по сигналу как бы  исчезла,  уступив  место  другой
информации, соответствующей разработанной линзменами легенде. Перед тем  как
вывести Киннисона из транса, Ворсел послал ему последнюю телепатему:
   - Как только я дам тебе мысленно команду, ровно через тридцать секунд  из
твоей памяти сотрется вся старая информация и на ее место впишется новая. Ты
как  бы  станешь  другим  человеком.  Впоследствии  по  моей  команде  новая
информация исчезнет из  твоей  памяти,  а  старая  восстановится  в  прежнем
объеме.
   О том, что было с тобой прежде, ты  не  будешь  помнить  ничего.  Никакое
обследование твоего разума, на сколь бы глубоком уровне оно ни  проводилось,
не сможет обнаружить следов старой информации,  как  не  смогут  их  открыть
психотропные препараты, детекторы лжи и  тому  подобные  устройства.  Старая
информация не существовала, не существует и не будет  существовать  до  моей
новой команды. А теперь, Кимболл Киннисон, очнись!
   Повинуясь приказу, Киннисон очнулся и не поверил своим ощущениям:  в  его
мозгу словно никто и не побывал!
   - Ты уверен, что сделал  все,  как  надо,  Ворсел?  -  спросил  Киннисон,
тщательно обследовав закоулки своего сознания и не обнаружив  нигде  никаких
следов вмешательства Ворсела.
   - Уверен! А вот если бы ты нашел какие-нибудь следы моего вмешательства в
твое сознание, то это и означало бы, что работа выполнена плохо!
   Спидстер между тем снизился. Дальнейшее  продвижение  к  босконской  базе
становилось рискованным. Линзмены не были уверены в  том,  что  за  ними  не
наблюдают. Напряжение росло.
   Благополучно миновав наружные защитные экраны базы, сбросили скорость  до
минимальной. Все вокруг  казалось  спокойным.  Наконец,  посадили  спидстер.
Дальнейший путь предстояло проделать пешком.
   План был прост. Ворсел должен сопровождать  Киннисона  до  мыслезащитного
экрана центрального купола. Затем Киннисон каким-то образом проникнет сквозь
экран и добудет информацию для Галактического Патруля. В обязанность Ворсела
вменялось доставить собранную информацию на Главную Базу. Все  остальное  не
имело значения. Если Серому линзмену удастся вернуться  на  Землю  вместе  с
Ворселом, тем лучше. Если нет, то... Впрочем, к чему думать о худшем?
   Друзья дошли до мыслезащитного экрана центрального купола и остановились.
   - Помни, Ворсел, что бы со мной ни  случилось,  ты  должен  оставаться  в
стороне. Прийти ко мне на помощь ты можешь, только послав телепатему.  Самое
важное -доставить собранную информацию на Главную Базу. Понял?
   - Я все понял, - тихо согласился Ворсел. В  их  дуэте  Киннисон  исполнял
мужскую партию не потому, что был  старшим,  а  потому,  что  обладал  более
высокой квалификацией. Оба линзмена знали это. Патруль превыше  всего,  даже
жизни любого из своих членов или целой группы.
   Киннисон двинулся дальше и ровно через тридцать  секунд  в  его  сознании
произошло удивительное превращение: старая информация стерлась из памяти,  у
него теперь было новое имя,  он  стал  другим  человеком,  никогда  даже  не
слышавшем о некоем Кимболле Киннисоне.
   На нем по-прежнему была Линза: эйч вряд ли поверил бы, что рядовой  агент
способен проникнуть так далеко на  территорию  базы,  и  кроме  того,  враги
оставались  в  неведении  относительно  того,  что  любой  линзмен  способен
великолепно обходиться без Линзы.
   Вблизи цели Киннисон замедлил шаги. Под плитами, которыми  была  вымощена
территория крепости, зияли глубокие колодцы, достаточно широкие, чтобы в них
мог разместиться спидстер.  Ловушки.  Он  обошел  их.  Благополучно  миновал
различные сигнальные устройства, фотоэлементы, невидимые  лучи,  электронных
сторожей.
   Осторожно попробовал послать  пробную  телепатему,  и  в  тот  же  момент
стальные шланги, спустившиеся откуда-то  сверху,  опутали  его  по  рукам  и
ногам. Беспомощный, он был поднят ввысь  и  через  воздушный  люк  доставлен
внутрь купола - в  помещение,  где  находилось  множество  орудий  пыток.  В
соседнем помещении заседал Совет Девяти, или Боскония, и один  облаченный  в
скафандр правитель Дельгона.
   - Никак к нам гость пожаловал, - заметил  Эйчмил.  -  Он  ожидает  нас  в
дельгонской камере пыток, где так удобно проводить допросы.  Не  перейти  ли
нам туда?
   Так и сделали. Каждый  из  эйчей  облачился  в  скафандр  для  защиты  от
ядовитого кислорода, а дельгонец остался обнаженным. Все имели мыслезащитные
экраны.
   - Приветствуем тебя, землянин! Рады тебе! - обратился к пленнику  Первый.
- Давно мы тебя поджидаем...
   - Не понимаю вас, - возразил линзмен. - Я только  закончил  училище.  Это
мое первое серьезное задание, и такой ужасный провал, сэр!
   Члены Совета с удивлением переглянулись. Как такое может быть?
   - Он лжет, - решил Эйчмил. - Ну-ка, дельгонец, вытряхни его из скафандра.
   Правитель Дельгона послушно исполнил приказ. Землянин  не  сопротивлялся,
да и что он мог противопоставить нечеловеческой силе чудовища.
   - А теперь, - продолжал  Эйчмил,  -  сними  свой  мыслезащитный  экран  и
попробуй, не удастся ли тебе заставить его говорить правду.
   Оказалось, что землянин не лгал. В том, что пленник понимал  язык  эйчей,
нет ничего удивительного: линзмены понимают любой язык.
   - И все же, - заколебался правитель Дельгона, - а что если он  тот  самый
линзмен, которого мы так давно ищем?
   - Прежде чем будет выключен хотя бы один мыслезащитный экран, -  вмешался
Девятый член Совета,  психолог,  -  я  предлагаю  подвергнуть  нашего  гостя
словесному допросу, предварительно накачав  его  психотропными  препаратами,
под действием которых любое теплокровное дышащее кислородом  существо,  если
оно наделено даром речи, полностью утрачивает способность лгать.
   Предложение было явно разумно, и с ним немедленно согласились.
   - Не ты ли тот самый линзмен, из-за которого мы были  изгнаны  из  земной
галактики? - последовал жесткий вопрос.
   - Нет, - в голосе пленника звучало искреннее удивление.
   - Кто же ты и как тебя зовут?
   - Я Филип Морган.
   - Так мы никогда не кончим!  -  вознегодовал  Девятый.  -  Позвольте  мне
допросить нашего гостя. Можешь ли ты управлять  разумом  других  существ  на
расстоянии, не подвергая их предварительной обработке?
   - Могу, если существа достаточно примитивны. По профессии я  психолог,  а
все психологи умеют так делать.
   - Поработай с ним, дельгонец!
   Правитель Дельгона спокойно снял  свой  мыслезащитный  экран,  и  начался
поединок двух воль, столь напряженный, что субэфир, казалось, закипел.
   - Стоп! - последовала команда. - Землянин, объясни, что происходит?
   - Ничего особенного, - в полном соответствии с истиной ответил  Киннисон.
- Каждый из нас  наделен  способностью  оказывать  сопротивление  тому,  кто
попытается проникнуть в  наше  сознание.  Нельзя  беспрепятственно  войти  в
сознание высокоорганизованного существа и тем более управлять им.
   - Вот оно что! - и все девять эйчей -  членов  Совета,  как  по  команде,
сняли свои мыслезащитные экраны. Действовали они вполне логично: раз линзмен
не смог подчинить своей воле разум дельгонца, то он тем более не в состоянии
установить контроль над разумом Девяти, каждый  из  которых,  будучи  эйчем,
обладает гораздо более развитым мозгом, чем любой правитель Дельгона. К тому
же дельгонец допрашивал землянина, задавая ему вопросы  вслух,  а  речь  так
медленна по сравнению с мыслью.  Сняв  мыслезащитные  экраны,  допрос  можно
вести  мысленно,  а  значит,  гораздо  быстрее.  Телепатемы  посыпались   на
Киннисона градом.
   Такая сила разума, какой обладает он, Филип Морган, появилась у линзменов
недавно. Как она достигается, он не знает. Его просто отправили на  Эрайзию,
там усыпили, а когда  проснулся,  обнаружил,  что  обладает  новым  разумом.
Точный механизм превращения ему неизвестен,  но  вероятно  что-нибудь  вроде
усовершенствованного  гипноза.  Для  подобной  акции  из  числа   слушателей
отобрали только наиболее успевающих, причем по специальности "психология". О
старой "Британии" ему приходилось слышать, но лишь  как  о  легенде.  Ничего
конкретного он не знает. Кто установил  место  нахождения  базы  Гельмута  и
подсыпал тионит в систему воздухопроводов ему неизвестно. Нет, он не  знает,
кто убил Гельмута. Насколько ему известно, босконские  шпионы,  обнаруженные
на базах Галактического Патруля,  живы.  Нет,  ему  никогда  не  приходилось
слышать ни о планете Медон, ни о человеке с фамилией Боминджер, ни  о  мадам
Деплейн, ни о Преллине. Он не разбирается в оружии как наступательном, так и
оборонительном, - ведь он психолог, а не инженер или физик.
   - Стоп! - приказал Эйчмил. - Перестаньте задавать вопросы! Так мы никогда
не сдвинемся с места. - И, обращаясь  к  Киннисону,  добавил:  -  А  теперь,
молодой линзмен, вместо того чтобы  рассказывать  нам  о  том,  чего  ты  не
знаешь, постарайся для разнообразия сообщить  что-нибудь  такое,  в  чем  ты
хорошо разбираешься. Как ты работаешь? Я начинаю подозревать,  что  линзмен,
которого мы ищем, не исполнитель, а руководитель, директор.
   И допрос принял новое, более "продуктивное" направление. Линзмены,  сотни
линзменов, особенно молодых, получают индивидуальные  задания  от  какого-то
руководителя. Никто из младших линзменов никогда не видел того,  кто  отдает
приказы. Он известен всем под  кодовым  именем  "Икс-А-Икс".  Все  линзмены,
находясь  в  космосе,  получают  приказы  и  инструкции  через  свои  Линзы.
Собранная исполнителями  информация  поступает  к  руководству  также  через
Линзы. Да,  сэр,  Икс-А-Икс  знает  о  том,  что  здесь  сейчас  происходит,
информация поступает к нему непрерывно...
   Нож вонзился в тело Киннисона совершенно неожиданно. Тело пронзила острая
боль. Брызнула кровь. Рану тотчас же обработали, кровотечение остановили:  в
расчеты мучителей не входило, чтобы жертва умерла от потери  крови,  пленник
нужен им живым.
   Едва Линза Киннисона перестала передавать информацию, Ворсел, оставаясь в
убежище, вошел в прямой контакт с разумом друга, хотя тем самым он подвергал
свою жизнь серьезной  опасности.  Ворсел  знал,  что  в  камере  пыток,  где
Допрашивают Киннисона, находится дельгонец, и мысль о тысячах принесенных  в
жертву коренных обитателей Велан-тии, заставляла  его  устремлять  разум  на
помощь другу, хотя инстинкт самосохранения подсказывал совершенно иную линию
поведения. Ворсел был великолепно осведомлен о том, что из  всех  обитателей
вселенной, именно дельгонцы особенно  чувствительны  к  малейшим  колебаниям
эфира, передающим мысли велантийцев, и тем не менее  продолжал  поддерживать
прямой контакт с разумом Киннисона.
   Из предосторожности Ворсел максимально сузил мысленный луч и  перешел  на
частоту, как можно более далекую от того диапазона, в котором обычно мыслили
правители Дельгона, и продолжал наблюдать за происходящим  в  камере  пыток.
Риск велик, но продолжать наблюдение необходимо. Мало-помалу в мозгу Ворсела
начала  зарождаться  мысль  о  том,  что  Киннисону,  возможно,  не  удастся
выбраться живым из камеры пыток и что гибель его не должна быть напрасной.
   - Можешь ли ты поддерживать связь с Икс-А-Иксом сейчас? - продолжал между
тем допытываться Эйчмил.
   - Нет, не могу.
   - Прекрасно. С одной стороны, мне бы очень не хотелось мешать тебе. Пусть
Икс-А-Икс узнает, что происходит, когда  один  из  его  подчиненных  дерзает
шпионить за Советом или Босконией. С другой стороны, я  считаю,  что  сейчас
такая информация была бы преждевременной. Икс-А-Икс узнает обо  всем,  но  в
свое время...
   Приняв телепатему от Эйчмила, Киннисон не испытал чувства  торжества:  он
достиг своей цели, узнал, что Боскония - это Совет  девяти  эйчей,  правящих
всей враждебной Цивилизации частью Вселенной, узнал, что высшее  руководство
босконцев  размещается  на  планете  Джарневон.   Оставалось   ликвидировать
босконскую базу на Джарневоне, и мощь Босконии навсегда будет подорвана. Он,
Киннисон, сделал свое дело и теперь может спокойно умереть.
   Ворсел испытывал гордость за своего  друга.  Велантийцу  и  в  голову  не
приходило бросить Киннисона в беде. Он, Ворсел, останется на  Джарневоне  до
тех пор, пока сохранится хоть малейшая надежда или пока не возникнет угроза,
что он не сможет покинуть планету и  доставить  на  Главную  Базу  бесценную
информацию.
   Безжалостный допрос между тем продолжался.
   Да, сэр, Икс-А-Икс направил его, Филипа Моргана, чтобы он исследовал вашу
планету и установил, существует  ли  связь  между  планетой  и  организацией
цвильников.  Он  прибыл  один,  на  спидстере.  Нет,  он   не   может   даже
приблизительно указать, где  находится  спидстер:  было  темно  и  от  места
посадки он ушел далеко. Вскоре спидстер начнет подавать короткие сигналы, по
которым он, Филип Морган, сможет установить, где находится корабль...
   - Но какие-то соображения о том, кто такой таинственный Икс-А-Икс, у тебя
все же есть?
   Руководитель  Галактического  Патруля  -вот  кто  нужен   Совету   эйчей!
Икс-А-Икс был мозгом Патруля, а  представление  о  верховном  правителе  как
нельзя лучше соответствовало представлениям эйчей об  оптимальной  структуре
любой  действенной  организации.  Эйчи  не  сомневались  в  том,  что  найти
Икс-А-Икса трудно, но им было  просто  необходимо  собрать  даже  мельчайшие
крупицы информации о линзмене.
   - Пытался ли ты разузнать о нем? Где он находится?
   - Да, сэр, пытался, и неоднократно,  но  безуспешно.  Линзы  не  обладают
направленным  действием.  Сигналы,  практически  одинаковой   интенсивности,
поступают со всей галактики, и  Линзы  улавливают  их.  Здесь,  на  планете,
сигналы от Икс-А-Икса слышны гораздо слабее. Возможно, это свидетельствует о
том, что резиденция Икс-А-Икса  находится  в  каком-то  звездном  скоплении,
расположенном в направлении на зенит или надир...
   Больше из жертвы ничего извлечь  не  удалось.  Информация  была  выкачана
досуха, и восемь эйчей удалились, оставив с пленником Эйчмила и дельгонца.
   - То, что вы,  Эйчмил,  намереваетесь  сделать  с  лазутчиком,  по-детски
наивно и беспомощно. Ваша основная идея превосходна, но воплощение  ее  ниже
всякой критики.
   - Почему?  -  удивился  Эйчмил.  -  Я  намереваюсь  выколоть  ему  глаза,
переломать все кости, снять с него живьем кожу, поджарить на медленном огне,
разрезать  на  кусочки  и  в  таком  виде  послать  Икс-А-Иксу  в   качестве
предупреждения о том, что такая же участь ожидает каждого, кого он  вздумает
послать лазутчиком на нашу планету. А что бы сделали с нашем гостем вы?
   - Вам, эйчам, - сокрушенно вздохнул дельгонец, - недостает  утонченности.
Вам чуждо высокое наслаждение возможностями, которые открываются перед  тем,
кто пытает отдельное существо, группу существ или целую расу. Например,  вам
и в голову не приходит, что для  Икс-А-Икса,  кем  бы  он  ни  был,  гораздо
большая пытка видеть своего посланца живым, чем мертвым.
   -  Это  невозможно!  Линзмен  должен  умереть,  и  он  умрет  здесь,   на
Джарневоне!
   - Вы меня не так поняли. Линзмен  и  сейчас  уже  не  живой,  хотя  и  не
мертвый. Да, у него переломаны кости и выколоты глаза,  но  ведь  это  сущие
пустяки по сравнению с тем, что ему предстоит, всего лишь  начало.  Если  бы
его пытал я, то прибег бы к множеству других приемов, но  непременно  следил
бы за тем, чтобы ни одна пытка не приводила к смерти линзмена.  Например,  я
бы привил на его конечности организм, который медленно высасывал бы из  него
все соки. Я бы извлек из линзмена все жизненные силы, а  затем  поместил  бы
бренные останки в спидстер и, запустив корабль в сторону  земной  галактики,
послал бы Галактическому Патрулю уведомление о курсе и скорости спидстера.
   -  Но  Патруль  все  равно  заполучил  бы  линзмена  живым!  -  негодующе
воскликнул Эйчмил.
   - Вот именно. Увидеть его в таком состоянии было бы для Патруля худшей из
пыток, о чем я уже говорил.  Что,  по-вашему,  хуже:  получить  труп,  сколь
угодно изуродованный, и похоронить его со всеми почестями или  обнаружить  в
прибывшем спидстере  инвалида  и  потом  долгие  годы  заботиться  о  жалкой
развалине, у которой интеллекта не хватает даже для того, чтобы разжевать  и
проглотить пищу? К тому же, чтобы спасти  линзмену  жизнь,  им  пришлось  бы
ампутировать ему все четыре конечности, на которые я  бы  привил  плотоядный
организм.
   Размышляя таким образом, дельгонец протянул щупальце и включил механизм в
центре помещения. Ворсел замер  от  неожиданности.  Несколько  мгновений  он
колебался, не зная, стоит ли ему раскодировать Киннисона, превратить его  из
Филипа Моргана в Киннисона. Если бы Ворсел знал о намерениях  дельгонца,  он
непременно раскодировал. Но Ворсел на миг замешкался, и теперь было  поздно,
слишком поздно.
   - Я включил мыслезащитный экран вокруг  нашей  камеры  пыток,  -  пояснил
дельгонец, - ибо не желаю ни с кем делить доставшееся мне лакомство. -  Есть
ли у вас какие-нибудь замечания  относительно  того,  как  усовершенствовать
предложенный мной план пыток?
   - Нет, нет! В умении придумывать изощренные пытки  вам,  дельгонцам,  нет
равных.
   - Ничего удивительного. Мы, правители  Дельгона,  практикуемся  в  тонком
искусстве производить пытки с самого возникновения нашей расы. Не хотите  ли
получить удовольствие и лично переломать линзмену кости?
   - Я не ломаю кости  из  удовольствия.  У  вас  получится  гораздо  лучше.
Единственное, чего я добиваюсь, чтобы линзмен стал  наглядным  пособием  для
Икс-А-Икса и предупреждением.
   - Смею заверить вас, что лучшего наглядного пособия, равно  как  и  более
убедительного предостережения нет и быть не  может.  Более  того,  я  охотно
покажу вам результаты, когда завершу работу с пленником. Буду рад,  если  вы
останетесь и лично пронаблюдаете за моей работой. Обещаю  вам,  что  зрелище
будет интересным, развлекательным и в высшей степени поучительным.
   - Нет, благодарю вас.
   Эйчмил вышел, и дельгонец принялся за связанного и беззащитного линзмена.
   Опустим из милосердия завесу над тем, что происходило в  камере  пыток  в
течение  последующих  двух  часов.  Сам  Киннисон,  когда  его   спрашивали,
решительно отказывался отвечать, ограничиваясь лишь одним замечанием:
   - Я знал, как поставить блокировку нервной системы, и ни одна из пыток не
причинила мне особой боли. Но в то же время сознавал все, что проделывал над
моим беспомощным телом дельгонец, и это было  настолько  отвратительно,  что
меня мутило. Вам случалось когда-нибудь наблюдать за хирургом, вытаскивающим
ваш аппендикс? Так вот, я испытывал  нечто  похожее,  только  гораздо  хуже.
Ничего интересного в происходящем не было. Во всяком случае, мне все  ничуть
не нравилось.
   Помыслы Киннисона были сосредоточены на решении одной  задачи:  нужно  во
что бы то ни стало проникнуть сквозь мыслезащитный экран дельгонца! От этого
зависели его, Киннисона, жизнь и спасение. Жаль, что поблизости нет ни птиц,
ни пауков.
   - Интересно, - подумал  Киннисон,  -  есть  ли  здесь  хоть  какая-нибудь
живность?
   Живность была. Камера пыток использовалась часто и подолгу. Жирная грязь,
скопившаяся в водостоках и сливных отверстиях, стала прекрасной  питательной
средой для примитивных организмов, бывших чем-то вроде джарневонских червей.
   Выбрав одного такого червя подлиннее и потолще,  Киннисон  настроился  на
примитивный мозг существа и попытался управлять им. Это заняло много,  очень
много, непозволительно много времени. Червь  по  уровню  интеллекта  уступал
даже пауку, но все же обладал первичными зачатками разума. И когда Киннисону
удалось, наконец, установить  с  ним  контакт,  оказалось,  что  червь  живо
реагирует на такой стимул, как пища.
   - Давай, приятель,  поторапливайся!  Тебя  ждет  вкусная-еда!  Будет  чем
полакомиться! - подгонял Киннисон червя, и тот полз по  полу  камеры  пыток,
карикатурно торопясь туда, где его ждала обещанная обильная и вкусная