-  сказала  Мэри,
любуясь колбой. - И после их работы железа уже  нет,  а  есть  кислород  и
водород, кремний и углерод... Если мы где-нибудь натолкнемся на планету из
чистого железа, я заражу  планету  этими  бактериями,  и  через  несколько
тысячелетий на безжизненном металле появится разрыхлительный слой,  вполне
пригодный для питания растений.
     Я сказал, удовлетворенный:
     - Можешь возиться со своими крохотными страшилами, звездолету они  не
опасны. Железо для постройки кораблей давно не применяется.
     Мэри лукаво смотрела на меня:
     - У меня еще десятка два похожих на эту колб и в каждой  точно  такая
же грязь... Но она разъедает уже не железо, а другие элементы.
     К нашей беседе прислушивался Астр. Куда Мэри ни  идет,  он  бежит  за
ней. Сейчас он сидел на полу и возился с отказавшим игрушечным драконом.
     - Папа, почини гравитатор, - попросил Астр. - Я уже два раза плюхался
на пол.
     У игрушечного дракона были плохо подогнаны гравитационные контакты  -
обычная беда этих игрушек.
     Я прочистил щеточкой излучатели, и Астр стал носиться по лаборатории,
то взлетая под потолок, то гремя крыльями у моего уха.
     - И тебе не страшно, что он разобьется? - упрекнула меня  Мэри.  -  Я
образовалась, когда этот противный ящер отказал. Хоть день прошел  бы  без
царапин и синяков.
     - Мальчик без царапин и синяков немного стоит, - отозвался я,  искоса
наблюдая, не нужно ли спешить Астру на помощь.
     - Если маме не нравится мой зверь, я попрошу Лусина покатать меня  на
Громовержце! - крикнул с потолка Астр.
     Он уцепился руками за плафон, а ногами  удерживал  рвавшегося  вперед
дракона. Если бы игрушка проскользнула  между  ног,  Астру  оставалось  бы
только падать.
     Я прикрикнул на него. Он опустился на пол.
     Мэри вскоре догадалась, что меня что-то гнетет.
     - Кое-что новое есть, - ответил я. - Дороги внутрь скопления  закрыты
основательно. Будем  применять  метод,  каким  Ольга  воспользовалась  при
бегстве из Персея.
     Я говорил тихо, но у Астра был отличный слух.
     - Вы хотите аннигилировать звезды?
     Дальше секретничать не имело смысла.
     - Ну уж -  звезды!  Ограничимся  планетоподобными  шатунами.  Зрелище
будет красочное, тебе понравится, Астр.
     Он объявил с гордостью:
     - Я  видел  в  стереоэкране,  как  ты  с  капитаном  Ольгой  Трондайк
аннигилировал зловредную Золотую планету. Отличный был удар, такого до вас
никто не наносил!
     - Нам тоже досталось, сын. Но ты  прав:  аннигиляция  удалась,  выход
пустого пространства был максимальным.
     Мэри и раньше без  одобрения  прислушивалась  к  нашим  разговорам  с
Астром, а сейчас что-то вывело ее из себя.
     - Иди к себе, Астр! - сказала она резко.
     Когда Мэри говорила таким тоном, спорить с  ней  не  следовало.  Астр
покорно убрался.
     - Чувствую, чувствую, что мне  за  что-то  достанется!  -  сказал  я,
посмеиваясь.
     - Ты  не  знаешь  меры  в  своем  обожании  сына!  -  с  негодованием
воскликнула Мэри. - Как ты с ним разговариваешь?
     - Нормально. Говорю, как с тобой или Ромеро.
     - Именно. Но мы с Павлом взрослые люди, а он ребенок! Жалею,  что  на
звездолетах нет земных интернатов, некоторые родители портят своих  детей!
Ты из таких родителей.
     - Сюсюкать с ним, как древние няньки?
     - Не сюсюкать, нет! Но и не объясняться с малышом так,  словно  перед
тобой Ньютон или Эйнштейн.
     - С Ньютоном или Эйнштейном я бы  не  объяснялся,  как  с  Астром,  -
отпарировал я хладнокровно. -  Они  бы  не  поняли  меня.  Эти  люди  были
научными великанами, но многое знали хуже  Астра.  Наш  шестилетний  малыш
куда образованней Ньютона или Эйнштейна!
     Раздражение Мэри превратилось в смех. Такие  переходы  с  ней  бывали
часто.
     - Я устала от твоих парадоксов! - объявила она потом.
     - Где ты нашла парадоксы? Все тривиально.  Ньютон  был  гениален,  но
ничего не знал об электричестве. Астра же окружают электрические  игрушки,
электрические машины, он  бредит  стереоэкранами,  передачами,  сигналами,
электричество его  согревает  и  освещает,  он  способен  сам  привести  в
движение и остановить гигантские электрические моторы. Ньютон в  ужасе  бы
отпрянул,  если  бы  перед   ним   показалось   какое-нибудь   электронное
страшилище,  на  котором  раскатывает  наш  Астр!  Теперь   поговорим   об
Эйнштейне.
     - Эли, довольно! Тебя не переспорить!
     - Нет уж, поговорим! Эйнштейн создал современную  теорию  гравитации,
но что  он  знал  о  переходе  отрицательной  энергии  полей  тяготения  в
положительную энергию отталкивающихся  полей?  А  ведь  это  та  операция,
которую Астр совершает простым поворотом  рычага!  Постой,  я  не  кончил!
Скажи  по-честному:  сумел  бы  великий  Эйнштейн  одним  нажатием  кнопки
взлететь на воздух и мотаться где-то под потолком? Сумел бы он  рухнуть  с
высоты, не повредив ни  единой  косточки?  А  наш  малыш  проделывает  это
запросто! Не говори мне после  этого,  что  с  Астром  нельзя  потолковать
серьезно!



                                    10

     Проклятые разрушители были умнее, чем нам того хотелось.
     Ни к  окраинным  звездам  скопления,  ни  к  планетоподобным  шатунам
прохода не было. Чуть мы нацеливались на какой-либо из этих объектов,  как
пролетали мимо. Мы атаковали раз за разом, день за днем, месяц за  месяцем
- неевклидова сеть сперва прогибалась,  потом,  пружиня,  выбрасывала  нас
обратно.
     Гигантское скопление, мощно пылавшее прожекторами звезд, было в  ином
мире, по ту сторону досягаемости.
     Альберт с Земли  насчитал  шесть  светил,  подобных  Оранжевой,  наша
старая знакомая Угрожающая тоже принадлежала к этой грозной стае  звездных
крепостей. Каждая защищала свой участок, а все вместе они были расположены
так умело, что закрывали скопление, как стеной.
     Если бы я диктовал роман в манере предков, а не правдивые мемуары,  у
меня нашлось бы много захватывающе интересного материала.
     Одно описание погонь за одинокими небесными  телами,  пропадавшими  в
момент, когда мы направляли на них аннигиляторы, составило  бы  авантюрную
повесть. А наши  разочарования,  неизменно  заканчивавшие  кратковременные
надежды  на  успех!  А  ярость  против  предусмотрительных   разрушителей,
безошибочно парировавших  любой  наш  выпад!  А  тающие  запасы  активного
вещества, сжигавшегося без норм и меры!
     И, быть может, самое непонятное и тягостное, сперва недоумение, потом
возмущение - ни одна  из  "неактивных"  звезд,  населенных  галактами,  не
откликнулась на наши призывы, ни одна не пообещала и  не  оказала  помощи!
Если на подходе к Персею мы как-то улавливали их передачи, то сейчас их не
было, никаких передач от галактов не было!
     Три полных года по земному счету прошло со  дня,  как  мы  подошли  к
теснинам Персея, а мы все толкались у звездной околицы.
     И тогда у меня возник проект, так разно потом оцененный историками.
     Я не хочу ни восхвалять, ни обвинять себя. Недавно я  слышал  лекцию,
передававшуюся по системе Звездного Содружества, в ней с моего предложения
датируется поворот во взаимоотношениях звездных народов.
     Трудно не усмехнуться. Потомки  иногда  презрительно  отвергают  твои
достижения и увлеченно возвеличивают твои  провалы,  издалека  твое  время
видится иным, чем оно было для тебя.
     Так вот, я утверждаю, что большей катастрофы, чем та, что  обрушилась
на нас в результате моего плана, нельзя было и ожидать. А если итог  вышел
иной, чем рассчитывали разрушители, то это  была  не  их  вина  и  не  моя
заслуга.
     В нашу взаимную отчаянную борьбу непредвиденно вмешалась иная сила.
     Буду рассказывать по порядку.
     На "Волопас"  прибыли  Аллан,  Леонид  и  другие  командиры  -  вести
межкорабельный совет на пространственных волнах я не решился.
     Вкратце мое предложение сводилось к следующему.
     Обе эскадры соединенной армадой атакуют неевклидовость неподалеку  от
Оранжевой. Отразить удар такой силы разрушители  смогут,  лишь  форсировав
защитные механизмы Оранжевой. А в  это  время  три  корабля,  во  главе  с
"Волопасом", ударяют с другой стороны, где в  момент  атаки  основных  сил
флота защита, несомненно, будет ослаблена. Три корабля вторгаются  внутрь,
а по открытому ими пути туда же устремляется весь флот.
     МУМ просчитала этот план и признала его реальным.
     Я ожидал возражений, и возражения посыпались. Аллан сказал:
     - Альберт сообщает, что резервная эскадра Ольги наконец заполнила все
трюмы активным веществом. Не лучше ли подождать подхода Ольги?
     - Третья эскадра арифметически добавит мощи, но МУМ не дает гарантии,
что этой добавки хватит, - возразил я. - Корабли Ольги появятся не раньше,
чем через три года. Зачем терять эти три года? Разрушителей надо взять  не
силой, а обманом. Обмануть их можно и без крейсеров Ольги.
     - Риск поражения, конечно, есть, - закончил я речь. - Всякая война  -
риск. Я не требую  немедленного  согласия  -  подумайте,  посовещайтесь  с
экипажами. А завтра радируйте на "Волопас" коллективные решения: "да"  или
"нет".
     Пока командиры разъезжались, я поговорил с Леонидом и Алланом. Леонид
был мрачен Аллан весел. Я не помню, чтобы Аллан  когда-либо  терял  доброе
настроение. Он был идеальным руководителем для  экспедиций,  попадающих  в
беду.
     Я сказал им:
     - Командовать  кораблями,  идущими  в  прорыв,  буду  я.  Руководство
объединенным флотом примет Аллан. Не вешай носа, Леонид.  У  нас  с  тобой
бывали и хуже положения.
     У Леонида раздраженно побелели синие белки глаз.
     - Хуже, чем сегодняшнее положение, - да. Но я не  уверен,  что  через
неделю "Волопас" не  запутается  в  треклятой  неевклидовой  улитке.  Риск
неизвестности - самый страшный риск. Как бы наш обман  не  натолкнулся  на
встречный обман.
     - А есть другой риск, кроме риска неизвестности? - спросил я. - Пусть
тогда Павел разъяснит нам философскую природу понятия "риск".
     Ромеро припомнил смешную историю. Когда древние  греки  поднялись  на
таких же древних персов, божественный оракул на просьбу  дать  официальный
прогноз войны вдохновенно изрек: "Большое  царство  будет  разрушено",  не
уточнив, однако, какое царство - греческое или персидское.
     Ловкий ответ оракула привел Аллана в восторг:
     - Не возражаю, чтоб и  нам  дали  такой  же  результативный  прогноз.
Царство будет разрушено - значит, никаких ничьих,  никаких  идеологических
сосуществований. А наше уже дело - чтобы разрушалось царство врага,  а  не
свое!
     Так, посмеиваясь, он и умчался с хмурым Леонидом.
     Я прошел к Вере. У нее сидела Мэри.
     - Тебе придется разлучиться с Павлом,  -  обратился  я  к  сестре.  -
Операция "Волопаса" -  чисто  военный  маневр,  незачем  рисковать  в  ней
судьбой политического руководителя экспедиции. Павел едет со  мной,  а  ты
переберешься к Аллану.
     - Если надо, значит надо, - сказала она.
     Ей,  похоже,  понравилась  моя  категоричность,  раньше   она   часто
выговаривала мне, что я сам не знаю, чего хочу,  и  без  рвения  добиваюсь
желаемого.
     - Ты и Астр поедете с Верой, - сказал я Мэри.
     Мэри наотрез отказалась.
     - Ладно, оставайся на "Волопасе",  -  сдался  я.  -  Но  зачем  брать
малыша? Поручим Астра заботам Веры. Если с ним что-нибудь случится, мы  же
себе не простим этого, Мэри!
     Когда Мэри что-нибудь задевало, она становилась  невероятно  упрямой.
Мне нужно было отложить этот разговор.  Потом,  остывшая,  она  решила  бы
по-иному. Это был тяжкий мой просчет - я стремился сразу ставить точку над
"и", а надо было маневрировать.
     - Что может случиться с ним, что не случилось бы с нами? - опять, как
перед отлетом с Оры, спросила она. - Что, я спрашиваю?  Ты  уже  несколько
лет разговариваешь с Астром, как со взрослым, почему ты отказываешь ему  в
праве действовать по-взрослому? Нет, послушай теперь меня, я не кончила. Я
жена твоя, он твой сын - мы разделим твою судьбу, какой она ни будет.
     Я больше не стал спорить.
     Со всех кораблей радировали: "Да".  Ни  один  экипаж  не  постановил:
"Нет",  ни  один  не  воздержался.  Санкция  на   обманный   маневр   была
единогласной.



                                    11

     "Волопас" сопровождали "Гончий  Пес"  и  "Возничий".  Мы  ждали  лишь
известий от Аллана, что атака всем флотом начата.  Аллан  сообщил,  что  и
новая   попытка   прорыва   развивается   неудачно.   Неевклидова   улитка
выворачивала назад один за другим все звездолеты.
     - Пора! - передал я на мои три корабля, и мы ринулись вперед.
     Мы сидели втроем - Осима, Ромеро и я. Осима командовал, мы  с  Ромеро
наблюдали. На оси полета сверкала Оранжевая,  в  умножителе  был  виден  и
шарик ее планеты.
     Если там обитали враги, они должны  были  принять  какие-то  защитные
меры, пусть неэффективные, но немедленные. Мы летели,  все  убыстряя  ход,
противодействия не было - ничто не показывало, что нас раскрыли.
     Три звездолета вторгались в скопление, как в открытые ворота.
     - Слишком хорошо, чтоб было хорошо,  -  прервал  молчание  Ромеро.  -
Оранжевая как бы распахивает нам объятия. Если бы у меня была  хоть  капля
суеверия наших добрых предков, я добавил  бы  к  этому,  что  она  коварно
улыбается.
     Если разрушители и готовили нам пакость, то  пока  это  еще  не  было
ясно. Мы продолжали лететь в ненарушенном просторе.
     - Среди прочих вариантов мы  рассматривали  и  тот,  что  разрушители
будут нас заманивать, - высказался Осима. - Не кажется  ли  вам,  адмирал,
что осуществляется именно этот вариант?
     Аллан передал в это время, что Оранжевая действует  очень  энергично.
Лишь на направлении прорыва не было признаков активности  -  вариант,  что
нас заманивают, делался достоверным.
     И вместе с тем я не мог в это поверить. Нужно  было  обладать  мощью,
несравненно превосходящей нашу, смелостью,  граничащей  с  безрассудством,
чтоб без сопротивления пропустить в  свои  тайники  три  звездолета  после
того, что наделал у них один "Пожиратель пространства".
     Враги шли  на  огромный,  не  поддающийся  исчислению  риск.  В  моем
сознании не укладывалось, что они способны на него.
     - Пока все развивается по плану. Разрушители  захвачены  врасплох,  -
сказал я Осиме.
     Мы пронеслись мимо окраинных одиноких звезд. Уже не  только  впереди,
но и по бокам густо засверкали светила.
     Мы наконец были внутри Персея.
     Корабли Леонида, не дожидаясь приказа, уже спешили в район прорыва.
     В  сверхсветовых  передачах  мы  увидели  десятки  ярких  точек.  Они
приближались, количество их умножалось, а в  пространстве  по-прежнему  не
появлялось возмущений.
     -  Кажется,  растерявшиеся  противники  упускают  последний  шанс  на
действенное  сопротивление,  -  оценил  положение  Ромеро,  и  мы  с   ним
согласились, я - с торжеством, Осима - с удивлением.
     Усталый, я задремал в кресле и увидел бредовый сон, первый  из  серии
удивительных снов, так часто посещавших меня впоследствии.
     Я был в огромном зале, темный купол  блистал  звездами,  но  это  был
экран, а не небо, и я хорошо знал, что  это  проекция  наружных  звезд  на
потолке, а не сами звезды. Я блуждал, то сел,  то  бежал  вдоль  стелы  но
окружностям, радиусы окружностей уменьшались, меня но спирали  выносило  в
центр зала, я туда не хотел, там реял меж полом и потолком  полупрозрачный
шар, я почему-то боялся этого шара, а меня неотвратимо толкало к нему.
     В тоске, молчаливо поднимая  руки,  я  вглядывался  в  потолок,  чтоб
только не смотреть на страшный шар, а на потолке, среди ярких естественных
звезд беспокойно сновали звезды еще ярче, искусственные, я знал,  что  это
не звезды, а наши эскадры, Аллан упрямо штурмовал скопление, а его так  же
упрямо вышвыривало назад.
     Я присутствовал как раз при такой неудачной попытке Аллана.
     - Кажется, я попал во сне в наблюдательную рубку врагов, - сообщил я,
пробудившись, Осиме и Ромеро. - Вам,  историографу  экспедиции,  нужно  бы
заинтересоваться  дурацкими  видениями,  которые  появляются  временами  в
мозгу.
     Они не были расположены разгадывать сны.
     - Действительность фантастичней бреда, адмирал,  -  мрачно  отозвался
Осима. - Послушайте депешу Аллана.
     МУМ передавала, что корабли Леонида,  уже  далеко  проследовавшие  не
проложенному нами пути, натолкнулись на неевклидову  метрику  и  вынуждены
возвратиться обратно.
     Ворота,  пропустившие  три  звездолета,  наглухо   захлопнулись   для
остальных.
     - Вторая новость еще интересней, - проговорил Ромеро. - Посмотрите на
экран, дорогой друг.
     Я глядел на экран со стесненным сердцем. Несколько  минут  назад,  во
сне, я видел примерно такую же картину: множество подвижных  светил  среди
неподвижных.  Но  в  видении  подвижные  огни  были  дружественны  -  наши
собственные корабли, здесь же это были крейсера врага,  сферой  окружавшие
нас.
     - Около двухсот кораблей против трех, - сказал Осима.  -  Боятся  они
нас основательно, адмирал!
     - И мы докажем им еще раз, что нас надо бояться. Приготовьте  корабль
к бою, Осима. Передайте это же распоряжение на "Возничий" и "Гончий Пес".
     Мы понеслись навстречу эскадрам противника.



                                    12

     - Скучная история, - проговорил Ромеро, зевнув. - И выхода из  нее  я
не вижу.
     Прошло уже  много  дней  с  момента,  когда  мы  ринулись  в  лоб  на
противника, а столкновение все не удавалось.  Преследуемые  корабли  врага
бросались наутек, зато нас настигали те, от кого мы в это время удалялись.
     Когда же мы поворачивали на них, удирали и они,  а  недавние  беглецы
превращались в преследователей. Тактика противника  была  проста:  нас  не
выпускали, но сражения с нами не завязывали.
     - Хоть бы  одна  неактивная  звезда  отозвалась!  -  воскликнул  я  с
досадой. - Неужели в скоплении не осталось  ни  одной  звезды,  населенной
галактами?
     Ромеро промолчал, но я разбирался в его мыслях: мы  явились  сюда  не
как туристы, мы освобождали родственные народы, попавшие в беду, -  народы
эти могли бы отозваться на поданный им клич освобождения. Нас  все  больше
тяготило различие между тем, что происходило во время  полета  "Пожирателя
пространства", и тем, что мы встретили сейчас.
     Тогда неактивные звезды, не умевшие менять метрики, отчаянно  взывали
к нам, предупреждали об опасностях, восхищались нашим успехом. А  враги  с
энергией подавляли их передачи - межзвездные просторы были полны  сигналов
и шумов, волны боролись с волнами.
     Сейчас  пространство  было  мертво.  Мы  без   устали,   всей   мощью
генераторов, пробивались к друзьям вслепую, а друзья не хотели и сообщить,
где их искать.
     - За сферой вражеских  звездолетов  проглядывается  темный  шатун,  -
сказал Осима, указывая на карту. -  Если  оседлать  его,  получим  свободу
действий.
     - Созовите  командиров  кораблей,  будем  совещаться  без  передач  в
пространстве, - сказал я.
     Осима  приказал  кораблям  выброситься  в  эйнштейново  пространство.
Вскоре "Возничий"  и  "Гончий  Пес"  появились  в  оптике.  Мы  остановили
сверхсветовой бег, и вслед за нами в отдалении замерли крейсера врага.
     К "Волопасу" понеслись планетолеты.  "Возничим"  командовал  Камагин;
второго капитана, Артура Петри, я знал меньше. Аллан  говорил,  что  после
Спыхальского Петри больше всех налетал парсеков в Галактике.
     - Нужны большие решения, - сказал я на совещании командиров. - Вам не
меньше моего надоело бесцельное мотание вокруг Оранжевой.
     - У меня возражения против нового плана, - объявил Камагин,  когда  я
закончил сообщение. - Наших запасов активного вещества недостаточно,  чтоб
настичь  и  разметать  неприятельский  флот.  Сомневаюсь,   изменится   ли
что-нибудь от захвата шатуна.
     - Вы против овладения шатуном?
     - Нет,