и не единственная вершина мироздания,
правильно я тебя понимаю, Вера?
     - Ты всегда торопишься, брат. Мартын Спыхальский, наш руководитель на
Оре, доставил записи сновидений ангелоподобных одной из  крайних  звезд  в
Гиадах - Пламенной В. Два  слова  об  этой  звезде.  Она  немного  горячее
Солнца, класса Г-8, у нее девять планет, тоже мало отличающихся от  Земли,
и все они населены четырех- и двукрылыми  ангелами.  Уровень  общественной
жизни низок - примитивная материальная культура, вражда племен, отсутствие
письменности и  машин.  Но  запись  излучений  их  мозга  при  сновидениях
раскрыла факты, каких мы пока не встречали. В своих снах ангелоподобные  с
Пламенной В видят существ, мало отличающихся от людей, и видят их воистину
в трагических ситуациях. Интересно, что бодрствующие ангелы объясняют свои
сны, как изображения бытующих у них сказок о каких-то высших по  разуму  и
мощи существах.
     - А  может,  это  и  вправду  сказки?  Вроде  человеческих  сказок  о
богатырях и волшебниках?
     - Сказки у них тоже записаны  -  они  беднее  снов.  Судя  по  всему,
похожие на людей существа прилетали в Гиады издалека. Кстати, БАМ перевела
их название словом "галакты", а не "звездожители", как обычно. Это еще  не
все. Тому, что где-то во Вселенной есть похожие  на  нас  существа,  можно
лишь радоваться - постараемся познакомиться с ними и завязать  дружбу.  Ты
помнишь, я сказала,  что  новые  открытия  вызывают  смущение  и  нелегкие
размышления? Дело в том, что у галактов существуют могущественные враги, с
которыми они находятся в состоянии космической войны,  такой  невообразимо
огромной,  что  она  подходит  к  границе  нашего   понимания.   Объектами
разрушения в этой войне являются  уже  не  существа  и  механизмы,  как  в
древних человеческих сражениях, а небесные тела, планетные системы. Ангелы
именуют грозных существ, враждующих с галактами, зловредами.
     - Зловреды! - воскликнул я. - Какое нелепое название!  В  нем  что-то
инфантильное. Для научного термина оно, по-моему, мало подходит.
     - Думаю, БАМ не случайно выбрала это слово из тысяч других, Очевидно,
оно  дает  самое  точное  определение  их  поведения.  Другой  вариант   -
разрушители. Интересно, что на вопрос, каковы они  внешне,  БАМ  ответила:
"Неясно".
     - Крепкий же это орешек, если сверхмогущественная БАМ не  сумела  его
разгрызть!
     - Очевидно, недостает данных. С названием "разрушители" ассоциируются
расшифрованные понятия: "Уничтожать  живое",  "Сжимать  миры".  Завтра  ты
увидишь на стереоэкране, как это  выглядит.  Похоже,  разрушители  владеют
обратной  реакцией   Танева,   то   есть   создают   вещество,   уничтожая
пространство, без этого миры не "сжать". А галакты противодействуют им - в
результате в межзвездных просторах кипит война.
     Я поежился.
     - Это так грандиозно, словно ты описываешь битву богов.
     - Я излагаю расшифрованные записи, не больше.  И  что  значит  "битва
богов"? Нынешнее могущество человека много больше того, что люди  когда-то
приписывали богам, тем не менее, мы люди, а  не  боги.  Луч  света  далеко
отстает от наших галактических кораблей, -  разве  это  не  показалось  бы
жителю двадцатого века сверхъестественным? В сегодняшнюю грозу  ты  мчался
наперегонки с молниями. Вряд ли подобную забаву сочли бы естественной  сто
лет назад.
     - Ты и об этом, оказывается, знаешь?
     - Я следила за тобой. Раз ты в Столице, следует  ожидать  рискованных
чудачеств. Почему-то ты считаешь этот город лучшим местечком для озорства.
На Плутоне ты вел себя сдержанней.
     - На Плутоне у меня не хватало  времени  для  забавы.  И  потом,  там
отсутствуют Охранительницы. Скажи теперь, Вера, какие выводы вы делаете из
информации о галактах и разрушителях?
     - Завтра собирается Большой Совет, будем  решать.  Но  и  сейчас  уже
ясно, что возникли десятки  государственных  вопросов,  и  каждый  требует
скорого ответа. Существуют ли еще разрушители и галакты или  информация  о
них - пережиток миллионы лет назад отгремевших  катаклизмов?  Кто  из  них
победил  в  космической  схватке?  Может,  обе  стороны  погибли  в  своих
чудовищных сражениях? Какое отношение имеют к нам, людям, так  удивительно
похожие на нас галакты? А если те и другие  еще  существуют,  то  где  они
обитают? На планетах Солнечной системы нет следов их появления  -  почему?
Не грозит ли самому существованию человечества то, что где-то  на  дальних
звездах обитают эти существа? Мы выходим,  впервые  в  нашей  истории,  на
галактические трассы - безопасны ли они для нас? Мы вознамерились  создать
Межзвездный Союз Разумных Существ,  -  не  рано  ли?  Может,  нам  следует
полностью замкнуться в мирке солнечных планет? Есть и такое мнение, Эли! У
нас  огромные  ресурсы,  -  не  направить  ли  их  все  на   строительство
оборонительных сооружений? Может быть, возвести вокруг  Солнечной  системы
кольцо искусственных  планет-крепостей,  -  и  об  этом  надо  поговорить.
Словом, множество непредвиденных, важных проблем! И решением некоторых  из
них придется заняться тебе, Эли, - с нашей помощью, конечно.
     - Очень рад, - сказал я, волнуясь. - Значит ли это,  что  я  поеду  с
вами на Ору или у меня будет другое задание?
     - Звездожители уже  съезжаются  на  Ору.  Встретиться  с  обитателями
других  миров  обязательно,  -  таково  мое  мнение.  Как  тебе  известно,
руководить совещанием на Оре поручается мне. Я хочу взять тебя секретарем.
     - Секретарем? Что это такое? В жизни не слышал.
     - Была в древности такая профессия. В общем, это помощник. Думаю,  ты
справишься.
     - Я тоже так думаю. Тебе придется запросить Большую, подхожу ли  я  в
секретари?
     - Большая  уже  сделала  выбор.  Я  попросила  в  секретари  человека
мужественного,  умного,  быстрого  до   взбалмошности,   решительного   до
сумасбродства,   умеющего   рисковать,   если   надо,   жизнью,   любящего
приключения, вообще неизвестное,  -  никто  теперь  не  знает,  с  чем  мы
столкнемся в  далеких  мирах.  И  Большая  сама  назвала  тебя.  Должна  с
прискорбием сказать, что ты один  на  Земле  обладаешь  полным  комплексом
сумасбродства.
     Я кинулся обнимать Веру.  Она  со  смехом  отбивалась,  потом  горячо
расцеловала меня. Я еще в детстве открыл, что, как бы  она  ни  сердилась,
достаточно полезть с поцелуями, и через минуту злости ее как не бывало,  и
она становится веселой и говорливой.
     Лишь  врожденное  недоброжелательство  к  подлизыванию   и   умильным
словечкам мешали мне эксплуатировать эту забавную черту ее характера.
     - Я рада за тебя, Эли? - сказала она. - Хоть сегодня  больше  поводов
для тревог, чем для радости, я рада за тебя.
     Я шумно ликовал.
     - Ну что же, Вера, - сказал я, успокоившись. - Возможно, на  Земле  я
кажусь  сумасбродом.  Но  эти  дурные  свойства  моего   характера   могут
пригодиться в иных мирах.
     - И зло можно повернуть на добро. Но лучше без зла. Еще  одно,  брат.
Тебе  разрешено  быть  завтра  в  Управлении  Государственных  машин.  Нам
покажут, что удалось расшифровать. Ровно в десять - не  опаздывай!  -  она
встала. - Пора спать. Твоя комната в том же виде, в каком ты  ее  оставил,
улетая на Плутон, - прибрана, конечно.
     - Я не хочу спать. Я посижу в саду.



                                    13

     В Столице дома опоясаны верандами через каждые пять этажей  и  садами
на террасах каждого  следующего  двадцатого.  Наша  с  Верой  квартира  на
семьдесят  девятом  этаже  Зеленого   проспекта   -   внутренней   стороны
Центрального кольца. Я поднялся выше и присел в саду восьмидесятого этажа.
     Не помню уже, сколько я там  сидел  и  о  чем  думал.  Путаные  мысли
переплетались с путаными чувствами, - я был счастлив и озабочен.
     Потом я стал рассматривать ночной город.
     В школах учат, что древние города ночью заливало сияние прожекторов и
люминесцентных ламп. Они были шумны. На улицах  вечно  толклись  прохожие.
Хоть Столица - город немолодой, ей скоро четыреста лет,  и  давно  уже  не
возводят  таких  скоплений  зданий  на  клочке  земли,  в  остальном   она
современна. Ночью магистрали  Столицы  темны  и  тихи.  Чтоб  не  зажигать
беспокоящий уличный свет, люди в сумерки надевают  очки-преобразователи  и
отлично ориентируются в темноте.
     Я люблю ночные контрасты Столицы - темные улицы и проспекты и сияющие
полосы  этажей.  Сверкающая  горная  цепь  Центрального  кольца   терялась
вдалеке, за черной долиной парка вздымалось параллелями освещенных  этажей
Внутреннее кольцо - неозираемо широкая лестница от земли к небу.
     Зато Музейный город, центр Столицы, был неразличим.
     Ни пирамиды, ни ассирийские и египетские храмы, ни Кремль,  ни  собор
Святого Петра, парижский Нотр-Дам, кельнская и миланская готика - все  эти
великие памятники прошлых  веков,  воспроизведенные  на  островном  клочке
земли, - ни одна  из  этих  высоких  точек,  отчетливо  видимых  днем,  не
прорезалась искоркой в темноте.
     Лишь  красное  полушарие  на   центральной   площади   -   Управление
Государственных машин - заливал свет.
     На Земле каждому человеку разрешено  входить,  куда  он  хочет  -  на
заводы, на склады, в институты, в общественные  дворцы,  только  одно  это
здание под запретом. Любой из нас тысячи раз видел  на  стереоэкранах  все
комнаты и коридоры этого знаменитого  "завода  мысли  и  управления",  как
некоторые  выспренне  его  называют,  однако  немногие  счастливцы   могут
похвастаться, что побывали  в  нем.  Три  важнейших  механизма  -  Большая
Государственная, Большая Академическая и Справочная -  неустанно,  днем  и
ночью, не останавливаясь  ни  на  секунду,  трудятся  там  уже  скоро  два
столетия.
     Я смотрел на красное здание и думал, что сегодня  в  нем  распутывают
одну из труднейших загадок, когда-либо  стоявших  перед  человечеством,  и
что, может быть, все благосостояние Земли зависит от  того,  правильно  ли
машины разберутся в ней.
     И еще я думал о том, что мне придется далеко умчаться от этого места,
где среди ста миллиардов  элементов  Большой  имеется  и  неповторимо  мой
уголок в миллион клеточек, моя Охранительница, мудрый и  бесстрастный  мой
наставник и поводырь. Я не раз  сердился  на  Охранительницу,  обзывал  ее
бесчувственной  и  бесполезной,  и  даже   хвастался   своим   ироническим
отношением к управляющим машинам. Но, по-честному, я привязан к  ней,  как
не всегда привязываются к живому человеку.
     Кто, как не она, бдительно отводит от меня  опасности,  оберегает  от
болезней и необдуманных шагов, а если меня что-то  гложет,  разве  она  не
докапывается до причин неполадок и упадка духа,  и  маленькая,  не  больше
меня самого, часть Большой ставит  их  перед  всем  обществом  как  важную
социальную проблему, если, по ее критерию, они того заслуживают.
     И разве я не всегда уверен, что если мне явится полезная людям  идея,
то, хоть сам я и забуду о ней, Охранительница, подхватив ее, введет в  код
Большой, а та немедленно реализует или поставит на обсуждение  перед  всем
человечеством, - пусть лишь мелькнувшая у меня в мозгу идея  стоит  такого
внимания!
     Я также вспоминал, что, если  ошибусь,  совершу  неудачный  поступок,
лишь бы он не вредил другим, Охранительница промолчит о моих неудачах,  ни
один друг, самый вернейший, не хранит так тайн, как она!
     Нет,  для  меня  она  не  была   просто   умно   придуманной,   умело
смонтированной частью громадной машины, она была своеобразной частью  меня
самого, моей связью со всем человечеством, миллионами рук, протянутых мной
каждому человеку!
     Скоро, очень скоро эти связи ослабнут, если  не  исчезнут  совсем,  -
Большую с ее ста миллиардами элементов в далекие путешествия не взять!
     Мне захотелось в последний раз испытать могущество обслуживающих  нас
машин. Я приказал Охранительнице узнать, что за  девушка  дважды  обругала
меня. В мозгу засветился ответ: "Справочной для ответа не хватает данных".
     После лирических  размышлений  о  всесилии  управляющих  машин  ответ
Справочной смахивал на насмешку.
     Андре любит доказывать, что мы живем в примитивное время,  переходное
к полностью устроенному обществу, - потребности,  особенно  духовные,  все
возрастают, половина  остается  неудовлетворенной.  Еда,  одежда,  жилища,
средства передвижения, образование,  свободный  выбор  профессии  -  блага
элементарные, их отпускают вволю, но их мне уже недостаточно, говорит  он.
Если же я задумаю переменить свои влечения и наклонности  или  из  старика
превратиться в юнца, даже Большая разведет своими электронными руками.
     Воображаю, как бы он посмеялся моей неудаче со Справочной.
     Я прислонился головой к олеандру и  стал  вспоминать  встречи  с  той
девушкой - толкотню у концертного зала, резкий разговор под навесом,  куда
мы укрылись от ливня. Я видел ее - сердитую, темноглазую, с тонким  лицом,
с высокой шеей и широкими бровями...
     - Теперь  данных  достаточно,  -  зазвучал  голос  Охранительницы.  -
Девушка - Мэри Глан, родом из Шотландии, курс  проходила  на  Марсе,  куда
уезжала с отцом. Сорок три года, рост сто восемьдесят два сантиметра,  вес
семьдесят пять килограммов, не замужем. Главное  увлечение  -  выращивание
растительных форм для планет с высокой гравитацией и жестким излучением.
     - Женихов эта Мэри Глан не запрашивала? - поинтересовался я.
     - Сердечных увлечений не было.
     Я продолжал играть в "жениха и невесту", как называется в школах  эта
забава. Там Справочную засыпают вопросами о взаимной пригодности, особенно
увлекаются этим девочки. Они перебирают по  тысяче  "женихов",  а  выходят
замуж чаще всего не за тех, кого им рекомендовала Справочная.
     - А я бы подошел ей? Какова степень нашей взаимной пригодности?
     На этот раз Охранительница передала ответ  Справочной  секунды  через
четыре.
     Воображаю, какую бездну семейных возможностей -  нежностей,  страсти,
объятий, ссор, примирений, недоразумений, бед, обид, радостей, ликований -
она рассчитала за это время! Я вдруг услышал презрительный  голос  Ромеро:
"Не кажется ли вам, дорогой друг,  что  машинная  техника  нашего  времени
переросла себя? Раньше такие явления назывались "Зашел ум за разум".
     Голос зазвучал так реально, что я обернулся. Подслушать  мои  запросы
он, впрочем, не мог, тайна мыслей охраняется строго.
     Справочная наконец возвестила:
     - Ваша взаимная пригодность -  десять  и  три  десятых  процента.  Ее
индивидуальная годность к вам - семнадцать и две десятых процента, ваша  к
ней - две и восемь десятых процента.  Развод  вероятен  на  первом  месяце
семейной жизни, неизбежен - к середине второго.
     Я вспомнил, как  Ромеро  рассказывал  смешную  историю.  Нашлись  два
романтика,  мужчина  и  девушка,  до  того  уверовавшие  в  безошибочность
Справочной, что всерьез поручили ей  отыскать  себе  пару.  И  Справочная,
перебрав всех жителей Земли, свела именно их как максимально пригодных для
совместной жизни. Теперь  дело  оставалось  за  тем,  чтоб  встретиться  и
влюбиться. Они встретились и почувствовали друг к другу отвращение.
     Я грубо потребовал от Справочной:
     - Эта, как ее, - Мэри? Обо мне не запрашивала?
     Охранительница обычно разговаривает приятным женским голосом, реже  -
ворчливым тенорком старичка, еще реже  -  просто  зажигает  в  мозгу  свои
ответы.
     Не знаю, почему так происходит, кажется, конструкторы не хотели, чтоб
люди  свыкались  с  машиной,  как  с  человеком.  Если  это  так,  то   их
предосторожность малодейственна.
     В мозгу  замерцала  холодная  зеленоватая  надпись:  "Нетактично.  Не
передаю Справочной".
     Я потянулся и встал. В мире не существовало девушки, которая  так  бы
мало меня интересовала,  как  эта  Мэри.  И  я  уже  говорил  Андре,  что,
влюбившись, не буду спрашивать у Справочной советов.
     Я пошел спать.



                                    14

     На другое утро ничто в городе не показывало, что вчера был праздник.
     Если бы в Столице появился никогда в ней не  живший  человек,  он  не
поверил бы, что ее населяют пятнадцать миллионов, до того малолюдны и тихи
ее улицы: детишек вывезли еще вчера в загородные сады и школы, а  взрослые
на заводах  и  в  институтах.  Если  на  улицах  появляются  неторопливые,
осматривающиеся по сторонам люди,  то,  не  спрашивая,  понятно,  что  это
туристы.
     Особенно много  туристов  в  Музейном  городе.  Пока  я  добрался  до
Управления Государственных машин, я обогнал их  групп  десять,  не  считая
одиночек.
     У входа в здание я повстречался с Ромеро и Андре.
     - Ты не пришел к нам, - сказал Андре. - А Жанна тебя ждала.
     - Был важный разговор с Верой.
     О результатах разговора  с  Верой  Андре  уже  знал  от  Ромеро.  Оба
поздравили  меня  с  назначением  на  Ору.  И  Ромеро,  и  Андре  казались
встревоженными. Аллан, Ольга и Леонид, присоединившиеся к нам в вестибюле,
тоже выглядели озабоченными. От легкомыслия, с  каким  два  дня  назад  мы
слушали первое сообщение о галактах и разрушителях, ни у кого не  осталось
и следа. Только подошедший после нас Лусин  был  спокоен.  Лусина  волнуют
лишь диковинные животные.
     - Кто из вас уже бывал здесь? - спросил Андре. - Я - впервые.
     Ромеро показал нам  эдакие.  Все  три  великие  машины  -  и  Большая
Государственная, и Большая Академическая, и Справочная  -  смонтированы  в
многоэтажных подвалах, мы  туда  не  пошли.  Там  неинтересно  -  миллионы
рабочих и резервных ячеек на стеллажах, миллиарды  действующих  элементов,
дикая, на неопытный глаз, путаница коммуникаций, - таков облик этих машин.
     Зато залы заседаний мы осмотрели. Здесь  все  величественно.  Большой
Совет заседает в Голубом зале, потолок там имитирует  звездное  небо.  Нас
пригласили  в  Оранжевый  зал,  рабочее  помещение  Большой  Академической
машины. Он вмещает около пяти тысяч человек, и к  десяти  часам  утра  все
места были заняты. Нашей семерке отвели ложу.  Впереди  размещался  пустой
куб стереоэкрана. Все,  что  появляется  на  стереоэкране,  передается  по
стереофонам Земли.
     Сегодняшнюю передачу должны были смотреть также и Солнечные  планеты,
такое ей придавалось значение.
     Когда побежали последние  секунды  десятого  часа,  в  туманном  кубе
стереоэкрана появился большеголовый человек с глазами  навыкате,  румяными
щеками и седыми усами.
     - Мартын Спыхальский, - прошептал Андре.
     Я с интересом рассматривал знаменитого астронавта. Его корабли дальше
всех проникли в звездные просторы, он побывал в местах,  куда  ни  до,  ни
после него никто не проник. Для своих ста сорока девяти  лет  он  выглядел
молодцом, даже голос его был звучен но-молодому.
     Он рассказал об экспедиции на Пламенную  В,  и  мы  увидели  одну  за
другой все девять планет звезды. Звезда и планеты были заурядные  небесные
тела, каких кругом множество. Но крылатые обитатели планет вызвали шепот и
смех в зале. Они и вправду напоминали представления  древних  об  ангелах,
почему их так и назвали открывшие их Чарлз Вингдок и Софья Когут. Впрочем,
ангелы с Пламенной В  мало  отличаются  от  крылатых,  населяющих  планеты
остальных ста тридцати  светил,  сконцентрированных  в  Гиадах,  -  может,
ростом пониже и четырехкрылых у них поменьше.
     Все ангелы вспыльчивы и драчливы, без потасовок  у  них  редко  какое
сборище обходится. Нам показали стычку  на  площади  их  города  -  пух  с
крыльев заволок все, как туманом, а клекот был так громок, что  звенело  в
ушах. И уж совсем бедными нам показались жилища на планетах  этой  дальней
звезды в Гиадах - одноэтажные бараки с такими узкими дверьми,  что  бедные
ангелы не влетают, а вползают в них, сминая крылья.
     На центральных светилах Гиад живут удобней,  там  для  отдыха  и  сна
воздвигнуты общественные дворцы с широкими входными - вернее,  влетными  -
портал