ощны.  В  древности  люди  росли  более
цепкими  к  жизни.  Вы  один  среди  нас   знаете   древность.   Вспомните
какой-нибудь   старинный   рецепт   спасения!   Их   было    так    много,
восстанавливающих   жизнь   рецептов   -   массажи,   переливание   крови,
гипнотические внушения, какие-то штуки, называвшиеся лекарствами.
     Он с печалью покачал головой:
     - Лекарств от перегрузок тяжести и  древние  не  знали.  Если  хотите
знать мое искреннее мнение,  есть  лишь  один  способ  спасти  Астра  -  и
осуществление зависит от вас...
     - Павел, все, что в моей воле!..
     Он сказал очень настойчиво, но то, что он сказал, было,  быть  может,
единственным, не подвластным моей воле:
     - Вы должны увидеть новый вещий сон - и узнать из него,  куда  нас  с
такой поспешностью гонят,  зачем,  для  чего...  Поверьте  моей  интуиции,
дорогой друг, только это...
     К Астру подошли Лусин и Труб. Лусин вел под  руку  согбенного  Андре.
Труб взял Астра, мальчик покоился на одном крыле, другим  ангел  прикрывал
его от палящей звезды.
     Астр посмотрел на Труба, но не узнал его, и лишь когда перевел взгляд
за меня, к нему вернулось понимание. Он слабо улыбнулся.
     - Не беспокойся! - прошептал он. - Я вынесу...
     Я отвернулся, а когда снова посмотрел на Астра, он был без сознания.
     - Не беспокойся, Эли! - повторил Труб слова Астра. -  У  меня  хватит
сил нести твоего сына.
     - У тебя не хватит сил, -  возразил  я.  -  Ты  сам  пошатываешься  и
задеваешь крыльями грунт. Его надо положить на авиетку.
     Я попросил у Орлана одну из авиеток для Астра и Мэри.  Взять  авиетку
Орлан разрешил, но поместить  ее  среди  людей  отказался:  машины  должны
следовать позади колонны пленников.  Труб  и  Осима  уговаривали  меня  не
отдавать Астра в полную власть зловредов. Труб схватил  Астра  и  показал,
что нести мальчика ему не трудно.
     - Сегодня меньше давит к грунту, Эли!
     - Гравитация ослабевает, - подтвердил Осима.
     Их уговоры подействовали на меня, тем более  что  и  Мэри  совсем  не
хотелось оставаться одной среди врагов.
     Труб с Астром занял место между Мэри и Осимой.
     Когда мы двинулись в путь, ко мне подобрался Лусин.
     - Правильно, Эли, - сказал он. -  По  очереди  будем.  Драконы.  Один
пегас. Очень сильный. Не беспокойся. Донесем.
     - Куда донесем? Куда? - спросил я. Меня захлестнуло отчаяние. Погляди
вокруг, Лусин. Нигде нет места, даже чтоб вырыть могилу - золото и свинец,
свинец и золото! Нигде, Лусин, нигде!



                                    7

     В тот переход я двигался, не видя ни  планеты,  ни  неба,  ни  бешено
пылающего светила, ни людей, ни  зловредов.  Я  был  в  своем  собственном
мирке, так глухо отгороженном от внешнего, как Оранжевая  отгородила  себя
от всей Вселенной.
     И во мне кипела такая буря, что я шатался и сникал уже не от тяжести,
а под давлением раздирающих душу мук.  Всеми  мыслями,  всеми  ощущениями,
страданием тела, пытками души я призывал того неведомого друга или друзей,
что внушали пророческие сновидения. Я не знал, существуют ли они  реально,
не бред ли самая мысль об их существовании, но  звал  их,  молил  явиться,
упрашивал просветить меня... Помогите, просил  я  с  молчаливым  рыданием,
помогите, сейчас нужна ваша помощь!
     - Как Астр? - спросил я у Мэри,  когда  Орлан  скомандовал  очередной
привал. Труба рядом с ней не было.
     Мэра молча подвела меня к дракону, ползшему  среди  людей,  на  спине
дракона лежал неподвижный Астр. Я гладил сыну руки, разговаривал с ним, он
не откликался, и я знал уже, что он не  откликнется,  он  медленно  уходил
совсем...
     - Эли, тебе надо отдохнуть, - тихо сказала Мэри.
     Я отошел, и место около Астра заняли  Лусин  и  Андре.  Я  обернулся:
Лусин что-то, как я перед тем, говорил Астру и гладил его  руки,  а  Андре
стоял, понурившись.
     Мэри тихо плакала. Я думал, что мне стало бы, наверно, легче, если бы
я сумел заплакать, но в теле моем не было ни капли воды на  слезы,  я  был
увесь иссушенный - жестокое пламя палило меня.
     Ночь  застала  нас  на  третьем  переходе  этого  дня.  Когда  звезда
закатилась, Орлан скомандовал ночлег. Астр был все такой  же  -  недвижим,
бесчувствен. Но  хуже  ему  не  стало  -  и  это  показалось  мне  хорошим
предзнаменованием. Он по-прежнему лежал на спине дракона.
     "Завтра гравитация станет меньше", - подумал я. Я постоял около Астра
и вдруг почувствовал, что теряю сознание.
     Я провалился в сон, как в люк. И еще не отрешенный полностью от  яви,
я уже весь был во сне. Я увидел как  бы  со  стороны,  что  переношусь  за
охранную цепь головоглазов, в тот конец лагеря, где размещались враги.
     И сам я внезапно трансформировался из человека в разрушителя.  Я  шел
по ночному лагерю рядом с Орланом - теперь я был  одним  из  его  стражей,
одним из тех двух, что всегда сопровождали его, второй куда-то  отдалился,
- и Орлан тихо шепнул мне:
     - Запоминай каждое мнение - это важно, Крад...
     - Да, - сказал я с угрозой, я ясно  слышал  в  своем  голосе  угрозу,
Орлан ведь не знал, что я вовсе не Крад, а Эли. - Я все запомню!..
     И  скоро  вместе  со  мной,  человеком,  обернувшимся   разрушителем,
началось совещание военачальников и охраны.
     Глухая ночь простиралась над планетой,  издалека  доносились  смутные
шумы, пленные стонали,  всхлипывали  и  разговаривали  во  сне,  пегасы  и
драконы тяжело ворочались, а  мы  сидели  в  золотой  ложбинке,  прикрытые
скалами из свинца, освещенные сумрачным сиянием головоглазов.
     Я плохо видел тех, кто  подавал  голос  из  тьмы,  но  одного  хорошо
различил - огромного невидимку неподалеку, он был на  добрую  голову  выше
любого  из  разрушителей.  Около  него  разместились  еще  два  невидимки,
поменьше.
     - Положение осложняется, - открыл совещание Орлан. - Нужно  принимать
важные решения.
     - Повтори, что ты знаешь, Орлан, -  попросил  огромный  невидимка.  -
Действенные решения без точной информации не удадутся.
     - Уничтожить всех пленных - вот единственное решение, - резко  сказал
второй охранник Орлана. Сейчас он  держал  себя  скорее  начальником,  чем
безмолвным телохранителем, каким я его знал. Я вдруг осознал, что ни  разу
как следует не видел его лица. Было темно, и я не разглядел его и сейчас.
     Орлан покосился на второго охранника, но промолчал.
     - Понимаю твое желание, Гиг, - обратился он к рослому невидимке, - но
вряд ли смогу добавить нового,  связи  со  Станцией  по-прежнему  нет.  Мы
двигаемся вслепую, действуем вслепую.
     - У нас есть  программа  священных  идей  Великого  разрушителя,  эта
программа освещает любую тьму, - еще резче сказал второй охранник.
     - Да, конечно, идеи Великого освещают любую тьму, - согласился Орлан.
- И они - единственный луч света в сгустившейся вокруг тьме.  Может  быть,
не помешает, если я вкратце повторю, что мы знаем и чего не знаем.
     Он  начал   с   человеческого   флота,   штурмующего   Персей.   Люди
аннигилировали  второе  космическое  тело.  Великий  разрушитель   перенес
резиденцию на Натриевую планету, удаленную от района, где бушует война.
     Нынешнее убежище Великого тоже не  безопасно,  в  звездных  просторах
вокруг  Натриевой  немало  поселений  галактов,  -  если  извечные   враги
разрушителей осмелятся покинуть свои крепости, положение станет грозным...
     - Не пугай, Орлан!  -  прервал  второй  охранник.  -  Пусть  тебя  не
тревожит судьба Великого. Жалких людей ждет гибель, если они проникнут  за
наши космические ограды, а галакты помощи им не окажут. Так решил Великий.
Надеюсь, ты не берешь под сомнение прогнозы Великого?
     - Ни в коем случае! - поспешно оказал Орлан.
     - Тогда поговорим о нашем положении и не будем заниматься  положением
Великого, это нам не по рангу.
     - Все непонятно на Третьей планете, - сказал Орлан. - Раньше к ней не
мог приблизиться ни один космический корабль,  теперь  она  сама  засосала
"Волопас". Причаливший звездолет не уничтожен охранными полями, пленники и
разрушители тоже пока живы - такого доброго приема еще не встречал никто.
     Вместе  с  тем  механизмы  Станции  действуют,  гравитация   меняется
закономерно. Мы попали при высадке в опасную зону, часть ее прошли, но еще
немалый путь до мест более спокойных. На Станции  снова  неполадки,  иного
объяснения нет. Когда биологические автоматы Станции справятся с  аварией,
мы будем все уничтожены, если не преодолеем к тому времени опасную зону. В
поясе живой охраны мы объясним солдатам Станции наше появление.
     Наша задача: добраться до Станции, чтобы сохранить свои жизни.
     - И жизнь пленных, - высказался огромный невидимка.
     - Это не обязательно, -  отпарировал  второй  охранник.  -  Директива
Великого разрешает расправиться с пленными в момент, когда в том возникнет
нужда. Я считаю, что такая нужда возникла - хотя бы по  одному  тому,  что
никого из них нельзя подпускать к  Станция  даже  на  отдаление  светового
года.
     - Нам тоже запрещено появляться в районе Станции, - заметил Орлан.  -
И если бы мы очутились здесь по своей  воле,  нам  грозило  бы  всем  одно
наказание - смерть...
     - Ты правильно выразился, Орлан: мы здесь не  по  своей  воле.  И  мы
друзья, а они - враги. Не вижу причин возиться с пленными дальше.
     - Может, разделиться на два отряда? - предложил невидимка Гиг. - Один
движется с пленными,  а  второй  спешит  на  Станцию  и  договаривается  с
Надсмотрщиком о безопасности для всех. Скажу по-солдатски,  невидимкам  не
по душе приканчивать безоружных. Меня назначали в охрану, а не в палачи!..
     - Я слышу в твоем голосе сомнение! - проговорил телохранитель Орлана.
- Ты, кажется, осуждаешь священнейшую идею Великого: разрушение  -  основа
прогресса, высшая цель развития. И поэтому всеобщая  война  и  истребление
всего живого - идеальное воплощение могущества жизни.
     - Я солдат, а не философ. Одно дело - уничтожение врага в бою...
     - Я понял тебя, Гиг.  Все  ли  невидимки  разделяют  сомнения  своего
начальника?
     Оба невидимки встрепенулись и одинаково сказали одинаковыми голосами:
     - Мы исполним любой приказ. Пусть Орлан решает.
     - Что скажут начальники головоглазов? Появилось ли у них сомнение?
     Один из головоглазов поспешно высветил перископом:
     - Мы с негодованием отвергаем любое сомнение.  Когда  Орлан  прикажет
убить пленных, жизни их придет конец.
     В разговор снова вмешался взволнованный Гиг:
     - Меня  превратно  поняли.  Я  уничтожил  бы  себя  самого,  если  бы
заподозрил себя в сомнении. Моя преданность  идеям  Великого  воистину  не
знает границ.
     - Я так тебя и ронял, Гиг, что твое послушание безгранично. По  рангу
решение принадлежит Орлану. Мы надеемся,  Орлан,  что  твой  приказ  будет
отвечать вдохновляющему духу прогрессивных разрушительных идей Великого, о
которых так прекрасно говорил перед тобой Гиг.
     - Можете быть уверены!.. Мое решение  таково.  Мы  совершим  еще  два
перехода по старой схеме, чтобы сохранить души  пленных  для  последующего
истребления в них всего человеческого, такова  одна  из  идей  Великого  -
внести в мозг пленных бациллы духовного гниения...
     - Пусть эта побочная вредоносная идея Великого  не  заслоняет  других
его...
     - Да, да, ты прав, пусть не заслоняет! Итак, если  обстоятельства  не
изменятся, придется уничтожить пленных. Как практически это  совершить?  Я
хотел бы послушать военных специалистов.
     Один головоглаз засветил перископом:
     - Отделить людей от  крылатых.  Без  людей  крылатые  не  опасны.  Не
забывайте, что с воздуха мы защищены хуже, а гравитация с каждым переходом
падает и скоро они смогут летать.
     - Отделяем людей от крылатых, - решил Орлан. - Дадим людям заснуть  и
во время сна истребляем их. После гибели людей ангелы и пегасы  с  ящерами
не будут опасны. Мы расправимся с ними запросто.
     - Великолепный план! - одобрил второй телохранитель. -  Узнаю  почерк
Великого, недаром ты,  Орлан,  числишься  среди  любимых  вельмож!..  Будь
покоен, о твоей верности священным принципам зла и  всеобщего  уничтожения
оповестят все органы Охраны Злодейства и Насаждения Вероломства...
     Я вскочил, каждая жилка во мне вибрировала.
     Вокруг простиралась мертвая металлическая  равнина  -  золотые  поля,
свинцовые холмы, вверху постепенно разгоралось золотое небо, глухое  небо,
не соединяющее нас со Вселенной, а отгораживающее от нее, и к барьеру неба
медленно подкатывалось крохотное, зловещее солнце.
     Только сейчас, не мыслью, а чувством я ощутил природу этого мира - он
был убийственным!
     Около меня сидел Ромеро.
     - Почему ты так вскочили, дорогой друг? Вам снился важный сон?
     - Да, этот... как вы его называете? Информационный!
     - Я предпочитаю старинное слово - вещий. Перейдем для осторожности на
прямой обмен мыслями.
     Я рассказал Ромеро обо всем, что удалась разведать во сне.
     Ромеро закрыл глаза, задумался.
     - Гротескность беседы, вероятно, плод вашей иронической природы, друг
мой. Но похоже, что в стане врагов разлад... Если  разрешите,  я  поговорю
обо всем этом с капитанами кораблей. Такое совещание лучше провести мне, а
не вам, ибо если за нами следят, то за вами -  бдительнее,  чем  за  любым
другим.
     - Я согласен. Действуйте.
     Ромеро удалился, а я занялся Астром. Возле безжизненного Астра сидели
Андре и Мэри. Она подняла на меня измученные глаза, и я  понял,  что  сыну
по-прежнему плохо. Я молча опустился в ногах у Астра.
     - Ни разу не приходил в сознание, - сказала Мэри.
     Я не ответил. Любое мое слово могло подействовать нехорошо.  Ей  было
хуже, чем мне. Вскоре подошел Лусин, и только тогда я заговорил:
     - Потолкуй с Ромеро, Лусин, он тебе кое-что сообщит.
     - Уже, - ответил Лусин. -  Подготавливаемся.  Все  так  перемешаются,
люди и ангелы, что никакой черт их не рассортирует. Остальное тебе сообщит
Ромеро, - передал Лусин.
     Я показал глазами на безучастно сидевшего Андре.
     - О чем-то думает, не находишь? Такое впечатление, что ловит какую-то
недающуюся мысль. А в дешифраторах на его излучениях одни шумы...
     - Мозг не работает, - подтвердил Лусин.
     Вдали показался Орлан. Я встал. Лучин крикнул  ящера,  но  подошедший
Труб объявил, что понесет Астра он. Лусин возразил, что Труб уже много нес
мальчика, надо ему отдохнуть. Ангел запальчиво заспорил с Лусином.
     Я оборвал их спор:
     - Понесу Астра я.



                                    8

     Астр не открыл глаз, когда я брал его на руки, но по лицу его  что-то
неуловимо пробежало. Дышал он быстро и  часто,  мелкими,  не  наполняющими
легкие вздохами, но сердце стучало так сильно, что  я  ощущал  руками  его
удары. В излучениях мозга было одно неясное бормотание:  "ба,  ба,  ба..."
Мозг повторял работу сердца, он переводил его стук на  язык  невысказанных
слов.
     Я занял место в голове колонны и, лишь пройдя сотню  шагов,  заметил,
что не один.
     Справа от меня шагал Андре, слева - Мэри.
     Я поглядел на них и сказал Мэри:
     - Лучше бы тебе идти позади.
     - Я буду с Астром, - ответила она.
     Андре, когда я досмотрел на него, боязливо отстал,  но  через  минуту
опять стал рядом. Я ему ничего не сказал.
     Астр был тяжел, у меня онемели руки. Я боялся, что не смогу его долго
нести, и знал, что никому его не передам, когда у него так нехорошо бьется
сердце.
     За моей спиной встал Ромеро и тихо проговорил:
     - Не оборачивайтесь, адмирал,  я  ориентирую  вас  мысленно  в  наших
планах. Камагин опять настаивает на восстании, мы  согласились  с  ним.  В
момент, когда Орлан подаст команду  людям  отделяться,  мы  набросимся  на
стражей и перебьем всех, кто не перейдет на нашу сторону.
     Я  выразил  сомнение.  Безоружные  люди  не  справятся  и   с   одним
головоглазом.
     Возбудить сперва междоусобную схватку в  стране  противника  и  затем
поддержать друзей - лишь такие действия могут иметь успех.
     - Замысел ваш превосходен, Эли, но беда в том, что сами они  вряд  ли
начнут драку  между  собою.  Зато  когда  драку  начнем  мы,  размежевание
произойдет тотчас же. И вы ошибаетесь, что мы безоружны. Камагину  удалось
погрузить в авиетку некоторое количество индивидуального оружия  -  ручные
лазеры, гранаты, электрические разрядники.
     -  Наше  оружие  против  невидимок  недейственно,  Павел.   Проклятые
невидимки - вот что всего страшнее!
     - Всего страшнее - бездействие, адмирал, надеюсь,  вы  согласитесь  с
этим. Кстати, вы обратили  ли  внимание  на  самодвижущиеся  ящики?  Осима
утверждает,  что  в  них  запаковано  боевое  оружие.  Не  исключено,  что
содержимое  ящиков,  если  их  захватить,  удастся   использовать   против
невидимок.
     - Да, если нам  дадут  захватить,  распечатать,  изучить,  освоить...
Много "если", Павел.
     - Вы отказываетесь дать санкцию на восстание, Эли?
     - Санкцию я даю. Кто поведет нас?
     - Мы предлагаем Осиму, а в помощники - Петри  и  Камагина.  Крылатыми
будут командовать Лусин и Труб. Нападение произведем с  воздуха,  надо  же
использовать слабые стороны противника.
     - Резон тут есть, конечно.
     Ромеро отошел. Оранжевая поднималась выше, и от  поверхности  планеты
плыл жар.
     У  меня  путались  мысли.  Я  слышал  чей-то  шепот,  кто-то  пытался
заговорить со мной.
     Блеск грунта и неба становился резче, а мне казалось, что надвигаются
сумерки. Я раньше не понимал  смысла  старинного  выражения  "потемнело  в
глазах", оно же вовсе не было языковой фиоритурой.
     Я споткнулся, едва не выронил Астра. Мэри схватила меня под руку.
     - Ты очень побледнел, Эли, - сказала  она  со  страхом.  -  Я  позову
Лусина.
     - Не надо, - пробормотал я. - Справлюсь.
     Мне, однако, становилась хуже. Я перестал  ощущать  Астра,  на  руках
лежала тяжелая вещь, а не живое тело.
     Надо было остановиться, вслушаться в  его  дыхание,  сообразить,  чем
можно помочь. Но впереди прыгал  Орлан,  оттуда  слышалось  повелительное:
"Скорей! Скорей!" - и я шел, сжат зубы, задыхаясь от ненависти  к  Орлану,
повторяя про себя одну мысль: "Не упасть! Только не упасть!"
     - Не смотри на него так - он живой! - проговорила Мэри.
     - Не упасть! - повторил я вслух. Астр дышал  мелко  и  часто,  сердце
билось тише, чем прежде, но отчетливей. И если бы не синева щек и  рук,  я
подумал бы даже, что ему стало лучше. - Да, он живой, - сказал я Мэри.
     До моей руки дотронулся Андре. Я посмотрел на него  и  понял,  что  к
нему возвращается разум. Глаза его были скорбны, но не безумны.
     - Дай... мне...  -  с  трудом  сказал  он  и  показал  на  Астра.  Он
мучительно искал  забытые  слова,  лицо  его  страдальчески  морщилось  от
усилий. - Дай... я...
     - Меня зовут Эли, Андре, - сказал я. - Вспомни: я твой друг Эли.
     - Дай... - повторил он упавшим голосом. Он не вспомнил меня.
     - Потом, Андре, - ответил я. - У меня еще есть силы нести сына.
     Он больше не обращался ко мне и  шел,  опустив  голову,  рыже-красные
локоны двигались, как живые, и закрывали лицо. Я знал,  что  сейчас  Андре
ищет слова, что слова не  шли  на  язык,  странный  шепот  в  моем  мозгу,
показавшийся мне голосом  разрушителя,  исходил  из  глубин  его  черепной
коробки. Я не обрадовался, так мне было все тяжело, я лишь сказал Мэри:
     - Безумие его, кажется, постепенно проходит.
     - Твой друг давно уже не безумец. И если ты дашь ему Астра, он его не
уронит.
     Отдать Астра я не мог даже Мэри.
     - Ладно. Скоро привал.
     На этот раз привал вышел длинный. Орлан  куда-то  исчез  и  долго  не
возвращался.
     Около меня присели капиталы и Ромеро.  Осима  с  той  же  энергией  и
четкостью, с какими командовал кораблем, подготавливал мятеж.
     Ручные лазеры были вручены во время раздачи еды, я тоже  получил  эту
игрушк