экраном
тоже не таков, каким должен был быть -  то,  что  премьер  сумел  разглядеть
сквозь явно подстроенную специально для него щель, указывало на неординарный
для фраллийца уровень интеллекта. И наконец, открытый вызов тирану Фралла  -
он тоже не укладывался в обычные рамки. Если Ганнель  блефовал,  то  слишком
хорошо. Если не  блефовал,  то  кто  его  поддерживает?  Как  сумел  Ганнель
добиться такой власти без его, Фосстена, участия?
   Если майор Ганнель - настоящий Ганнель, то все  обстоит  совсем  неплохо.
Боскония нуждалась в сильных лидерах, и  если  бы  кто-нибудь  превзошел  Ал
кона, то тиран был бы  устранен.  Но  ведь  существовала  вероятность  того,
что... был ли Ганнель настоящим Ганнелем? Вот что нужно немедленно выяснить.
И, скептически посмотрев  на  беснующегося  тирана,  Фосстен  последовал  за
загадочным мятежником. Через несколько  минут  он  вошел  в  личный  кабинет
Ганнеля.  Обменявшись  несколькими  незначительными   фразами   с   хозяином
кабинета, он неожиданно спросил:
   - Кстати, когда вы покинули Круг?
   - А зачем вам знать? - парировал Киннисон.
   Он не уловил смысла вопроса. Может быть, его не знал и сам посетитель,  -
вероятно,  здесь  какая-то  ловушка,  но  линзмен  не  собирался   принимать
навязанную ему игру.
   Не принял он ее и в течение получасовой словесной дуэли с  премьером.  Их
разговор был полон значительности, но  не  принес  никаких  результатов.  Во
всяком случае,  именно  с  таким  умозаключением  смущенный  премьер-министр
покинул кабинет майора Ганнеля. От него он направился в  центральный  архив,
где получил досье майора. Затем  закрылся  в  своей  лаборатории  и  подверг
архивные материалы самой тщательной проверке.
   Все фотографии оказались в полном порядке. Печати те  самые,  которые  он
лично одобрил на коллегии юристов.  Чернила  настоящие,  подписи  тоже.  Все
верно.  Нет  ни  исправлений,  ни  подчисток.   Все   даты   соответствовали
действительности, фамилии не перепутаны. Как же иначе? Киннисон готовился  к
подобной проверке, и если эксперты Патруля могли ошибиться, то  эрайзианский
Ментор никогда не допускал ошибок.
   Хотя премьер-министр не  выявил  никаких  нарушений,  его  подозрения  не
рассеялись. На Фралле только три существа, включая его самого, не  позволяли
читать свои мысли, Он знал, каким образом это удавалось Алкону. Но не мог ли
и Ганнель обладать такой способностью? А если нет, то кто контролировал  его
действия?
   Пожалуй, тут несколько возможных вариантов... Еще один  эддорианин,  член
Внутреннего Круга, работающий против него? Нет,  его  задание  было  слишком
серьезным. Всевысочайший не допустил бы такое. Эрайзианин, который так давно
охотился  за  ним?  Довольно  правдоподобно.  Линзмен  Икс-А-Икс?   Наиболее
вероятно.  Слишком  мало  исходных  данных...  Но  в  любом  случае   теперь
необходимо соблюдать особую осторожность. Развязка должна наступить в  такое
время и в таком месте, которое назначил бы он сам, а не его враг.
   Фосстен  покинул   дворец   и   направился   в   военную   академию.   Ее
инспектирование тоже не  дало  никаких  результатов.  Он  посетил  город,  в
котором родился Ганнель, - метрические книги  оказались  в  полном  порядке.
Побывал в городе, где Ганнель прожил большую часть своей жизни, и убедился в
том, что школьные записи, архивы  спортивного  клуба  и  даже  фотографии  и
негативы - ничто не вызывало подозрений.
   Премьер-министр изучил мысли шести школьных приятелей  Ганнеля.  Все  они
были согласны в том, что нынешний Траска Ганнель - именно Траска Ганнель,  и
никто иной. Он обследовал их разум, надеясь  обнаружить  какие-нибудь  шрамы
или другие следы хирургического вмешательства, но ничего не нашел. Да  их  и
не было, так как врачи, проводившие  операции,  исправили  все  воспоминания
вплоть до самых ранних, связанных чуть ли не с младенчеством Ганнеля.
   Несмотря на столь убедительные результаты тщательного расследования - или
как раз благодаря им, - премьер-министр еще больше поверил в то,  что  майор
Ганнель все-таки не настоящий Траска Ганнель.  Все  документы  скорее  всего
сфальсифицированные и свидетельствовали лишь  о  том,  с  каким  мастерством
кто-то проделал титаническую работу. Он  сам  тоже  не  оставил  бы  никаких
следов, как не оставил их кто-то неизвестный.
   Но кто? И зачем? Явно, это не  обыкновенный  заговор  против  Алкона.  На
Фралле не могло возникнуть ничего столь же искусного и безупречного,  -  тем
более без его ведома. И этим не стали бы заниматься эддориане. Значит, поиск
ограничивался двумя неизвестными - эрайзианином и линзменом Икс-А-Икс.
   В любом случае это был не разум Ганнеля - ТОТ САМЫЙ линзмен заставлял его
поступать так, как сам Ганнель не смог бы. И в  любом  случае  где-то  рядом
притаилась Немезида Босконии - линзмен, о котором ничего не было известно  и
который был истинным проклятьем Босконии.
   Ганнель, разумеется, - ничтожество. Но тот, кто стоит за ним... О!... Он,
Гарлейн, сам будет внимательно следить  за  событиями.  И  в  нужный  момент
нанесет решающий удар!
   Воспользовавшись отсутствием премьер-министра, Киннисон действовал быстро
и решительно. Двенадцать человек погибли,  и  сразу  же  двенадцать  других,
тщательно подготовленных к выступлению заняли их места. В то же самое  время
Киннисон уже входил в кабинет Алкона.
   Тиран вызвал на помощь охрану -  та  не  подчинилась  приказу.  Тогда  он
схватился за личное оружие, - у него была быстрая  реакция,  -  но  Киннисон
действовал быстрее. Фраллиец упал на пол, уже неспособный  к  сопротивлению.
Затем линзмен получил все, что его интересовало в разуме Алкона, убил его  и
стал полновластным тираном Фралла.
   В отличие  от  большинства  других  революций  обошлось  без  дальнейшего
кровопролития. Внешне, происшедшее никак не отразилось на делах империи.  Во
всяком случае, ситуация  не  ухудшилась,  так  как  новые  власти  оказались
достаточно сведущими в управлении планетой.
   Впрочем, вновь назначенные офицеры вовсе не собирались оставаться  такими
же преданными Киннисону, как до сих пор. Не особенно надеясь  на  врожденную
лояльность босконцев, Киннисон вскоре созвал совещание.
   - Итак, все вы знаете, каким образом оказались в кабинете - холодно начал
он, - и пока сохраняете лояльность ко мне. Известно вам и  то,  что  никакая
нормальная работа правительства невозможна без сотрудничества между  нами  и
что  никакое  сотрудничество  не   может   существовать   там,   где   главы
департаментов думают только  о  том,  как  бы  им  сместить  или  уничтожить
диктатора.
   Вероятно, некоторые из вас скоро пожелают работать не со мной,  а  против
меня. Чтобы предостеречь от подобной активности, я  не  собираюсь  молить  о
пощаде или взывать к совести к чувству благодарности за то, что сделано  для
вас. Я  просто  ставлю  в  известность,  что  любой,  кто  проявит  подобную
нелояльность, будет уничтожен без суда и следствия. Полагаю,  вас  не  нужно
спрашивать, знаете ли вы, как погибли ваши предшественники, и не желаете  ли
последовать за ними. Вижу, что такого желания ни у кого нет.  Следовательно,
вы понимаете,  насколько  я  могущественнее  Алкона.  Я  не  только  обладаю
властью, но и умею пользоваться ей. Кроме  того,  у  Алкона  не  было  таких
надежных источников информации, как  у  меня.  Алкон  до  самого  последнего
момента не подозревал, что опутан нитями заговора. Я же  всегда  буду  знать
обо  всем  заранее.  Алкон  грозил,   запугивал,   предупреждал;   подвергал
изменников пыткам; некоторым офицерам якобы давал шанс исправиться, хотя  на
самом деле этот шанс неизбежно оказывался предсмертным. Ничего  подобного  я
делать не собираюсь. Не буду угрожать, предупреждать, пытать и, конечно,  не
предоставлю шанса свергнуть меня.  Предатели  будут  казнены  без  фанфар  и
барабанного боя. Ради вашего благополучия,  джентльмены,  советую  отнестись
серьезно ко всему сказанному.
   Офицеры ничего не возразили на его слова, но босконские привычки были еще
слишком сильны в них. Поэтому в течение трех дней погибли еще трое из  новых
руководителей. Тогда Киннисон созвал новое совещание в своем кабинете.
   - Среди вас присутствуют трое, кто не  был  на  предыдущем  совещании,  -
объявил новый фраллийский тиран. - Однако они читали стенограмму, и  мне  не
нужно повторяться. К сказанному  добавлю  только  то,  что  добьюсь  полного
взаимопонимания и сотрудничества, даже если мне придется перебить всех вас и
ваших преемников. Вы свободны. Можете идти.

   Глава 20

   ГАННЕЛЬ ПРОТИВ ФОССТЕНА

   Убийства обессиливали Киннисона - изматывали морально  и  физически.  Это
было подло и жестоко - хуже, чем всадить нож человеку в спину: у  несчастных
не было ни малейшего шанса на спасение. И все-таки он продолжал убивать.
   Когда  Киннисон  в  первый  раз  очутился  в  укреплении  колесоидов   на
Альдебаране I, то действовал не задумываясь. Если была хоть какая-то надежда
на успех, линзмены шли вперед. Проводя  разведку  на  Джарневоне,  он  думал
ненамного иначе. К счастью, тогда он взял с собой Ворсела, но  все  равно  -
решение всех проблем зависело только от него самого.
   И только теперь Киннисон начал понимать, что больше не мог действовать  с
прежним безрассудством. Он  пришел  к  мысли,  что  необходимо  пересмотреть
Кодекс  земного  линзмена,  с  горечью  признав  правоту  Надрека.  От  него
требовалось больше, чем отдать свою жизнь на полпути  к  победе.  Он  должен
выжить в любых условиях и довести начатое  дело  до  конца.  Ему  предстояло
учитывать каждый фактор риска, чтобы добиться цели наименьшей ценой.
   Так он размышлял, восседая безоружным на троне тирана  Фралла,  когда  во
дворец  вернулся  премьер-министр.  Тот  внимательно  изучил  обстановку   и
попросил нового властителя об аудиенции.
   - Позволь мне поздравить тебя, тиран Ганнель, - вкрадчиво проговорил  он,
очутившись в кабинете. - Не могу сказать, что я удивлен, поскольку некоторое
время с одобрением наблюдал за  тобой  и  твоими  действиями.  Ты  полностью
оправдал мои ожидания. Установленный  тобой  режим  правления  функционирует
превосходно.   Ты   в   короткое   время   наладил   согласованную    работу
государственного  аппарата.  Тем  не  менее  полагаю,  что  ты  недостаточно
информирован,
   - Возможно, - с заметной  долей  иронии  согласился  Киннисон.  -  О  чем
именно? - Я отвечу на твой вопрос. Знаешь  ли  ты,  кто  истинный  правитель
Фралла?
   - Мне известно, кто был им, - сделав  ударение  на  предпоследнем  слове,
сказал землянин. - Но принадлежи реальная власть тебе, Алкон не совершил  бы
столько грубых ошибок.
   - Если это комплимент, то благодарю. Конечно, тебе известно, почему я  не
предотвратил их. Я хотел, чтобы тиран  Фралла  был  самым  сильным  из  всех
фраллийцев. И могу сказать без лести, что сейчас он именно такой. Вот почему
предлагаю тебе добавлять слово "сэр", когда ты будешь обращаться ко мне. а
   - В свою очередь благодарю за оказанную честь. Я буду обращаться  к  тебе
так, когда ты будешь называть меня "Ваше Высочество" - не раньше.
   - Не будем торопиться. Лучше вернемся к твоему вопросу. Очевидно,  ты  не
знаешь, что тиран Фралла - кто бы им ни был - открывает мне свои мысли.
   - Я подозревал, что в прошлом нечто подобное практиковалось. Но  в  таком
случае знай и ты, что я верю тому, кто верит  мне,  -  правда,  не  могу  не
признать, что за  свою  короткую  жизнь  я  встретил  лишь  несколько  таких
личностей. Честно говоря, ты не вызываешь  у  меня  никакого  доверия,  и  я
открою тебе свои мысли ровно настолько, насколько ты откроешь мне свои.
   - Бахвальство - признак невежества, Ганнель. Ты даже  не  знаешь,  что  я
могу убить тебя в любой момент.  Достаточно  нескольких  твоих  неосторожных
слов, и тебя не будет в живых. - Фосстен не повысил голоса, но  в  его  тоне
послышалась явная угроза.
   - Не заставляй меня воспроизводить все последствия подобного замечания, -
Киннисон тоже говорил спокойно, с полным сознанием своей силы.  -  Интересно
ли тебе, почему я так уверен в  том,  что  ты  не  примешь  мое  предложение
обоюдно открыть наши мысли?
   - Очень интересно.
   - Потому  что  я  подозреваю  тебя  в  связи  с  линзменом  Икс-А-Икс  из
Галактического Патруля. Возможно, ты и есть тот линзмен.
   Услышав обвинение, Фосстен не выразил ни малейшего удивления.
   - Пока у меня нет подтверждений такого подозрения, - добавил Киннисон,  -
но должен тебе сказать, что, как только они появятся, ты умрешь, причем  без
всякого воздействия моего разума, - просто под прицелом моего излучателя.
   - Все и вправду становится очень интересным, - проговорил премьер, и  его
рука потянулась к потайной кнопке.
   - Не дотрагивайся до выключателя! - резко приказал Киннисон. Он не совсем
понял, почему Фосстен не скрыл своего движения.
   - Могу я спросить почему? Это всего лишь... - Я знаю, что  это  такое,  и
мне не нравятся мыслезащитные экраны.
   - Не будь ребенком, Ганнель, - усмехнулся Фосстен.  -  Тебе  известно  не
хуже меня, что твое обвинение абсурдно. Но я все обдумал и решил,  что  наше
взаимное недоверие не будет непреодолимым препятствием для совместной работы
на  благо  Босконии.  Я  все  больше  убеждаюсь,  что  среди  фраллийцев  ты
отличаешься своим разумом  и  лучше  других  сможешь  распорядиться  властью
тирана. Мне было бы стыдно без нужды убивать тебя - тем более что в  будущем
ты, возможно, согласишься с моим предложением.
   - Возможно, - сказал Киннисон, - но, полагаю, едва ли вероятно. -  Решив,
что знает причину столь странной уступчивости премьера, он добавил: - Раз мы
выяснили отношения, я тоже не вижу препятствий для нашего сотрудничества  на
основе полного и гармоничного взаимного недоверия. Как  мне  представляется,
прежде всего мы должны посвятить наши совместные усилия уничтожению  планеты
Кловия и базирующегося на ней Патруля.
   - Правильно.
   Если Фосстен и заподозрил тирана в  чем-либо  не  соответствовавшему  его
понятию о предельной искренности, то не подал виду, и  разговор  перешел  на
технические аспекты предстоявшей кампании.
   - Мы не должны  наносить  удар  до  тех  пор,  пока  не  будем  полностью
подготовлены, - сказал Киннисон. Это свое утверждение он так часто  повторял
на многочисленных заседаниях главного  штаба,  что  оно  стало  как  бы  его
девизом.
   Премьер-министр даже не подозревал, что Киннисон хотел дать Патрулю время
на  строительство  неприступных  оборонительных  укреплений  вокруг  Кловии.
Фосстен не мог знать ничего о космических конденсаторах звездной энергии, на
сооружение которых требовалось затратить больше труда, чем  на  все  опорные
пункты Онло и Фралла.
   Недоумение Фосстена усиливалось по  мере  того,  как  тиран  Ганнель  все
упорнее настаивал на создании самого могучего и совершенного  флота,  какого
еще не  было  в  истории  Боскопии.  Не  раз  отвергая  предложения  военных
инженеров, новый фраллийский властелин никак не мог добиться от  подчиненных
того, чтобы  они  разработали  безупречный  вариант  снаряжения  космической
армады.
   - Нам нужно все, что может  пригодиться  в  битве  линейным  офицерам,  -
говорил он. А получив все,  что  хотел,  отдавал  новый  приказ:  -  Теперь,
линейные офицеры, вам предстоит обучиться обращению со всеми новыми сложными
приборами и установками.
   Наконец даже премьер-министр не выдержал и начал протестовать, но к  тому
времени работа была уже завершена. Киннисон сам внес в  нее  немалый  вклад.
Система, которую он задумал и сконструировал, намного  уступала  патрульному
флагману Z9M9Z, но превосходила все, что  было  известно  военным  инженерам
Босконии. Успехом тирана восхищались не только офицеры главного штаба, но  и
сам Фосстен, отчасти  усомнившийся  в  своих  подозрениях.  В  конце  концов
Ганнель мог справиться с работой, подчиняясь своей собственной воле.
   Подозрения Фосстена возобновились, когда тиран занялся боевой подготовкой
солдат и офицеров флота. Муштровал  он  их  безжалостно,  особенно  линейных
офицеров. Его требовательность не знала  границ.  Он  заставлял  подчиненных
совершать  неслыханно  сложные  маневры  и  жестоко  наказывал  за  малейшую
неточность  исполнения.  Успокоился  он  только  тогда,  когда  убедился   в
безукоризненной слаженности действий  всего  командного  состава.  Затем  он
получил следующее сообщение:
   - Ким! О кей, можешь выступать - мы готовы.
   Разумеется, это был Хейнес, с  которым  Киннисон  поддерживал  постоянную
связь. Новый тиран Фралла уже давно заметил, что  при  защите  своих  мыслей
обычным  экраном  он  может  пользоваться  Линзой,  не  опасаясь  детекторов
премьер-министра.  Поэтому  стратеги  Патруля   были   не   хуже   Киннисона
информированы о каждом шаге босконцев.
   Киннисон вызвал Фосстена и с глубокомысленным видом уставился в потолок.
   - Боюсь, мы никогда не сможем подготовиться лучше, чем готовы  сейчас,  -
со вздохом посетовал он, когда премьер-министр вошел в  кабинет.  -  У  тебя
есть предложения, замечания или что-нибудь такое, что еще больше ухудшит мое
настроение?
   - Нет, никаких претензий. Ты и в самом деле отлично  справился  со  своим
делом.
   - Гм-м... Ты так считаешь? - без энтузиазма проговорил Ганнель. - Но  ты,
конечно, заметил, что я еще ничего не сказал о самой атаке?
   Разумеется, премьер-министр заметил столь странный недосмотр. Он подумал,
что здесь у линзмена Икс-А-Икс непременно возникнут затруднения. Вот где  он
уличит его.
   - Я долго размышлял над планом атаки, - продолжал сокрушаться Киннисон, -
и в результате вынужден признать ограниченность своих знаний  о  современных
способах ведения наступательных действий. И я решил,  что  если  у  тебя  не
будет возражений или каких-нибудь других кандидатур, то  я  дам  тебе  право
разработать атаку так, как ты посчитаешь нужным.
   Премьер был изумлен. Невероятно! Должно быть,  Ганнель  и  в  самом  деле
работал  на  Босконию,  раз  принял  такое  решение.  Неготовый  к  подобной
ситуации, он замешкался,
   - У трубы есть два очень серьезных недостатка, - наконец проговорил он, -
Во-первых,  у  нас  нет  никаких  способов  узнать,  что  творится   на   ее
противоположном конце. Во-вторых, даже  гипер  пространствен  пая  труба  не
гарантирует полной скрытности. В случае  с  нападением  на  Землю  мы  можем
утверждать, что враг не был застигнут врасплох.
   - Правильно, - безучастно пробормотал Киннисон.
   - С другой стороны,  приближение  через  открытый  космос  будет  заметно
издалека, и противник успеет подготовиться к отражению атаки.
   - Тоже верно, - равнодушно согласился Киннисон.
   -  У  тебя  нет  ни  малейшего  желания  выбрать  один  из  вариантов?  -
недоверчиво спросил Фосстен.
   - Ни малейшего, - ответил тиран. -  Если  бы  мне  удалось  найти  веские
аргументы в пользу одного варианта, то я уже отдал бы приказ о  наступлении.
Итак, я и вручаю тебе полномочия, причем без всяких ограничений.
   - Тогда мы  будем  атаковать  через  открытый  космос,  -  наконец  решил
премьер-министр.
   - Согласен, - кивнул Киннисон.
   Вскоре космическая армада Босконии - самая могучая и совершенная  за  всю
ее историю - сосредоточилась на нескольких ближайших базах.  Были  тщательно
проверены  все  узлы  и  механизмы,  пополнены  запасы  топлива   и   склады
боеприпасов. Корабли, выстроенные в боевом порядке, взяли  курс  на  Кловию.
Незадолго до встречи с Великой Армадой Патруля премьер  позвал  Киннисона  в
командный пункт.
   - Никак не могу понять тебя, Ганнель,  -  изучающе  взглянув  на  тирана,
сказал он. - Ты не дал мне ни одного совета,  ни  разу  не  вмешался  в  мое
управление флотом. И все-таки я подозреваю тебя в предательстве. Я с  самого
начала подозревал...
   - Без всяких на то оснований, - холодно заметил Киннисон.
   - О нет! У меня были веские причины для подозрений! - объявил Фосстен.  -
Разве т