!
     - Как у тебя? - спросил я Андре. - У них, кажется, световая  речь,  а
это штука нехитрая.
     - В том-то и дело что нет. - Андре озадаченно пожал плечами. - От них
исходят слабые гравитационные импульсы, похожие  на  речевые,  а  свечение
лишь сопутствует им. С такой формой речи я сталкиваюсь впервые.
     Андре вздохнул.
     - Ключ, ключ! Один бы сигнал расшифровать.
     - Сейчас дам тебе ключ. Я кое-что сделаю - следи за их реакцией.
     Я выдвинулся вперед, ударил - не очень сильно - полем и снова отошел.
Операцию  эту  я  повторял  раза  три,  потом  стал  осторожно  раздвигать
головоглазов. И опять, бросив это занятие, я перешел к ударам. Удары  были
несильны, оплеухи, а не рапиры.  Раза  два  я  наставлял  на  головоглазов
растопыренные пальцы.
     - Хватит! - сказал Андре радостно. - Теперь, кажется,  мы  расшифруем
их речь. Слушайте, это поразительно!
     Впоследствии выяснилось, что в деталях расшифровка была  неточна,  но
суть передавала правильно: "Тот же,  убийца  первого...  Опять  тот  же...
Опять... он раздвигает... Прикажите  экранированным...  Только  они...  На
планете двое, все погибли... Шестьдесят третий самоумертвился.  Я  слабею.
Мне не  хватает  гравитации.  Отвечаю:  они  каменнопалые,  они  другие...
Экранированных... Почему только к вечеру, они же  ближе?..  До  вечера  не
удержусь... Не удержусь...  Отправлено  все,  напрасно  остались...  Ударю
головой... Планета больше не нужна... Планета..."
     Несколько секунд  мы  вдумывались  в  расшифровку.  Очевидно,  где-то
неподалеку была их база, и они переговаривались с ней. Нам надо было ждать
нового нападения.
     Потом каждый из нас заговорил о том,  что  ему  представлялось  самым
важным.
     - Помощь к ним придет не раньше ночи, - сказал Леонид. - Значит, надо
справиться с ними к ночи.
     - Что это за экранированные? От чего экранированные? От наших  полей?
- спросил я. - Но за нами наши звездолеты, вот о чем они забывают.
     - Гравитация у них слабеет, - сказал  Андре.  -  Что  таится  в  этой
странной фразе? И почему не обнаружены импульсы их собеседника?
     - Собеседник далеко, - возразил я. - Дешифратор не принял его  слабых
импульсов.
     - Планета, - выговорил Лусин, - не нужна. Уничтожат?
     - Практически сейчас важна лишь угроза:  "Ударю  головой",  -  сказал
Камагин. - Несомненно, это  извещение  о  готовящемся  самоубийстве.  Надо
предотвратить его, но - как?
     - Лишить этих молодчиков  возможности  двигать  головой,  -  загремел
Аллан. - Отрубить ее мечевым полем - и все!
     - Нет, - возразил я. -  Тогда  они  развалятся.  Андре  прав:  что-то
важное связано с тем, что слабеет гравитация. Давайте сожмем их  полями  и
перетащим в барокамеру сдавленными.
     Лишенные возможности пошевелиться, они вскоре были растащены друг  от
друга. И тут один все же ухитрился ударить себя головой. Тем тщательнее мы
оперировали с последним. Мы несли его к планетолету,  на  котором  прибыла
помощь, отдельно сжимая полями туловище и отдельно  голову.  Он  явственно
ослабевал. Импульсы его становились невнятнее, голова перестала шевелиться
и погасла.
     - Умер, кажется, - сказал Андре,  когда  мы  помещали  головоглаза  в
барокамеру планетолета. - Дешифратор не улавливает излучений.
     Мы усилили давление в камере,  запустила  бортовой  гравитатор.  Если
головоглазу нравилась большая тяжесть, то он мог пользоваться ею  и  после
смерти. Закрепив голову, чтоб она случайно не упала на  тело,  мы  надежно
устроили разрушителя в его временной усыпальнице.
     - Я останусь здесь, - сказал Андре, - и постараюсь  изучить  строение
тела и физиологию наших противников.
     - А мы поищем жителей планеты, - сказал Леонид. - Может, удастся кого
живого найти.
     Планета казалась мертвой по-прежнему. Мы облетели город,  направились
к другим городам. Они казались копиями  друг  друга.  Везде  были  ужасные
следы разгрома, зеленые утром леса и луга сохли и поникали, опадая.
     Зелень на планете была полностью  истреблена,  как  и  насадившие  ее
умные кузнечики с почти человечьими головами.
     Я настроил дешифратор на любые излучения еще работающего мозга. После
часа поисков мы приняли слабые импульсы и полетели в их сторону.
     Пеленг излучений привел нас к подземному каналу или трубе, затерянной
среди леса. Вход в нее  был  прикрыт  травой  и  кустарниками.  Дешифратор
показывал, что в трубе трое живых.
     Я пытался пролезть в отверстие трубы, но оно было узко  для  меня,  и
полез Камагин. Он попросил подмоги, и вслед  отправился  такой  же  щуплый
Громан. Вдвоем они вытащили умиравшего шестикрылого.  Тот  не  отвечал  на
вопросы, не шевелился, дыхание почти не улавливалось, но мозг еще  работал
с бредовой быстротой.
     - Их там сотни, - сказал Камагин, - но все мертвы.
     - Двое еще живы, -  ответил  я.  -  Прибор  ловит  работу  их  мозга.
Возьмите биоскоп.
     С прибором для улавливания следов неугасшей жизни они возвратились  в
трубу. Два извлеченных жителя планеты были в худшем состоянии, чем первый.
Один скончался, когда его вызволяли наружу, другой жил несколько минут,  и
я записал работу его умирающего мозга.
     Возвратившись к первому, я убедился, что он  еще  живет.  Надежды  на
выздоровление  не  существовало,  однако  некоторое   время   поддерживать
угасающую жизнь в его измолотом теле было возможно.
     Уже шло к вечеру, когда мы убедились, что на планете нет больше живых
существ.
     - Заберем скульптурные группы, - предложил Леонид.
     Автоматы сняли  с  постаментов  три  скульптуры,  потом  перенесли  в
планетолет и постаменты.
     - От корабля, идущего на помощь зловредам, импульсов по-прежнему нет,
- сказал Андре. - Его молчание действует мне на нервы.
     - Садиться! - скомандовал Леонид. - Возвращаемся на звездолет.
     Я посмотрел на  небо.  Электра  закатилась,  наступали  сумерки.  Над
городом загорались тысячи светильников, они одни продолжали действовать.
     Было грустно созерцать эту великолепную иллюминацию в царстве  смерти
и хаоса.



                                    11

     Теперь я перехожу к трагедии Андре, и у меня путаются мысли.
     Даже сейчас, отдаленный от того страшного дня годами и событиями  еще
пострашнее, я не понимаю до конца всего, что произошло.
     И, прежде всего, я  не  понимаю  себя.  Как  я  мог  оказаться  таким
легкомысленным? Почему все мы вели себя, как несмышленыши? Уже и тогда  мы
знали, что боремся с коварным, технически очень развитым врагом, мы  знали
и тогда, что во многом враг этот превосходит нас, - почему,  нет,  почему,
самодовольные глупцы, мы не подумали о простейших, элементарно  неизбежных
мерах защиты? Враг сам указал,  чем  собирается  одолеть  нас.  Почему  мы
пренебрегли его угрозой?
     Я снова перечитываю  гравиграмму  переговоров  головоглаза  со  своей
базой и вижу, что из всех толкований  загадочного  слова  "экранированные"
выбрал самое далекое от истины - не только ошибся, но и убедил  всех,  что
прав.
     И Андре, бедный Андре, так  прозорливо  угадавший  невидимость  наших
противников, он разве с облегчением не отказался от своего  провИдения?  Я
снова спрашиваю себя: почему глаза наши затмило слепотой  в  тот  решающий
миг, когда требовалась вся острота зрения?  Или,  узнав,  как  уродливы  и
неуклюжи первые увиденные противники и как легко мы расправляемся  с  ними
слабыми нашими полями, мы сразу преисполнились к ним  неумного  презрения,
даже не попытавшись узнать, все ли они такие?
     "Почему раньше  ночи  не  успеете?"  -  надрывно  гравитировал  своим
последний  головоглаз.  Над  Сигмой  опускалась  ночь.  Посланная  врагами
подмога  уже  приближалась  к  планете.  До  жестокого  удара   оставались
считанные минуты. А мы болтали, радуясь вырванной легко победе!
     - Здесь хорошие ночи! - сказал я Андре.  -  Даже  эта  автоматическая
иллюминация не забивает блеска звезд.
     Андре поднял  голову.  С  минуту  мы  любовались  небом.  Воздух  был
удивительно прозрачен. Экранированные враги уже висели над  нами,  выбирая
момент для прыжка, а мы безмятежно восхищались светилами Плеяд.
     - Торопитесь! - сердито крикнул Леонид. - Одних вас ждем.
     Я сделал шаг к планетолету и тут услышал крик Андре. Он хрипел, голос
его обрывался - его душили, он отчаянно бился. Я чувствовал пульсацию  его
поля, никогда ни до, ни после того я не испытывал такого ощущения  -  поле
Андре взрывало меня, вздымалось во мне собственной моей  дико  убыстренной
кровью.
     - Эли, помоги! - кричал Андре. - Эли! Эли!
     Я кинулся к нему. Я не увидел его. Над черной землей  густо  сверкали
звезды, воздух был тих и прозрачен. Где-то рядом со мной,  в  трех  шагах,
хрипел и звал на помощь Андре, я слышал  его  с  безмерной  отчетливостью,
разбирал все слова, я знал, что ему затыкают  рот,  что  он  захлебывается
собственным криком и, выворачивая шею, на секунды освобождая  лицо,  снова
кричит, все снова кричит о помощи - и я не видел его!
     - Эли! Эли! - слышал я вопль. - Эли! Эли!
     - Невидимки! - крикнул я в неистовстве и бросил свое поле на крик, не
соображая уже, что оно так же опасно для Андре,  как  и  для  напавших  на
него.
     И тут я в последний раз увидел Андре.
     Мой удар отбросил кого-то из насевших на  него  невидимок.  В  воздух
вдруг вырвались ноги Андре -  они  бешено  боролись,  ударяли  во  что-то,
брыкались, словно их пытались сдавить, а они не давались.  И  только  ноги
были видны, одни ноги! На том месте,  где  должны  были  быть  туловище  и
голова, мирно светили звезды.
     С тех пор прошло много лет,  но  до  сих  пор  передо  мной  во  всех
подробностях встает эта картина - одни сражающиеся в воздухе ноги Андре.
     Я не успел собраться с полем, но  нанес  второй  удар.  Я  знал,  что
товарищи спешат на помощь и самое главное в эту первую минуту битвы  -  не
дать утащить Андре в полную невидимость, пока они не  подоспеют.  Я  нанес
второй удар, чтоб полностью раскрыть Андре, но промахнулся.
     Какая-то новая сила подбросила меня в воздух. Я  оглянулся  и  понял,
что стал невидим. Я не нашел своего туловища и ног. Я  видел  сквозь  свое
тело камешки и травку на земле -  они  отдалялись  и  быстро  пропадали  в
черноте опускавшейся ночи. Какие-то гибкие путы вязали  и  скручивали  мне
руки, тащили вверх. Захваченный врасплох, я все же до предела напряг  свое
поле и задержал подъем.
     Теперь я колебался  метрах  в  пяти  над  землей.  Андре  по-прежнему
кричал, но крик его прерывался чаще и становился глуше. Он уже слышался не
рядом, а с высоты. Андре медленно, но непреодолимо утаскивали  наверх.  Он
снова стал полностью невидим.
     Внизу я увидел бежавших друзей. Они мчались на  крик  Андре,  сам  я,
напрягая  поле,  чтоб  не  дать  одолеть  себя,  был  охвачен   молчаливым
ожесточением борьбы. Леонид остановился подо мной и поднял вверх голову.
     - Где вы? - кричал он в тревоге. - Я вас не вижу! Где вы?
     Что-то отвратительно жесткое и холодное закрыло мне рот. Я вывернулся
и крикнул вниз:
     - Концентрируйте на мне поля! Андре утаскивают нав...
     На этот раз рычаги сдавили мою голову и  шею  так  основательно,  что
легким не хватило дыхания. Перед глазами заметались красные полосы.
     Вместе  с  тем  я  сразу  почувствовал,  как  наливается  мощью   мое
ослабевшее поле. Я уже почти терял сознание от удушья, но ясность мысли не
потерял. Я не пустил поле в ход немедленно. Я еще  поупирался  немного  не
давая тащить себя, а потом рванулся изо всех сил, когда дольше уже  тянуть
стало невмоготу.
     Напавшие на меня противники, очевидно, не ожидали  такого  удара.  Их
разметало как пушинки. Один, сраженный, выпал в видимость и  рухнул  рядом
со мной на землю. Я  не  стал  разглядывать  его.  Я  вскочил  на  ноги  и
выкрикнул авиетку. Было не до поверженных врагов.  Рядом  со  мной  взмыла
авиетка Ромеро.
     - Берегитесь, они невидимки! - успел я крикнуть. Я услышал лишь,  как
Леонид приказал запустить локаторы на планетолете.
     Вырвавшись вверх, я остановился. Ромеро  тоже  замер  в  воздухе.  Мы
вслушивались, не услышим ли еще крики Андре.
     Криков я не услышал, но мне показалось, будто сбоку доносятся хрип  и
прерывистое дыхание. Я устремился на эти звуки борьбы, прощупывая силовыми
линиями прозрачный воздух. Как слепой, протягивающий вперед руки в поисках
предметов, я протягивал свое поле, стараясь уцепить сражающуюся в  воздухе
невидимую группу. Но ни я, ни Ромеро ничего не обнаружили.
     -  Надо  как-то  рационализировать  наши  поиски,  -  сказал  Ромеро,
подлетая ко мне. - Согласитесь, это метание вслепую...
     - Они утащат его! - твердил я,  не  слушая.  -  Поймите,  они  утащат
его!..
     - Они уже утащили Андре. Вопрос, куда они скрылись? Мы  их  ищем  над
полем боя, а они, может быть, давно уже  покинули  планету.  Надо  вызвать
звездолеты.
     На звездолетах уже знали  о  несчастье  с  Андре.  Локаторы  кораблей
обрыскивали пространство вокруг планеты. Чувствительность их  такова,  что
они засекают пуговицу на расстоянии в сто тысяч километров.  Андре  и  его
похитители были больше пуговицы, а звездолеты держались  к  планете  ближе
ста тысяч километров, но даже следов разрушителей не было.
     Мы еще не знали тогда, что все типы наших локаторов  бессильны  перед
их  экранирующими  устройствами.  Действенные   средства   борьбы   против
невидимок нам еще лишь предстояло изобрести. Сейчас каждому ясно,  что  мы
опрометчиво  ввязались  в  борьбу,  хоть  и  грозно,  как  мы  и  доказали
впоследствии,  вооруженные,  но  совершенно  не  представляя  себе,  какие
технические средства потребуются для борьбы.
     Мы были подобны  слепому  гиганту,  яростно  бросившемуся  на  зрячих
врагов. Тем, конечно, не поздоровится, если они попадут ему в руки -  если
они попадут!.. Несчастье - похищение Андре - уже разразилось над нами,  но
еще никто не отдавал себе отчета в размерах несчастья.
     Возможно, впрочем, что это к лучшему. Если бы мы точно знали,  _ч_т_о
нам грозит,  мы  почти  наверняка  побоялись  бы  так  рисковать,  как  мы
рисковали, - и не добились бы того успеха, какой нам достался.
     Меньше всех понимал тщету наших  тогдашних  поисков  я.  Меня  трясло
отчаяние, я знал лишь то, что Андре перед  гибелью  звал  одного  меня  на
помощь, а я помощи не оказал. Я не  мог  оправдывать  себя  неожиданностью
нападения невидимок. Среди прочих вариантов мы рассматривали и этот -  что
разрушители невидимы, он не  был  неожидан.  Я  проклинал  себя,  впивался
глазами в прозрачную темноту -  авиетка  черной  молнией  проносилась  над
опустевшей ночной Сигмой.
     Я не помню, сколько времени продолжались наши метания  над  планетой.
Мы с  Ромеро  взмывали  и  рушились  вниз,  бросались  в  стороны.  К  нам
присоединились Лусин и Аллан.
     Четыре  силовых  поля,  перекрещиваясь,  ощупывали  каждую   молекулу
воздуха. На них  накладывались  гигантские  локаторные  поля  звездолетов,
широкие силовые конусы планетолета. Все было напрасно.
     Ко мне снова подлетел Ромеро.
     - Со  звездолета  передали,  чтоб  мы  прекратили  поиски.  Нам  дают
четверть часа на возвращение. Что-то еще случилось важное.
     К этому времени я  был  обессилен  и  опустошен.  Я  опустился  около
планетолета и поплелся к входу. Меня встретил подавленный Леонид.
     - Посмотри, кто боролся с тобой, Эли, - сказал он, показывая на  ящик
около планетолета.
     В ящике лежали останки моего  врага.  Я  тупо  смотрел  на  него,  но
отдавая себе отчета в  том,  что  вижу.  Я  так  уверовал,  что  умирающие
разрушители разлетаются в брызги и пыль,  что  уже  не  допускал  для  них
другой кончины. Я не  сомневался,  что  ставший  видимым  невидимка  давно
рассеян по  поверхности  планеты.  Потом  я  сообразил,  что  если  это  и
разрушитель, то мало похожий на тех, с какими мы боролись раньше.
     - Знаете, кого напоминает мне этот  уродец?  -  прошептал  изумленный
Ромеро. - Тех человечков из арматуры и  железного  лома,  которыми  пугали
зрителей скульпторы-абстракционисты последних лет капитализма.
     Я молча обернулся к Ромеро. Я понятия  не  имел,  что  когда-то  жили
такие скульпторы, никогда не видел их изделий.
     Существо, лежавшее в ящике, было собрано из одних костей или  прутьев
- центральный столб, две ноги, две руки, два кольца толщиной с нашу шею на
том месте, где у нас бедра, а взамен головы - хитрое переплетение костяных
трубок. Это был скелет существа, а не существо, так мне тогда  показалось,
члены скелета, прочные и гибкие, изгибались легче человеческих.
     Лишь в бредовом видении могли примерещиться  такие  чудища,  подобные
выходцам с того света.
     Лусин  больше  моего  возился  с  живыми  существами,  выводя   своих
диковинных зверей и птицеголовых богов. Он поднял сломанную при выходе  из
невидимости и падении на землю кость ноги.
     - Смотри, Эли. Мясо и нервы -  тоже.  Только  внутри.  И  кровеносные
сосуды. У нас кости - опора.  У  них  -  оболочка.  Очень  толстая  кость.
Надежная  конструкция  тела.  Природа  поработала.  Экономней  человека...
Интересно, сколько миллиардов лет? За сто миллионов не создать...
     - Звездолеты опять торопят нас! - сказал  Леонид.  -  Внесем  ящик  в
планетолет и отправляемся.
     Пока автоматы возились с ящиком, я,  не  думая  об  опасности  нового
нападения невидимок, отошел к месту, где был похищен Андре.
     Терзавшее меня отчаяние разрешилось диким приступом. Я упал на  землю
и рыдал, и кусал ее в бессильной ярости, и бил ее кулаками. Я проклинал  и
этот  отвратительный  скелет,  на  создание  которого  природа   затратила
миллиарды лет, и эту мягкую, еще теплую, еще живую,  хотя  и  опустошенную
чужую землю, которая тоже существовала, наверно, не меньше миллиарда  лет,
и особенно себя за свою нерадивость и  нерасторопность,  -  в  неистовстве
требовал для всех нас кары.
     Но  невидимка,  уже  погибший,  лежал  в  ящике,   а   чужой   земле,
насчитывающей миллиард лет  существования,  осталось  существовать  меньше
часа, - она была обречена независимо от моих проклятий. А мне  еще  многое
предстояло испытать, такое же горькое, как гибель Андре.
     Меня обнял Лусин. Он лег рядом и плакал, как я.
     - Пойдем! - шептал он, тихонько плача. - Пойдем, Эли. Больше  нельзя!
Последнее сообщение - приближается крейсер разрушителей.



                                    12

     Нам понадобилось несколько минут, чтоб добраться до звездолета. Когда
планетолет исчез в недрах "Пожирателя пространства",  оба  корабля  быстро
удалились от Сигмы.
     Лицо Веры опухло от слез, она ни о чем не расспрашивала:  они  видели
на экране нашу борьбу с  невидимками.  Я  спросил,  почему  нам  запретили
продолжать поиски? Мы бросили Андре на "Пожирателе"  врагам,  -  вероятно,
произошло что-то ужасное, раз решились на такой приказ!
     - Пространство полно гравитационных возмущений, -  ответила  Вера.  -
Дешифраторы перехватили депешу невидимок. К счастью, вам удалось распутать
правильно их код, и мы ее прочли. Судя по сообщению, Андре на планете  уже
нет.
     "Взяли одного каменнопалого, - было в  перехваченной  гравиграмме.  -
Разрушитель номер сто тридцать погиб. Уходим на свою базу. Возможны всякие
случайности. Немедленно выходите забрать нас. Пора кончать с планетой".
     Все свободные от вахты были в обсервационном зале. Рядом со мной села
Вера. Мы молчали, ожидая новых событий. Потом к  нам  подсела  Ольга.  Она
сдала командование Леониду, была его вахта.
     - Эли, дорогой, - сказала Ольга, - мы все  страдаем.  Такая  страшная
гибель...
     - Исчезновение, - сказал я. - Андре не погиб, а похищен. Запомни это,
Ольга.
     Ольга не отозвалась. Я тоже не хотел  говорить.  Слова  не  могли  ни
помочь, ни утешить. Мы не знали самого глазного:  где  Андре?  Он,  может,
неподалеку, невидимый и недоступный