м.
   У ворот города вся дорога была запружена беженцами. Эрик провел коня мимо
усталых солдат, пытающихся сладить с толпой, и прокричал:
   - Как добраться до крепости?
   Один  из  солдат  обернулся  через  плечо  и,  увидев  на  мундире  Эрика
малинового орла и знаки различия, сказал:
   - До центра города, а потом по Главной  улице,  капитан!  Эрик  вел  коня
сквозь толпу, распихивая горожан и злых, усталых солдат. Наконец  он  достиг
древнего разводного моста, который пересекал  ров,  отделяющий  цитадель  от
остальной части города. Солдаты перекрыли все ближайшие улицы на  протяжении
ста ярдов, чтобы путь к штабу принца был всегда свободен.
   Эрик подошел к ближайшему стражнику:
   - Скажите, это и есть прямой путь к западным воротам?
   - Да, - ответил стражник. - Вдоль стены, а потом за угол.
   Эрик вздохнул:
   - Жаль, что у ворот мне никто не сказал об этом. - Он шагнул  вперед,  но
стражник преградил ему путь копьем.
   - Постой-ка. Куда это ты собрался?
   - Мне нужно увидеть принца и генерала Грейлока, - устало сказал Эрик.
   - И у вас, разумеется, есть соответствующий пропуск?
   - Пропуск? - изумился Эрик. - Какой еще пропуск?
   - Ваш офицер должен был выписать пропуск, если вы, конечно, не  очередной
дезертир, который хочет рассказать генералу захватывающую историю о том, как
он, героически сражаясь, отстал от своих.
   Эрик медленно поднял руку, взялся за копье и без  особого  усилия  поднял
его вверх, несмотря на все попытки стражника удержать пику. Стражник выпучил
глаза от удивления, а Эрик сказал:
   - Я сам офицер. Я понимаю, что выгляжу не лучшим  образом,  но  я  должен
увидеть принца.
   Заметив, что назревает стычка, к ним подошли другие солдата". Один из них
крикнул:
   - Эй, сержант!
   Сержант в рыцарском плаще поверх лат, на котором был вышит герб  Даркмура
- черный щит с красным вороном на ветке, - подъехав, спросил:
   - Что тут у вас?
   Солдат сказал:
   - Этот малый желает видеть принца.
   Сержант, суровый старый вояка, привыкший, что все его слушаются,  рявкнул
на Эрика:
   - Кто ты такой, что вообразил, будто принц захочет тебя видеть?
   Эрик  оттолкнул  копье  и,  сделав  шаг  вперед,  встретился  взглядом  с
сержантом:
   - Эрик фон Даркмур, капитан особых войск принца!
   Услышав  это  имя,  несколько  солдат  отступили  в  сторону,  а   другие
вопросительно посмотрели на сержанта. Старый вояка усмехнулся и сказал:
   - Похоже, вы угодили в передрягу, капитан.
   - Вы не ошиблись. А теперь - с дороги!
   Сержант не мешкая шагнул в сторону. Проходя мимо него,  Эрик  бросил  ему
поводья со словами:
   - Дайте моей лошади немного воды и накормите. Потом известите меня,  куда
вы ее поставили. Это хорошая лошадь, и я не хотел бы ее потерять.
   Сержант взял поводья. Эрик пошел дальше и, не оглядываясь, добавил:
   - Да, и когда появится мой сержант, пошлите его  прямо  мне.  Узнать  его
нетрудно. Он высокий, похож на кешийца, темнокожий, и он оторвет вам голову,
если вы доставите ему хотя бы половину тех хлопот, что доставили мне.
   Эрик пересек мост и посмотрел на огни, горящие в окнах старинного  замка.
Замок Даркмур, основанный одним из его предков, был  для  Эрика  неизвестной
страной. Мальчиком он мечтал о том,  что  когда-нибудь  отец  пригласит  его
сюда, признает своим сыном и разрешит жить в замке. Потом мечты эти  умерли,
осталось лишь любопытство. В  конце  концов  исчезло  и  оно.  Теперь  замок
выглядел зловеще, и Эрик подумал, что ему не хотелось  бы  умереть  в  таком
месте. Пройдя за ворота, он понял, что это  ощущение  возникает  не  столько
из-за того, что сюда направляется могучая армия, сколько потому, что  внутри
его ждет женщина, которая жаждет увидеть его мертвым: Матильда фон  Даркмур,
вдова его отца и мать сводного брата Эрика.
   С глубоким вздохом Эрик обернулся к капитану гвардейцев и сказал:
   - Проведите меня к Грейлоку. Я - капитан фон Даркмур.
   Не говоря ни слова, капитан отдал честь и ввел Эрика в дом его предков.

ГЛАВА 24
ДАРКМУР

   Кэлис изучал камень.
   Он был настолько поглощен этим, что едва  заметил,  как  в  большом  зале
появились четыре фигуры. Он взглянул на прислужников  оракула  и,  поскольку
они не выразили никакого беспокойства, решил, что опасности нет.
   Потом Кэлис перевел взгляд на вошедших и увидел своего  отца  в  белых  с
золотом доспехах, а рядом с ним - Накора, Шо Пи и человека, одетого  в  ризу
ишапианских монахов. Кэлис с усилием оторвался от своего занятия и встал  им
навстречу.
   - Отец, - сказал он, обнимая Томаса, а потом  пожал  руку  Накору.  Накор
сказал:
   - Это Доминик. Аббат из Сарта. Я подумал, что он может нам пригодиться.
   Кэлис кивнул, а Томас спросил его:
   - Ты, кажется, разглядывал камень, когда мы вошли?
   - Я вижу в нем кое-что, отец, - ответил Кэлис.
   - Нам надо поговорить, - сказал Томас  и  поглядел  на  остальных.  -  Но
сначала я должен засвидетельствовать свое почтение.
   Он подошел к громадной драконихе и нежно коснулся большой головы.
   - Рад снова видеть тебя, старая подруга, - тихо сказал он и повернулся  к
старшему прислужнику:
   - Как она?
   Старик слегка поклонился и сказал:
   - Она грезит и в своих мечтах вновь переживает тысячу жизней, деля  их  с
душой, которая займет это огромное тело после нее. - Он сделал знак, и к ним
подошел стройный юноша. - Как и я делюсь знаниями с тем, кто заменит меня.
   Томас кивнул.
   - Самая древняя из рас, мы вели вас от гибели к гибели.
   - Есть риск, - сказал старик, - но есть и цель. Мы многое знаем.
   Томас снова кивнул и вернулся к Кэлису.
   Доминик смотрел мимо Томаса круглыми глазами.
   - Никогда бы не поверил.
   Накор засмеялся.
   - Сколько бы я ни увидел, я никогда не считаю, что видел  все.  Вселенная
то и дело подбрасывает нам сюрпризы.
   - Как это вам удалось прибыть всем вместе? - спросил Кэлис.
   - Долгая история, - сказал Накор и, достав цуранский шар для перемещения,
добавил:
   - Их осталось немного. Надо бы где-то раздобыть еще.
   Кэлис улыбнулся.
   - К сожалению, проход в Келеван находится в Стардоке,  а  Стардок  теперь
крепко держат кешийцы.
   - Не так уж и крепко, - заметил Накор с усмешкой.
   - Что ты имеешь в виду? - спросил Кэлис.
   Накор пожал плечами.
   - Пуг попросил меня что-нибудь придумать, вот я и придумал.
   - Что? - спросил Томас.
   - Расскажу, если мы выживем,  и  судьба  Стардока  будет  иметь  какое-то
значение.
   - Кэлис, - сказал Томас, - что ты подразумевал, говоря, что видишь в этом
камне "кое-что"?
   Кэлис с удивлением посмотрел на отца:
   - А ты разве ничего не видишь?
   Томас посмотрел на Камень Жизни; этот предмет был знаком ему больше,  чем
кому бы то ни было на Мидкемии.  Отринув  все  посторонние  мысли,  он  стал
вглядываться в прохладную изумрудную поверхность и  через  мгновение  уловил
слабое мерцание внутри. Но это было все, что он почувствовал.
   - Я не вижу никаких образов, - наконец сказал он.
   - Они очень нечетки, - сказал Кэлис. - Но я видел их с самого начала.
   - Что именно? - спросил Накор.
   - Это трудно описать словами, - ответил Кэлис, - но,  по-моему,  я  видел
истинную историю этого мира.
   Накор сел на пол.
   - Ух ты, как интересно! Пожалуйста, расскажи мне, что ты увидел.
   Кэлис сел и задумался, словно пытаясь собраться с мыслями, и  тут  откуда
ни возьмись появились Миранда и Пуг.
   Томас приветствовал старого друга и Миранду, а потом предложил им сесть.
   - Что тут у вас? - поинтересовался Пуг.
   - Кэлис собирается рассказать нам о том, что он видит в  Камне  Жизни,  -
ответил Томас.
   Кэлис поглядел на Миранду и Пуга  и,  выдержав  его  пристальный  взгляд,
улыбнулся.
   - Рад снова видеть вас обоих.
   Миранда улыбнулась в ответ.
   - Мы тебя тоже.
   - Я должен рассказать вам о Камне Жизни.
   Накор повернулся к Шо Пи:
   - Если все еще хочешь носить мантию ученика, запоминай каждое слово.
   - Да, учитель.
   - Камень Жизни, - начал Кэлис, - это Мидкемия  как  она  есть,  отражение
всей жизни, которая была до этого, есть сейчас или еще будет, с начала и  до
конца времени. - Все затихли, а Кэлис продолжал:
   - Сначала не было ничего. Потом возникла  вселенная.  Пуг  с  моим  отцом
видели, как это происходило, я слышал эту историю. - Он улыбнулся отцу. -  И
не один раз. Когда вселенная возникла, она была разумна, но совсем не в  том
смысле, какой мы вкладываем в это слово, и мы  не  в  состоянии  представить
себе эту разумность.
   Накор усмехнулся:
   - Это все равно что муравьи тащат добычу в  муравейник,  а  над  ними  на
вершине  горы  сидит  дракон.  Муравьи  не  в  состоянии  представить   себе
существование дракона.
   - Да, но это не полная аналогия, - заметил Кэлис. -  Этот  разум  больше,
чем кто-то из нас или все мы вместе можем постичь. Он  настолько  обширен  и
так бесконечен... - Он помолчал.  -  Просто  не  знаю,  что  тут  еще  можно
сказать.  Мидкемия  создавалась  как  средоточие   основных   сил   природы,
неразумных сил созидания и разрушения.
   - Ратар и Митар, - кивнул Томас. - Два слепых бога Создания.
   - Название не хуже, чем любое другое, - согласился Накор.
   -  Потом  порядок  вещей  изменился,  -  продолжал  Кэлис.   -   Возникло
самосознание, и существа, которые прежде не осознавали собственных действий,
получили цель. Именно мы называем богов, руководствуясь тем, что имеет смысл
для нас, но на самом деле  они  -  гораздо  больше,  чем  наши  определения.
Устройство подобно драгоценному камню с многими гранями, и мы  видим  только
одну, ту, которая отражает существование нашего мира.
   - Но он же связан с другими мирами? - спросил Пуг.
   - Безусловно, - мягко сказал Кэлис.  -  Со  всеми  мирами.  Это  одна  из
основных причин, почему все, что мы делаем здесь, сказывается  на  остальных
мирах. Это извечная борьба между тем, что мы называем добром, и тем, что  мы
называем злом. Она  существует  в  каждом  уголке  мироздания.  -  Он  обвел
взглядом всех, кто был в этой огромной пещере, и сказал:
   - Я мог бы говорить на эту тему часами, так что позвольте мне  перейти  к
сути того, что, как мне представляется, я обнаружил.
   Кэлис собрался с мыслями и продолжал:
   - Валхеру были не просто первой  расой,  заселившей  Мидкемию.  Они  были
мостиком  между  бессмертным  и  смертным.  Если  хотите,  это  был   первый
эксперимент богов.
   - Эксперимент? - переспросил Пуг. - Какой еще эксперимент?
   - Не знаю, - сказал Кэлис. - Я вообще не уверен  в  том,  что  мои  слова
соответствуют истине; я просто чувствую, что это так.
   - Это так, - подтвердил Накор.
   Все взгляды обратились на маленького изаланца. Накор усмехнулся.
   - В этом есть смысл.
   - В чем именно? - уточнил Пуг.
   - Кто-нибудь, кроме меня, задавался вопросом, почему мы думаем? - спросил
Накор.
   Все удивленно переглянулись, не понимая,  какое  это  имеет  отношение  к
делу. Пуг рассмеялся:
   - В последнее время нет.
   - Мы думаем, потому что боги  дали  нам  способность  мыслить,  -  сказал
Доминик.
   Накор погрозил ему пальцем:
   - Ты знаешь, что это - догма, и знаешь, что боги -  в  такой  же  степени
творение человечества, в какой человечество - творение богов.
   - Тогда к чему ты клонишь?
   - Да ни к чему, я просто удивляюсь вслух, - сказал Накор. - Вы с  Томасом
рассказывали мне о том, как искали Маркоса и видели создание вселенной.  Это
навело меня на размышления.
   - И?.. - спросил Томас.
   - Ну, - начал Накор, - мне просто  кажется,  что  вы  должны  начать  все
сначала.
   Пуг посмотрел на него и  разразился  смехом.  Не  прошло  и  минуты,  как
хохотали все.
   - Вот, - сказал Накор, - юмор - это атрибут разума.
   - Ладно, Накор, - сказала Миранда. - Так что вы хотели сказать?
   - С чего-то же все это началось.
   - Да. - кивнул Доминик. - Был первоначальный  толчок,  создатель,  что-то
еще.
   - Предположим, - сказал Накор, - что это было самосоздание.
   - В один прекрасный день вселенная решила взять и  проснуться?  -  ехидно
спросила Миранда.
   Накор на мгновение задумался:
   - Кое-что мы  должны  всегда  иметь  в  виду:  все,  о  чем  мы  говорим,
ограничено нашими собственным восприятием,  нашей  собственной  способностью
понять, короче говоря, нашей природой.
   - Это верно, - согласился Пуг.
   - Поэтому можно сказать, что вселенная в один прекрасный день проснулась,
но в то же время это будет самое примитивное и самое неполное объяснение,  -
сказал Накор.
   Доминик сказал:
   - Диспуты такого рода постоянно возникают в церкви. Упражнения в логике и
теологии, как правило, заканчиваются сварой.
   - Но у нас есть кое-что, чего не хватает вашим братьям, аббат,  -  сказал
Накор. - Свидетели создания.
   - Если они видели именно это, - возразил Доминик.
   - Ах, - сказал Накор, едва сдерживая ликование. - Ни в чем нельзя быть до
конца уверенным, не так ли?
   - "Что есть действительность?" - обычный вопрос в тех спорах, о которых я
говорил, - сказал аббат.
   - Действительность - это то, на что вы наталкиваетесь в темноте,  -  сухо
сказала Миранда.
   Накор посмеялся, а потом сказал:
   - Вы говорили о большом шаре,  который  взорвался,  образовав  вселенную,
правильно? Пуг кивнул.
   - Значит, можно предположить, что все было внутри этого шара?
   - Мы предполагаем, что так, - сказал Пуг.
   - Хорошо, а что было вне шара?
   - Мы были, - сказал Пуг быстро, - и Сад, и Вечный Город.
   - Но вы появились из этого большого шара, -  сказал  Накор.  Он  встал  и
начал расхаживать, убыстряя шаги по мере того как добирался  до  сути.  -  Я
хочу сказать, что вы родились в далеком  будущем  от  момента  создания,  но
сотворены из материи, которая была внутри шара, если вы меня понимаете.
   - А как же Вечный Город? - спросила Миранда.
   - Возможно, он будет создан в далеком будущем; а вы как думаете?
   - Кем? - спросил Пуг.
   Накор пожал плечами.
   - Не знаю, и в данный момент меня это не волнует.  Быть  может,  ты  сам,
когда тебе стукнет тысяча лет, создашь  его  и  отправишь  назад,  к  началу
времен, чтобы вам с Маркосом было откуда наблюдать рождение вселенной.
   - Новорожденная вселенная  и  тысячелетние  маги,  -  проворчал  Доминик,
начиная терять терпение.
   Накор тронул его за руку.
   - А почему бы и нет? Мы знаем, что путешествие сквозь время возможно. Кто
знает, что такое время?
   Все поглядели друг на друга, и каждый начал  предлагать  свой  ответ,  но
скоро все замолчали.
   - Время есть время, - сказал Доминик. - Оно отмечает ход событий.
   - Нет, - сказал Накор. - Это люди отмечают ход событий.  Времени  на  это
плевать; оно просто есть. Но что оно есть? - Он радостно улыбнулся и сам  же
ответил:
   - Время - это то, что не дает всему произойти одновременно.
   Брови Пуга поползли вверх.
   - Так в шаре все случалось одновременно?
   - А потом вселенная изменилась! - с восторгом завопил Накор.
   - Почему? - спросила Миранда.
   Накор пожал плечами.
   - Кто знает? Просто так было. Пуг,  ты  мне  говорил,  что,  когда  вы  в
последний раз нашли Маркоса, он начал сливаться с Саригом.  Был  ли  он  еще
Маркосом или уже Саригом?
   - На какое-то время и тем, и другим, но все еще главным образом Маркосом.
   - Жаль, что я не могу спросить его: "Когда  вы  сливались,  было  у  тебя
ощущение, что ты перестаешь быть Маркосом?" - На мгновение Накор  загрустил,
но потом к нему вернулась улыбка. - Я думаю, можно смело утверждать, что чем
больше ты становишься одним целым с богом, тем меньше остаешься собой.
   - Кажется, я понимаю, - сказал Доминик.
   - Что? - спросила Миранда.
   - К чему этот чокнутый клонит. - Старый аббат постучал  себя  пальцем  по
голове.  -  Разум.  Квинтэссенция  божества,  "все",  которое  он   называет
"материей". Если перед рождением  вселенной  происходило  все  одновременно,
тогда все было всем. Никакого разделения.
   - Да! - крикнул Накор, восхищенный догадливостью аббата.
   - И вот, по причинам, которых мы никогда не узнаем,  началось  разделение
целого. Это "рождение" вселенной стало для нее средством... -  Глаза  аббата
расширились. - Это была вселенная, пытающаяся осознать себя!
   Глаза Томаса сузились.
   - Не улавливаю.  Люди  могут  осознавать  себя,  как  и  другие  разумные
существа или боги, но вселенная... Она просто есть, и все.
   - Нет, - сказал Накор. - Почему люди? Почему другие разумные существа?
   - Я не знаю, - сказал Пуг.
   Накор стал серьезен.
   - Потому что обрести смертность для вселенной, для той материи, о которой
я говорю, это средство постичь себя, осознать себя. Жизнь в любом проявлении
- эксперимент, проведенный вселенной, и каждый из нас возвращает ей знание о
ней самой, когда умирает. Маркос сделал попытку стать одним целым с богом  и
узнал, что, утрачивая смертности, утрачиваешь и способность сознавать  себя.
Низшие боги меньше себя понимают, чем  смертные,  а  высшие,  готов  держать
пари, вообще не знают себя.
   Доминик кивнул.
   - Слеза Богов позволяет нашему ордену  говорить  с  высшими  богами.  Это
очень непросто. Мы редко пробуем это делать, а  когда  пробуем,  чаще  всего
общение заканчивается ничем. - Старый аббат вздохнул. - Слеза - ценный  дар,
поскольку позволяет нам творить чудеса, которые убеждают верующих в том, что
Ишап еще существует, и мы должны служить ему и готовить его возвращение,  но
даже природа  того  бога,  которому  мы  поклоняемся,  находится  далеко  за
пределами нашего понимания.
   Накор рассмеялся.
   - Ну что ж, теперь, если эта вселенная была рождена  в  тот  день,  когда
Маркос, Пуг и Томас все это видели, что это о ней говорит?
   - Я не знаю, - признался Пуг.
   - Она - ребенок, - сказал Накор.
   Пуг засмеялся и долго не мог успокоиться.
   - Вселенной несколько миллиардов лет, по моим подсчетам.
   Накор пожал плечами.
   - Для нее это может быть то же, что для нас пара лет, и что тогда?
   - К чему вообще весь этот разговор? - сказала Миранда.
   - Да, - сказал Томас. - Все это замечательно, но у нас еще уйма  проблем,
которые надо решить.
   - Это верно, - кивнул Накор, - но чем больше мы узнаем о том,  с  чем  мы
столкнулись, тем больше у нас шансов их решить.
   - Согласен, но с чего начать?
   - Я спрашивал уже - почему мы думаем? Возможно,  у  меня  есть  кое-какая
идея. - Накор сделал паузу и продолжал:
   - Предположим на мгновение, что все во вселенной, все, что  в  ней  было,
есть и когда-либо будет, связано между собой.
   - То есть мы сообща пользуемся чем-то одним? - спросил Доминик.
   - Нет, не только; мы все одно целое. - Накор посмотрел на Миранду и Пуга.
- Вы называете это магией. Я - фокусами. - Он повернулся к  Доминику.  -  Ты
называешь это молитвой. Но все это - одно и то же, а именно...
   - Ну? - поторопил Пуг.
   - Вот тут я испытываю затруднение. Я не знаю,  что  это.  Я  называю  это
материей. - Накор вздохнул. - Это некая единая сущность, из которой  состоит
все.
   - Можно назвать это духом, - предложил Доминик.
   - Можно назвать это прачечной, - сухо сказала Миранда.
   Накор засмеялся.
   - Как бы там ни было, мы - часть этого, и это - часть нас.
   Пуг помолчал немного.
   - Так и с ума сойти недолго. Я чувствую, что я почти на  грани  понимания
чего-то, но не могу ухватить.
   - И какое это имеет отношение к тому, чтобы восстановить порядок?
   - Любое. Никакого. Я не знаю, - покорно сказал Накор. - Просто это то,  о
чем я думаю.
   - Многое из того, о чем ты говорил, похоже на то, что  я  когда-то  знал,
будучи Ашен-Шугаром, - заметил Томас.
   - Надо  думать,  -  кивнул  Накор.  -  Вселенная  -  это  живое  существо
непостижимой сложности и размеров. Если  нет  другого  слова,  назовите  это
богом. Возможно, Создатель. Я не знаю.
   - Маркос называл его Прародителем, - сказал Томас.
   - Отлично! - воскликнул Накор. - Бог-Прародитель, Единый над  всеми,  как
ишапианцы называют Ишапа.
   - Но ты ж