спросил Киннисон.
   - Сгорел от перегрузки, - последовал краткий ответ Торндайка.
   - От перегрузки? - недоверчиво переспросил  Киннисон.-А  как  им  удалось
перегрузить компенсатор Бергенхольма? И  для  чего,  скажи  на  милость,  им
понадобилось делать  это?  Клянусь  девятью  кругами  ада  Валерии,  мне  не
приходит в голову ни одно сколько-нибудь разумное объяснение!
   - А  между  тем  создать  перегрузку  для  компенсатора  Бергенхольма  не
составило    особого    труда.    Достаточно     подсоединить     к     нему
последовательно-параллельно  батарею  аккумуляторов.   Для   чего   им   это
понадобилось, не знаю; предоставляю строить догадки тебе.  Без  нагрузки  на
нейтрализатор ты получаешь полную инерцию,  с  нагрузкой  инерция  полностью
исчезает. Ничего больше выжать из пиратской машины невозможно, поэтому любые
трюки с аккумуляторами считаю дурацкой затеей. Впрочем, я всегда считал, что
все пираты с придурью - на то они и пираты.
   - Не знаю, прав ли ты. Хотелось бы думать, что прав, но вряд ли. Я вообще
считаю, что эти парни не пираты в обычном смысле слова.
   - А кто же они?
   - Полагаю,  занятие  пиратством  подразумевает  определенное  сходство  у
представителей культур, - задумчиво произнес линзмен. - Как правило, обычные
пираты - изгои и отступники, люди в  чем-то  ущемленные,  восставшие  против
авторитета властей, с которыми они некогда познакомились на  своем  опыте  и
которых продолжают опасаться. А вот поведение наших "пиратов" совершенно  не
укладывается в эту схему.
   - Ну и что? Нам-то какое дело?
   - Никакого. Но кто-то должен ими заняться, иначе...
   - Терпеть не могу думать. От мыслей у  меня  начинает  болеть  голова,  -
прервал Киннисона ван Баскирк.  -  К  чему  думать,  когда  мы  благополучно
управились с Бергенхольмом?
   - Вот тут ты не прав. Именно компенсатор Бергенхольма способен  причинить
нам всем головную боль и немалую, - засмеялся  Киннисон,  -  Держу  пари  на
добрый теллурийскии бифштекс,  что  пираты  пытались  создать  отрицательную
инерцию, когда  перегрузили  компенсатор  Бергенхольма,  и  думали  о  новом
необычном поведении массы.
   - Я слышал, как эти чокнутые умники из университетов толковали  о  чем-то
похожем, - заметил Торндайк, -  но  ведь  создать  отрицательную  инерцию  с
помощью компенсатора Бергенхольма невозможно?
   - Как и всеми другими способами, которыми до  сих  пор  пытались  создать
отрицательную инерцию. Но если последняя все же  существует,  то  результаты
подобных экспериментов могут оказаться самыми  неожиданными.  А  сейчас  вам
лучше пойти и немного отдохнуть, вы просто валитесь с ног от усталости. Берг
вращается как хороший волчок, - все идет как по маслу. Что касается  смазки,
то ее вы найдете в моем шкафчике.
   - Может быть эта чертова машина будет вести  себя  прилично  и  даст  нам
немного поспать, - глаза  бортинженера  с  сомнением  устремились  на  шкалу
прибора. Но все шло  как  надо:  стрелка  замерла  на  зеленой  линии  и  не
отклонялась от нее ни в ту, ни в другую сторону.
   - Сумасшедший мир! - проговорил после паузы Торндайк. - Мы  идем  сейчас,
так сказать, под самодельными парусами, изготовленными наскоро из  подручных
средств. После  того  как  Берг  подвергся  перегрузке  и  вышел  из  строя,
полагаться на него нельзя. Он способен  подвести  в  любую  минуту.  Как  ты
знаешь,  для  серьезного  ремонта  такого  механизма  нужны   мастерские   и
специальное оборудование. Поэтому прислушайся к совету: постарайся как можно
быстрее совершить где-нибудь посадку, пока это еще  в  наших  силах.  Поверь
мне, нейтрализатор инерции в плохой форме. Какое-то время  мы  протянем,  но
вскоре он окончательно застопорится, а когда это случится, лучше  находиться
в пятнадцати минутах от мастерских, чем в пятидесяти годах.
   - Согласен, - кивнул Киннисон. - Но, с другой стороны, я очень  не  хочу,
чтобы эти птички сели нам на спину в тот момент, когда мы совершим  посадку.
Давай-ка посмотрим, где мы и где базы. Так, так!... Секторные базы  помечены
белыми кружками, промежуточные - красными звездочками...
   Три головы склонились над картами.
   - Ближайшая база, помеченная красной звездочкой,  расположена  в  системе
240-16-37, - заявил после некоторого молчания Киннисон.-Я не  знаю  названия
планеты и никогда там не был...
   - Слишком далеко, - прервал его  Торндайк.  -  Не  дотянем.  С  таким  же
успехом мы можем попытаться долететь до Главной Базы  на  Теллусе.  Если  не
можем подыскать красную звездочку поближе, постарайся  найти  оранжевую  или
желтую.
   - Базы любого класса в нашем секторе космоса встречаются редко, - заметил
линзмен. - Ты несколько переоцениваешь  плотность  сети  баз.  Вот  здесь  -
видишь? - расположен фиолетовый треугольник, но там нам  не  смогут  оказать
никакой помощи. Это просто аванпост... А как насчет того синего квадрата? Он
лежит прямо по курсу на Теллус, и поблизости нет ничего лучше,  до  чего  мы
сможем дотянуть.
   - Похоже, что лучшего  у  нас  действительно  ничего  нет,  -  подтвердил
Торндайк, тщательно  изучив  карту.  -  Не  сомневаюсь,  по  пути  нас  ждут
несколько поломок, но, думаю, мы сумеем выкрутиться, разумеется, на какое-то
время. Синими квадратами помечены космопорты очень  низкого  класса,  однако
ремонтное  оборудование  у  них  имеется.  Кстати,  а  как  называется  этот
космопорт? У него есть название или только номер?
   - Это знаменитая  планета  Тренко,  -  ответил  Киннисон,  справившись  в
указателе, помещенном в конце атласа.
   - Тренко! - повторил Торндайк с отвращением. - Самая  дурацкая,  нелепая,
вконец свихнувшаяся планета в Галактике!  Ничего  худшего,  чтобы  совершить
посадку и произвести ремонт, мы  просто  не  могли  себе  выбрать!  Впрочем,
возражений нет. А  теперь  пойду  посплю  немного.  Разбуди  меня,  если  мы
перейдем в инерционный режим до того, как я сам проснусь, Ким! Ладно?
   - Идет! А я постараюсь совершить посадку как можно незаметнее, чтобы  все
пираты, какие только есть в космосе, не слетелись к нам.
   Сдав  вахту  Гендерсону,  Киннисон  отправился   спать,   а   компенсатор
Бергенхольма  исправно  продолжал  поддерживать  корабль  в   безынерционном
режиме. К тому времени, когда произошла  первая  из  ожидавшихся  Торндайком
поломок, все члены  экипажа  успели  отдохнуть  и  встретили  ее  достаточно
подготовленными.   Задержка   корабля   в   пути   оказалась    недостаточно
продолжительной для того, чтобы пираты успели обнаружить и нагнать беглецов,
но последующий путь к месту назначения - планете Тренко, снискавшей  себе  у
астронавтов дурную славу, был цепью коротких перелетов от аварии к аварии.
   Потные, грязные, клянущие все на свете инженеры и их помощники  из  числа
"духов", обслуживавших двигатели  космического  корабля,  совершали  чудеса,
устраняя одну поломку за другой и используя всю изобретательность, хитроумие
и смекалку, на какие только  был  способен  мозг  Лаверна  Торндайка.  Глава
инженерной службы корабля был одним из лучших  и  образованнейших  инженеров
Солнечной  системы,  но  не  стремился  работать  своими  руками.  Достигнув
признания в молодые годы, он предпочитал работать только головой,  направляя
усилия и энергию исполнителей своих замыслов.
   Теперь же Торндайк трудился не покладая  рук.  Он  вечно  был  вымазан  с
головы до ног в машинном масле и ухитрялся испачкаться даже в смазке из  той
единственной банки, которую  удалось  отыскать  в  шкафчике  Киннисона.  Под
ногтями Торндайка, обломанными и наскоро обкусанными,  залегла  неистребимая
грязь. Руки и лицо покрылись ожогами, волдырями и кровоточащими  царапинами.
Все мышцы нестерпимо ныли и болезненно отзывались на малейшее  прикосновение
от непривычной  нагрузки.  Но  Торндайк  без  единой  жалобы,  почти  весело
переносил все тяготы и неуклонно шел к решению возникшей задачи - устранению
очередной поломки - и всегда находил его. Однажды  во  время  краткосрочного
перерыва  между  двумя  авариями,  когда  космический  корабль  находился  в
свободном безынерционном полете, Торндайк вошел в центральный пост и, бросив
взгляд на прокладывавший курс прибор, уставился в "танк".
   -  По-прежнему  на  прежнем  курсе.  Тебе  не  удалось  разузнать  ничего
новенького?
   - Ничего примечательного, поэтому предпочитаю держаться  прежнего  курса,
пока мы не окажемся в ближайшей  к  Тренко  точке.  Я  прикидывал  различные
варианты так и этак, но добился лишь того,  что  мой  мозг  вконец  устал  и
отказывается выдать какую-нибудь дельную мысль.
   Я то сужал, то расширял создаваемую нами зону помех, а время  от  времени
полностью прекращал создавать помехи, чтобы как можно сильнее запутать наших
преследователей. Прибыв  в  точку,  откуда  предстоит  совершить  прыжок  на
Тренко, мы выключим на борту корабля  все,  что  способно  стать  источником
колебаний, которые могли бы навести на  наш  след.  Разумеется,  компенсатор
Бергенхольма будет продолжать работать, но, хотя он дает сильное  излучение,
его нетрудно почти полностью  заэкранировать.  Хуже  всего  обстоит  дело  с
маршевыми двигателями.  Похоже,  что  выключить  их  и  тем  самым  погасить
испускаемое излучение мы сможем только у места предполагаемой посадки.
   А как быть со свечением дюз лучевых двигателей? Ведь при работе двигателя
они раскалены и их видно далеко?
   - Велантийцы  по  моей  просьбе  построили  несколько  светомаскировочных
экранов. Кроме того,  у  нас  на  борту  предостаточно  вольфрама,  тантала,
карбаллоя  и  огнеупорных  материалов.  Мы  прихватили  с  собой  на  всякий
случай...
   - Радиация...  детектирование...  декремент...  косинус  квадрат  тэта...
гм...  ноль  целых  ноль-ноль  три  восемь...  -  забормотал  себе  под  нос
бортинженер. - Ноль целых пять десятых умножаем на десять в шестой...  около
тысячи девятисот световых лет в секунду -то, что надо... медленно,  конечно,
но до места доберемся - когда-нибудь. Теперь относительно светомаскировочных
экранов...
   И Торндайк снова углубился в расчеты. Некоторое время  были  слышны  лишь
отдельные слова:
   -  Температура...  инертные  частицы...  скорость...  точка  плавления...
постоянная Вайнбергера...
   Наконец, Торндайк поднял голову: - При скорости  около  тысячи  восьмисот
световых лет в секунду светомаскировочные экраны не выдержат. Слишком близко
к радиационному пределу. Но что меня беспокоит больше всего, так это мысль о
том, сможет ли продержаться компенсатор Бергенхольма.
   - Дело обстоит не так скверно, как ты думаешь? Я не анализировал схему, -
честно  признался  Киннисон,  -  но,  быть  может,  тебе  придет  в   голову
что-нибудь, прежде чем...
   - Мне? - со смехом прервал командира Торндайк. - Что и  говорить,  звучит
лестно. Но кто у нас на борту самый умный? Не смеши меня!
   Прошло немало времени. Наконец, линзмен снял помехи, выключил  двигатели,
остановил все механизмы, которые могли быть источником колебаний,  способных
помочь врагу обнаружить космический крейсер. Из кормового  люка  выдвинулись
специальные  механизмы,  приспособленные  к  работе  в  условиях   открытого
космоса, и закрыли  все  еще  раскаленные  добела  дюзы  лучевых  двигателей
светомаскировочными экранами.
   Разумеется, в принципе пираты могли обнаружить корабль визуально  или  по
электромагнитному излучению, но вероятность  этого  была  чрезвычайно  мала.
Найти иголку в стоге сена было пустяковой забавой  по  сравнению  с  задачей
обнаружить в телескоп или на экране темный, без  единого  огня,  космический
корабль  в  бесконечных  просторах  космического  пространства.  Компенсатор
Бергенхольма был предметом неусыпных забот экипажа,  и  инженеры  из  группы
Торндайка   ухаживали   за   громоздким    механизмом    с    нежностью    и
предупредительностью,  сравнимой  разве  что  с  заботливостью   медицинских
сестер,   хлопочущих   над   прихворнувшим   малым   ребенком    из    семьи
мультимиллионера.
   Забота и внимание принесли свои плоды. Проливая сто потов, кляня  на  чем
свет  капризный  нейтрализатор  и  свою  судьбу,  инженеры  все  же   сумели
непостижимым  образом  заставить  компенсатор  Бергенхольма  функционировать
нормально - если не все время, то по крайней мере большую его часть. Корабль
Киннисона пираты так и не обнаружили.
   Внимание высшего командования пиратов было приковано к забитой  помехами,
непроницаемой для всех известных средств связи, которыми располагали пираты,
и поэтому особенно загадочной области космического пространства. Эта область
быстро перемещалась, непрестанно расширяясь  и  принимая  самые  причудливые
очертания. С ней явно связаны какие-то происки Главной  Базы  Галактического
Патруля. Несомненно, это дело  рук  линзмена,  того  самого,  который  сумел
захватить один из сверхмощных  кораблей  пиратов  и,  выведав  все  секреты,
умудрился ускользнуть на спасательной  лодке,  пройдя  сквозь  густую  сеть,
раскинутую специально Для того,  чтобы  поймать  его!  Мало  того,  этот  же
линзмен, видимо,  захватил  один  за  другим  несколько  мощных  космических
дредноутов и сейчас преспокойно летит на одном из  них  к  себе  домой,  что
несмываемым позором легло на всех пиратов и взывало к отмщению. Используя  в
качестве наблюдательных постов каждый из пиратских кораблей  в  том  секторе
космического пространства, где находилась область помех, Гельмут  со  своими
программистами и знатоками космической навигации последовательно составлял и
решал уравнения движения области помех. Все  четче  и  четче  вырисовывались
причудливые  очертания  ее  границ,  все  больше  сведений  поступало  о  ее
внутренней структуре. Корабль  за  кораблем  устремлялись  в  космос,  чтобы
уточнить курс и скорость, а затем и  попытаться  захватить  каждый  источник
помех и возмущений, который удавалось засечь.
   Хотя Киннисон и его друзья ничего не знали об этом, только выход из строя
компенсатора Бергенхольма спас жизнь им, а вместе  с  ними  и  существование
современной Цивилизации.
   Медленно, отвратительно  медленно,  оставаясь  незамеченным  пиратами  по
причинам, о которых читателю уже известно, Киннисон мало-помалу  приближался
к Тренко, сгорая от нетерпения и на чем свет понося то и дело  выходящий  из
строя компенсатор Бергенхольма, его конструктора и тех,  кто  довел  его  до
столь плачевного состояния. Но вот, наконец, перед  астронавтами  показались
смутные очертания Тренко, и Киннисон вновь прибег к своей Линзе.
   - Вызываю линзмена  из  космопорта  планеты  Тренко  или  любого  другого
линзмена, услышавшего мой сигнал! - послал он телепатему,  -  Я  Киннисон  с
Теллуса III. Мой компенсатор Бергенхольма почти полностью вышел из строя,  и
мне необходимо совершить  посадку  в  космопорте  Тренко,  чтобы  произвести
ремонт. До сих пор мне удавалось уйти от пиратов, но они могут быть  впереди
или позади меня, или то и другое вместе. Сообщите, какая ситуация сейчас  на
Тренко?
   - Боюсь, что не смогу ничем помочь, - донеслась  в  ответ  слабая  мысль,
причем, вопреки обычаю, посылавший ее даже не представился. -  Со  мной  все
кончено, я умираю. Правда, сейчас там есть Тригонси...
   Киннисон почувствовал, как непереносимо мучительная конвульсия умирающего
разума пронзила все его существо: шок, мощный, словно удар  молота,  пронзил
каждую клеточку мозга, как бы взорвав ее изнутри. Казалось, кулак,  покрытый
острыми, как иглы, шипами длиной в ярд, нанес  сильнейший  удар  в  жизненно
важные нервные центры.
   Связь прекратилась, и линзмен с необычайной ясностью почувствовал, что  с
ним из последних сил разговаривал другой Носитель Линзы, которого только что
не стало.

   Глава 10

   ТРЕНКО

   Если подходить к планете Тренко с земными мерками, то по любым  критериям
она попала бы в разряд весьма необычных. Двумя ее особенностями,  во  многом
определявшими другие отличительные черты, были атмосфера, состоявшая  не  из
воздуха, и гидросфера, не бывшая водой. Почти половина  атмосферы  Тренко  и
гораздо большая часть жидкой фазы приходились на долю вещества с  необычайно
малой скрытой теплотой испарения и с такой  низкой  точкой  кипения,  что  в
дневное  время  суток  гидросфера   превращалась   в   пар,   а   по   ночам
конденсировалась  в  жидкость.  Но  что  еще   хуже,   другие   составляющие
газообразной оболочки Тренко обладали весьма слабой защитной способностью от
внешних воздействий, низкой удельной теплоемкостью и высокой  прозрачностью;
поэтому в дневное время на планете было изнуряюще жарко, а в ночное -  очень
холодно.
   По ночам на Тренко шли дожди.  Слова  бессильны  передать  тем,  кому  не
приходилось бывать на Тренко, что такое дождь  на  этой  планете.  В  земных
условиях выпадение одного дюйма осадков в  час  считается  ливнем  небывалой
силы.  На  Тренко  такие  осадки  не  считались  бы  даже  легкой  росой:  в
тропической зоне менее чем за тринадцать теллурийских часов (то есть за одну
ночь на Тренко) выпадает ровно сорок семь футов и пять дюймов  осадков  -  и
так каждую ночь в течение всего года.
   А грозы на Тренко! Молнии вспыхивают здесь  не  отдельными  зарницами,  а
сверкают ослепительно ярким  блеском  непрерывно,  превращая  ночь  в  нечто
совершенно непохожее на ее земной аналог. Оглушительные раскаты грома держат
нервы в непрерывном напряжении, а грозовые разряды создают настолько сильные
помехи, что ни один сигнал, даже подаваемый с помощью мощного излучателя, не
проходит ни в эфире, ни в субэфире. Не приносят облегчения  и  дни.  Хотя  в
светлое время суток грозы немного стихают, зато на смену им приходит жесткое
облучение местного солнца, не смягчаемое атмосферой и  вызывающее  не  менее
разрушительное воздействие.
   Из-за различий  в  давлении  атмосферы  Тренко,  создаваемого  чудовищным
количеством осадков,  на  планете  везде  дует  ветер,  и  какой  ветер!  За
исключением полюсов, где слишком холодно для того, чтобы могла  существовать
даже местная жизнь, на всей планете вряд ли найдется место или время,  когда
неистовый ветер полностью стихал бы, а вдоль экватора ветер дует  с  дневной
стороны в направлении ночной со скоростью восьмисот миль в час!
   На протяжении тысячелетий ветер и волны сгладили и выровняли  поверхность
Тренко, придав планете геометрически правильную форму  вытянутого  сфероида.
Никаких  впадин  и  возвышений.  На  поверхности  ничего  не  растет  и   не
возвышается: ни  одно  сооружение,  выстроенное  когда-либо  на  поверхности
Тренко,  не  смогло  выстоять  хотя   бы   сутки   против   катастрофических
метеорологических явлений, столь обычных для тренконианской атмосферы.
   Флора Тренко представлена двумя типами растений, каждый из которых  имеет
бесчисленное множество разновидностей. Растения одного типа дают  побеги  по
утрам в жидкой  грязи  после  ночной  непогоды,  пускают  глубокие  корни  и
достигают поры цветения под ветром и  в  жару  дня,  дают  плоды  к  вечеру,
погибают с закатом солнца, после чего  их  бренные  останки  смывает  ночной
потоп.  Растения  другого  тина  -  "свободноплавающие".  Некоторые  из  них
напоминают по внешнему виду футбольные мячи, другие похожи на перекати-поле,
третьи - на  семена  чертополоха,  а  сотни  разновидностей  не  имеют  даже
отдаленных аналогов среди земной растительности. Впрочем,  по  образу  жизни
все они схожи. Их семена тонут в "водах" Тренко, зарываются в  грязь  и  ил,
откуда черпают часть питательных веществ, прорастают из грязи  на  солнечном
свету и, оставаясь в целости и сохранности, перекатываются с места на место,
подгоняемые неутихающими ветрами.  Они  способны  обвиваться  вокруг  любого
препятствия, которое встретится им на пути,  если  оно  окажется  достаточно
надежной опорой.
   Животный мир Тренко при всем своем разнообразии  и  богатстве  имеет  три
общие особенности. Все его представители от низших  до  высших  относятся  к
земноводным, имеют обтекаемую форму тела и всеядны.