Ты вправе честно его носить, и если  кто-нибудь  попробует
упрекнуть тебя, ты можешь посмотреть в  глаза  этому  человеку  и  ответить:
"Даже Отто, барон фон Даркмур, не оспаривал моих прав на это имя".
   Эрик неловко взял мать за руку. Она взглянула на него и улыбнулась  своей
обычной, ненатуральной  и  неприступной,  улыбкой  -  только  сейчас  в  ней
угадывалось немного теплоты.
   - Этот Натан - похоже, он неплохой человек. Постарайся побольше  перенять
у него, ибо своего законного наследства ты никогда не получишь.
   - Мама, это был только сон. Я не разбираюсь в политике, но из того, что я
слышал за столиками, нетрудно сделать вывод,  что  если  бы  той  ночью  вас
обвенчал сам Верховный Жрец  Дэйлы,  с  этим  тоже  бы  не  посчитались.  По
причинам, о которых знает только он сам,  король  пожелал,  чтобы  мой  отец
женился на дочери герцога Ранского. Так было, и иначе быть не могло. -  Эрик
встал. - Первое время мне надо будет постоянно быть возле Натана,  чтобы  он
узнал, что я умею, а я понял, чего он от меня хочет. Я думаю, ты  права:  он
хороший человек. Он мог бы меня выгнать, но, кажется, старается поступить со
мной по справедливости.
   Неожиданно для себя самой Фрейда крепко обняла сына.
   - Сынок, я люблю тебя, - прошептала она.  Эрик  застыл  в  растерянности.
Фрейда отпустила его и быстро ушла в кухню, закрыв за собой дверь.
   Эрик постоял еще немного, потом медленно повернулся и пошел к амбару.

***

   Миновало время, и жизнь в трактире "Шилохвость" вошла  в  обычную  колею.
Натан быстро освоился, и через некоторое время уже стало  трудно  вспомнить,
как выглядел трактир, когда кузнецом был Тиндаль. Для Эрика  Натан  оказался
просто кладезем знаний, поскольку Тиндаль был неплохим кузнецом, но звезд  с
неба не хватал, а Натан знал множество  секретов  и  умел  делать  необычные
вещи, едва ли не шедевры. Кроме того, он в свое время был личным оружейником
барона Толберта в Тьюлане, а эта область кузнечного  мастерства  была  Эрику
практически неизвестна.
   В один прекрасный день, когда  они  с  Натаном  ковали  новый  лемех  для
местного земледельца, внимание Эрика отвлек цокот копыт по камням,  а  потом
из-за амбара появилась тощая фигура Оуэна Грейлока, мечмастера барона.
   Натан снял с наковальни лемех и опустил в воду, а Эрик подошел к лошади и
придержал ее за уздечку, пока Грейлок спешивался.
   - Мечмастер! - воскликнул Эрик. - Неужели она опять захромала?
   - Нет, - ответил Оуэн и жестом предложил Эрику самому в этом убедиться.
   Эрик поднял лошади левую переднюю ногу, но тут подошел Натан и  отстранил
его.
   - Это та самая, о которой ты мне говорил?
   Эрик кивнул.
   - Так ты говоришь, это опорное сухожилие?
   Грейлок одобрительно взглянул на Эрика, а тот сказал:
   - Да, ковальмастер. Она его слегка потянула.
   - Слегка! -  хмыкнул  Грейлок.  Ровно  подстриженные  короткие  волосы  и
строгая челка добавляли суровости его угловатому лицу, а улыбка, открывающая
кривые желтые зубы, делала его еще менее привлекательным.  -  Я  бы  сказал,
ковальмастер, что нога совсем распухла. Раздулась, как мое бедро,  и  кобыла
просто не могла  на  нее  ступить.  Я  уж  было  собрался  отправить  ее  на
живодерню. Но у Эрика свои  методы,  и  мне  уже  случалось  видеть  чудеса,
которые он творит. Я понадеялся на него, и парень не  подвел.  -  Грейлок  в
притворном изумлении покачал головой:
   - Он говорит, слегка. Этот парень слишком скромно оценивает свою работу.
   - И как тебе это удалось? - спросил Натан Эрика.
   - Сначала я делал на ногу компрессы. Жрец-лекарь из храма  Килианы  варит
отличную мазь, которая разогревает кожу. Потом я начал ее прогуливать  и  не
давал напрягать ногу, хотя она и упрямилась. Она  была  очень  недовольна  и
пару раз пыталась взбунтоваться, но я обмотал ее нос цепью  с  распорками  и
дал понять, что не потерплю этого. - Эрик протянул руку и похлопал кобылу по
морде. - Мы с ней подружились.
   Натан в изумлении покачал головой:
   - Мечмастер, я здесь четыре месяца и много слышал о тех чудесах, что этот
парень творит с лошадьми. Но я считал это обычным желанием  горожан  заиметь
свою местную знаменитость. - Повернувшись к Эрику, он  улыбнулся  и  положил
руку ему на плечо. - Мне нелегко признать это, парень,  но,  возможно,  тебе
следует бросить кузнечное дело и  посвятить  себя  лечению  лошадей.  Честно
говоря, я  совершенно  не  разбираюсь  в  лошадях,  хотя  своим  умением  их
подковывать могу поспорить с  любым,  но  даже  мне  ясно,  что  эта  лошадь
абсолютно здорова и никаких следов травмы не видно.
   - Полезное умение, что и говорить, да и мне нравится выхаживать  лошадей,
но такой гильдии нет... - сказал Эрик. Натан был вынужден согласиться.
   - Твоя правда. Гильдия - это могучая крепость, и  способна  укрыть  тебя,
когда никакое умение не сможет спасти человека от... - внезапно он вспомнил,
что рядом стоит меч-мастер барона, - ..уймы неожиданностей.
   Эрик улыбнулся. Он знал, что кузнец имеет  в  виду  давнюю  вражду  между
дворянством и гильдиями. Когда гильдии  только-только  организовывались,  их
задачей было всего лишь аттестовать представителей  тех  или  иных  ремесел,
чтобы  обеспечить   хотя   бы   минимальный   уровень   качества   работ   и
профессионализма. Но за сто лет своего существования гильдии превратились  в
определенную политическую силу и даже имели собственные суды и  сами  судили
своих членов.  Все  это  сильно  раздражало  короля  и  прочих  нобилей,  но
дворянство слишком зависело от гарантий качества, предоставляемых гильдиями,
и потому позволяло себе  лишь  утонченное  презрение  к  этим  неблагородным
организациям. А гильдии неукоснительно  вставали  на  защиту  ремесленников,
особенно когда где-нибудь находился мелкопоместный эрл или барон, считающий,
что благодаря своему титулу он имеет полное право не платить долги.
   - Что привело  вас  в  Равенсбург,  мечмастер?  -  отвлек  Эрик  внимание
Грейлока.
   Серьезное лицо Грейлока помрачнело.
   - Ты, Эрик. Твой отец направляется в Крондор по государственным делам. Он
будет здесь вечером. Я приехал раньше, чтобы...
   - Чтобы попросить меня убедить мать оставить его в покое?
   Грейлок кивнул:
   - Он очень плох, Эрик. Ему  вообще  не  следовало  бы  предпринимать  эту
поездку, и...
   - Я сделаю все, что в моих силах, - перебил Эрик, зная, что  если  Фрейда
вобьет себе в голову повторить свое прошлое выступление, никто и ничто ее не
остановит. - В конце концов она свихнется от мысли  сделать  меня  следующим
бароном.
   Грейлок недовольно поморщился.
   - Мне бы не хотелось обсуждать эту тему. - Потом его лицо  смягчилось.  -
Выслушай меня внимательно. Если сможешь,  перед  закатом  будь  на  повороте
дороги к востоку от города, там, где кончается овечье пастбище и  начинается
первый виноградник.
   - Зачем?
   - Я не могу сказать тебе, но это важно.
   - Оуэн, если мой отец так плох, почему он едет в Крондор?
   Грейлок вскочил на лошадь.
   - Плохие новости. Принц умер. Королевский глашатай  объявит  об  этом  во
всеуслышание в конце недели.
   - Арута мертв? - переспросил Эрик. Грейлок кивнул:
   - Я слышал, что он упал с лошади, сломал бедро и умер от  осложнения.  Он
был стар, почти восемьдесят, если мне не изменяет память.
   Принц Арута правил Крондором на памяти не только Эрика, но и его  матери.
Он был отцом нынешнего короля,  Боррика,  который  наследовал  брату  Аруты,
Лайэму, всего пять лет назад. Люди уважали Аруту, потому что в основном  ему
Королевство было обязано тем, что живет в мире с соседями. Для  Эрика  принц
был весьма отдаленной фигурой - разумеется, ведь он никогда не видел его,  -
и все же Эрик почувствовал легкий приступ печали. Что ни говори,  Арута  был
хорошим правителем, а в юности - еще и героем.
   Грейлок развернул кобылу, и Эрик сказал ему вслед:
   - Передайте отцу, что я буду там, где он просит.
   Грейлок кивнул, слегка пришпорил лошадь и рысью выехал со двора.
   - Тебе потребуется дополнительное время, чтобы отмыться  как  следует,  -
заметил Натан, который за это время уже успел в общих чертах познакомиться с
историей Эрика.
   - Я об этом не думал. Я хотел уйти после ужина, - ответил Эрик.
   В этом случае он успел бы к назначенному  месту,  только  если  бы  пошел
сразу, прямо в рабочей одежде.
   Натан шутливо постучал Эрика ладонью по затылку.
   - Дурачина. Иди умывайся. Это важные вещи.
   Эрик поблагодарил Натана и поспешил на чердак,  где  за  лестницей  стоял
сундук со всеми его пожитками. Взяв  свою  единственную  приличную  рубашку,
Эрик направился к умывальнику. Отмывшись дочиста, он бросил в  угол  грязную
рубашку, надел свежую и пошел на кухню, где уже был накрыт стол. Усаживаясь,
он перехватил подозрительный взгляд матери.
   - С чего это ты нацепил свою лучшую рубашку?
   Понимая, что, если рассказать матери о просьбе отца, она пойдет с ним,  а
это ничем хорошим не кончится, Эрик пробормотал:
   - Да вот, хочу кое с кем встретиться после  ужина,  -  и  принялся  шумно
уплетать тушеное мясо.
   Мило, сидевший во главе стола, рассмеялся.
   - С какой-нибудь из городских девушек, а?
   Розалина бросила на Эрика  встревоженный  взгляд,  а  когда  он  ответил:
"Что-то вроде этого", щеки ее слегка покраснели.
   Мило  и  Натан  занялись  обсуждением  событий  минувшего  дня.   Женщины
замолчали, и Эрик тоже счел за лучшее помалкивать.
   Натан обладал странным чувством юмора, и  незнакомому  человеку  поначалу
трудно было понять, насмехается он или просто шутит. Поэтому Мило  и  Фрейда
первое время относились к нему с некоторым холодком, но потом  его  душевная
теплота и способность тонко оценивать  разные  житейские  ситуации  покорили
даже мать Эрика. Все чаще она  безуспешно  пыталась  прогнать  улыбку  после
шутливых замечаний  Натана.  Однажды  Эрик  спросил  его,  как  ему  удалось
сохранить такую уравновешенность, и был поражен ответом. "Когда  ты  потерял
все, - сказал Натан, - тебе больше нечего терять. И тогда  у  тебя  остаются
только две возможности: либо наложить на  себя  руки,  либо  начать  строить
новую жизнь. Оставшись без семьи, я пришел к выводу, что единственное,  ради
чего стоит жить, - это маленькие радости  жизни:  хорошо  сделанная  работа,
красивый рассвет, смех играющих детей, стаканчик доброго вина. Они  помогают
справиться с жестокостью жизни. Короли и  маршалы  могут  оживить  в  памяти
мгновения триумфа, свои великие победы. Но у нас, обычных людей, тоже бывают
в жизни маленькие победы, и мы должны уметь находить удовольствие в них.
   Эрик ел торопливо, а потом, извинившись  перед  остальными,  чуть  ли  не
выпрыгнул из-за стола и побежал на улицу. Мило проводил его смехом.  Вылетая
из дверей трактира, Эрик едва не сшиб Ру, который как раз собирался войти.
   - Погоди! - закричал Ру, бросаясь за Эриком.
   - Не могу! У меня кое с кем важная встреча. Ру схватил Эрика за рукав,  и
тот буквально протащил его пару шагов, прежде чем остановился.
   - Ну? - нетерпеливо спросил он Ру.
   - Твой отец послал за тобой?
   Эрик давно уже перестал  удивляться  умению  Ру  узнавать  все  городские
слухи, но на этот раз он был ошеломлен.
   - Почему ты спросил?
   - Потому, что со вчерашнего вечера по дороге непрерывно снуют королевские
гонцы, иногда даже сразу по несколько человек. Утром  по  восточной  окраине
прошли рота баронской кавалерии и две роты пехотинцев, а час назад  Собрание
Виноградарей и Виноделов занял отряд личной гвардии барона. Вот об этом я  и
хотел тебе рассказать. А ты, я вижу, нацепил свою лучшую рубашку?
   - Умер принц Крондорский, - сказал Эрик. - Вот почему... -  Он  собирался
добавить, что по этой причине его отец едет  в  Крондор  и  будет  проезжать
через Равенсбург, но, опасаясь, что Ру увяжется следом, сказал:
   - ..вся эта суета.
   - Так, значит, войска перебрасывают к кешийским границам, на случай, если
после смерти принца императору придет в голову поживиться за наш счет! -  Ру
задумался, почувствовав себя  специалистом  по  части  военных  действий,  и
отпустил Эрика, который сразу же заторопился дальше. Обнаружив, что  остался
один, Ру громко заорал: "Эй!", и пустился вдогонку. Он догнал  Эрика,  когда
тот уже сворачивал на городскую площадь.
   - Так куда ты идешь?
   Эрик остановился.
   - У меня свидание.
   - С кем?
   - Не твое дело.
   - Никакое у тебя не свидание, иначе ты пошел бы на север, к фонтану, а не
на восток, к баронской дороге. - Глаза Ру  вдруг  стали  круглыми,  как  две
монеты. - У тебя встреча с отцом! Дьявол, а я сказал это в шутку!
   - Мне бы не  хотелось,  чтобы  кто-то  что-то  болтал  по  этому  поводу,
особенно моей матери, - предостерегающе сказал Эрик.
   - Я буду нем как рыба.
   - Отлично. - Эрик большими сильными руками  взял  Ру  за  узкие  плечи  и
развернул его. - Иди-ка займись чем-нибудь, только  постарайся  не  нарушать
закон. Поговорим позже, встречаемся в трактире.
   Ру насупился, но ушел, сделав вид, что все  равно  не  собирался  идти  с
Эриком, а тот поспешил своей дорогой.
   Он прошел мимо торговых рядов, окружавших городскую площадь, мимо  двух-и
трехэтажных зданий, нависавших над узкими улочками,  миновал  скромные  дома
зажиточных ремесленников,  потом  -  развалюхи  сезонных  рабочих  и  мелких
лавочников и, наконец, оказался на окраинах.
   Выйдя из города, Эрик заторопился  по  восточной  дороге  мимо  маленьких
огородиков, где зеленщики  и  разносчики  выращивали  овощи,  мимо  обширных
виноградников и, дойдя до пересечения баронской дороги, ведущей в Даркмур, с
большим трактом, разрезающим Равенсбург с запада на восток, он остановился.
   Стоя в ожидании, он размышлял над причинами, которые заставили  его  отца
назначить  встречу  в  этом  достаточно  удаленном  от  города   месте.   Но
разумеется, Эрик исключал самую невероятную из них, а именно то, что  мечтам
его матери  суждено  каким-то  образом  осуществиться,  и  барон  собирается
признать его своим сыном.
   Его раздумья прервал стук  многих  копыт,  и  вскоре  из  сгущающихся  на
северо-востоке сумерек возник отряд кавалеристов.  Когда  они  приблизились,
Эрик узнал гвардейцев барона и ту самую карету, на которой тот  в  последний
раз приезжал в Равенсбург, а увидев рядом двух своих  единокровных  братьев,
почувствовал легкое стеснение в груди.  Первые  всадники  эскорта  прорысили
мимо, но Стефан и Манфред придержали коней.
   - Что! Опять ты! - воскликнул  Стефан.  Он  сделал  угрожающее  движение,
словно намереваясь выхватить меч, но Манфред крикнул:
   - Стефан! Прекрати! Оставь его!
   После этого Манфред пришпорил лошадь и  помчался  догонять  авангард,  но
Стефан задержался и прокричал, стараясь перекрыть грохот копыт:
   - Предупреждаю тебя, братец:  когда  я  стану  бароном,  я  не  буду  так
терпелив, как отец. Если вы со своей мамашей  попадетесь  мне  на  глаза  во
время какой-нибудь церемонии, я прикажу схватить вас так быстро,  что  вашим
теням придется вас догонять! - Не дожидаясь ответа,  он  со  злостью  вонзил
шпоры в бока своего коня, пустив его сразу в  галоп,  и  поскакал  вслед  за
братом.
   Почти сразу после этого появилась карета барона и, проезжая  мимо  Эрика,
замедлила ход. Когда она поравнялась с Эриком, занавеска  откинулась,  и  он
увидел бледное лицо и пристальные глаза барона фон  Даркмура.  На  мгновение
взгляды отца и сына  скрестились,  и  Эрик  почувствовал  внезапный  приступ
смятения. И так же внезапно все кончилось; карета прокатила  мимо,  и  кучер
прищелкнул вожжами, посылая коней вперед, догонять всадников.
   Простучал копытами арьергард,  а  Эрик  все  еще  стоял,  рассерженный  и
озадаченный. Он надеялся, на худой конец, поговорить с отцом,  а  не  просто
обменяться мимолетными взглядами.
   Когда Эрик  повернулся,  чтобы  уйти,  последний  всадник  остановился  и
окликнул его.
   Он обернулся и увидел Грейлока.  Эрик  был  до  того  зол,  что  забыл  о
вежливости.
   - Я думал, что мы друзья,  мастер  Грейлок,  по  крайней  мере  насколько
позволяет разница в положении. Но вы заставили меня тащиться сюда через весь
город, чтобы Стефан осыпал  меня  угрозами  и  оскорблениями,  а  барон  фон
Даркмур полюбовался мной из теплой кареты!
   - Эрик, это была просьба твоего отца, - ответил Грейлок.
   Эрик расправил плечи:
   - Другими словами, он просил меня  выслушать,  как  Стефан  прикажет  мне
убираться из баронии?
   Грейлок спешился и, ведя свою драгоценную  кобылу  в  поводу,  подошел  к
Эрику.
   - Нет, - сказал он, кладя руку  на  плечо  юноши.  -  Стефан  сделал  это
экспромтом. Твой отец хотел в последний раз взглянуть на тебя. Он умирает.
   На Эрика нахлынули одновременно испуг  и  печаль,  но  чувства  эти  были
отдаленными, как будто переживал их кто-то другой.
   - Умирает?
   - Его лекарь возражал против этой поездки, но в связи со  смертью  принца
барон счел  ее  необходимой.  Боррик  назначил  преемником  Никласа,  самого
младшего из своих братьев. Но это лишь до тех пор, пока Патрик не  достигнет
совершеннолетия; тогда он вступит во владение  Западным  Княжеством.  Никлас
почти никому неизвестен; все думали, что преемником станет Эрланд.  На  этой
неделе в Крондоре прольются лужи политической крови.
   Эрик знал эти имена: Боррик, король, и Эрланд, его младший  брат-близнец.
Патрик был старшим сыном короля, и по традиции  принцем  Крондорским  должен
был стать один из них. Впрочем, придворные интриги мало интересовали Эрика.
   - Он просил меня быть здесь, чтобы взглянуть на меня из пролетающей  мимо
кареты?
   Грейлок выразительно сжал плечо Эрика.
   - Чтобы взглянуть на тебя в последний раз. - Меч-мастер достал что-то  из
своей куртки. - И чтобы передать тебе вот это.
   Эрик увидел в руках Грейлока сложенное  письмо  и  прежде  всего  обратил
внимание, что оно не запечатано. Он взял  его  и,  развернув,  начал  читать
вслух:
   - "Сын мой..." Грейлок его перебил:
   - Никто, кроме тебя,  не  должен  знать,  что  здесь  написано,  а  когда
прочитаешь, я должен буду сжечь письмо. Читай, а я постою в стороне.
   Он отвел лошадь на десяток шагов, а Эрик принялся за чтение:

***

   Сын мой, если я уже не умер, когда ты читаешь мое письмо,  то  скоро  это
случится. Я знаю, что у тебя много вопросов, и не сомневаюсь, что твоя  мать
ответила на некоторые из них. С  горечью  должен  признаться,  что  не  могу
многого добавить к тому, что ты уже знаешь.
   В юности мы испытали страсть, а когда стали старше, от нее остались  лишь
слабые воспоминания. Я думаю, что когда-то я очень любил твою мать. Но  даже
если любовь и была, то потом она, как и память, угасла.
   Если я и жалею о чем-то, то лишь о том, что  не  имел  возможности  знать
тебя. Ты не виноват, что твоя мать и я уступили слабости,  но  у  меня  есть
обязательства, которые нельзя отбросить только потому, что я  раскаиваюсь  в
юношеском неблагоразумии. Я думаю, ты понимаешь, что  любая  мысль  о  нашем
существовании в качестве отца и сына являлась иллюзией, и  надеюсь,  что  ты
неплохой человек, поскольку горжусь кровью, которая течет в наших  жилах.  Я
уверен, ты не посрамишь ее. Я  никогда  публично  не  оспаривал  слов  твоей
матери, и благодаря этому ты по меньшей мере имеешь право носить мое имя. Но
кроме этого, я мало что мог для тебя сделать.
   Твой брат Стефан чрезвычайно настроен против тебя, а моя супруга видит  в
тебе угрозу его наследственным правам. Если тебе это доставит  удовольствие,
то знай, что мне пришлось заплатить высокую цену за  возможность  молчать  в
ответ на обвинения твоей матери. Я  защищал  вас  обоих  в  гораздо  большей
степени, чем ты, вероятно, считаешь, и с моей смертью эта защита исчезнет. Я
настаиваю, чтобы ты увез свою мать  из  баронии.  Пограничные  районы  вдоль
Дальнего Берега и на Закатных островах быстро развиваются, и перед юношей со
способностями там открываются определенные возможност