его  я  слышал
слезы. - Таких страданий!..
     -  Какая  сила  воли,  Андре!  -  проговорил   Ромеро.   -   Что   вы
изобретательны, мы знали все, по, признаюсь, я не ожидал, что вы  способны
на подобное воздействие на себя!
     Я задумался. Ромеро и Лусин спрашивали, была ли у Андре  аудиенция  у
Великого разрушителя и познакомился ли он с бытом зловредов, а он отвечал,
что стремился выключиться из этого мира, а не распахивал на него глаза.
     Потом он оказал с упреком:
     - Ты не слушаешь нас, Эли!
     - Прости. Я размышлял об одной трудной проблеме.
     - Какая проблема?
     - Видишь ли, у нас выведена из строя МУМ. И вывели ее примерно  твоим
способом - перепутали схемы внутренних связей.
     - Свели машину с ума? Забавно! А схему запутывания схемы сохраняли?
     - Боюсь, что нет. Все  совершалось  в  аварийном  порядке.  Возможно,
кое-что Осима и Камагин запомнили из произведенных ими команд. Но когда  я
спрашивал, могли ли бы они восстановить ее, они отвечали, что нет.
     - Можно подумать, - сказал Андре, зевая. -  МУМ,  конечно,  не  проще
человеческого мозга, но и не намного сложнее.
     - Не вздремнуть ли?  -  предложил  Ромеро.  -  Все  мы  устали  после
сражения, а завтрашний день обещает быть тоже нелегким.
     Ромеро, Андре и  Лусин  разместились  неподалеку,  и  скоро  до  меня
донеслось их сонное дыхание.
     Я лежал и думал об Астре.
     Все утро я нес его на руках, и он был со мной,  а  потом  шла  битва,
после битвы меня отвлекли разговоры с разрушителями  и  Андре  -  и  я  не
вспоминал Астра.
     А сейчас, в непроглядной черноте печи, он  стоял  передо  мной,  и  я
разговаривал с ним. Он жалел меня. Отец, говорил он, нам с тобой просто не
повезло, вот почему я и умер.  Да,  нам  не  повезло,  соглашался  я,  вот
видишь, мы победили врагов, и гравитация ослабела, как сегодня лихо летали
ангелы, что бы тебе стоило погодить день-другой - и ты бы остался  жив!  Я
не сумел, оправдывался он, не сердись на меня, отец, я не сумел  -  и  это
уже не поправишь! Это уже не поправишь,  сынок,  говорил  я,  это  уже  не
поправишь!
     Так я лежал, мысленно беседуя с сыном, пока меня  вдруг  не  толкнула
Мэри. Я приподнялся. Она сидела рядом,  до  меня  доносилось  ее  неровное
дыхание. Я дотронулся до нее, она с мукой сжимала руки.
     - Что с тобой? - спросил я. - Почему ты не спишь?
     - Перестань! - сказала она с рыданием. - Нельзя так терзать себя.
     - С чего ты взяла? Просто я размышляю...
     - Спи! - приказала она. - Обними меня покрепче и спи! Это безжалостно
так... пойми!.. Я ведь тоже ни о чем другом не могу...
     Я обнял ее. Она прижалась ко мне, и вскоре я услышал, как  она  опять
молча плачет. Я дал ей  выплакаться,  лишь  тихо  гладил  ее  волосы.  Она
заснула внезапно, не то на полувсхлипе, не то на  полуслове.  Я  подождал,
пока сон не стал крепким, осторожно вытер мокрые щеки и положил ее  голову
себе на грудь, так ей было удобнее, чем на свинце. Во мне  мутно  путались
воспоминания об Астре с заботами завтрашнего дня.
     Проснулся я, когда звезда выкатилась из-за горизонта. Ко мне, четко в
ряд, двигались Осима, Орлан и Гиг.
     - Колонны готовы к выступлению, адмирал, - доложил Осима.
     - Я беседовал с пленными головоглазами, Эли, - сообщил Орлан.  -  Они
по-прежнему видят во мне начальника. Я думаю, держать их  под  охраной  не
нужно, они пойдут отдельным отрядом.
     А Гиг  шумно  захохотал  всем  туловищем.  Жизнерадостности  у  этого
скелета хватило бы на дюжину людей.
     - У невидимок - торжество! - объявил он  хвастливо.  -  Кто  сражался
вчера против, сегодня будет сражаться за. Ни сомнений, ни колебаний  -  за
меня, своего любимого вождя, пойдут в огонь. Но ты понимаешь, Эли, раз нам
разрешено  снять  невидимость  и  спуститься  на  грунт...  Идти   третьей
колонной, за людьми и ангелами,  как  ставит  нас  Осима,  -  это  не  для
невидимок, адмирал, нет, это не для нас!
     Я утешил его тем, что поставил  отряд  невидимок  впереди  всех.  Гиг
отправился строить своих в дорогу и так лихо гремел  скелетом  по  лагерю,
что люди и ангелы вздрагивали, а пегасы злобно  ржали.  Одни  флегматичные
драконы спокойно держались, когда Гиг шагал мимо.
     - Я положила Астра на авиетку, - сказала подошедшая Мэри. - Больше не
будем нести его на руках.
     - Тебе тоже нужно бы сесть в авиетку.
     Она с усилием улыбнулась.
     - Разве ты забыл приказ адмирала? Я вынесу все, что вынесешь ты.



                                    13

     Уже не только в бинокль, но и невооруженным глазом была видна Станция
- один не то купол,  не  то  просто  холм,  а  неподалеку  три  возвышения
поменьше.
     Иные крепости на земле с их фортами, бойницами и  орудиями  выглядели
внушительнее.
     Мы лежали на вершине свинцовой скалы, и я поделился мыслями с Ромеро,
приползшим сюда вместе со мной.
     - Я позволю себе указать, любезный адмирал, - возразил он педантично,
- что самая мощная из человеческих крепостей не разнесла бы и обыкновенной
каменной горушки, а это невзрачное сооружение  свивает  в  клубок  мировое
пространство.
     Я не хуже Ромеро знал, каковы функции Станции.
     Я сказал сухо:
     - Поползли назад, Павел. Позовите Осиму и Камагина, а я  подберусь  к
Петри и Орлану.
     Орлан с Петри лежали в ложбинке, прорезавшей весь гребень.  Я  позвал
их, и они спустились вниз.  Там  уже  поджидали  нас  Ромеро  с  Осимой  и
Камагиным.
     - Пустота! - сказал Осима. - Ни мы никого не увидели, ни нас никто не
открыл.
     - Впечатление такое, что Станция покинута, - подтвердил Камагин. -  Я
бы рискнул подобраться поближе.
     Орлан втянул голову в плечи так глубоко, что она провалилась до глаз.
Я заметил, что обо всем, относящемся к  Станции,  он  говорит  неохотно  и
кратко.  В  Империи  разрушителей  обсуждать  дела  на  Станциях   Метрики
приравнивается к преступлению. Орлан  не  мог  отделаться  от  многолетней
боязни запретных тем.
     - Я бы не рискнул, - сказал он сдержанно.
     - Пойдемте в лагерь и устроим военный совет, - предложил я.
     Лагерь был разбит километрах в десяти  от  Станции,  и  нам  пришлось
пошагать, пока мы добрались.
     На подходе мы увидели в воздухе крылатых сторожей: ангелы Труба взяли
на себя патрулирование и выполняли с рвением свои новые обязанности.
     Я ломал голову, как поступить дальше,  но  ничего  не  придумывалось.
Станцию открыл Лусин, вылетавший  в  разведку  на  Громовержце.  У  Лусина
хватило осторожности повернуть назад, чуть он завидел невысокие купола.
     Все мы понимали, что осторожность его примитивна, а  еще  примитивней
меры, вроде сторожевых постов на грунте, патрульной службы в  воздухе.  На
этом настаивал Осима, а мне все это казалось излишним.
     Сооружения  такой   гигантской   технической   сложности,   как   эти
космические заводы, меняющие структуру пространства, не могли не  иметь  и
совершеннейших методов защиты. Любой  человеческий  звездолет  лоцирует  в
миллионе километров простую тарелку или шляпу, посты наблюдения на Станции
Метрики не могли быть хуже наших локаторов.
     От нас не  собирались  защищаться,  только  поэтому  мы  не  открыты.
Значило ли это, что к нам относятся,  как  к  друзьям?  Может,  все  давно
погибло на станции - нет ни живых существ, ни работоспособных автоматов?
     Предложение  Камагина  казалось  мне  естественным:   если   нас   не
уничтожили в десяти километрах, то не  уничтожат  и  в  десяти  метрах,  -
разницы практически нет.
     Вместе  с  тем  не  считаться  с  сомнениями  Орлана  я  не  мог.  Он
единственный что-то знал о Станциях Метрики.
     На совете Орлан повторил, что возражает против шествия к куполам.  Он
не понимает, что на Станции произошло, и потому не отдает себе отчета, что
нас ожидает вблизи.
     - Все может быть, - повторил он со зловещим бесстрастием.
     - Еще одну разведку, адмирал? - спросил Осима. - Уже не вшестером,  а
посолиднее. Пошлем разведывательный отряд - невидимок или ангелов?
     - Ангелов! - заволновавшись, воскликнул Труб. Он считал,  что  высота
над планетой безраздельно принадлежит ангелам, и страдал, когда кто-нибудь
из невидимок взвивался в воздух. К пегасам и драконам Труб был терпимей.
     - Только невидимок! - возгласил Гиг.
     Зная, что рассержу Труба, я отдал предпочтение невидимкам.
     - Невидимкам проще подобраться к Станции. В  конце  концов  это  ваша
военная функция, Гиг, - появляться незамеченными в любом месте.
     - И сражаться в любом месте, - торжествующе добавил Гиг. -  Невидимки
- воины, адмирал!
     - Не могли бы и мне создать временную невидимость? Я с  охотой  пошел
бы, хоть пешим, с вами в разведку.
     Гиг разъяснил, что генераторы кривизны подбираются  индивидуально.  К
тому же у людей неудачная  телесная  структура.  Если  бы  у  невидимок  и
нашелся удобный для меня генератор, я не вынес бы мгновенного  перемещения
в кокон закрученного пространства: высокие неевклидовости не для людей.
     - Нет так нет, - сказал я. - Как у вас, Осима?
     Гиг побежал готовить своих, не интересуясь дальнейшим ходом совета. У
невидимок  дисциплина  не  на  высоте.  В  этом  отношении  они   уступают
исполнительным головоглазам.
     Осима  в  самоходных  ящиках  нашел  два   электромагнитных   орудия,
исправных  и  простых  по  конструкции.   В   твориле   орудия   создаются
электрические заряды, периодически выбрасываемые наружу.  Трасса  выстрела
превращается в летящий ток, а  вокруг  него  возникают  могучие  магнитные
поля.
     После сборки орудий мы испытали их действие на золотой скале.
     Был сделан  всего  один  выстрел,  а  от  орудия  до  скалы  пролегла
выжженная траншея, в которой могла бы разместиться вся наша  армия.  А  на
месте скалы взвилось плазменное облачко,  и  долго  еще  на  нас  сыпалась
золотая пыль.
     - Хоть сейчас можем начать обстрел Станции,  -  доложил  Осима.  -  И
сооружениям ее не поздоровится!
     Я понемногу начал разбираться в том, что внешнее  бесстрастие  Орлана
имеет различные оттенки.
     - Вам, кажется, не понравилось сообщение Осимы, Орлан?
     Он разъяснил, что электромагнитные орудия -  механизмы  грозные,  но,
осла дойдет до сражения, главной боевой силой станут головоглазы.
     Их  перископы  приспособлены  к  рассеканию  и  сжатию  любых  полей.
Массированный гравитационный удар головоглазов даст  больше  эффекта,  чем
электромагнитный залп: орудий два, а головоглазов больше ста. Они, правда,
ослабели от тягот пути, но на отдыхе быстро восстанавливают силы.
     Через неделю их организмы накопят полный запас боевой энергии.
     - В сражение поведу их я сам, - сказал Орлан.
     Дальнейший ход совета был прерван диким гамом и грохотом, разнесшимся
по всему лагерю. Гиг с десятком отобранных невидимок выступил в разведку.
     Я уже говорил, как меня смущала  мысль,  что  кругом  снуют  незримые
существа, безразлично - добрые  они  или  злые.  Но  когда  я  слышал  шум
создаваемый воинственными скелетами в оптическом пространстве, я  сожалел,
что разрешил им снимать боевую форму.
     - Мы готовы, - оказал Гиг, выстраивая перед советом свой отряд. - Все
ребята с  ощущалами  выше  средних.  Прирожденные  разведчики,  можешь  не
сомневаться, адмирал! Разреши лететь, а?
     Он  гулко  затрясся  всеми  сочленениями,  и,   словно   десятикратно
усиленным эхом, отряд невидимок повторил его грохотанье.
     Не знаю  как  у  них  было  с  ощущалами,  но  концерт  они  задавали
мастерски.
     Ощущала у невидимок, кстати, в чем-то подобны нашим органам чувств, а
в чем-то весьма отличаются. В оптическом  пространстве  ощущала  почти  не
функционируют,  зато  в  коконе  неевклидовости  обостряются   невероятно:
малейшие   электромагнитные    колебания,    гравитационные    возмущения,
корпускулярные потоки и прочее, совершающееся вовне, воспринимаются просто
идеально.
     В отчете Ромеро вы можете найти подробнейшие схемы ощущал,  я  их  не
привожу, потому что не понял главного - как вообще они могут  действовать,
когда сами невидимки так глухо запакованы в своем мирке, что  их  обтекает
даже свет.
     - Летите! - разрешил я.
     Они исчезли мгновенно и все сразу. В бою они, конечно,  были  хороши,
но  еще  лучше  годились  для  парада.  То,  что  наши   предки   называли
"показухой", достигало у невидимок художественного совершенства.
     Я знал, что полет невидимок не быстр и раньше чем за час  до  Станции
они не доберутся, но после их исчезновения потерял интерес к совету.
     Передав председательствование  Осиме,  я  вместе  с  Ромеро  и  Андре
отправился на вершину ближайшего холма.
     Купола оттуда видны не были, но воздушное пространство  над  Станцией
просматривалось хорошо.
     По дороге мы задержались возле Мэри. Единственная женщина  в  лагере,
она подобрала себе исконно женское занятие - врачевание. Труб  выделил  ей
пятнадцать ангелочков понежнее, из тех, что не годились  для  сражения,  и
Мэри стала обучать их санитарному делу - как сама его понимала.
     Лекарств и бинтов в лагере не было, зато  в  обозе  нашлись  веревки,
ангелы их расплетали и вязали бинты. Все ангелы -  отличные  кружевницы  и
ткачихи, а у этих, отобранных, дело прямо горело в крыльях.
     - Вероятно, мы единственные во Вселенной люди, которые обходятся  без
медицинской машины, радиационных душей и прочего, -  сказала  Мэри.  -  Мы
уподобились предкам, и в этом есть что-то захватывающее!
     -  Сейчас  невидимки  около  Станции,  -  объявил  Андре,  когда   мы
взобрались на холм. - И, похоже, их  не  открыли  -  никаких  эффектов  не
видно.
     Сегодня, когда мы  хорошо  знакомы  с  устройством  Станций  Метрики,
подобные наивные рассуждения могут вызвать лишь улыбки.
     Истинными невидимками были не воины Гига, а те, кого они разведывали.
Невидимок только подпустили к Станции - и на  ту  дистанцию,  какую  сочли
приемлемой. А затем жестоко над нами посмеялись.
     В отдалении вдруг вспыхнуло десять огненных факелов.  Какое-то  время
факелы по инерции мчались по-прежнему к Станции, затем круто  повернули  к
лагерю. Десять раздуваемых ветром костров, то взлетая, то  падая,  неслись
на наш холм, и мы, прильнувшие к биноклям, видели, что  внутри  факелов  -
пустота.
     - Молодец Гиг,  даже  в  такую  минуту  не  раскрылся!  -  восхищенно
пробормотал Андре. - Эли, вот настоящий воин -  и  в  пламени  не  потерял
самообладания!
     - В старину говорили: испытан в огне сражений, - отозвался Ромеро.  -
О невидимках можно сказать по-иному: даже в огне сражений не раскрывались.
Это единственное, что их спасает сейчас от гибели.
     Раздраженный, я отошел от друзей. Невидимок от  гибели  спасало  лишь
то, что никто не желал  их  гибели.  Но  им  ясно  показали,  что  никакое
экранирование не поможет.
     Их воспринимали,  видели,  спокойно  оконтуривали,  в  то  время  как
собственные их ощущала и не догадывались о приближении опасности.
     Десять факелов пронеслись над холмом и рухнули посреди лагеря.
     К горящим разведчикам неуклюже, но  быстро  двинулись  головоглазы  и
стала проворно сбивать пламя гравитационными  ударами.  Они  живо  вращали
наростами, вылетавший импульс легко тушил огонь. Для профессии  пожарников
эти создания подошли бы отлично.
     Мэри со своими ангелами тоже поливала одного из воспламененных водою,
но вода это пламя не брала.
     После того как с огнем справились, разведчики стали сбрасывать  броню
невидимости. Лишь один поторопился раньше  времени  и  поплатился  за  это
ожогами.
     - Эли, куда ты? - окликнул Андре. - Полюбуйся: никаких  изменений  на
Станции. Никто не преследует беглецов.
     Мне казалось в тот момент, что я знаю, почему это.
     - А зачем беглецов преследовать? Их отогнали - и  хватит.  Уничтожать
нас не собираются, но и пускать на Станцию - тоже.



                                    14

     - Плохо работают ваши ощущала, - сказал я Гигу, когда он оправился от
потрясения. - Пока вас  не  охватило  пламенем,  вы  и  не  подозревали  о
приближении опасности.
     Этот удивительный народ, невидимки, легче примирятся с гибелью, чем с
унижением.  Гиг  так  затрясся,  что  мне  почудилось,   будто   залязгала
тысячезубая челюсть.
     - Отлично работали,  отлично,  адмирал!  Мы  почувствовали  пульсацию
незнакомых полей задолго до факелов, но не испугались. А  возвратились  не
из страха, а потому, что обнаруженный разведчик уже не разведчик, а только
солдат. Вот как было дело, адмирал!
     Логика в его оправданиях, конечно, имелась.
     После провала попытки  Гига  подобраться  незамеченным,  стало  ясно:
Станцию нужно штурмовать. Но идти в  атаку  на  неразведанного  противника
было, по меньшей мере, неразумно.
     Ромеро в своем  отчете  рассказывает,  что  мной  овладели  тягостные
колебания, и плохое настроение адмирала понемногу передавалось всем.
     Дело было не в моих колебаниях; колебаться  можно  между  несколькими
решениями, а у меня не было никакого. И  все,  к  кому  я  обращался,  как
плохие игроки, говорили только о своих ходах, но и  понятия  не  имели  об
ответных ходах противника. Вести армию в бой наугад я отказывался.
     То, что Ромеро называет моими  колебаниями  в  течение  недели  перед
первым штурмом, было поисками выхода.
     К тому же именно этот срок потребовал Орлан  для  накопления  запасов
гравитационной энергии у головоглазов.
     И если теперь оценивать мои тогдашние действия, то я скажу  по-иному,
чем Ромеро: я слишком мало колебался и результаты штурма Станции  показали
не так мою излишнюю осторожность, как опрометчивость.
     Я не  утверждаю,  что  подготовка  к  большой  атаке  была  полностью
неуспешна.  Кое-что  сделать  удалось.   Электромагнитные   орудия   Осимы
действовали  исправно,  ангелов  снабдили  портативными  разрядниками.  Но
главной удачей, по-моему, было то, что совершил Андре: четыре превосходных
анализатора любых силовых полей.
     - Если предварительно мы не разведали противника, то в сражении будем
иметь полное представление о нем - видимом и незримом, - пообещал Андре.
     Я тут же назначил его ответственным  за  исследовательскую  работу  в
нашей маленькой, но разнообразной армии.
     Я  должен  сделать  отступление  об  Андре.  Все   мы,   естественно,
присматривались к нему, - испытанные им потрясения не могла не  сказаться.
И он, естественно, был не тот импульсивный, нетерпеливый, резкий и добрый,
какого мы некогда знали. Он стал сдержанней и молчаливей.
     Но мозг его, возвращенный к жизни, работал с прежней  интенсивностью;
я это понял сразу же, как Андре  обрел  человеческий  язык,  и  сам  Андре
доказал это в разыгравшихся событиях.
     Рядом со мной снова пылало горнило новых идей,  генератор  остроумных
проектов - пусть простят мне эти выспренние слова,  в  данном  случае  они
самые точные.
     Расчет делался не  на  внезапность  атаки,  а  на  силу  удара.  План
наступления  вкратце  сводился  к  следующему.  В  центре,  на  плоскости,
двигаются головоглазы, сверху их поддерживают невидимки. С  левого  фланга
атакуют ангелы Труба, с правого пегасы под  предводительством  Камагина  и
крылатые ящеры во главе с Лусином.
     Петри поведет людей. Человеческую пехоту предполагалось бросить туда,
где в ней будет нужда. Осима с ползущими  орудиями  размещался  в  колонне
головоглазов - электромагнитные механизмы, как и  сами  головоглазы,  были
оружием ближнего боя.
     На вершине того холма,  где  мы  вшестером  высматривали  Станцию,  я
разместил свой командный пункт. Со мной находился Андре с анализаторами  и
Ромеро. В лощинке укрылось  несколько  штабных  пегасов  для  адъютантской
связи.
     Приготовления к штурму были закончены вечером.
     По древнему воинскому обычаю битва начиналась с началом дня.
     - Действуйте! - передал я по дешифратору  начальникам  колонн,  когда
звезда выкатил