ность. Мы старая раса
и способны на многое, но меня  не  покидает  предчувствие,  что  на  Эрайзии
существует  некое  неизвестное  качество  или  сила,  назовем  это  "икс"  -
наделенное свойством, которое мы пока не в состоянии оценить по достоинству.
Не следует забывать и о  том,  что  Гельмут,  хотя  он  и  не  был  родом  с
Джарневона, обладал выдающимися способностями. Тем не менее с  ним  обошлись
столь безжалостно, что он не смог даже представить полный или заключительный
отчет о своей экспедиции. Имея  в  виду  все  эти  факты  и  соображения,  я
настоятельно предлагаю не производить высадку на  Эрайзию,  а  запустить  на
планету с достаточно большого расстояния торпеду.
   - Весьма здравый совет, - одобрил Первый. - Что же касается Гельмута,  то
для дышащего кислородом он был необыкновенно способным существом. Но, как  и
всем, кто дышит кислородом, ему было присуще недостаточно жесткое  мышление.
Считаете  ли  вы,  наш  самый  выдающийся  психолог,   что   некий   реально
существующий или воображаемый мозг мог бы  одолеть  ваш  мозг,  не  применяя
физическую силу или  какое-нибудь  устройство,  подобное  тому,  каким  был,
по-видимому, судя по сообщениям Гельмута, раздавлен его мозг?  Я  употребляю
оговорку "по-видимому" вполне умышленно, поскольку не  верю,  что  сообщения
Гельмута отражали истинное положение дел. Сказать по правде, я  склонялся  к
тому, чтобы заменить Гельмута кем-нибудь из эйчей, как бы неприятно ни  было
подобное назначение  для  любого  представителя  нашей  расы,  имея  в  виду
излишнюю мягкость его мышления.
   - Нет, - отвечал Восьмой, - я не верю, что во Вселенной существует чей бы
то ни было разум, обладающий достаточной мощью, чтобы  подавить  мой  разум.
Прошу извинить за трюизм, но мысленное воздействие, сколь бы мощным  оно  ни
было,  не  может  подавить  сильную,  сконцентрированную  волю,   обладающую
противоположной направленностью. Именно поэтому  я  голосовал  против  того,
чтобы наши агенты применяли мыслезащитные  экраны.  Такие  экраны  позволяют
противнику  обнаруживать  наших  агентов,  но  не  приносят   сколько-нибудь
существенной пользы. Я уверен, что противник применил, не мог не  применить,
физические средства, а после того, как он добился физического подчинения, от
экранов уже не было никакой пользы.
   - Не думаю, что могу полностью согласиться с вами, - взял  слово  Девятый
говорящий от имени Босконии. - Мы располагаем вполне убедительными  данными,
свидетельствующими о том, что противник использовал  силы  интеллектуального
воздействия совершенно незнакомого нам типа. Хотя мы все сошлись во  мнении,
что достоверность доклада Гельмута следует оценивать  как  минимальную,  мне
все же представляется, что многие данные подкрепляют гипотезу  о  наличии  у
противника разума, способного  манипулировать  разумом  других  существ  без
материального  посредника.  Если  это  действительно  так,  то   мы   должны
рекомендовать  всем  этим  подданным  неукоснительное  использование  глухих
мыслезащитных экранов как единственное надежное средство защиты от подобного
воздействия.
   - Теоретически верно, но сомнительно на практике, - возразил психолог,  -
Если бы мы располагали какими-нибудь данными о  том,  что  экраны  оказались
столь эффективным средством защиты, как вы говорите, то я  согласился  бы  с
вами. Но так ли они эффективны? Экраны не смогли спасти  от  уничтожения  ни
Гельмута, ни его базу. Ничто не указывает, что мыслезащитные экраны хотя  бы
временно воспрепятствовали проникновению предполагаемого линзмена на планету
Раделикс. Вы говорите о "глухой"  защите  с  помощью  экранов.  Но  подобный
эпитет бессмыслен. Абсолютно надежного экранирования просто  не  существует.
Если же постулировать, как теперь делаем мы, что  один  разум  способен  без
всякого физического, телесного контакта управлять другим разумом (а учитывая
то, что я неоднократно проделывал с  разумом  многих  наших  агентов,  такое
предположение не столь далеко от истины, как может показаться),  то  линзмен
может  для  достижения  своих  целей  воздействовать  на  любой  разум,   не
заблокированный от такого воздействия мыслезащитным экраном. Как вы  знаете,
Гельмут пришел к выводу, хотя и слишком поздно, что линзмен  завладел  нашей
Главной Базой, воздействуя на мозг собаки.
   - Чушь собачья! - возмущенно фыркнул Седьмой. - В  противном  случае  нам
ничего не остается, как убить всех  собак  или  снабдить  их  мыслезащитными
экранами.
   - Допустим,  -  возразил  психолог,  сохраняя  полную  невозмутимость.  -
Разумеется, вы можете уничтожить всех тварей, которые бегают и летают. Но вы
не можете уничтожить всю жизнь в какой-то местности на всех уровнях,  вплоть
до червей в их норках и термитов в их скрытых от постороннего глаза ходах. А
кто может провести разграничительную линию и сказать: "За чертой  начинается
разумная жизнь"?
   -  Развернувшаяся  дискуссия,  несомненно,  интересна,  но  бесплодна,  -
вмешался Эйчман, не дав оппоненту разразиться язвительным ответом. -  Думаю,
что ближе к теме нашего совещания было бы обсуждение тех  мер,  которые  нам
следовало бы предпринять, или на кого возложить  практическое  осуществление
таких мер, поскольку сложившаяся ситуация допускает только  одно  решение  -
применение атомной бомбы достаточно большой мощности,  способной  уничтожить
на трижды проклятой планете всякие следы жизни.  Следует  ли  нам  направить
туда кого-нибудь одного или кто-нибудь  из  нас  вызовется  выполнить  такую
миссию добровольно?
   Переоценить противника в худшем случае означает лишь принятие  чрезмерных
предосторожностей. Недооценка противника, в  особенности  такого,  как  наш,
может оказаться роковой. Мне кажется, что решение вопроса  в  данном  случае
лучше всего предоставить психологу, но  если  угодно,  мы  можем  выработать
совместное решение.
   Обращение к  компьютеру  было  сочтено  излишним:  все  согласились,  что
решение лучше всего  предоставить  Эйчампу  Восьмому,  говорящему  от  имени
Босконии.
   - Мое решение очевидно, - взвешивая каждое слово, объявил  Восьмой.  -  Я
отправлюсь туда сам, в одиночку. Помимо всего прочего я в  большей  степени,
чем остальные, склонен считать, что в изложенной  Гельмутом  версии  событий
есть доля истины. Мой разум единственный, в чьей силе я абсолютно уверен.  Я
твердо  знаю   также,   что   мой   разум   способен   противостоять   любой
интеллектуальной силе, какой бы  интенсивной  она  ни  была,  независимо  от
способа ее применения. Мне не надо других спутников, кроме обитателей  Эйча,
но и тех придется подвергнуть тщательной проверке, прежде чем они поднимутся
на борт космического корабля вместе со мной.
   - Я так и думал, что вы примете именно такое решение, - сказал Первый.  -
Я тоже отправляюсь вами. Думаю, что мой разум выдержит все нагрузки.
   - Не  сомневаюсь.  Полагаю,  что  в  вашем  случае  проверка  излишни,  -
согласился психолог.
   - И я! И я! - слились в хор голоса остальных участников совещания.
   - Нет, - последовал краткий ответ Первого. - Двух членов  экипажа  вполне
достаточно,  чтобы  управлять  всеми  механизмами   и   оружием   на   борту
космического  корабля.  Увеличить  экипаж  за  счет  босконцев  означало  бы
неоправданно ослабить наши позиции. Вам отлично известно, что многие  делают
все от них зависящее за право занять место на этой скамье. Взять с  собой  в
экспедицию более слабый разум, даже если он принадлежит  выходцу  из  эйчей,
означало бы навлечь на себя беду.  Вдвоем  мы  будем  в  безопасности,  я  -
потому, что неоднократно доказывал свое право на титул  Первого,  говорящего
от имени Босконии, Эйчамп как непревзойденный знаток психики  и  интеллекта.
Наш корабль готов к отлету. Мы отправляемся немедля.
   Как уже упоминалось, среди эйчей не было  трусов.  Они  были  тиранами  и
диктаторами, самыми жестокими и бессердечными,  черствыми  и  безжалостными,
холодными, как скалы их каменистого  мира,  беспощадными,  словно  сказочный
Джаггернаут, но всех их отличала логичность мышления и стойкость  духа.  Тот
же, кто был лучше всего  приспособлен,  выполнял  поставленную  перед  собой
задачу неукоснительно, как нечто само собой разумеющееся, делал свое дело  с
лишенным всяких эмоций автоматизмом хорошо отлаженного механизма, кем  он  в
действительности и был. И поэтому в полет отправились Первый  и  Восьмой  из
числа говорящих от имени Босконии.
   Их корабль, темный снаружи и изнутри, так как свет им не нужен,  не  имел
на борту привычной землянам атмосферы,  ибо  они  не  принадлежали  к  числу
существ, дышащих кислородом, пересек усеянные звездами просторы на периферии
Второй галактики, пронесся  через  еще  более  разреженное  межгалактическое
пространство и оказался  в  пределах  земной  галактики,  где  взял  курс  к
внушавшей всем непрошеным гостям непреодолимый ужас планете Эрайзия.
   Но  даже  двое  босконцев  при  всей  своей   храбрости   не   отважились
приблизиться вплотную к планете и остановились на  максимальном  расстоянии,
которое  позволяло  выпустить  торпеду  точно  по  цели.  И  все  же   такой
предосторожности оказалось недостаточно, и корабль эйчей  проколол  защитный
экран, создаваемый силой  эрайзианской  мысли  и  окутывавший  всю  планету.
Прицелившись,  Эйчлан  протянул  щупальца  к  пусковому  механизму  ракет  с
атомными боеголовками (нужно ли говорить, что семеро  оставшихся  на  родине
членов  Совета  следили  за  каждым   движением   Эйчлана   с   максимальным
напряжением, на которое только были способны), но произвести боевой пуск ему
так и не удалось: мысль, острая, как  игла,  и  твердая,  словно  закаленная
сталь, пронзила его мозг.
   - Остановись! - скомандовала  мысль,  и  Эйчлан,  как  и  его  босконский
компаньон, повиновался.
   Оба замерли, не в силах пошевелить ни одним  мускулом,  словно  окаменев;
остальные члены Совета в изумлении смотрели на них, не в силах понять, в чем
дело. Приборы и механизмы на борту корабля оставались в том же состоянии,  в
котором они пребывали перед тем, как Эйчлан потянулся к пусковому механизму:
механизмы не были чувствительны к мысли, с ними ничего не происходило. Придя
в себя, семеро членов Совета, оставшиеся на Джарневоне, начали понимать, что
происходит   нечто   необычное,   ужасное,   неожиданное,   решительно    не
укладывающееся в разработанный ими план операции. Но вмешаться и  что-нибудь
предпринять они  не  могли;  им  оставалось  только  пассивно  наблюдать  за
происходящим и ждать.
   - Так это Лан и Амп с Джарневона! Вот кто к нам  пожаловал,  -  раздалось
между тем в головах у двух  членов  Совета,  неподвижно  замерших  в  кабине
космического корабля,  дрейфовавшего  на  дальних  подступах  к  Эрайзии.  -
Поистине правы Старейшины. Мой разум еще не сведущ, созданная  мною  картина
Космического Целого, как я теперь понимаю, страдала многими погрешностями  и
неточностями. Но вы  превосходно  укладываетесь  в  обобщенную  мной  теперь
схему, и я весьма признателен вам за то, что вы  дали  мне  новый  материал.
Располагая им, я продолжу строить свою картину Мира.
   Думаю, что следует отпустить вас и дать благополучно  вернуться  на  свою
планету. Как  вам  известно,  мы  предупреждали  Гельмута,  вашего  младшего
компаньона, и вы  могли  поплатиться  жизнью  за  попытку  злостно  нарушить
запретную для незваных гостей зону вокруг Эрайзии. Но бессмысленное  или  не
вызываемое  необходимостью  разрушение  не  способствует   интеллектуальному
совершенству, поэтому я вас отпускаю. Вы вольны вернуться на  свою  планету.
Повторю лишь инструкции, которые давал вашему подчиненному: никогда, ни  под
каким видом не возвращайтесь к нашей планете и не приближайтесь к ней.
   Эрайзианин воздействовал на босконцев ничтожной долей своей силы, но тела
непрошеных гостей были почти парализованы, хотя разум не затронут.  Психолог
холодно заметил:
   - Милейший, вы не поняли главного. Вы имеете дело не с Гельмутом и  не  с
кем-нибудь из слабых и безмозглых кислорододышащих, а с эйчем, - и  страшным
усилием воли протянул щупальца к пульту управления.
   - Ну и что из этого? - Эрайзианин сжал мозг Восьмого с такой силой, что в
окружающем пространстве как бы распространились волны  всепоглощающей  боли.
Затем, овладев разумом психолога, эрайзианин заставил Восьмого  приблизиться
к пульту  коммуникатора,  на  экране  которого  можно  было  видеть  семерых
оставшихся на Джарневоне членов Совета, наблюдавших за происходящим с  явным
изумлением.
   - Установите коммуникатор так, чтобы меня могла слышать  вся  планета,  -
приказал Эрайзианин, пользуясь органами речи Эйчлана, -  чтобы  каждый  член
расы эйчей понял то, что я сейчас передам.
   Последовала короткая пауза, после которой мерно зазвучал голос, тщательно
взвешивавший каждое слово:
   - Я, Эвконидор с Эрайзии, обращаюсь к вам через  груду  полуживой  плоти,
которая некогда была  вашим  главным  психологом  Эйчампом,  Восьмым  членом
Высшего  совета,  известного  вам  под  названием  Боскония.  Я  намеревался
сохранить жизнь этим двум примитивным  существам,  но  понял,  что  подобная
акция с моей стороны была бы бесполезной. Их разум, равно как и  разум  всех
вас, слушающих меня, замутнен, извращен и не способен мыслить логично. И они
и вы совершенно неправильно истолковали бы мой жест. И они и  вы  сочли  бы,
что я оставил их в живых только потому, что не смог уничтожить. Некоторые из
вас стали бы вновь и вновь предпринимать попытки проникнуть на мою  планету.
В истинности моих слов вас может убедить только  явная  демонстрация  высшей
силы. Сила - единственное, что вы способны понять. Цель вашей жизни сводится
к обретению  материальной  власти.  Жадность,  коррупция  и  преступление  -
средства, используемые для достижения цели.
   Себя вы считаете сильными и безжалостными. Если принять во внимание  ваши
ограниченные возможности, то вы таковыми и являетесь, хотя  должен  сказать,
что существуют такие бездны жестокости и порока, которые вы даже представить
себе не можете, ибо мозг ваш груб и неразвит.
   Вы любите власть и силу,  вы  поклоняетесь  им.  Почему?  Любому  разуму,
наделенному способностью мыслить, должно быть ясно, что стремление к  власти
по самой природе преходяще и не способно доставить истинного удовлетворения.
Даже если кто-нибудь из вас обрел бы власть над всей материальной вселенной,
что это дало бы ему? Ничего. Что  он  обрел  бы?  Ничего.  У  него  даже  не
возникло бы чувство удовлетворения, ибо жажда власти ненасытна и в  конечном
итоге обращается на себя и пожирает себя. Примите  за  твердо  установленный
факт, что есть только одна власть, одна сила, не ведающая границ и в  то  же
время конечная, ненасытная и удовлетворяемая, вечная и неизменно  приносящая
своему  обладателю  истинное  удовлетворение  от  свершенного,  которое  тем
больше, чем больших усилий она от него  потребовала.  Я  имею  в  виду  силу
разума. Вы так отстали в своем интеллектуальном развитии, которое к тому  же
приняло столь извращенную форму, что не в состоянии понять, как такое  может
быть. Но стоит любому из вас сосредоточить свою мысль на  одном-единственном
факте или на каком-нибудь  маленьком  предмете,  например,  на  камешке,  на
семени растения или на каком-нибудь крошечном живом  существе,  хотя  бы  на
короткое время, как вы начнете постигать изреченную мной истину.
   Вы хвастаетесь  тем,  что  ваша  планета  стара.  Но  что  из  того?  Мы,
эрайзиане,  жили  на  многих  планетах  самого  различного  возраста  -   от
космической  юности  до  космической  старости,  но  впоследствии  перестали
зависеть от случайности образования небесных тел.
   Вы любите разглагольствовать, будто вы древняя раса. По сравнению с нами,
вы  глубоко  инфантильны.  Мы,  эрайзиане,  родились  на  планете,   которая
образовалась не во время недавнего, по  космическим  масштабам,  прохождения
одной галактики сквозь другую,  а  в  столь  глубокой  древности,  что  если
выразить ее возраст в годах, то это ничего  не  скажет  вашему  разуму.  Наш
возраст уже был непостижимо велик для вашего разума, когда  ваши  отдаленные
предки начали извиваться в протоплазме первобытного мира.
   В ваших умах я читаю вопрос; "А знает ли  Галактический  Патруль  о  том,
что..."  Нет,  не  знает.  Никто,  кроме  нескольких   самых   мощных   умов
Галактического Патруля, не имеет даже отдаленного представления  об  истине.
Открыть  всей  Цивилизации  любую  часть  истины  означало  бы  нанести   ей
смертельный удар. Хотя создатели и хранители Цивилизации являются подлинными
искателями истины, все же их разум еще  незрел,  а  продолжительность  жизни
эфемерна. Даже если бы они просто осознали, что существует такая  раса,  как
наша, то уже одно это вселило бы в них сильнейший комплекс  неполноценности,
который сделал бы невозможным дальнейший прогресс.  В  вашем  случае  такого
развития событий нельзя даже ожидать. Проанализировав  все  происшедшее,  вы
просто объявите самим себе, что такого не могло быть и поэтому не было.  Тем
не менее впредь вы не должны приближаться к Эрайзии.
   Позвольте мне в завершение еще  раз  сформулировать  наиболее  важное  из
сказанного. Вы  считаете  себя  долгоживущими.  Знайте  же,  насекомые,  что
продолжительность жизни в тысячу ваших лет для нас не более чем один миг.  Я
сам прожил уже много таких периодов, но еще молод,  и  всего  лишь  страж  у
ворот Эрайзии, не посвященный в тайны серьезного мышления.
   Я говорил долго. Мое многословие  объясняется  тем,  что  мне  нестерпимо
видеть, как энергия целой расы используется не по назначению  из-за  неверно
поставленной цели. Я хотел бы наставить ваш разум на путь истины, если такое
вообще возможно. Я указал вам путь. Последуете ли вы моему  призыву  или  не
последуете, решать вам. Боюсь, что многие из вас, ослепленные недальновидной
гордыней,  уже  отбросили  в  сторону  мое  обращение,  решительно  отвергая
возможность изменить привычный ход мыслей. Все же я питаю надежду, что  хотя
бы немногие из вас встанут на путь истины.
   Независимо от того, пойдете ли вы по пути истины или нет, я  настоятельно
советую внять  моему  предупреждению.  Эрайзия  не  потерпит  вторжения.  Да
послужит вам уроком судьба двух нарушителей  нашего  покоя,  которые  сейчас
уничтожат самих себя. Смотрите и помните!
   Голос гиганта умолк.  Щупальца  Эйчлана  снова  протянулись  к  пусковому
устройству.  Огромная  торпеда  с  ядерной  боеголовкой  выползла  из   недр
космического корабля.
   Но, вместо того чтобы устремиться к далекой Эрайзии, торпеда описала круг
и ударила в самый центр борта  огромного  космического  крейсера  с  эйчами.
Раздался оглушительный взрыв, и от детонации атомных боеголовок борт корабля
превратился в сверкающее облако мельчайших частиц. Потом все исчезло.

   Глава 10

   НЕГСФЕРА

   Поиски  в  Научной  библиотеке  даже  с  такой  ассистенткой,  как   мисс
Хостеттер, и переговоры  по  лучевому  коммуникатору  дальней  связи  заняли
значительно больше времени, чем отводившаяся на них по первоначальному плану
неделя, но в конце концов Киннисону все же удалось составить список. В  него
вошли пятьдесят три наиболее выдающихся ученых и мыслителя  со  всех  планет
Галактической Цивилизации. Лучшие умы были собраны с В а идем ара, Централии
и Альзакана, Чикладора и Раделикса, из солнечных систем  Ригеля,  Сириуса  и
Антареса. Разумеется,  миллионы  планет  оказались  "обойденными"  вниманием
Киннисона, а из тех немногих, чьи обитатели вошли  в  окончательный  список,
только Земля была представлена двумя "голосами".
   Каждому, кто вошел  в  список,  Киннисон  в  личной  беседе  обстоятельно
разъяснил  всю  важность  и  необходимость  предполагаемого  проекта.  Самая
ответственная роль в задуманном Серым линзменом плане отводилась сэру Остину
Кардингу, гениальному математику, создателю  новейшего  раздела  математики,
позволившего ра