ледование.  Об  истинном
состоянии дел она частично узнала, некоторые данные вычислила, но  целостной
картины у нее не получилось.
   Кэтрин  наблюдала  за  похищением  Киннисона,  но  была  не  в  состоянии
помешать. Она не могла ничего предпринять, не привлекая к себе  внимания,  -
иначе при ответном действии была бы разрушена вся  структура  Галактического
Патруля. Однако, когда  босконский  корабль  исчез,  она  нащупала  трубу  и
последовала за ней. Кэт мчалась  за  кораблем,  пытаясь  совершить  что-либо
полезное, что могло быть приписано случайности или удаче. Она твердо  знала:
те, кто захватил Киннисона, не ошибутся  и  все  их  возможности  просчитаны
наперед.
   Когда Киннисон сосредоточил внимание  на  выключателе  мысленного  экрана
босконского капитана, Кэтрин направила мимо экрана плотный мысленный луч  по
каналу, о  существовании  которого  не  знали  ни  линзмен,  ни  пират.  Она
мгновенно подчинила разум капитана, и он сел  именно  так,  как  нужно  было
Киннисонуна долю сантиметра слишком близко к подлокотнику. Тумблер  щелкнул,
и Кэтрин быстро отключилась. Она была уверена  в  том,  что  отец  посчитает
происшедшее чистой случайностью и что ситуация, оказавшись в надежных  руках
Киннисона, ничем не угрожает, по крайней мере какое-то  время.  Кэт  снизила
скорость и увеличила расстояние между кораблями, но держалась поблизости, на
случай чего-либо неожиданного.
   Почти одновременно со щелчком выключателя разум капитана слился с разумом
Киннисона. Линзмен собирался заставить  пирата  отдать  приказ  и  захватить
корабль, но ему пришлось изменить план. Не отдав приказа, капитан вскочил  с
кресла и бросился к пульту управления лучами. Другие члены  команды  видели,
что случилось, и слышали многозначительный щелчок тумблера.  Все  они  имели
инструкции, предписывающие, как следует действовать в  конкретной  ситуации.
Как только капитан оказался у пульта управления, один  из  команды  спокойно
прострелил ему голову.
   Удар пули и гибель  разума,  в  который  проник  его  собственный  разум,
потрясли Серого линзмена так, словно пуля попала в него самого.  Одной  лишь
силой воли он заставил  мертвого  капитана  сделать  три  последних  шага  и
отключить питание удерживающих его лучей.
   Освободившись, Киннисон рванулся вперед, но остальные бросились к тем  же
приборам. Он  все  же  успел  добраться  до  них  первым  и  взмахнул  своим
бронированным кулаком.
   Нет  смысла  подробно  описывать,  что  может  сделать  удар  перчатки  с
дуреумовыми вкладками, нанесенный изо всех сил Кимболлом Киннисоном.  Голова
противника  разлетелась  на  куски.  Развернувшись,  он  ударил   очередного
противника ногой в стальном ботинке.  Двумя  неотразимыми  ударами  Киннисон
прикончил еще  двух  босконцев.  Двое  оставшихся  повернулись  и  в  страхе
побежали прочь. Но к этому времени линзмен снова включил  питание.  А  когда
толкатель D2P швыряет человека о переборку, от него остается  только  мокрое
место.
   Киннисон подобрал и подключил свои излучатели. Пока все было  в  порядке.
Но на борту корабля еще остались  другие  люди,  некоторые  из  них  были  в
скафандрах с дуреумовыми вкладками, таких же надежных, как у него.
   Кэтрин, решив, что пока все складывается не так плохо, сияла от  гордости
за своего отца. Она, линзмен  третьего  уровня,  не  чувствовала  жалости  к
врагам Цивилизации. Кэт сама направила бы луч  так  же  безжалостно,  как  и
Серый линзмен. Она могла подсказать Киннисону, что делать дальше,  или  даже
вложить нужные сведения в  его  разум  украдкой,  но  стоически  удержалась.
"Пусть сам справляется, - подумала Кэт, - пока ему сопутствует удача".
   На корабле оставалось  еще  двадцать  босконцев  -корабль  был  не  очень
большим. Десять из них, одетые в скафандры, находились  на  корме,  шестеро,
тоже в скафандрах, - впереди, и четверо,  не  имевшие  скафандров,  в  рубке
управления. Киннисон решил сначала заняться  теми,  кто  был  на  корме.  Он
пошарил вокруг и нашел дуреумовые космические секиры.  Взвесив  их  в  руке,
выбрал хорошо сбалансированную секиру нужного  веса.  Затем  он  побежал  по
трапу в кают-компанию.
   Сначала Киннисон взорвал коммуникационные панели, чтобы  задержать  вызов
подкреплений. Вряд ли  в  рубке  поверят,  что  один  человек  собирается  в
одиночку захватить корабль. Не обращая внимания на лучи ручных  излучателей,
отражающиеся от его экранов, он приварил  стальную  дверь  к  косяку.  Убрав
излучатели, принялся действовать секирой, мимоходом подумав, что  хорошо  бы
иметь за своей спиной ван Баскирка, признанного мастера такого оружия. Но  и
сам он был не так уж стар и толст, чтобы не помахать секирой. К  счастью,  в
кают-компании у босконцев не было секир - они не входили в комплект обычного
вооружения, как у валерианцев.
   Первый противник непроизвольно взмахнул своим излучателем,  когда  секира
Киннисона обрушилась на него. Ударив со всего  размаху  по  лучевому  ружью,
изогнутое лезвие секиры вонзилось в него, и обломки излучателя упали на пол.
   Дуреумовая подкладка перчатки выдержала удар, и перчатка вместе с секирой
опустились на шлем. Босконец с грохотом свалился, но, кроме сломанной руки и
кое-каких ссадин, он не получил сильных повреждений. Скафандр  для  человека
не мог быть сделан целиком из дуреума. Поэтому Киннисон развернул  секиру  и
направил ее, тщательно прицелясь в точку между пластинками.  Острие  секиры,
пробив сталь, кость и мозг, со звоном остановилось,  когда  натолкнулось  на
кронштейн под дуреумовыми пластинками.
   Теперь босконцы шли на Киннисона  не  только  с  излучателями,  но  и  со
стальными брусьями и дубинками. Его броня должна все  выдержать.  Они  могут
вдавить ее, но не  пробьют.  Упершись  одной  ногой  в  шлем  своей  жертвы,
Киннисон выдернул секиру из плоти,  кости  и  металла,  не  боясь,  что  она
сломается, - даже валерианец необычайной силы  не  мог  сломать  космическую
секиру, - и ударил еще, и еще раз.
   Киннисон пробился к двери - двое уцелевших пытались открыть ее, но им  не
удалось убежать, и они погибли. Двое других дико завопили и рванулись  прочь
в паническом страхе пытаясь скрыться. Остальные отчаянно сражались, но  всех
их ждал один конец. Линзмен не должен оставлять в своем тылу  живых  врагов,
если не хочет, чтобы они направили ему в спину какое-нибудь тяжелое  оружие,
энергию которого скафандр не выдержит.
   Когда все было закончено, Киннисон, тяжело дыша,  попытался  передохнуть.
Это была первая настоящая драка за двадцать  лет,  и  он  подумал,  что  для
ветерана - вдобавок координатора, "белого воротничка" - он действовал не так
уж плохо. Хотя ему чуть-чуть не хватило дыхания, он ничуть не ослаб.
   Прелестная  Кэтрин,  находившаяся  на  достаточно  большом  расстоянии  и
незаметно читавшая каждую его мысль, с энтузиазмом согласилась с ним. У  нее
не было отцовского комплекса, но она  со  своими  сестрами  точно  знала  не
только каким был их отец, но и  другие  мужчины.  Зная  их  и  до  некоторой
степени себя, каждая из сестер Киннисон была убеждена, что для нее физически
и  психологически  невозможно  даже  хоть  немного  заинтересоваться   любым
мужчиной, в чем-то уступающим  отцу.  Каждая  из  них  мечтала  о  человеке,
который был бы достоин ее и физически и интеллектуально, но ни одна  из  них
пока не догадывалась, что один такой человек уже существует.
   Киннисон вырезал дверь и воспользовался  своим  восприятием.  Те  типы  в
рубке управления что-то делали, но  он  не  знал,  что  именно.  Двое  паяли
коммуникационную панель, связывающую  их  с  кают-компанией.  Вероятно,  они
считали, что неполадки на  конце  цепи.  Но  почему  не  идут  на  разведку?
Впрочем, сейчас это не имело значения.  Остальные  двое  возились  с  другой
панелью, и нельзя понять, чем они занимались. Ах, вот что - они  вызвали  на
помощь босконцев, находившихся на носу корабля.
   Кэтрин, внимательно наблюдавшая за всем происходившим, кусала губы.  Надо
ли сказать ему или взять его под контроль? Нет. Пока не  стоит.  Отец  может
вычислить ловушку в рубке управления и без ее помощи... и сама она  со  всем
своим сильным разумом не могла предусмотреть угрозу, которая была  -  должна
была быть - на другом конце  гиперпространственной  трубы,  или  уже  сейчас
мчалась по ней навстречу босконскому кораблю...
   Киннисон встретил приближавшуюся шестерку и разделался с  ними.  На  этот
раз он одолел их с трудом, поскольку  босконцы  были  предупреждены  и  тоже
вооружились секирами. Киннисон не обратил внимания на то, что  слишком  мало
пострадал в схватке: его скафандр был измят, порезан и разодран, но  сам  он
получил всего несколько поверхностных  ран.  Киннисон  встречал  противников
там, где они могли подойти к нему только  поодиночке.  Он  мастерски  владел
любым видом оружия, применявшегося в  космических  войнах,  но  все  еще  не
понимал, что нормальному функционированию мозгов босконцев  мешало  какое-то
внешнее воздействие.
   Киннисон был уверен в себе, полон сил и рвался в  бой,  когда  перед  ним
встал вопрос: что делать с рубкой управления? Там  полно  всяких  устройств,
гораздо более мощных, чем те, с которыми ему до сих  пор  приходилось  иметь
дело...
   Кэтрин в своем катере от отчаяния стиснула зубы и сжала кулаки. Положение
было очень трудным, а скоро может стать просто  безвыходным.  Она  бросилась
догонять корабль, и у нее вырвалось  резкое  и  совсем  не  подобающее  леди
проклятие. Разве отец не видит и не чувствует,  что  в  любую  минуту  может
опоздать? Она испытывала муки нерешительности, а  нерешительность  -  весьма
редкое  -  состояние  для  линзмена  третьего  уровня.  Ей  очень   хотелось
вмешаться, но если она сделает это, то вряд ли у нее будет возможность, ради
всего пурпурного ада Палейна, замести свои следы.

   Глава 8

   ЧЕРНЫЙ ЛИНЗМЕН

   Разум Киннисона, хотя и более медлительный, чем  у  дочери,  и  не  такой
сильный,  не  ведал  сомнений.  Четверо   босконцев   в   рубке   управления
экранированы от воздействия любой умственной  силы,  и  глупо  надеяться  на
другой счастливый случай. Сейчас  они  уже  в  скафандрах  и  у  них  ручные
пулеметы и полуавтоматические излучатели.  Босконцы  явно  намерены  держать
оборону и попытаться выиграть время. Они знали, что  если  смогут  задержать
его, пока не будет пройдена гиперпространственая труба, то линзмен  обречен.
У них мощное переносное оружие, они шли четверо на одного и,  без  сомнения,
собирались одержать достаточно легкую победу.
   Киннисон думал иначе. Раз он не в состоянии использовать против них  свой
разум, то должен воспользоваться тем, что удастся обнаружить  на  босконском
корабле. Может быть, ему даже посчастливится найти бомбы с антивеществом.
   Установив блокировку шпионских лучей, Киннисон продолжил  поиск.  Они  не
могли видеть его, а стоит кому-нибудь использовать свое чувство  восприятия,
убрать экран хоть на долю секунды, и битва закончится в тот же момент.  Если
же они решат атаковать, то это даже к лучшему. Однако, как он и  думал,  они
оставались в укрытии,  и  ничто  не  мешало  спокойно  обследовать  корабль.
Различные подозрительно доступные смертоносные механизмы Киннисон пропускал,
всего лишь взглянув на них. Он хорошо разбирался  в  оружии  и  сразу  видел
неисправности.
   На оружейном складе он не нашел бомб с антивеществом, но там  было  много
другого оружия, вроде того, которое сейчас находилось в рубке управления,  а
также крупнокалиберные пулеметы с водяным охлаждением, каждый  -  с  прочным
щитком из дуреума и однослойным экраном. Имелись, конечно, и излучатели,  но
не такие мощные. Зато излучатели надежно  защищены  экранами.  Киннисон  без
труда притащил один пулемет и два излучателя в комнату,  соседнюю  с  рубкой
управления, и расставил их там в таком порядке, чтобы панели  управления  не
оказались под огнем.
   Киннисону давало шанс то, что оружие врагов  было  установлено  так,  что
прикрывало дверь. Очевидно, они  не  учитывали,  что  Носитель  Линзы  может
напасть  с  фланга,  пробив  четырехсантиметровую  прочную  стальную  стену.
Киннисон не знал, удастся ли ему прорваться достаточно  быстро,  прежде  чем
босконцы переставят магнитные лафеты. Но попытка - не пытка.  Серый  линзмен
ухмыльнулся, расставляя оружие и не тратя напрасно ни доли секунды.
   Нацелив один излучатель на точку примерно в метре выше  двери,  другой  -
чуть ниже, Киннисон  включил  их  на  полную  мощность.  Затем  включил  луч
пулемета - хоть и слабый, но тоже пригодится, - установил защитные экраны на
максимум и согнулся на сиденье  за  дуреумовым  щитком.  Все  магазины  были
заполнены патронами.
   Два больших и одно маленькое пятна слабо  задымились  и  затем  нагрелись
докрасна. Пятна стали ярко-красными, постепенно пожелтели и наконец  слились
в одно ослепительное пятно.  Металл  начал  медленно  плавиться,  но  вскоре
расплав запылал, рассыпая вокруг  сверкающие  искры,  пока  мощные  лучи  не
прошли сквозь стену.
   Первое совсем небольшое отверстие появилось точно на линии  между  мушкой
пулемета Киннисона и одним из  орудий  врага,  и  в  тот  же  момент  начало
грохотать оружие линзмена. Босконцы, увидев горячее пятно  на  стене,  сразу
поняли, что оно означает, и отчаянно бросились разворачивать  лафеты,  чтобы
защититься дуреумовыми щитками своих пулеметов.  Они  чуть-чуть  не  успели.
Киннисон поймал в прицел  один  лишь  выступ  бронескафандра,  и  этого  ему
хватило. Кинетическая энергия потока металла выбросила босконца  с  сиденья,
и, все еще находясь в  воздухе,  он  был  буквально  изрешечен.  Две  мощные
пулеметные очереди разделались  с  излучателями  и  их  операторами  -  щиты
излучателей не могли противостоять пулям Киннисона.
   И остались пулемет против пулемета один на один; линз-мен знал,  что  они
могут молотить друг друга целый час без особого эффекта. Однако у него  было
одно большое преимущество - он находился ближе к перегородке и мог  опустить
прицел ниже, чем босконец. Так он и сделал, целясь  в  магнитные  держатели,
которые не были рассчитаны на такую нагрузку. Сначала поддался один передний
держатель, затем другой, и линзмен знал, что нужно сделать с  задней  парой,
которая оказалась недоступной. Он направил огонь на верхний край дуреумового
щитка. Под  чудовищным  давлением  стального  урагана  бесполезные  передние
держатели оторвались от пола. Лафет орудия, который не мог сдвинуться  из-за
мертвой хватки задних держателей, стал  приподниматься.  Он  поднимался  все
выше, подставляя пулеметчика под огонь Киннисона.
   Кэтрин  издала  вздох   облегчения.   Насколько   она   могла   "видеть",
гиперпространственная труба все еще была пустой.
   - Молодец, папа! - зааплодировала она про себя, -  Теперь  хватило  бы  у
папочки ума сообразить, что к нему можно приблизиться по трубе,  и  здравого
смысла, чтобы поспешить назад, прежде чем его догонят!
   У  Киннисона  не  было  подозрений,  что  в  трубе  его  может  поджидать
опасность. Однако у него не  было  и  желания  высаживаться  в  одиночку  на
вражеском корабле в самом центре чужой базы. Более того, однажды он едва  не
пропал из-за обрыва гиперпространственной трубы, когда находился в ней. Он и
так завяз здесь по уши. Поэтому Киннисон стремился быстрее вернуться в  свое
собственное пространство. Как только противник замолк, он поспешил  в  рубку
управления и направил тягу корабля в противоположную сторону.
   Кэтрин позади него развернула свой катер и  возглавила  отступление.  Она
покинула гиперпространственную трубу прежде - в данном случае это не  совсем
точное слово, но оно передает суть  лучше  любого  другого,  -  прежде,  чем
вернулась на базу. Она  заставила  офицера  передать  сигнал  "эвакуация"  и
зависла в воздухе, внимательно  наблюдая.  Кэт  знала,  что  Киннисон  может
покинуть  трубу  только  через  ее  конец,  а  следовательно,  ему  придется
материализоваться внутри самого здания. Она слышала о  том,  что  случается,
когда два плотных твердых тела пытаются одновременно занять  одно  и  то  же
трехмерное пространство, но медлила не для  того,  чтобы  увидеть,  как  все
произойдет. Просто она не знала, свободна ли труба. Если же там что-то  есть
и если это нечто последует за ее отцом в  обычное  пространство,  то,  чтобы
предотвратить преследование, даже ей придется напрячь все свои способности.
   Киннисон, остановив босконский крейсер на пороге обычного пространства, в
промежуточной зоне,  где  может  существовать  в  твердом  состоянии  только
дуреум, размышлял над сложной проблемой высадки.
   Он уже дотянулся до главного выключателя.  Отключив  энергию  и  поместив
дуреумовый мостик корабля ближе к полу коридора, насколько  позволял  размер
трубы, Киннисон переключил приборы и приготовился к прыжку  головой  вперед.
Конечно, он не мог чувствовать раделигианскую гравитацию, но был уверен, что
прыгнет  достаточно  далеко  и  пройдет  через  промежуточную   поверхность.
Киннисон разбежался,  оттолкнулся  и  бросился  через  нематериальную  стену
космического корабля. Корабль исчез.
   Переход через поверхность  оказался  более  неприятным,  чем  можно  было
предполагать.  Даже  когда  это  происходит  очень  медленно,  как   обычно,
ускорение вызывает тошноту, к которой нельзя  привыкнуть.  Сейчас  Киннисона
просто вывернуло наизнанку. Он хотел приземлиться  в  кувырке,  что  требует
совершенной техники движения в таком скафандре, при прыжке поднял дикий  шум
и ударился о дальнюю стену коридора с громким лязгом, но почти не пострадал,
если не считать еще нескольких синяков и ушибов.
   Как только Киннисон пришел  в  себя,  он  вскочил  на  ноги  и  выкрикнул
приказы.
   - Буксиры! Толкатели! Резаки! Живо! - он знал, с чем придется иметь дело,
и если только они вернутся назад, то выдернет их из трубы  так  быстро,  что
свернет им шеи!
   Кэтрин, продолжая внимательно наблюдать, улыбнулась. Ее отец  был  мудрым
старым гусем, но сейчас глубоко ошибался, считая, что они  могут  вернуться.
Если из гиперкруга  и  появится  что-нибудь,  то  все  его  оружие  окажется
совершенно неэффективно. А у Кэтрин нет четкого представления  о  том,  чего
нужно бояться. Она  была  уверена,  что  это  что-то  нематериальное,  почти
наверняка какое-нибудь умственное устройство.  Но  кто  или  что  может  его
сделать? И как? Кроме того, как поступать в таком случае ей?
   Прищурив глаза и нахмурив брови,  Кэтрин  сосредоточенно  думала,  и  чем
больше она размышляла, тем туманнее становилась картина. Впервые в жизни она
почувствовала себя маленькой, слабой и бессильной. Именно в этот час  Кэтрин
Киннисон действительно повзрослела.
   Гиперпространственная труба исчезла, и Кэт вздохнула с  облегчением.  Кто
бы там ни был, не сумев притащить Киннисона к себе, они больше не  приходили
за ним. Дичь недостаточно крупная?  Нет.  Вероятно,  они  не  готовы.  Но  в
следующий раз".
   Эрайзианский Ментор прямо сказал ей, чтобы она вновь  приходила  к  нему,
когда поймет, что еще не знает всего. В глубине души  она  не  ожидала,  что
такой день когда-нибудь наступит. Однако теперь он наступил. Спасение - если
это было спасением - научило ее многому.
   - Мама! - послала она сигнал на далекую Кловию. - Я на Раделиксе.  Все  в
порядке. Папа только что  вышиб  мозги  из  кучи  босконцев,  и  с  ним  все
нормально. Но я еще слетаю кое-куда, прежде чем вернусь домой. Пока.
   После исчезновения гиперпространственной  трубы  Киннисон  сторожил  базу
четыре дня, но затем прекратил, и только тогда  впервые  серьезно  задумался
над тем, что делать дальше.
   Должен ли и впредь выдавать себя за Сибли Уайта? Он  решил,  что  должен.
Отсутствие Уайта было не слишком долгим, чтобы его могли заметить,  и  ничто
не связывало Уайта с Киннисоном. Если бы он действительно знал, что  делать,
то  мог  бы  взять  себе  более  подходящий  псевдоним.   Но   пока   просто
п