заболела голова.
   Они находились в камере. И если Ру не ошибся, в камере, которую он хорошо
знал. Она была длинная; вместо одной  стены  у  нее  были  толстые  железные
прутья, а на двери висел тяжелый замок. Напротив прутьев, чуть  выше  уровня
головы по всей стене тянулось узкое оконце. Камера была  полуподвальной,  но
это оконце находилось как раз на уровне земли. Через него хорошо  был  виден
внутренний  двор,  и  на   нем-виселица.   Это   была   камера   смертников,
располагавшаяся непосредственно под дворцом принца Крондорского.
   Ру толкнул Эрика, и тот опять застонал. Ру  толкнул  его  снова,  и  Эрик
наконец проснулся.
   - Что? - невнятно спросил он; глаза у него разбегались в разные  стороны.
- Где мы?
   - Снова в камере смертников.
   Эрик сразу протрезвел. Оглядевшись,  он  увидел  свернувшегося  в  уголке
Накора, а рядом с ним - Шо Пи.
   Проснувшись, все осмотрели себя и друг друга:  каждый  был  в  запекшейся
крови, в синяках и порезах.
   - Что случилось? - прокаркал Ру. Его голос звучал так,  будто  он  в  это
время жевал песок.
   - Это квегийские матросы, помнишь? - сказал Джедоу.
   Шо Пи и Накор, которые казались наименее потрепанными из  всей  компании,
посмотрели друг на друга, и Накор произнес:
   - Один попытался стащить какую-то девчонку у тебя с колен, Ру.
   Ру кивнул, подумав, что лучше бы этого не было.
   - Теперь вспоминаю, - пробормотал он.
   - Я ударил кого-то стулом, - сказал Джедоу.
   - Может, мы убили этих квегийцев? - сказал Накор.
   Эрик, держась за стену,  попытался  встать  на  ноги;  колени  у  него  с
похмелья тряслись.
   - Видно, боги сыграли с нами мрачную шутку, - сказал он, -  если,  пройдя
через весь этот ад, мы кончили тем, что снова ждем виселицы.
   Ру чувствовал себя виноватым,  как  всегда,  когда  накануне  он  выпивал
лишнего. С его телосложением было глупо пытаться пить вровень с  Эриком  или
Джедоу, даже если Эрик и сам пьянел быстро.
   - Если я кого-то убил, считайте, что я это вспомнил, - заявил Ру.
   - Но как, во имя всех дьяволов, мы снова очутились в этой камере, парень?
- спросил Джедоу из своего угла; он был явно встревожен. -  Не  для  того  я
проплыл вокруг света и вернулся, чтобы Бобби де Лонгвиль в конце концов  все
же вздернул меня.
   В этот момент дверь широко  распахнулась,  и  от  лязга,  с  которым  она
ударилась в стену, все содрогнулись.
   - Встать, вы, свиньи! - рявкнул, входя в камеру, де Лонгвиль.
   Не раздумывая, все, кроме Накора, вскочили на ноги и сразу же  застонали.
Джедоу отвернулся, и его вырвало; всех шатало, и Эрик  ухватился  за  прутья
камеры, чтобы не упасть.
   - Что за славная компания! - сказал, усмехнувшись, де Лонгвиль.
   - Что мы опять делаем тут, сержант? - спросил Накор. Де Лонгвиль  подошел
к двери и широко раскрыл ее, показывая, что она не заперта.
   - Мы подумали, что здесь вам будет удобнее всего, - ответил де  Лонгвиль.
- Известно ли вам, что для  вашего  ареста  потребовались  лучшие  городские
стражники и еще часть охраны дворца? - Он сиял, словно гордый  отец.  -  Это
была знатная потасовка! И у вас хватило здравого смысла никого  не  убивать,
хотя ущерб вы нанесли немалый.  -  Де  Лонгвиль  взмахом  руки  приказал  им
выходить из камеры. - Принц Патрик и его родственники решили, что оставшуюся
часть ночи лучше держать вас поближе к себе,  -  объяснил  он,  ведя  их  по
коридору.
   Ру огляделся, вспоминая, как  тем  же  путем  его  вели  на  виселицу,  и
содрогнулся от ужаса. Им с Эриком пришлось  бежать  из  родного  Равенсбурга
после того, как Эрик убил своего сводного брата Стефана,  после  смерти  его
отца ставшего бароном Даркмурским. Если бы они остались  и  предстали  перед
судом, то могли бы рассчитывать на снисхождение,  но  бегство  усугубило  их
вину, и они были приговорены к смерти. Они достигли ступенек,  которые  вели
наверх, во двор, где стояла виселица, но на этот раз ее миновали.
   - Вы запаршивели, поэтому я решил, что  перед  аудиенцией  вас  надо  как
следует вымыть, - сказал де Лонгвиль, человек, в чьих  руках  находилась  их
жизнь с того момента, как они упали на доски у подножия виселицы, и  до  той
минуты, когда они вчера сошли с корабля.
   - Аудиенция? -  переспросил  Эрик.  После  вчерашнего  он  все  еще  туго
соображал. Вчера Эрик выбросил стражника в окно и тут же получил кувшином по
голове,  и  трудно  сказать,  что  причинило  ему  больший  вред  -  большое
количество выпитого вина или этот удар; вообще говоря,  он  никогда  не  был
пьяницей.
   - Важные персоны хотят с  вами  потолковать.  В  таком  виде  вам  нельзя
появляться при дворе. А теперь, - сказал де Лонгвиль, толчком открыв  дверь,
- раздевайтесь!
   Лохани с горячей водой уже ждали их. Привыкнув за два года неукоснительно
выполнять приказы де Лонгвиля, все  пятеро  моментально  разделись  и  через
минуту сидели в лоханях, а дворцовые пажи накинулись на них с  мочалками  и.
мылом.
   Принесли кувшины с холодной  водой;  приняв  горячую  ванну  и  напившись
вдоволь, Ру почувствовал, что к нему возвращается жизнь.
   Помывшись, они обнаружили,  что  их  одежду  унесли,  а  взамен  принесли
другую. Де Лонгвиль указал Эрику на черную куртку; поднимая ее, Эрик  увидел
на груди знакомую эмблему.
   - Кровавый Орел?
   - Никлас предложил, и Кэлис не стал возражать, - сказал  де  Лонгвиль.  -
Это символ нашей новой  армии,  Эрик.  Ты  и  Джедоу  будете  первыми  моими
капралами, так что надевай. - И велел остальным:
   - Вы тоже переодевайтесь.
   Накор и Шо Пи выглядели непривычно  в  чистых  куртках  и  штанах  вместо
халатов, которые они обычно носили, а вот Ру  был  доволен.  Правда,  куртка
была ему немного великовата, зато сшита  из  превосходного  сукна,  а  штаны
сидели великолепно.
   Эрик влез в свои изношенные сапоги, а все остальные остались  босыми.  Де
Лонгвиль привел их в знакомый зал; когда-то они стояли здесь перед тогдашним
принцем Крондорским, Никласом, а тот вершил суд. В  тот  раз  Ру  трясся  от
страха и не слишком приглядывался, но все же сейчас подумал, что с  тех  пор
зал ничуть не изменился.
   Древние знамена  свисали  с  каждой  потолочной  балки,  погружая  зал  в
темноту;  несмотря  на  стрельчатые  окошки  вверху,  на  большие   окна   в
противоположной стене и факелы, горящие вдоль других стен,  здесь  было  так
темно, что Ру подумал: "На месте принца я велел бы убрать знамена".
   Церемониймейстер ударил об пол жезлом, окованным железом, объявляя Робера
де Лонгвиля, барона двора, и Ру удивленно покачал головой: в  отряде  Кэлиса
де Лонгвиль был всего лишь сержантом, и воспринимать его  в  новом  качестве
было весьма не просто.
   Под взглядами членов королевской семьи бывшие осужденные подошли к  трону
и остановились перед ним.  Заметив,  что  держаки  для  факелов  сделаны  из
чистого золота, Ру прикинул его стоимость: лично он заменил бы золото медью,
а  освободившиеся  средства  вложил  в  какое-нибудь  выгодное  предприятие.
Интересно, подумал он, представится ли случай поговорить с  принцем  на  эту
тему?
   Мысль о принце вернула внимание Ру к человеку, который когда-то вынес ему
смертный приговор. Никлас, ныне адмирал Западного  флота,  стоял  по  правую
руку от трона, рядом  со  своим  преемником,  принцем  Патриком.  По  другую
сторону стояли Кэлис и  Джеймс,  герцог  Крондорский;  они  разговаривали  с
человеком, которого  Ру  видел  на  причале,  -  с  дядей  Патрика,  принцем
Эрландом. А на троне сидел его двойник. Ру на мгновение растерялся, внезапно
осознав, что их представляют самому королю!
   - Ваше величество, ваши высочества, - произнес де Лонгвиль  с  изысканным
поклоном, - позвольте представить вам пять человек,  выполнивших  свой  долг
храбро и с честью.
   - Уцелели всего лишь пятеро? - спросил король Боррик. И он,  и  его  брат
были мужчинами крупными, но король все же выглядел более могучим; Ру, хотя и
не мог должным образом судить о таких вещах, инстинктивно счел короля  более
опасным противником, чем  принц  Эрланд.  -  Есть  и  другие,  -  сказал  де
Лонгвиль. - Солдаты из гарнизонов будут представлены ко двору днем. Но эти -
единственные уцелевшие из числа осужденных.
   - И мы это знаем, - вставил Накор.
   Де Лонгвиль с гневом обернулся к нему, возмущенный  подобной  вольностью,
но Боррик лишь улыбнулся:
   - Накор, это ты в такой одежде?
   Улыбнувшись королю в ответ, Накор вышел вперед.
   - Да, это я, ваше величество. Я тоже  уходил  и  тоже  вернулся.  Грейлок
сейчас на другом корабле, и с ним те, кто уцелел и успел добраться до Города
на Змеиной Реке.
   Слова, которые де Лонгвиль собирался сказать Накору, застряли  у  него  в
горле. Было очевидно, что Накор и король  хорошо  знают  друг  друга.  Накор
дружески  кивнул  Эрланду,  который  тоже  приветливо  улыбнулся  при   виде
маленького изаланца.
   - Вы все получили прощение, - сказал король четверым  бывшим  узникам.  -
Ваши преступления забыты,  и  ваши  приговоры  отменены.  -  И  он  добавил,
взглянув на Эрика и Джедоу:
   - Мы видим, что вы избрали военную службу.
   Эрик просто кивнул, а Джедоу, запинаясь, сказал:
   - Д-да, ваше величество.
   Король перевел взгляд на Шо Пи и на Ру:
   - А вы нет.
   Шо Пи наклонил голову:
   - Я последую за своим учителем, ваше величество.
   - Прекрати называть меня учителем! -  воскликнул  Накор  и  повернулся  к
королю:
   - Этот малый считает меня каким-то особенным  мудрецом  и  настаивает  на
том, что должен повсюду таскаться за мной.
   - Хотел бы я знать почему, - сказал принц Эрланд. - Не потому ли, что  ты
показал ему свои "проделки мистического мудреца", Накор?
   - Или парочку фокусов "странствующего жреца"? - подхватил король.
   Погладив подбородок, Накор улыбнулся.
   - На самом деле я уже давненько этим  не  занимался.  -  Затем  его  лицо
потемнело. - И кажется, я не рассказывал вам о них, когда мы возвращались из
Кеша.
   - Ладно, раз так, забирай его с собой. В дороге  тебе  пригодится  лишняя
пара рук, - сказал король.
   - В дороге? Я возвращаюсь на Остров Мага, - заявил Накор.
   - Не сразу, - возразил  король.  -  Интересы  короны  требуют,  чтобы  ты
отправился в Стардок и встретился с руководителями Академии.
   Накор помрачнел.
   - Вы знаете, Боррик, что я покинул Стардок,  и  не  сомневаюсь,  что  вам
хорошо известно, по какой причине.
   Если королю и не понравилось столь фамильярное обращение, то виду  он  не
показал.
   - Нам это известно, но ты дважды бывал в Новиндусе и  видел,  какие  силы
нам противостоят. Нам  нужно,  чтобы  ты  объяснил  магам  в  Стардоке,  кто
выступил против нас. Нам необходима их помощь.
   - Найдите Пуга. Его они станут слушать, - сказал Накор.
   - Если бы мы могли его найти, мы бы нашли, - ответил король.  Откинувшись
на спинку трона, он вздохнул. - Послания ему оставлены повсеместно,  но  тем
не менее он не удосужился прибыть сюда лично.
   - Постарайтесь еще, - ответил Накор.
   Боррик улыбнулся:
   - Дружище, лучшего человека нам не найти. И если ты не хочешь,  чтобы  во
всех игорных домах Королевства стало известно, что ты передергиваешь карты и
жульничаешь в кости, ты окажешь старому другу эту маленькую услугу.
   Накор презрительно махнул рукой, словно отметая слова короля.
   - Ба! Вы мне нравились больше, когда были  просто  Бешеным.  -  Лицо  его
выразило отвращение, а Боррик и Эрланд обменялись веселыми взглядами.
   Потом король перенес свое внимание на Ру:
   - А ты, Руперт Эйвери? На твою помощь мы тоже не можем рассчитывать?
   Оттого что король обратился  непосредственно  к  нему,  Ру  на  мгновение
онемел; наконец, с трудом совладав с собой, он ответил:
   - Простите, ваше величество, но я дал себе клятву, что  если  уцелею,  то
вернусь в Крондор, чтобы разбогатеть. Я  намерен  заняться  торговлей,  а  в
армии как я это сделаю?
   Король кивнул:
   - Торговлей? Мы полагаем, что этот выбор едва ли не лучший из  всех,  что
ты мог избрать. - Он воздержался от любых  замечаний  относительно  прошлого
Ру. - И все же ты видел то, что довелось  увидеть  лишь  очень  немногим  из
наших людей. Мы надеемся на твою скромность, а чтобы ты лучше нас понял,  мы
рассчитываем на твою скромность.
   Ру улыбнулся.
   - Я понимаю, ваше величество. И обещаю, что, когда придет время, я помогу
вам всем, чем сумею. Если эти змеи явятся  сюда,  я  буду  сражаться.  -  Он
прищурил глаза и добавил:
   - Кроме того, может настать день,  когда  я  пригожусь  вам  больше,  чем
просто как еще одна рука, держащая меч.
   - Возможно, Руперт Эйвери,  -  произнес  король  Боррик.  -  Ты  явно  не
страдаешь от недостатка честолюбия. - Подав знак лорду Джеймсу, он сказал:
   - Если это не повредит нашему достоинству,  подумайте,  не  можем  ли  мы
немного поспособствовать карьере господина Эйвери.  Может  быть,  что-нибудь
вроде рекомендательного письма. -  Затем  король  махнул  рукой  оруженосцу,
державшему в руках пять мешочков, и тот вручил по мешочку каждому из  бывших
осужденных на смерть. - Примите же благодарность от вашего короля.
   По тяжести мешочка Ру понял, что там было золото; он даже  сумел  оценить
его стоимость и быстро подсчитать, что в своем плане разбогатеть уже на  год
опередил график. Тут он заметил, что остальные,  поклонившись,  двинулись  к
выходу, сам отвесил неуклюжий поклон королю и поспешил за ними.
   - Ну что ж, теперь вы опять свободные  люди,  -  промолвил  де  Лонгвиль,
когда все вышли из зала. - Постарайтесь не попадать в переделки, - сказал он
Джедоу и Эрику, - и будьте здесь  первого  числа  следующего  месяца.  -  Де
Лонгвиль повернулся к Накору и Шо Пи:
   - Письма короля будут готовы завтра. Зайдите к секретарю герцога Джеймса,
он выдаст вам проездные документы и деньги. - После этого Робер посмотрел на
Ру. - Ты смахиваешь на крысу, Эйвери, - сказал он, - но я полюбил твою узкую
мордочку. Если передумаешь, я не откажусь от еще одного опытного солдата.
   Ру покачал головой:
   - Спасибо, сержант, но я отправляюсь на поиски  купца,  у  которого  есть
скромница дочь, и начинаю наживать состояние.
   На прощание де Лонгвиль сказал им всем:
   - Если перед тем, как вернуться Домой,  вам  захочется  женщин,  идите  в
"Росчерк Белого Крыла", что возле  Купеческих  ворот.  Это  бордель  высшего
класса, так что не наследите внутри. Даме, которая  вас  встретит,  скажите,
что послал вас я. Она, может быть, никогда меня не простит,  но  услугу  мне
оказать должна. Только смотрите не устройте скандала - выручить  вас  второй
раз подряд я вряд ли смогу. - Посмотрев каждому в лицо, он добавил:
   - Судя по всему, вы вели себя правильно, ребята.
   Все промолчали, и только Эрик проговорил:
   - Спасибо, сержант.
   Ему и Джедоу де Лонгвиль сказал:
   - По дороге загляните в кабинет рыцаря-маршала и возьмите свои приказы  о
производстве. Отныне вы - люди принца Патрика и  с  этого  дня  подчиняетесь
только ему, Кэлису и мне.
   - А где это? - спросил Эрик.
   - Вниз, направо, вторая дверь слева. А теперь проваливайте, -  заявил  де
Лонгвиль, - прежде чем я изменю свое мнение и арестую вас  снова  как  банду
головорезов. - С этими словами он отвесил Ру подзатыльник, затем  повернулся
и ушел.
   Спускаясь по лестнице, Накор произнес:
   - Я хочу есть.
   - Ты всегда хочешь есть, дружище, -  со  смехом  заметил  Джедоу.  -  Моя
голова напоминает мне, что прошлой ночью я вел себя не слишком  умно.  Да  и
желудок меня еще не простил. - Помолчав, он добавил:
   - Но несмотря на это, я справлюсь с приличным куском.
   Эрик засмеялся:
   - Я тоже.
   - Тогда пошли искать трактир, - предложил Накор.
   - Тихий трактир, - вмешался Ру.
   - Тихий трактир и еду, - подвел итог Накор.
   - А что потом, учитель? - спросил Шо Пи.
   Накор скорчил рожу, но сказал на удивление спокойно:
   - Потом, малыш, мы отправимся в "Росчерк  Белого  Крыла".  -  Он  покачал
головой и, ткнув пальцем в Шо Пи, сказал:
   - Ему еще многому предстоит научиться.
   "Росчерк Белого Крыла" был вовсе не похож на то, что Ру  ожидал  увидеть.
Впрочем, он сразу поймал себя на мысли,  что,  в  сущности,  не  знал,  чего
ожидать. Он знал  только  армейских  шлюх,  которые,  едва  получив  деньги,
отправлялись искать следующего клиента.
   Но здесь был другой мир. Пять слегка  подвыпивших  парней  несколько  раз
спрашивали дорогу, и  после  двух-трех  неудачных  попыток  в  конце  концов
обнаружили скромный дом на краю Купеческого  квартала.  Вывеска  -  жестяное
крыло, выкрашенное в белый цвет,  -  ничего  не  говорила  о  профиле  этого
заведения.
   Двери открыл слуга; не говоря ни слова, он впустил всех пятерых и  жестом
попросил подождать в крошечной передней, лишенной мебели и  украшенной  лишь
невзрачными гобеленами на двух боковых стенах. Напротив входа была еще  одна
дверь. Когда она открылась, они увидели хорошо одетую и весьма почтенную  на
вид даму.
   - Что вам угодно? - спросила она.
   Они посмотрели друг на друга, и наконец ответил Накор:
   - Нам сказали, чтобы мы сюда пришли.
   - Кто? - подозрительно спросила она.
   - Робер де Лонгвиль, - тихо произнес Эрик, словно боясь говорить во  весь
голос.
   Мгновенно лицо женщины  преобразилось:  подозрительность  уступила  место
радости.
   - Бобби де Лонгвиль! Боже мои, если вы - друзья Бобби, то милости прошу!
   Она хлопнула в ладоши, и дверь, через которую  она  вошла,  распахнулась,
открыв короткий коридор, в котором стояли два вооруженных охранника.
   - Я - Джамила, ваша хозяйка, и теперь, - произнесла она,  подходя  к  еще
одной двери и широко ее открывая, - мы вступаем в Дом Белого Крыла.
   От удивления все пятеро разинули рты. Даже Накор, видевший пышность двора
императрицы Великого Кеша, застыл в благоговейном изумлении. Комната была не
так уж богато обставлена, здесь, наоборот,  не  было  кричащей  роскоши,  но
именно это делало ее столь привлекательной. Все в ней дышало утонченностью и
хорошим вкусом, хотя Ру, незнакомый с такими определениями, вряд ли бы  смог
объяснить свое впечатление. Диваны и  кресла  были  расставлены  так,  чтобы
посетители могли видеть друг друга и при этом быть в уединении. На одном  из
диванов развалился богато одетый мужчина; он потягивал из кубка вино, а  две
хорошенькие девушки ухаживали за ним. Одна сидела у его  ног,  позволяя  ему
гладить ей плечи и шею, а вторая склонилась над  ним,  протягивая  золоченый
поднос с засахаренными фруктами.
   Словно по волшебству, из-за нескольких портьер появились девушки.  Как  и
первые две, одеты они были скромно, в свободные платья  из  легкой  материи,
оттеняющие волнующие линии их фигур. Девушки направились к новым  гостям,  и
не успел Ру опомниться, как его проводили к дивану, усадили и вложили в руку
кубок с вином; прежде чем он  сумел  произнести  хоть  слово,  одна  девушка
начала массировать ему плечи, а другая принесла фрукты.
   - Когда будете готовы, - сказала Джамила,  -  девушки  покажут  вам  ваши
комнаты.
   Джедоу, сильной рукой обхватив за талию одну из девушек,  притянул  ее  к
себе, крепко поцеловал и воскликнул:
   - Люди и боги, я умер и попал в рай!
   Это вызвало дружный взрыв  смеха,  и  Ру  откинулся  на  диван,  чувствуя
невыразимое облегчение, которое не испытывал уже многие годы.

ГЛАВА 2
ДОМА

   Ру проснулся.
   Девушка, лежащая рядом с ним, сонно пошевелилась,  и  он  сообразил,  где
находится. Ру улыбнулся,  вспомнив  прошедшую  ночь,  и,  нырнув  рукой  под
простыню, погладил девушку по спине. Он не мог думать о ней как  о  шлюхе  -
это слово подходило женщинам, которые  ловили  солдат  возле  лагеря  или  с
балконов Бедного квартала выкрикивали непристойности морякам и рабочим, -  а
эти дамы, решил он, не имели с ними ничего общего.
   Они были кокетливы, казались хорошо образованными, обладали  безупречными
манерами, и, как обнаружил Ру этой ночью, подходили к своей работе творчески
и с энтузиазмом. Девушка, что сейчас  леж