ьно просто. Если хотите, научу вас за пять минут.  Кроме
того, оставлю вам достаточно сахара, чтобы вы могли использовать  его,  пока
не получите свой собственный.
   За те  несколько  минут,  пока  линзмены  обсуждали  своих  потенциальных
союзников, грязь высохла и  стала  на  глазах  покрываться  растительностью.
Происходило это невероятно быстро, и менее чем через час некоторые  растения
достигли таких размеров, что их можно было собирать.  Листья  растений  были
мясистыми, сочными и имели кроваво-красный цвет.
   - Ранние утренние побеги отличаются особенно богатым содержанием тионита,
гораздо более богатым, чем растения с широкими листьями, но цвильникам из-за
ветра никогда не удается собрать больше нескольких охапок побегов, - заметил
ригелианец. - А теперь покажи, как ты это делаешь, и я проверю, получится ли
так у меня.
   Киннисон показал,  и  вскоре  существа  работали  на  Тригонси  столь  же
проворно и трудолюбиво, как прежде на Киннисона, работали и поедали  предмет
своих вожделений - сахар.
   - Достаточно, - решил,  наконец,  ригелианец.  -  Этого  хватит  на  твои
пятьдесят килограммов тионита и еще останется.
   Затем Тригонси расплатился со своими новыми помощниками,  преисполненными
энтузиазма, и велел им возвращаться, когда солнце  будет  стоять  прямо  над
головой, пообещав новую работу и новый сахар. На этот раз они не жаловались,
не толпились поблизости и не приносили растений,  чтобы  вымолить  себе  еще
кусочек сахара. Они обучались быстро.
   Задолго  до  полудня  последний  килограмм   тионита,   тонкого   порошка
голубовато-розового цвета, был упакован в мешок.  Вся  аппаратура  тщательно
промыта, неиспользованные листья и остатки от переработки растений  выметены
из космопорта, помещение и все, кто в нем находился, опрысканы антитионитом.
Только после этого участники операции сняли свои маски и воздушные  фильтры.
Космопорт  Тренко  перестал  быть  раем  цвильников  и  снова   стал   базой
Галактического Патруля.
   - Спасибо вам, друзья, спасибо, Тригонси... - Киннисон помолчал и добавил
с сомнением: - Не думаю, чтобы вы хотели...
   - Мы не хотим, - заверил его Тригонси.  -  Наше  время  принадлежит  вам,
никакой платы нам не нужно. Время - единственное, что мы вам подарили.
   - Разумеется, если не считать тионита на тысячу миллионов.
   - Вы же понимаете,  что  это  не  в  счет.  Думаю,  что  вы  помогли  нам
несравненно больше, чем мы вам.
   - Надеюсь, что смог хотя бы в  малой  степени  отплатить  вам  добром  за
добро. А сейчас мне пора. Еще раз огромное спасибо. Может быть, когда-нибудь
увидимся.
   И линзмен с планеты Земля снова взлетел в космос.

   Глава 24

   ЧЕРВЬ В ЯБЛОКЕ

   Как и в  первый  раз,  Киннисон  приблизился  к  звездному  скоплению  АС
257-4736 с большой осторожностью  и  без  особого  труда  миновал  на  своем
спидстере редкие посты наружного наблюдения на дальних подступах к пиратской
крепости. На этот  раз  он  проложил  курс  вдали  от  планеты,  на  которой
обосновался Гельмут. Ему предстояло пробыть  в  звездном  скоплении  слишком
долго, и риск, что  его  спидстер  может  быть  обнаружен  электромагнитными
детекторами, был слишком велик, по  какой  бы  орбите  тот  ни  циркулировал
вокруг  планеты.  На  этот   раз   Киннисон   рассчитал   сильно   вытянутую
эллиптическую  орбиту  вокруг  солнца  глубоко   внутри   зоны,   охраняемой
вражескими  истребителями.  Правда,  рассчитать  орбиту  ему  удалось   лишь
приближенно, так как он не знал ни масс  расположенных  поблизости  небесных
тел, ни возмущающих сил. Все же Киннисон надеялся,  что  ему  удастся  найти
свой  крохотный  корабль  с  помощью  электромагнитных  детекторов.   Потеря
спидстера была бы невосполнимой. Итак, он вывел спидстер на расчетную орбиту
и, облачившись в свой новый скафандр, покинул корабль.
   Киннисон знал, что вокруг всей планеты Гельмута установлен  мыслезащитный
экран, и подозревал, что таких экранов может быть несколько.  Экономя  запас
своей энергии, он скользнул в свободном падении на ночную половину  планеты,
наметив для посадки точку, почти диаметрально противоположную  Главной  Базе
пиратов. Выхлопные огни дюз были тщательно замаскированы пламя гасителям  и,
но Киннисон из предосторожности все равно не включал тормозные двигатели  до
самого последнего момента. Он тяжело "приземлился"  и  длинными  скачками  в
безынерционном режиме направился в  ранее  намеченную  точку  -  к  огромной
каверне, заэкранированной толщей железной руды  и  находившейся  в  пределах
радиуса действия его детектора. Достигнув каверны, он спрятался в ней и стал
выжидать, не появятся  ли  признаки  того,  что  его  обнаружили.  Тревожных
признаков не было. Первая часть задуманной операции прошла успешно.
   Не без легкого потрясения Киннисон обнаружил,  что  Гельмут  сделал  свою
оборону еще более глухой. Теперь каждый, кто находился под куполом, носил не
только индивидуальный мыслезащитный экран, но и был в скафандре.  Интересно,
пронеслось в голове у Киннисона, снабдил ли Гельмут  индивидуальной  защитой
собак? Неужели он приказал уничтожить всех собак на своей Главной Базе? Если
же хоть одно домашнее  животное  живо,  не  важно,  какое  именно,  хотя  бы
какая-нибудь завалящая ящерица, то  тогда  другое  дело!  Сосредоточив  свое
сверхчувственное восприятие на казармах, Киннисон с  облегчением  обнаружил,
что собаки бегали как ни в чем не бывало и никаких экранов у них  нет.  Даже
изощренному уму Гельмута не пришла в голову мысль, что  собака  может  стать
источником опасности для его интеллекта.
   Со  всеми  предосторожностями,  следя  за  тем,  чтобы  ни  одна  частица
ядовитого вещества не попала в его  собственную  систему,  Киннисон  перенес
тионит в специальный контейнер, в котором наркотик предстояло использовать в
дальнейшем. Следующий день ушел на наблюдение за охраной  у  входных  ворот.
Киннисона интересовало все: внешность стражей, размещение постов, порядок  и
очередность смены  караула.  Затем  линзмен,  примерно  на  неделю  опережая
намеченные сроки, принялся  ждать,  когда  наступит  момент  для  совершения
следующего шага. Все было готово, и Киннисон мог позволить себе  без  всякой
нервозности терпеливо, как  кот  у  мышиной  норки,  ждать,  когда  наступит
подходящий момент.
   Наконец настало время действия. Киннисон установил  контроль  над  мозгом
одной собаки и направил ее в бункер, где спал выбранный им охранник.  Шансов
завладеть разумом бдительно несущего свою вахту стража не было  никаких,  но
здесь, в казарме, пока охранник спал, завладеть его разумом  можно  было  до
смешного легко. Собака, вобрав когти,  едва  слышно  прокралась  в  комнату,
принюхалась, вытянув нос, и острыми зубами перекусила проводок от батарейки.
Мыслезащитный экран был снят, и в тот же момент  Киннисон  завладел  разумом
охранника.
   Первое, что  тот  сделал,  заступив  на  дежурство,  -  впустил  Кимболла
Киннисона, Серого Линзмена, на Главную Базу  Босконии!  Киннисон  мчался  но
очень низкой настильной траектории, а страж у ворот закрывал  своей  широкой
спиной приемные отверстия всех видеоэкранов, чтобы  кто-нибудь  случайно  не
увидел непрошеного гостя. В считанные минуты линзмен достиг портала  купола.
Дверь отворилась, и он внутри  здания!  Проникнув  в  купол,  Киннисон  снял
контроль с разума стража и принялся наблюдать. Все было  спокойно.  Операция
продолжала развиваться по плану.
   Побывав  во  всех  казармах,  кроме  одной,  Киннисон,  используя  первое
попавшееся под руку животное, действовал  весьма  эффективно.  Он  не  лишал
пиратов умственной силы - для этого у него просто не хватило бы  собственных
сил,  но  ведь  механизм  не  обязательно  уничтожать:   достаточно   слегка
подкрутить какой-нибудь клапан, и механизм начнет функционировать безнадежно
плохо.  Некоторые  из  обитателей  казарм  после  вмешательства   Киннисона,
возможно, могли бы откликнуться на экстренный вызов Гельмута, но сделали  бы
это безнадежно поздно.
   Затем  Киннисон  опустился  по  лестнице  туда,  где  находился   большой
воздухоочиститель.  Теперь,  даже  если  бы  пираты  и  засекли  его  своими
детекторами,  было  бы  поздно.  О  боги  Клоно!  Где  же  космический  флот
Галактического Патруля? Пора ему вступать в действие.
   А флот между тем приближался -чудовищная армада  Галактики.  Каждая  база
Галактического Патруля выделила все корабли, способные нести  хотя  бы  один
излучатель.  На  борту  каждого  корабля  находился   либо   линзмен,   либо
какой-нибудь другой офицер, облеченный высоким доверием, и у каждого офицера
было по два аннигилятора, один на нем лично,  другой  -  в  его  сейфе.  Оба
аннигилятора полностью защищали корабль от детектирования.
   Ряд  за  рядом,  соблюдая  интервалы  и  дистанцию,  неисчислимая  армада
подкрадывалась к космическим кораблям охранения Главной Базы. И не следовало
винить экипажи этих кораблей за то, что они проморгали противника. Они несли
свою нелегкую службу месяцами.  Ни  один  астероид  не  нарушал  монотонного
однообразия на их борту.  Они  пристально  наблюдали  за  видеоэкранами,  но
экраны были чисты. Могли ли они что-нибудь сделать? Откуда  им  было  знать,
что изобретена такая вещь, как аннигилятор детекторного излучения?
   Когда флот Галактического Патруля сконцентрировался вокруг первоначальных
целей, каждый корабль занял  отведенную  ему  позицию.  Пилоты,  капитаны  и
штурманы переговаривались между собой, несколько нервозно и приглушив голос,
как  будто  сказанное  громко  слово  могло  выдать  врагу  их  присутствие.
Офицеры-огневики склонились над пультами управления, не сводя глаз с кнопок,
нажать которые им предстояло еще не скоро.
   А далеко "внизу" под  ними,  укрывшись  за  воздухоочистителем,  Киннисон
расстегнул свой тяжелый комбинезон и выскользнул  из  него  наружу.  Прожечь
отверстие в первичном воздухопроводе было делом секунды. Еще секунда -  и  в
образовавшееся отверстие заброшен  контейнер  с  тионитом.  Перед  тем,  как
отправить  его  в  воздухопровод,  Киннисон  оросил  контейнер   специальным
раствором,  полностью  растворявшим  оболочку  контейнера,   но   никак   не
действовавшим ни на его  содержимое,  ни  на  стенки  воздухопровода.  Затем
Киннисон заклеил пластырем  отверстие  и  снова  облачился  в  свой  тяжелый
скафандр. На все это  у  него  ушло  чуть  больше  одной  минуты.  До  срока
оставалось одиннадцать минут.
   Поднимаясь по лестнице,  линзмен  заставил  собаку  в  ближайшей  казарме
обесточить мыслезащитный экран у одного  из  спящих  пиратов.  Прос1гувшись,
этот пират, вместо того чтобы отправиться на пост и выполнять  свои  обычные
обязанности, взял клещи и принялся  перекусывать  ими  проводки,  идущие  от
батарей к мыслезащитным экранам, у всех спящих, причем делал  это  так,  что
связаться со спящими можно было бы теперь не иначе как  только  сняв  с  них
скафандры.
   Несколько человек проснулись и направились в купол. Они бежали  по  узким
проходам, они явно торопились и, казалось бы, ничего больше не  делали.  Но,
пробегая мимо дежурного офицера, каждый из них  выдергивал  клемму  батареи,
питавшей  мыслезащитный  экран  дежурного,  и  каждый  дежурный  по  команде
Киннисона поднимал забрало своего шлема и глубоко вдыхал  воздух,  казалось,
насквозь пропитанный тионитом,
   Тионит,  о  чем  уже  неоднократно  упоминалось,  самый  худший  из  всех
известных наркотиков. Достаточно ничтожной его дозы, чтобы жертве  казалось,
что любое се желание, каким бы оно ни было,  исполняется.  Чем  больше  доза
тио-нита,  тем  сильнее  возникало  у  жертвы  ощущение   удовлетворенности.
Дозировки росли, и скоро наступал момент, когда экстаз, в котором  пребывала
жертва, становился непереносимым и жертва погибала.
   В куполе все было спокойно: ни  тревоги,  ни  крика,  ни  предупреждения.
Каждый наблюдатель сидел или стоял, погруженный в транс, сохраняя ту позу, в
которой он находился, когда открыл забрало своего  шлема.  Но,  вместо  того
чтобы внимательно выполнять свои обязанности, каждый наблюдатель все  глубже
и  глубже  погружался  в  бездонную   бездну   пароксизмально-экстатического
тионитового наваждения, стряхнуть которое ему уже было не суждено. И  прежде
чем Гельмут успел осознать, что случилось нечто необычное, половина  состава
была выведена из строя.
   Гельмут дал сигнал общей тревоги и обратился к  офицерам,  находящимся  в
казармах. Но облако смерти достигло казарм раньше его приказов, и  на  вызов
ответила едва лишь четверть офицеров. Только немногие из них сумели дойти до
купола, но все рухнули замертво, так и не добравшись до  своих  постов.  Три
четверти личного состава базы было уничтожено, прежде чем Гельмут  обнаружил
корабли Галактического Патруля.
   - Огонь! Уничтожить всех до единого! - закричал Гельмут.
   Уничтожить кого? Линзмены вели теперь огонь  со  всех  сторон  из  боевых
излучателей.
   - Уничтожить всех, кто сейчас не находится  на  посту!  -  заполнил  весь
купол дрожащий от  ярости  голос  Гельмута.  -  Я  обращаюсь  к  вам,  пульт
четыреста семьдесят девять! Немедленно уничтожьте человека, который лежит  в
проходе двадцать восемь у пульта четыреста девяносто пять!
   Решительные инструкции Гельмута резко поубавили число  невольных  агентов
Киннисона. Но стоило уничтожить одного, как на его месте появлялся другой, и
вскоре несколько оставшихся в живых  офицеров  беспорядочно  вели  огонь  из
излучателей, стремясь уничтожить друг друга.  А  тут  наступила  кульминация
всей вакханалии - момент ноль.
   Флот Галактического Патруля был в сборе. Каждый  крейсер,  каждый  боевой
корабль, каждый истребитель нацелен на свою цель. Все излучатели расчехлены.
Все  аккумуляторы  полностью   заряжены,   все   генераторы   и   устройства
отрегулированы. На каждом корабле  за  пультом  управления  огнем  в  полной
готовности сидел офицер. Его рука покоилась рядом  с  пусковой  кнопкой,  не
касаясь ее. Глаза всех офицеров были устремлены на стрелки точно  выверенных
хронометров.  От  напряжения  офицеры  едва  слышали   успокаивающий   голос
Командира Порта Хейнсса.
   Старик, как называли его за глаза все офицеры, настоял на том,  чтобы  он
сам дал команду открыть огонь, и сейчас адмирал Хейнес сидел  перед  главным
хронометром и обращался к офицерам в главный микрофон. Рядом с ним в  кресле
сидел фон  Хоэндорф,  старый  командир  всех  кадетов.  Оба  ветерана  давно
полагали, что навсегда расстались с космическими войнами, но удержать любого
из них дома мог  только  приказ  Галактического  Совета,  и  то  при  полном
кворуме.  Они  решили  про  себя,  что  их  долг  быть  там,  где  возникнет
смертельная опасность, хотя  никому  не  дано  знать,  кто  погибнет  а  кто
останется в живых. Если погибнет Гельмут - прекрасно, лучше и быть не может.
Если же погибнет Киннисон, то скорее всего погибнут и они. Чему  быть,  того
не миновать.
   - Помните, ребята, стрелять только по моей команде, - успокаивающий голос
Хейнеса звучал из динамиков, ничем не выдавая то  чудовищное  напряжение,  в
котором он находился. - Я дам вам  несколько  предупредительных  сигналов  и
отсчет времени в течение последних пяти секунд. Я знаю, что  каждый  из  вас
хотел бы произвести первый залп, но помните,  что  я  своими  руками  повешу
каждого, кто выстрелит раньше хотя бы на одну тысячную секунды.  Теперь  уже
недолго осталось ждать... Вторая стрелка пошла по последнему  кругу...  Руки
прочь от кнопки, ребята... Осталось  пятнадцать  секунд...  Начинаю  отсчет.
Пять, четыре, три, две, одна, огонь! - скомандовал адмирал.
   Возможно, кто-то из офицеров нажал кнопку чуть раньше, но таких оказалось
немного. Разброс во времени был настолько незначительным, что сокрушительный
залп  из  всех  излучателей  флота  можно   считать   данным   одновременно.
Непрерывный огонь по Главной Базе велся на протяжении  пятнадцати  минут.  И
если чья-то задача не была выполнена в эти  пятнадцать  минут,  значит,  она
просто невыполнима.
   Совершенно бесполезно даже пытаться представить себе то, что  происходило
на Главной Базе, или описать зрелище, развернувшееся на экранах.  Что  толку
объяснять слепому, что такое розовый цвет?  Достаточно  сказать,  что  огонь
излучателей обрушился на Базу, как потоп. Но автоматические защитные  экраны
Гельмута сопротивлялись до последнего, и нужно  сказать,  что  сопротивление
было немалым.
   Если  бы  все  наблюдатели  Гельмута  были  на  своих  постах  и  вовремя
обнаружили  приближающуюся  опасность,  эти  экраны  были   бы   подкреплены
практически  неограниченным   запасом   энергии.   Тогда   даже   вся   мощь
Галактического Патруля оказалась бы бессильной, и защита Босконии не пала бы
даже  под  чудовищным  натиском  флота.  Но  офицеров  на  постах  не  было.
Мыслезащитные  экраны  двадцати  шести  офицеров,   некогда   добросовестных
наблюдателей были отключены, а их владельцы  бессмысленно  бродили  назад  и
вперед по заданной линии.
   Каждый сигнал тревоги, исходивший от Гельмута,  достигал  двадцати  шести
жизненно важных пунктов Главной Базы пиратов, но напрасно. Ни одна  рука  не
поднялась, чтобы нажать на нужную кнопку, которая высвободила бы  чудовищную
энергию всесокрушающих излучателей  Босконии.  Ничей  взгляд  не  следил  за
совмещением прицелов  с  приближающимися  целями.  Только  Гельмут  в  своем
тщательно заэкранированном  кабинете  сохранял  способность  реагировать,  а
Гельмут обладал недюжинным интеллектом,  железной  волей  и  отнюдь  не  был
рядовым оператором. Но теперь у него не было  операторов,  которыми  он  мог
руководить, и он чувствовал себя совершенно беспомощным. Ему оставалось лишь
наблюдать за гигантским флотом Галактического Патруля; он полностью сознавал
исходившую от  противника  смертельную  опасность,  но  не  мог  ни  усилить
экранировку, ни привести в действие излучатели. Ему оставалось только сидеть
в кресле, скрипя зубами в бессильной ярости,  и  наблюдать  за  уничтожением
укреплений, которые, если бы они могли обороняться, прихлопнули бы  все  эти
боевые корабли и истребители, как мух.
   Время от времени Гельмут вскакивал на ноги, порываясь бежать к одному  из
постов управления, но всякий раз снова опускался  в  кресло.  Одной  огневой
точки слишком мало, чтобы сокрушить противника, но все же лучше, чем ничего.
А за всем этим кошмаром, несомненно, кроется все тот же проклятый линзмен, и
никто другой. Он был, должен быть где-то  здесь,  поблизости,  под  куполом.
Ему, этому проклятому линзмену, очень хочется, чтобы  он,  Гельмут,  покинул
свой пост, но оставаясь за своим пультом, он в безопасности. Именно  поэтому
был в безопасности и весь купол. Еще не построен проектор, способный пробить
своим лучом такие экраны! Нет, что бы ни случилось, он должен  оставаться  у
своего пульта!
   Киннисон, выжидая, дивился выдержке Гельмута. Он давно бы покинул  пульт,
но Гельмут будет оставаться за своим пультом и дальше.  Время  шло,  истекли
пять из пятнадцати  минут.  Киннисон  надеялся,  что  Гельмут  оставит  свое
святилище, потенциальные возможности которого до конца не выяснены, но  если
пират оттуда не выйдет, то ему, Киннисону, придется войти к Гельмуту. Именно
для штурма внутренней твердыни и был предназначен новый тяжелый скафандр.
   И Киннисон ворвался к Гельмуту. Но тот и не думал сдаваться. Еще до того,
как Киннисон сокрушил  защитные  экраны  главного  пирата,  его  собственные
экраны сгорели от перегрузки, и  сквозь  пламя  о  скафандр  застучали  пули
крупнокалиберного пулемета.
   Ха!  Значит,  пулемет  все-таки  был!  Предусмотрительный  человек,  этот
Гельмут! И как здорово, что он вовремя позаботился о  том,  чтобы  научиться
действовать в тяжелом скафандре под шквальным пулеметным огнем!
   Но когда в дело вступил пулемет  еще  более  крупного  калибра,  Киннисон
почувствовал, что его силы на исходе.  И  тут  Киннисон  увидел  против