вы будете жить или умрете, как того потребует Королевство.  И  я  лично
убью любого, кто поставит под угрозу наше задание. Вам это ясно?
   Заключенные дружно кивнули. Они не имели  ни  малейшего  представления  о
том, какое задание им предстоит выполнять, но  ежедневно  слышали,  что  оно
жизненно  важно  для  интересов  Королевства,  и  любого  из  них  убьют  не
задумываясь, если хотя бы на миг покажется, что он каким-то образом угрожает
успеху операции. Эрик был убежден в этом, как ни в одном  факте  собственной
жизни.
   Кэлис внимательно вгляделся в лицо каждому заключенному и повернулся к де
Лонгвилю:
   - Бобби, в твоем распоряжении две недели.
   - Две недели! Я думал, что у меня есть еще три месяца! С оттенком  горечи
Кэлис сказал:
   - Арута мертв. Никлас узнал про наш план только на следующий  день  после
его смерти и был потрясен. Он до сих пор сомневается,  что  это  разумно.  -
Кэлис помолчал и добавил:
   - Две недели, и вздерни любого, кто покажется тебе ненадежным.
   С этими словами он  вернулся  в  барак,  а  де  Лонгвиль,  вновь  оглядев
заключенных, повторил:
   - Очень бойтесь.

***

   На  следующее  утро  гора  щебня  исчезла.  Солдатам  было  приказано  ее
разобрать, и тридцать человек из них быстро покончили с этой работой.  Эрика
же и остальных пятерых  заключенных  капрал  Фостер  отвел  в  другую  часть
лагеря.
   - Эй вы, чертовы ублюдки, кто из вас знает, как  обращаться  с  мечом?  -
спросил он, стоя перед ними.
   Заключенные переглянулись, но никто ничего не ответил. Они с первого  дня
усвоили, что если Фостер или де  Лонгвиль  задают  вопрос,  то,  прежде  чем
открыть рот, надо быть абсолютно уверенным в правильности ответа.
   - Так я и думал, - сказал Фостер.  -  Гораздо  легче  в  темном  переулке
оглушить человека сзади дубинкой, а, Бигго? - Он ухмыльнулся без тени  юмора
и прошелся вдоль строя. - Или всадить кинжал пьяному в  спину,  не  так  ли,
Луи?
   Он остановился перед Эриком:
   - А то можно  просто  схватить  человека  сзади  и  держать,  чтобы  твой
маленький любовничек с крысиной мордой без помех всадил ему в брюхо кинжал.
   Эрик промолчал. Де Лонгвиль обладал крутым характером и  был  жесток,  но
его работа, похоже, не доставляла ему особого удовольствия.  Капрал  Фостер,
наоборот, наслаждался, унижая людей. На второй день Билли  Гудвин  вышел  из
себя и набросился на него, но опытный вояка без труда вздул Билли на  глазах
у всех, а одетые в черное люди смеялись над взбучкой.
   Двое солдат принесли шесть мечей.
   - Ну ладно, - сказал Фостер. - Эти парни  и  я  попытаемся  показать  вам
пару-другую приемов, чтобы вы не зарезали сами себя, если в один  прекрасный
день клинок попадет к вам в руки. - Он вытащил собственный меч и добавил:
   - Впрочем, и более ловкие люди, чем вы, умудрялись оттяпать себе ногу.
   Солдаты раздали заключенным мечи. Эрик неловко обхватил рукоятку. Он  был
тяжелее, чем быстрая рапира, и значительно короче, чем палаш  или  двуручный
меч, которыми пользовались опытные бойцы. Еще в детстве Эрик слышал, что это
оружие - самое распространенное в  королевской  армии,  и  оно  лучше  всего
подходит для обучения.
   - Отнеситесь к этому очень серьезно, - сказал де Лонгвиль. - Поскольку от
умения фехтовать будет зависеть ваша жизнь.
   Так началась неделя интенсивного обучения. До полудня они фехтовали  друг
с  другом  учебными  деревянными  мечами,  пока  не  покрылись   черными   и
фиолетовыми синяками, а потом, после обеда, их привели к конюшне.
   - Кто умеет ездить верхом? - спросил де  Лонгвиль.  Эрик  и  Луи  подняли
руки. Им подвели двух лошадей, и де Лонгвиль скомандовал:
   - В седло, и посмотрим, что вы умеете.
   Луи быстро вскочил на коня, а Эрик обошел своего жеребца, осматривая его.
   - Фон Даркмур, ты ждешь, чтобы он тебя пригласил? - рявкнул де Лонгвиль.
   Не обращая внимания на насмешку, Эрик сказал:
   - Этот конь нездоров.
   - Что? - спросил де Лонгвиль. - Для меня он вполне здоров.
   - У него не в порядке левая задняя. - Эрик наклонился,  провел  рукой  по
левой задней ноге, и конь услужливо поднял копыто. Оно было  забито  толстой
лепешкой из грязи, навоза и сена. Эрик потянулся за свайкой, которой не было
у него на поясе вот уже месяц, и грустно усмехнулся.
   - Старые привычки, - пробормотал он и оглянулся. Конюх молча протянул ему
свайку, и когда Эрик очистил копыто, даже де Лонгвиль, стоявший в нескольких
футах от них,