зработать  теории  позитрона  и  отрицательной  энергии,  или
негэнергии.  Сам  себя  сэр   Остин   скромно   именовал   координатором   и
наблюдателем. Местом сбора величайших умов галактики Киннисон  во  избежание
споров, обид и соперничества выбрал не Землю, а Медон, планету  в  галактике
совершенно новую  и  "ничейную":  Серый  линзмен  превосходно  разбирался  в
психологии тех, с кем отныне ему предстояло иметь дело.
   Все отобранные им ученые и мыслители были гениями высочайшего  ранга,  но
во многих (Киннисон не без основания считал, что в слишком  многих)  случаях
они были чрезмерно ранимыми и болезненно реагировали на малейший дискомфорт.
Еще до того, как вся команда  оказалась  в  сборе,  стало  ясно,  что  между
гениями даже  столь  высокого  класса  существует  острейшее  соперничество,
грозящее перерасти в ревность, а после первой рабочей  встречи,  на  которой
Киннисон изложил участникам проекта, что им предстоит свершить, понадобились
весь его авторитет, воля  и  энергия,  а  также  недюжинные  дипломатические
способности Ворсела и присущий ему такт, чтобы величайшие гении принялись за
работу.
   То и дело кто-нибудь из этих бесспорно выдающихся личностей, считая  свое
достоинство ущемленным тем или иным действительным или мнимым покушением  со
стороны другого участника проекта, приходил в неописуемую ярость  и  заявлял
во всеуслышание, что ноги его больше здесь не  будет  и  что  он  немедленно
возвращается на свою родную планету.  Киннисону  и  Ворселу  стоило  немалых
усилий   утихомиривать   страсти.   Иногда,   для   того   чтобы   успокоить
разобидевшегося гения,  им  приходилось  совместными  усилиями  или  порознь
прибегать к манипулированию его сознанием.
   Нужно сказать, что в большинстве случаев поводы для обид отнюдь  не  были
вымышленными. Ссоры, перепалки и стычки вспыхивали непрестанно по  малейшему
поводу. Резкие выпады,  оскорбительные  замечания  в  адрес  коллег  и  даже
поношения  можно  было  слышать  ежечасно.  Все   участники   проекта   были
величайшими учеными галактики и привыкли, что каждое их слово воспринимается
беспрекословно, почти благоговейно, и  никому  в  голову  не  приходило  его
оспаривать. Теперь же величайшим умам галактики пришлось заниматься  текущей
будничной работой и выслушивать ехидные критические замечания от тех, к кому
они привыкли относиться свысока, и подобная  ситуация  была  для  величайших
умов совершенно невыносимой.
   Но по прошествии некоторого времени большинство участников проекта все же
притерлись друг к другу и научились работать в контакте с другими,  осознав,
что решить поставленную  Киннисоном  проблему  в  одиночку  невозможно  даже
частично, а от услуг  нескольких  самых  отпетых  индивидуалистов  Киннисону
пришлось отказаться. Мало-помалу  начали  появляться  первые  обнадеживающие
результаты, хотя ждать их пришлось довольно  долго.  К  тому  времени  Серый
линзмен успел потерять в весе двадцать пять фунтов, и даже Ворсел,  несмотря
на всю свою железную выдержку, оказался на грани нервного истощения. По  его
утверждениям, он утратил способность летать, потому что крылья  его  повисли
дряблыми складками,  и  ползать,  так  как  от  сильного  похудания  брюшные
пластины панциря больно стучали по хребту, причиняя страшные мучения!
   Наконец дело  было  сделано:  казавшуюся  неприступной  проблему  удалось
свести  к  системе  уравнений,  умещавшейся  на   листке   бумаги.   Правда,
большинство из живших в то время  обитателей  галактики  в  этих  уравнениях
ничего не поняли  бы,  так  как  в  основе  их  лежали  новейшие  достижения
математики, полученные в ходе мозгового штурма  проблемы  и  неизвестные  за
пределами узкого круга участников проекта.
   Ни один медонец не был допущен к участию в  проекте:  включение  хотя  бы
одного медонца в число участников проекта  повлекло  бы  за  собой  массовый
исход обидчивых темпераментных маньяков, лихорадочно работавших над решением
проблемы, но Серый линзмен скрупулезно фиксировал  каждое  действие,  каждую
мысль любого из отобранных им гениев. Записи Киннисона  тщательно  изучались
не только Мудрым с Медона и его помощниками, но и многочисленной  армией  не
столь блестящих, но несравненно более уравновешенных  ученых  Галактического
Патруля.
   - Вот теперь вы, ребята, можете приниматься  за  работу,  -  произнес  со
вздохом  глубокого  облегчения  Киннисон,  когда  последний  из   участников
проекта, фигурально выражаясь, отряхнул со своих одежд прах Медона  и  отбыл
на родную планету. - А я  хочу  недельку  отоспаться.  Сообщите  мне,  когда
действующая модель будет готова. Идет?
   Киннисон лукавил: ничто на свете не интересовало Серого линзмена  больше,
чем наблюдение за постройкой первого  аппарата.  Он  видел,  как  возводился
решетчатый каркас, как сооружалась сферическая оболочка диаметром в двадцать
футов. Не меньший интерес вызвал у Киннисона и  монтаж  специальным  образом
размещенных  шести  атомных  возбудителей,   каждый   из   которых   обладал
производительностью, позволявшей преобразовывать  в  чистую  энергию  десять
тысяч  фунтов  массы  в  час.  Киннисон  знал,  что  возбудители   запускают
энергетические приемные экраны с коэффициентом усиления  не  менее  двадцати
тысяч. Энергия, снимаемая с  приемных  экранов,  эквивалентна  той,  которая
выделилась бы при аннигиляции по крайней мере шестисот тысяч  тонн  массы  в
час. Чудовищную энергию закачивали в центр сети шесть небольших  механизмов,
представлявших собой не что иное, как  шесть  супербергенхольмов.  Описывать
внутреннее  устройство-столь   необыкновенно.сложных   устройств   было   бы
бесполезно. Скажем только, что создание их было бы совершенно невозможно без
медонских проводников и изоляторов. Наблюдал Киннисон  и  за  строительством
конвейера и желоба. На  его  глазах  сотни  тысяч  тонн  различных  бросовых
материалов-камней, песка, цементных глыб, металлолома и всевозможного мусора
- сбрасывались в сферу и бесследно исчезали, словно их и не было.
   - Давайте хоть раз заглянем внутрь сферы и посмотрим, что там происходит!
- не выдержал однажды Киннисон.
   - Не сейчас, Ким, - охладил его пыл главный инженер  Лаверн  Торндайк.  -
Там внутри образуется вихрь, пока микроскопический. Я не имею  ни  малейшего
понятия о том, что последует дальше, но, должен сказать, чертовски рад  быть
здесь и способствовать осуществлению задуманного тобой плана.
   - Но когда? - настаивал линзмен. - Когда вы сможете ответить  на  вопрос,
будет ли работать полномасштабная установка или не будет? Мне  нужно  срочно
отправляться в полет.
   - Вы, сэр, можете  отправляться  в  полет,  когда  вам  будет  угодно,  -
последовал неожиданно резкий ответ. - Вы нам больше не нужны, свое  дело  вы
сделали, теперь мы делаем свое. Опытная  установка  отлично  работает.  Ведь
если бы она не работала, разве мы могли бы втиснуть столько всякой всячины в
такое малое пространство? Мы изготовим полномасштабную установку прежде, чем
она вам понадобится.
   - Но я сам хочу увидеть, как она заработает. Неужели не  понятно,  болван
ты этакий? - возразил Киннисон, и тон его был шутливым лишь наполовину.
   - Возвращайся дня через три-четыре, а еще лучше через неделю.  Но  боюсь,
ты не увидишь ничего, кроме дыры.
   - Именно дыру в пространстве я и хочу увидеть, -  подтвердил  линзмен,  и
именно это зрелище представилось его глазам через несколько дней.
   Сферическая оболочка внешне  не  изменилась.  Все  механизмы  по-прежнему
несли  невообразимую  нагрузку.  Самые  разнообразные  отходы  все  так   же
исчезали, превращаясь в чистую энергию, исчезали бесследно, бесшумно, словно
таяли.
   Но в центре  массивной  сферической  оболочки  теперь  что-то  появилось.
Математик сказал бы, что  смутно  видневшийся  предмет,  висевший  в  центре
сферы,  сам  имел  форму  сферы,  точнее  негсферы,  поскольку  состоял   из
отрицательной  энергии,  и  был  размером  с  бейсбольный   мяч,   но   глаз
обыкновенного человека не столь изощрен,  чтобы  анализировать  наблюдаемое.
Разум не мог представить себе таинственный объект объемным  или  трехмерным.
Свет  словно  втекал  в  него,  бесследно  исчезая.  Глаз  не   способен   с
уверенностью различить ни форму  предмета,  ни  структуру  его  поверхности.
Разум как бы бессильно  склонялся  перед  пустотой,  непрерывно  принимавшей
причудливо изменчивые формы.
   Киннисон попытался проникнуть внутрь  таинственного  предмета  с  помощью
сверхчувственного восприятия, но в изумлении отступил. Это не  была  обычная
темнота: перед Киннисоном простиралась полная, абсолютная пустота, полнейшее
отсутствие всего! Абсолютная пустота, отрицательная энергия, негсфера!
   - Думаю, мы получили как раз то, что нужно!  -  заметил,  придя  в  себя,
линзмен. - Можете прекратить подкачку энергии.
   - Нам все равно вскоре пришлось бы прекратить подкачку, - ответил Мудрый,
- поскольку мы полностью израсходовали весь запас материалов. Чтобы получить
то количество энергии, которое вам требуется, понадобилось бы  масса  весьма
большой планеты. Может быть, вы присмотрели какую-нибудь подходящую планету,
когда вынашивали свой план?
   - Кажется, мне удалось придумать кое-что получше. Я имел в виду  материал
такой планеты, только уже разделенной на части для удобства транспортировки.
   - Пояс астероидов! Как же я сам не догадался! -  воскликнул  Торндайк.  -
Великолепная  идея!  Одним  выстрелом  мы  убиваем  двух  зайцев:   получаем
необходимое количество материала для превращения массы в  энергию  и  заодно
расчищаем пространство для безопасной космической навигации. А  как  быть  с
метеорными  старателями  -  теми,  кто  добывает  драгоценные   металлы   на
астероидах?
   - С ними все  улажено.  Большие  астероиды,  на  которых  ведется  добыча
драгоценных металлов, остаются на месте.  Для  навигации  они  опасности  не
представляют, так как на них установлены радиомаяки. Старателей-одиночек  мы
отправим со  всем  их  скарбом  за  счет  Галактического  Патруля  в  другие
солнечные системы. Пусть себе ищут драгоценные металлы там. Но, прежде чем я
отправлюсь в полет, мне бы хотелось выяснить, как обстоит дело с  еще  одним
пунктом  нашей  программы.  Не  будет   ли   срывов   со   второй   очередью
сферы-аннигилятора?
   - Не беспокойся. Все будет в полном порядке.
   - Отлично! Тогда за дело!
   Два огромных грузовых космических корабля с планеты Земля были  наготове.
Взяв на  буксир  опытную  сферу-аннигилятор  и  целую  вереницу  захватов  и
прессоров, они немедленно стартовали к Солнцу. Через  несколько  часов  (ибо
главным в рейсе была не скорость, а соблюдение осторожности) караван  достиг
пояса астероидов, и команды с  азартом  принялись  вылавливать  плававшие  в
космическом пространстве каменные и металлические глыбы.
   - Выбирайте астероиды поменьше, - предупредил Киннисон, - те, что имеют в
поперечнике не более десяти футов, иначе они не влезут в нашу установку. Вот
когда будет построена вторая очередь аннигилятора, дойдет дело и до  больших
астероидов.
   - Но ведь мы можем разрезать крупные  астероиды  на  части,  -  предложил
Торндайк. - Для чего у нас, спрашивается, секущие плоскости?
   - Не возражаю. Следите за тем, чтобы  ваша  малютка  всегда  была  хорошо
накормлена.
   - Не беспокойся! Голодать мы ей не дадим.
   Огромные глыбы, реже каменные, чаще  железно-никелевые,  получив  толчок,
отлетали  туда,  где  на  растяжках  между  космическими  кораблями   висела
сфера-аннигилятор. Попадая в простиравшуюся вокруг  кораблей  зону  действия
бергенхольмов,  астероиды  переходили  в  безынерционный   режим.   Прессоры
сплющивали их до нужных размеров и проталкивали в зияющие  жерла  установки,
прижимая  к  внутренней  поверхности  ненасытной  сферической  оболочки,   и
массивные глыбы, приходя в соприкосновение с роковой поверхностью, исчезали.
Казалось, астероиды проходят сквозь сферическую  поверхность  из  привычного
трехмерного пространства в иной мир.
   Даже те, кто принимал непосредственное участие в сооружении  аннигилятора
и  его  эксплуатации,  не  претендовали  на  понимание  происходящих  внутри
установки процессов. В сути явления, и то со всевозможными оговорками и лишь
до определенной степени, разбирались лишь сорок с небольшим мудрецов  -  тех
самых величайших галактических  гениев,  которые  были  придирчиво  отобраны
Киннисоном. Только они владели языком, адекватным для описания  аннигиляции,
- умопомрачительной по сложности математикой.
   Между  тем  команды  поднаторели  в   отлове   астероидов,   и   прессоры
бесперебойно смыкали и размыкали свои мощные челюсти, превращая бесформенные
глыбы метеоритного железа в аккуратные болванки поперечником в десять  футов
и длиной в четверть мили, а в космическом  пространстве  безостановочно  шел
монтаж сферы-аннигилятора второй очереди диаметром  в  сто  пятьдесят  миль.
Столь гигантское сооружение не было металлоемким, и на монтаж  его  ушло  не
так много усилий, как можно было бы подумать. Число рабочих точек довели  до
двухсот шестнадцати. В каждой на массивной платформе соорудили генераторы  и
супербергенхольмы, возбудители экранов. Но между собой платформы соединялись
в  единую  жесткую  конструкцию  не  чудовищными   балками   и   толстенными
металлическими тросами, а неизмеримо более прочными чисто силовыми  связями.
Чтобы  выполнить  монтаж  грандиозного  сооружения,   потребовалось   немало
космических  кораблей  и   специалистов,   но   инженеров   и   кораблей   у
Галактического Патруля хватало.
   Когда сфера отрицательной энергии, или,  как  ее  называли,  негсфера,  в
центре циклопического сооружения  достигла  в  поперечнике  примерно  одного
фута, ее пришлось окружить непрозрачным экраном. Выяснилось, что  долго  или
пристально  смотреть  на   нее   небезопасно:   могут   возникнуть   тяжелые
расстройства  зрения.  Когда  непрозрачный  экран   достиг   в   поперечнике
шестнадцати футов и оказался слишком близко от несущих  конструкций,  монтаж
аннигилятора подошел к концу.
   Линзмен не без  волнения  ждал  завершения  строительства,  но  земные  и
медонские инженеры работали совершенно хладнокровно  и  невозмутимо  провели
испытания всех устройств.
   Наступил решающий момент.
   - Готово! Готово! Готово!  -  докладывали  одна  за  другой  все  службы.
Наконец,  Торндайк  повернул  главную  рукоять.  Негсфера,  невидимая  из-за
большого расстояния, но отчетливо различимая на видеоэкранах, как бы сжалась
- столь велики были новые силы.
   - Не зевайте, ребята! - подхлестнул работавших  голос  Торндайка.  -  Что
толку кормить нашу крошку через час по чайной ложке? Дайте ей поесть вволю!
   И ребята дали крошке  поесть  вволю.  Необходимость  распиливать  крупные
астероиды на части отпала: астероиды с поперечником в десять,  пятнадцать  и
даже  двадцать  миль  вместе  с  более  мелким  космическим  мусором  словно
всасывались в жерла гигантской установки,  чтобы  пройти  сквозь  внутреннюю
сферическую поверхность и раствориться во тьме небытия. Все механизмы и узлы
работали превосходно.
   - Теперь ты доволен, Ким? - спросил Торндайк.
   - Очень, - с облегчением вздохнул линзмен. - Жаль, что мне нужно лететь.
   - Счастливого пути! Чистого тебе космоса!
   - Счастливо оставаться. Возможно, скоро увидимся.  Если  не  удастся,  то
пошлю тебе телепатему. Видишь, вон там Земля? Странное это чувство -  видеть
заранее то место, куда летишь.
   Перелет на Землю в спасательной космической  лодке  даже  и  перелетом-то
настоящим не назовешь. По прибытии  на  Землю  Серый  линзмен  первым  делом
направился  на  Главную  Базу,  где  его  уже   ждал   новенький   спидстер,
изготовленный из немагнитных материалов. Следующие несколько  дней  ушли  на
испытания.  Результаты   оказались   превосходными:   спидстер   практически
неуловим. Его  не  могли  обнаружить  электромагнитные  детекторы.  Спидстер
неразличим даже в телескоп в пределах прямой видимости. Его  мог  бы  выдать
отблеск обшивки - он  показался  бы  наблюдателю  крохотной  звездочкой.  Но
изготовленное  линзменом-химиком  специальное  черное   покрытие   поглощало
девяносто девять целых и девяносто девять сотых процентов  падающего  света,
поэтому спидстер оставался невидимым даже в луче прожектора.
   - Все в порядке, Ким? - поинтересовался  адмирал  Хейнес,  сопровождавший
Киннисона на последних этапах испытаний.
   - Лучше и быть не может. Огромное вам спасибо.
   - А ты сам не магнитный?
   - Нет. У меня даже в ботинках нет ни одного железного гвоздя.
   - В чем же дело? Я вижу,  что  ты  встревожен.  Нужно  что-то,  требующее
больших расходов?
   - Вы попали в самую точку, адмирал. Дело даже не в больших расходах, а  в
том, что они могут оказаться напрасными.
   - Раз нужно, значит, нужно. А что ты задумал?
   - Ничего особенного. Как вы знаете, вокруг нас  есть  множество  холодных
планет. Они ни к чему не пригодны.
   - Таких планет тысячи, да что там тысячи - миллионы.
   - Медонцы установили на своей  планете  компенсаторы  Бергенхольма  и  за
несколько недель приплыли из туманности Лундмарка в нашу  галактику.  Почему
бы нашим планетографам не подобрать парочку таких мертвых и никому не нужных
планет, у  которых  в  некоторых  точках  их  орбит  скорости  совпадают  по
величине, но  противоположны  по  направлению  с  точностью  до  одного-двух
градусов?
   - Ты что-то задумал, сынок? Ладно,  будь  по-твоему.  Такие  пары  планет
стоит подобрать для нашей же пользы. У тебя есть еще что-нибудь?
   - Больше ничего. Чистого эфира, шеф!
   - Мягкой посадки, Киннисон!
   И изящный черный спидстер без видимых усилий взмыл в  небо  и  устремился
прочь от Земли.
   Через Боминджера, главаря наркомафии на планете Раделикс,  Киннисон  имел
длительное и в высшей степени  удовлетворившее  его  интервью  с  Преллином,
региональным директором всей уцелевшей  после  разгрома  наркомафии.  Теперь
Серому линзмену был известен точный адрес Преллина  и  название  фирмы,  под
прикрытием  которой  тот   действовал:   Этан   Д.   Уэмблсон   и   сыновья,
инкорпорейтед, Бронсека, Квадрант Восемь,  Коминош,  бульвар  Дезали,  4627.
Название фирмы  сначала  вызвало  у  Киннисона  сильнейший  шок  -  это  был
крупнейший торговый дом в галактике, обладавший безупречной репутацией.
   - Вот как искусно они маскируются, - размышлял Киннисон, а  его  спидстер
тем временем глотал парсек за  парсеком.  До  Бронсеки  было  недалеко  -  в
пределах радиуса действия Линзы, и Киннисон счел за благо установить связь с
кем-нибудь, кто мог бы сделать  предварительные  приготовления.  О  Бронсеке
Киннисону приходилось слышать, но на самой планете он не бывал ни разу.  Ему
было известно, что по своим параметрам Бронсека напоминает Землю, но  климат
на ней теплее. Миллионы землян жили на Бронсеке, и планета им нравилась.
   Приближаясь к Бронсеке, Киннисон принял все меры предосторожности,  равно
как и при посещении Коминоша, столицы Бронсеки. Здание под номером  4627  по
бульвару Дезали оказалось восьмиэтажной громадой, занимавшей целый  квартал.
Владела зданием семья Уэмблсонов, которая и занимала его целиком. Непрошеные
гости внутрь здания  не  допускались.  Прогулявшись  мимо  здания,  Киннисон
обнаружил, что почти вся внутренность  здания  -  огромный  цилиндр-окружена
мыслезащитными экранами. Пользуясь эскалаторами в соседних зданиях, Киннисон
попытался подняться и опуститься, но тщетно -  экран  был  непроницаем.  Под
различными  предлогами  Киннисон  посетил  несколько  десятков   офисов   по
соседству со  зданием  Уэмблсонов,  выбирая  время  своих  визитов  с  таким
расчетом, чтобы нужного ему человека приходилось ждать по часу и более.
   Но все  усилия  были  напрасны:  как  он  ни  старался,  ему  не  удалось
обнаружить ни одного сколько-нибудь ценного факта. Размах деятельности фирмы
"Этан Д. Уэмблсон и сыновья, инкорпорейтед" был поистине