о произошло, бросились в обратный путь, к кораблю. Они протиснулись
через люки и заняли свои места. Тогда  ворота  пещеры  закрылись,  но  экран
монстров не мог выдержать натиск мощных батарей "Велана", он исчез. Барьеры,
укрепления и значительная часть горного склона превратились в клубы  пламени
и пара или потекли расплавленными потоками.  Велантийцы  бросились  в  атаку
через едкий дым и раскаленные докрасна обломки.
   Однако  правители  кое-чему  научились.  Пещера  была  не  только  хорошо
замаскирована, но и защищена как физическими, так и  мысленными  средствами.
Подступы  перекрыты  внутренними  металлическими  и  силовыми  барьерами   и
охранялись  вооруженными,  закованными   в   броню   защитниками,   которыми
командовали правители. Они сражались с холодной яростью роботов, которыми  в
сущности и  были.  Тем  не  менее,  невзирая  на  сопротивление,  нападающие
безжалостно рвались вперед. Тяжелые полуручные излучатели  пылали,  на  всем
ограниченном пространстве тоннеля шла рукопашная схватка. В дрожащем  сиянии
лучей, отражавшихся от экранов, пришельцы пробивались вперед через горячий и
невыносимо пахнувший пар, который клубами  поднимался  от  дымившихся  стен.
Защитники погибали на месте в одиночку и группами,  а  велантийцы  двигались
вперед над их горевшими и расчлененными телами.
   И наконец, открыт доступ в пещеру! К правителям, кто веками  охотился  на
беззащитных велантийцев многих поколений, подвергал их изощренным  пыткам  и
затем, подобно вампирам, высасывал из них жизненные силы, которые  не  могли
сохраниться в их изувеченных телах.
   Ворсел и его команда отбросили свое оружие. Велантийцы используют  против
правителей Дельгона искусственное оружие только в  тех  случаях,  когда  нет
другого выхода. Правители запугали велантийцев до того,  что  холодный  ужас
охватывал их при воспоминании о тысячах зверски  замученных  предков,  страх
проник в самые  сокровенные  жизненные  центры  биохимической  стуктуры.  Но
сильнее страха, уничтожая и преодолевая его,  в  них  клокотала  глубокая  и
яростная ненависть, какой никогда не знал ни один человек.  Такая  ненависть
может быть утолена только беспредельной жестокостью, когда  врага  разрывают
на части, чувствуя, как его  жизнь  утекает  из-под  сжатых  рук,  терзающих
когтей, сжимающегося кольцами тела и рубящего хвоста.
   Впрочем, лучше не вдаваться в подробности схватки. Здесь было  почти  сто
дельгонцев, они становились безрассудно смелыми, когда их загоняли  в  угол.
Их физическая структура была сходна с велантийской, поэтому многие из бойцов
Ворсела погибли. Но на "Велане" было больше полутора тысяч, а  пещера  могла
вместить меньше половины команды,  так  что  велантийцев  оставалось  вполне
достаточно для управления кораблем и его орудиями.
   Ворсел позаботился, чтобы командир врагов не был убит  его  подчиненными.
Когда сражение закончилось, велантийцы  приковали  единственного  уцелевшего
правителя к его же дыбе и распяли до полной неподвижности. Затем,  изо  всех
сил сдерживая непреодолимое  желание  немедленно  использовать  дыбу  по  ее
чудовищному назначению, Ворсел убрал экран, обернул хвост  пару  раз  вокруг
удобного выступа и оказался перед босконцем нос к носу.  Восемь  причудливых
стебельчатых глаз  свернулись  спиралью,  когда  он  запустил  анализирующий
мысленный луч в экран чудовища.
   - Я мог бы использовать  любую  деталь  адской  машины,  -  злорадствовал
Ворсел. Когда он прикасался  к  разным  колесикам  и  рычагам,  цепи  слегка
звенели, вспыхивали искры,  растянутое  тело  правителя  слабо  дергалось  -
Однако не буду этого делать. Пока ты еще не сошел с ума, я заберу  все  твои
знания.
   Лицом к лицу, глаза в  глаза,  разум  против  разума  -  молчаливая,  без
малейшего движения катастрофическая битва началась.
   Как мы уже знаем, Ворсел выследил и уничтожил многих правителей Дельгона.
Он охотился на них, как на вредителей: убивал  бомбами  и  лучами,  когтями,
зубами и хвостом. Но он не сражался с правителем -  разум  против  разума  -
больше двадцати теллурианских лет - с тех пор, как он и Надрек с Палейна VII
захватили живыми вожаков тех, кто охотился на матриархат Элен  и  действовал
против Цивилизации из пещеры на Лирейне II.  Ворсел  никогда  не  вступал  в
смертельно опасную интеллектуальную  дуэль  без  мощной  поддержки  -  рядом
всегда находился Киннисон или другой Носитель Линзы.
   На этот раз Ворселу не нужна была помощь. Он  не  дрожал  от  нетерпения.
Тело его было таким же твердым,  как  скала,  на  которой  он  расположился.
Каждая клеточка и  способность  его  мозга  сосредоточились  на  том,  чтобы
подавить жажду мщения и слепую, неукротимую ярость  велантийца,  вдохнуть  в
него хоть немного милосердия и сострадания. Мысли  Ворсела  проникали  через
казавшиеся непробиваемыми защитные экраны правителя.
   Линза Ворсела разгоралась все ярче,  наполняя  мрачную  пещеру  мерцающим
полихроматическим светом. Настороженно ожидая возможного подвоха и ответного
удара, Ворсел выпускал один умственный разряд за другим.  Он  окружил  разум
чудовища обжигающим, сильно сжимающим полем. Он сжимал его безжалостно и  со
страшной силой.
   Правитель был побежден. Никогда раньше не встречавшийся с  чужим  разумом
или жизненной силой, превосходящими его собственные, он знал,  что  потерпел
полное  поражение  и  понял,   что   наконец-то   встретил   полумифического
велантийского линзмена, равного которому не  было  в  его  чудовищной  расе.
Правителя буквально парализовало от ужаса, кровь застыла в жилах  -  он  был
обречен на такую же мучительную смерть, которой сам предавал других.  Он  не
заметил в мозге велантийца ни малейшего следа ужаса или страха  смерти,  что
заставило его содрогнуться.
   Старая поговорка гласит, что храбрец умирает лишь  один  раз,  а  трус  -
тысячи. Правитель во время смертельной  схватки  неоднократно  был  на  краю
гибели и тем не менее продолжал сражаться. Его разум был острым и мощным. На
защиту своей осажденной личности он бросил все интеллектуальные ресурсы, все
уловки и  силу,  имевшиеся  в  его  распоряжении.  Но  тщетно.  Безжалостный
линзмен, невзирая ни на что, все глубже вторгался  в  его  разум,  проникал,
сжимал, бил и резал, и постепенно разум правителя лишался поддержки.
   - Эта станция... этот штаб... а значит, и  я...  здесь,  чтобы  причинять
ущерб... весь возможный  ущерб...  торговле...  персоналу...  Галактического
Патруля...  и  Цивилизации...  всеми  способами...  -  признался  правитель,
запинаясь, когда напористость Ворсела стала невыносимой, но  признаний  было
недостаточно.
   Ворсел  решил  захватить  абсолютно  все  знания  врага,   и   не   хотел
удовлетвориться меньшим.  Поэтому  он  продолжал  атаку  до  тех  пор,  пока
защитные экраны правителя, больше не  способные  противостоять  натиску,  не
исчезли полностью и обнажилась  каждая  извилина  мозга  и  каждый  фрагмент
разума. Затем, не теряя времени на то,  чтобы  насладиться  победой,  Ворсел
приступил к исследованию.
   Прошло время.
   Мчась через космос, на этот раз к определенной цели, Ворсел  анализировал
некоторые из фактов, о которых только что узнал. Он не был удивлен тем,  что
правитель ничего не знал о своих начальниках-босконцах, а также о  том,  что
подчиняется приказам или что у него вообще есть начальники. Все это  к  тому
времени было достаточно знакомо. Босконские психологи способные работники, и
пытаться распутать  все  хитросплетения  их  подсознательных  принуждение  -
пустая трата времени.
   Однако то, чем  занимались  правители  Дельгона,  вполне  очевидно.  Этот
форпост, несомненно, вносил  неразбериху  в  торговлю  Цивилизации.  Корабли
нередко сбивались с курса и  были  вынуждены  делать  посадку  на  пустынной
планете. Одни корабли были уничтожены, другие - обобраны и ограблены в  духе
пиратов старого времени, третьих снова отправляли в космос,  и  их  корпуса,
механизмы и грузы  оставляли  нетронутыми.  Однако  никто  из  пассажиров  и
команды не спасался невредимым, а каждый десятый умирал по вине  правителей,
о чем хорошо знал Ворсел.
   Сами правители не могли понять, почему им не удалось перебить  всех,  кто
попадал к ним. Иначе  их  жажда  активных  действий  просто  не  могла  быть
утолена. Правители знали только, что что-то ограничивает число  погибших  от
их рук примерно десятью процентами.
   Ворсел усмехнулся  при  этой  мысли,  хотя  он  восхищался  квалификацией
психологов, способных наложить  такое  ограничение  на  их  непокорные  умы.
Такова была работа босконских верхов - они распространяли хаос все шире.
   С остальными жертвами правители только "играли",  но  такая  игра  меньше
нравилась правителям, чем пытки до смерти, хотя и  мало  чем  отличалась  от
пыток. Ни одна из жертв не могла, пройдя испытания, сохранить воспоминание о
том, что с ней произошло. Они не были полностью безумны -  некоторые  только
частично. Однако все становились... другими - изменялись, трансформировались
ужасным образом. Среди них не  было  двух  похожих.  Как  оказалось,  каждый
правитель старался со всей своей сверхъестественной силой превзойти других в
создании существа, которое никогда еще не встречалось  ни  на  суше,  ни  на
море, ни в глубинах космоса.
   Ворсел тщательно изучил деятельность правителей и многое другое. Он решил
направиться к "Адской дыре в пространстве". Дельгон  -  планета  правителей,
которых он только что уничтожил - это не то место.
   Однако  Ворсел  знал,  что  на  самом  деле  Адской  дырой  была   пещера
правителей, и он - их убийца, непревзойденный в обеих галактиках, - имел все
необходимое для уничтожения любого числа "правителей. Можно считать,  что  с
Адской дырой тоже покончено.
   И именно тогда к нему пришла четкая, кристально чистая мысль.
   - Ворсел! Это Кон. Что там происходит, старый ящер?

   Глава 3

   КИННИСОН ПИШЕТ КОСМИЧЕСКУЮ ОПЕРУ

   Все линзмены второго уровня  располагали  одними  и  теми  же  фактами  и
данными, на основе которых они могли строить теории и делать выводы.  Каждый
делился своими находками, опытом и выводами с  остальными.  Они  обсудили  в
ходе широкого четырехстороннего обмена все аспекты  босконской  проблемы  до
мельчайших деталей. Тем не менее подход к решению  проблемы  и  цель  атаки,
выбранная каждым в отдельности, были строго индивидуальны.
   Кимболл Киннисон имел бескомпромиссную натуру. В случае необходимости  он
мог использовать обходной путь,  но  при  малейшей  возможности  предпочитал
действовать прямолинейно. Простота и  недвусмысленность  подхода  к  решению
проблем нравились ему гораздо больше, чем туманные, расплывчатые планы.
   Поэтому  сейчас  Киннисон  направлялся  на  Антиган  IV,   сцену   самого
последнего и, очевидно, самого вопиющего  из  длинного  ряда  насильственных
преступлений - Он многого не знал. Просьба  посетить  Антиган  и  возглавить
расследование предполагаемого убийства президента планеты пришла к  нему  по
обычным каналам, а не через Линзу.
   Пока его скоростной катер -  спидстер  -  мчался  через  космос,  линзмен
обдумывал широкие аспекты волны преступности. Она расходилась вширь и вдаль,
и чем шире распространялась и становилась мощнее, тем  отчетливее  выделялся
один важный факт: избирательность распространения. Солнечные системы Фралла,
Велантии, Теллуса, Кловии и Палейна не были затронуты. На Фралле, Теллусе  и
Кловии полно Носителей Линзы.  Велантия,  Ригель,  Палейн  и  большую  часть
времени Кловия служили рабочими штаб-квартирами  линзменов  второго  уровня.
Поэтому создавалось  впечатление,  что  неприятности  находятся  примерно  в
обратной  пропорциональности  к   числу   линзменов   и   их   способностям.
Следовательно, это  нечто  боялось  Носителей  Линзы  -  особенно  линзменов
второго уровня.
   Когда Серый линзмен добрался до  места,  он  узнал,  что  там  произошло.
Планета   бурлила   Повседневная   деятельность   на    планете    оказалась
парализованной. Объявлено военное положение, на  улицах  нет  никого,  кроме
групп вооруженных патрулей. Немногие  прохожие  шли,  крадучись  и  прячась,
поспешно пробегая, и их глаза, наполненные страхом, пытались  глядеть  сразу
во всех направлениях.
   - Ладно, Уэйнрайт, рассказывайте,  -  приказал  Киннисон,  когда  он  под
охраной офицеров Галактического Патруля был доставлен в бронированной машине
в  правительственную  резиденцию.  -  Во  всем  происходящем  слишком  много
неясного
   - Очень хорошо, сэр, - и Уэйнрайт начал  рассказывать.  -  Уже  несколько
месяцев случались разные  мелкие,  но  досадные  происшествия.  Затем  число
убийств, похищений и необъяснимых исчезновений стало расти. Полицейские силы
все хуже справлялись с ситуацией. Начались обычные вопли о  некомпетентности
и коррупции, которые только сильнее запутывали следствие.  По  всей  планете
распространялись листовки, но откуда они берутся  -  никто  не  знал.  Самые
проницательные детективы не могли найти ни следа авторов, изготовителей  или
распространителей листовок. Это были обычные подрывные  и  подстрекательские
лозунги: "Долой Патруль!", "Верните нам свободу!",  но  в  условиях  большой
напряженности они эффективно подрывали мораль всего общества.
   - И вот это последнее. Целые две недели весь мир был буквально  отправлен
в нокаут заявлением, что в полночь тридцать четвертого  дрила  -  думаю,  вы
знакомы с нашим календарем? - президент  Ренвуд  исчезнет.  Нам  был  брошен
вызов, - сказал Уэйнрайт и замолчал.
   -  Ну  дальше.  Я  знаю,  он  исчез.  Но  как?  Что  вы  сделали,   чтобы
предотвратить преступление? К чему вся секретность?
   - Если вы настаиваете, я вам, конечно, скажу, но предпочел бы  не  делать
этого, - Уэйнрайт смущенно покраснел. - Вы не поверите, никто не поверит.  Я
и сам бы не поверил, если бы не видел все своими глазами. Потерпите немного,
сэр, и вам расскажет обо всем вице-президент в присутствии министра финансов
и остальных, кто находился в тот момент там.
   - Хм-м." Понятно... возможно, - ум Киннисона стремительно работал. -  Так
вот почему никто  не  сообщил  мне  подробности!  Боялись,  что  не  поверю,
подумаю, что они были... - он остановился.  "Следующим  словом  должно  было
быть "загипнотизированы", но не следует торопиться с выводами. Даже если это
так, пока нет смысла обнародовать свою гипотезу" - размышлял Киннисон.
   - Нет, сэр, они не боялись. Они знали, что вы не поверите.
   Оказавшись в  резиденции  правительства,  они  отправились  не  в  личные
апартаменты президента, а в казначейство и дальше вниз, в самый  глубокий  и
неприступный подвал планеты. Там высокопоставленные  представители  нации  и
поведали Киннисону как вслух, так и мысленно о произошедших событиях
   В тот черный день все дела были приостановлены.  Никаких  посетителей  не
впускали в резиденцию. Никому не  было  позволено  приближаться  к  Ренвуду,
кроме самых доверенных  людей,  в  верности  которых  никто  не  сомневался.
Воздушные и космические  корабли  заполонили  небо.  Всюду  стояли  солдаты,
вооруженные ручным оружием или приставленные  к  тяжелым  орудиям.  За  пять
минут до полуночи Ренвуд вместе с четырьмя  сотрудниками  разведки  вошел  в
подвал, который затем был заперт министром финансов. Все члены  кабинета,  а
также вспомогательный отряд специально отобранных  часовых,  наблюдали,  как
они вошли туда. Тем не менее, когда казначей открыл подвал через пять  минут
после полуночи, никого из пятерых там не оказалось. Они пропали бесследно, и
с тех пор о них ничего не известно.
   - И каждое слово тут - ПРАВДА! - бессознательно  выкрикнули  разумы  всех
собравшихся.
   На протяжении всего рассказа Киннисон обшаривал разум за разумом, пытаясь
обнаружить следы хирургического вмешательства. Но ничего не нашел.  Никакого
гипноза. Все действительно случилось так, как они рассказывали. Киннисон был
убежден  в  этом,  его  глаза  затуманились  от  предчувствий,  и  он  решил
исследовать подвал. Осмотрел все детали его массивной конструкции  миллиметр
за миллиметром - бетон,  неокарбосплав,  сталь,  источники  тепла  и  близко
расположенные   вентиляционные   отверстия,   проверил    сложную    систему
сигнализации. Все оказалось в полном порядке, все функционировало, ничто  не
было повреждено.
   Солнце этой системы,  хотя  и  относительно  небольшое,  было  необычайно
горячим. Планета, четвертая по  счету,  находилась  очень  далеко  от  него.
Труба, конечно труба... и ничто иное - только  гиперпространственная  труба.
Киннисон сразу ссутулился, и неукротимый Серый линзмен постарел на глазах
   - Я знаю, что тут произошло, - голос Киннисона был мрачным и тихим, когда
он обратился к продолжавшим спорить  людям.  -  Знаю  также,  как  все  было
сделано, но и только
   - КАК? - спросили его хором.
   - Это была гиперпространственная труба,  -  и  Киннисон,  насколько  мог,
попытался объяснить функционирование трубы, природа которой  не  могла  быть
понята нематематическим трехмерным разумом.
   - Но что с ней можно сделать! - едва слышно спросил министр финансов.
   - Ничего, -  голос  Киннисона  звучал  спокойно.  -  Это  сделано  раз  и
навсегда. Куда исчезает свет, когда выключают лампу?  От  него  не  остается
следов. В двух галактиках сотни миллионов планет. Только в одной Вселенной -
нашей собственной миллионы и миллионы галактик. А Вселенных бесконечно много
-даже слишком много, они рядом друг с другом, как страницы в  книге,  только
тоньше в гиперизмерении.  Так  что  вы  сами  можете  вычислить  шанс  найти
президента Ренвуда или похитивших его босконцев - он так близок к нулю,  что
неотличим от него.
   Министр финансов был подавлен.
   - Вы хотите сказать, что от  гиперпространственной  трубы  не  существует
никакой защиты? Что они могут продолжать делать с  нами  все,  что  захотят?
Сэр, нация начинает сходить с ума - еще  один  такой  случай,  и  мы  станем
планетой маньяков.
   - О нет, я этого не говорил, - напряжение сразу ослабло. - Я хотел только
сказать, что мы ничем не можем быть полезны  президенту  и  его  помощникам.
Трубу можно заметить и выстрелить в любого проходящего по  ней,  как  только
его станет видно. Вам нужна пара ригелианских или ордовикских  линзменов.  Я
позабочусь об этом. Не думаю, что когда они прибудут сюда, все успокоится, -
он не стал  говорить  об  известном  ему  неприятном  факте,  что  враг  мог
проникнуть в любое место на любую другую планету, не  охраняемую  линзменом,
способным почувствовать неосязаемую структуру силовой сферы.
   Расстроенный, линзмен снова направился в космос. Это было  ужасно  -  все
происходит в его отсутствие, а когда он приходит, ему уже нечего делать. Как
можно сражаться с тем, чего нельзя видеть, чувствовать или  ощущать?  Но  не
стоит бессильно грызть локти, надо найти какую-нибудь зацепку.
   Прежние подходы тут не годились - Киннисон был уверен в  этом.  Босконцы,
виноватые во всем, хорошо соображали. Ни один из их подчиненных  не  знал  о
них  ничего;  начальство  само  выбирало  время  и  место  для  совещания  и
заботилось о том, чтобы совещания нельзя было обнаружить. Что же  делать?  А
вот  что.  Поймать  главного  исполнителя  с  поличным.  -  Киннисон   криво
усмехнулся. - Легко сказать, однако не все потеряно. Босконцы не супермены -
у них не больше способностей, чем у  него.  Надо  поставить  себя  на  место
другого - что бы он делал, став важным босконцем?
   Киннисон предпочитал достигать цели прямым путем и атаковать  решительно.
При необходимости, однако, ему приходилось  незаметно  действовать  изнутри.
Перед лицом значительного превосходства Галактического Патруля в вооружении,
особенно в Первой галактике, приходилось действовать скрытно. Как? С помощью
чего? Он Носитель Линзы, они - нет. Стоп! Или, может быть, они тоже?  Откуда
он мог знать? Фосстен, эрайзианский ренегат... Бессмысленно обманывать себя;
Фосстен  мог  знать  о  Линзе  столько