, гады ползучие, теперь будете иметь дело со  мной.  И,  уверяю
вас, вы не выйдете отсюда на свет божий еще очень и очень долго.
   К ней подошел Карни.
   - Простите, одну секундочку, - проговорил он  и,  запустив  руку  под
пиджаки бандитов, вырвал оттуда  сенсорные  модули.  Акварельная  пелена
вокруг их лиц исчезла, явив  присутствующим  пухлые  кавказские  лица  с
синими прожилками на щеках, толстые носы и близко посаженные глаза.
   - Теперь мне понятно, почему они так долго  водили  всех  за  нос,  -
усмехнулся Карни.
   - Да, конкурс красоты явно не для них,  -  добавил  Акандер,  вытирая
кровь с живота, где у него разошлись швы.
   Крутых Братцев вывели из камеры, а с пола  подняли  массивную  фигуру
Кау Хука.
   Грикс приказал тюремному врачу доктору  Тренчу  хорошенько  осмотреть
Карни и Акандера. Когда эта процедура была окончена, а порезы  и  синяки
обработаны, все направились  к  поджидавшему  их  полицейскому  фургону.
Шофером на этот раз был Генри Янг, подчиненный Грикса.
   Сам лейтенант уселся вместе с потерпевшими назад, прихватив  с  собой
одного вооруженного охранника.
   - И куда мы теперь? - произнес Карни, едва шевеля разбитыми губами. -
Вам известно, что Тюссо пронюхал о ваших планах?
   Грикс кивнул:
   - Извините, что так вышло. Поверьте, мы в долгу не останемся.
   - Черт, будем надеяться,  -  пробормотал  Акандер.  -  Пока  что  нам
пришлось здорово попотеть, чтобы нам скостили срок.
   - Сейчас  мы  едем  к  судье  Файнберг.  Она  согласилась  немедленно
рассмотреть  дело,  причем  на  открытом  заседании.  Таким  образом,  в
известность будет поставлено ИТАА и даже если с  нами  что-то  случится,
дело уже не смогут замять.
   - Великолепно! - пробормотал Карни. - Как бы к тому времени всех  нас
уже не отправили на мыло.
   Полицейский  фургон  несся  по  улицам,  завывая  сиреной  и  сверкая
мигалкой, пока не подъехал к зданию суда, располагавшемуся  недалеко  от
полицейского управления в центральной части города.
   Они быстро прошли формальности, разбудив дремавших в суде охранников,
и зажгли свет в зале, отведенном для судьи Файнберг.
   По  глубокой  связи  был  установлен   контакт   с   ИТАА,   и   дело
зарегистрировали  в  высших  инстанциях.  Было  зачитано  обвинение,   в
качестве ответчиков были названы Крутые Братцы и полковник  Анри  Тюссо.
Слушание дела началось...
   Колокольчик  судьи  Файнберг  возвестил  об  окончании  заседания,  и
компания покинула зал, возглавляемая Гриксом и командой из шести  верных
ему полицейских.
   Выйдя наружу,  они  пошли,  согнувшись  от  пронизывающего  ветра,  к
поджидавшему их фургону, а затем поехали на  восток,  к  Бридж-роуд.  На
перекрестке их встретил полицейский кордон. Там уже  стояли  вооруженные
молодчики в форме внутренних войск.
   Грикс выбрался из машины.
   - Сержант Дарэ? В чем дело?
   Дарэ даже не отсалютовал ему. Вместо этого он сделал  недвусмысленный
жест винтовкой:
   - Нам  приказано  арестовать  всех  вас.  -  По  всей  видимости,  он
чувствовал себя неудобно в выпавшей ему роли.
   - Сержант, вы узнаете даму, которая сидит на переднем сиденье?
   Дарэ наклонил голову и ахнул, увидев перед собой  знаменитую  ледяную
улыбку судьи Джудит Файнберг.
   - Я бы вела  себя  осторожней,  сержант,  -  произнесла  та.  -  ИТАА
поставлено в известность обо всем происшедшем. Ни этим Тюссо, ни  Беливо
не удастся отделаться легким испугом, вздумай они пойти на убийство кого
бы то ни было из здесь присутствующих.
   И они покатили дальше по Бридж-роуд и через мост. На северном  берегу
свернули  направо  и   поехали   в   Старый   город,   который   являлся
административным центром колонии с самых первых дней существования.
   Там, всего в одном квартале от Снежного берега, стояло старое  здание
полицейского управления,  построенное  из  каменных  блоков,  добытых  в
каменоломнях Голубого Озера еще в  незапамятные  времена.  Здание  имело
массивные стальные двери и ставни на окнах.  Это  была  защита,  которая
прежде спасала находившихся внутри стражей порядка от беснующейся толпы,
требующей самосуда.
   Когда фургон подъехал к  зданию,  тяжелые  ворота  уже  откатились  в
сторону.
   Машина въехала во двор, все сидевшие в ней выбрались наружу.
   - Занять  оборону!  Живее!  -  крикнул  Грикс.  Охранники  в  голубой
униформе уже закрывали ворота. Другие спешили им на подмогу.
   - Шанг-Уоттс, капрал Марш,  помогите  нашим  друзьям  пройти  внутрь.
Судья, я полагаю, вам лучше присоединиться к ним. Если  не  ошибаюсь,  в
ближайшие часы нам придется держать оборону.
   - Оборону? Неужели на нас кто-то осмелится напасть?
   - Боюсь, этого не избежать. Клан Тюссо правит здесь вот уже сто  лет,
и что-то не припомню, чтобы они отличались состраданием. А мы, очевидно,
застряли у них, как кость поперек горла.
   - Но ведь с вами судья!
   - Знаю, но в этом  деле  вопрос  стоит  так:  или  они,  или  мы.  Мы
поставили в известность ИТАА, и наши противники понимают, что сейчас все
решает время, - им надо успеть до вмешательства центра.  А  это  значит,
что от нас как можно скорее должны остаться одни воспоминания.
   - И как долго, по-вашему, мы сможем удерживать здание?
   - Это? Несколько недель. У нас есть вода,  оружие,  и  отсюда  хорошо
просматривается местность.  Теперь  мы  для  них  действительно  крепкий
орешек. Уверен, что в эту минуту они от бешенства готовы грызть ковер  у
себя на полу, особенно папаша Тюссо. Вот уж кто небось разнервничался.
   Двери открылись, и судья прошла внутрь. Поддерживаемые с обеих сторон
полицейскими, за ней последовали Карни и Акандер.

Глава 22

   Рибен и его ребята собирались предпринять повторную  попытку  заснять
на пленку серого ночного кормушника. Рибен распорядился, чтобы  для  них
приготовили лимузин, и съемочная группа  отправилась  на  природу  сразу
после обеда.
   Поначалу движение  на  Болдоверском  шоссе  было  просто  ужасным.  У
развилки дороги на Квайданские фермы попал  в  аварию  трактор-тягач,  и
только этой аварии оказалось достаточно, чтобы превратить езду  в  южном
направлении в кромешный ад.
   Система дорог на Саскэтче уже порядком отстала от требований времени.
Ее проектировали и построили в расчете на местное население,  которое  в
ту пору составляло не более одной  пятнадцатой  всех  проживающих  здесь
ныне.
   Конечно, тот факт, что эта ситуация была целиком на совести Рибена, -
ведь именно благодаря его упрямству дорожная система Саскэтча  пребывала
в подобном состоянии, - вовсе не мешал ему осыпать проклятиями  дорожные
пробки.
   - Во всем виноваты эти чертовы нелегалы. Вот  уж  чума  так  чума!  -
ворчал Рибен,  высовываясь  из  окна  и  недовольно  глядя  на  медленно
тянущуюся   вдоль   дороги   вереницу   грузовиков,   микроавтобусов   и
персональных  автомобилей.  Остальные  пассажиры  лимузина  дружно   ему
поддакивали.
   Если  бы  удалось  осуществить  планы   прокладки   трансколониальной
магистрали,  было  бы  нетрудно  разгрузить  местные  дороги,  буквально
задыхающиеся от избытка транспорта.
   Лимузин  продолжал  медленно   ползти   на   восток,   мимо   высоких
многоквартирных домов и старых пригородов,  застроенных  в  колониальном
стиле.
   Как только  они  миновали  Санта-Анну,  движение  на  дороге  заметно
поредело, и Рибен смог сосредоточить свое внимание на роскошных  красках
осени.  Чувствовалось  приближение  зимы,  и  елизаветинские  дубы  ярко
пламенели алой листвой. Дикий орешник издали представлялся  на  их  фоне
огромными  золотистыми  пятнами,  а  вот  ослиное   дерево   оделось   в
нежно-розовый наряд. Рибен находил в осени особую прелесть.  Она  всегда
пробуждала в нем воспоминания о родной планете, лежащей далеко отсюда  в
пространстве и времени, планете, холмы которой вот так же меняли цвет  в
это время года.
   Чем выше они поднимались в горы, тем чаще им попадались голые  склоны
холмов. А затем мимо промелькнула новостройка  -  кучка  домов  и  узкие
улочки, извивающиеся по склонам.  Возводились  новые  стены  -  белые  и
коричневые, зеленые и серые крыши, насыпались дороги, строились торговые
центры,  дома  на  нескольких  уровнях  и  даже   несколько   совершенно
незаконных рекламных щитов с голографическими  надписями.  "Цивилизация"
бесцеремонно вторгалась в патриархальную жизнь округа Болдовер.
   Рибен со злостью взирал на это нахальство. За рулем  сидел  Себастьян
Лисе. Заметив угрюмое настроение Рибена, Лисе попытался отвлечь  его  от
неприятных мыслей:
   - Если верить прогнозу, нам обещают два ясных дня.  Сегодня  вечером,
по всей видимости, будут великолепные условия для съемки.
   -  Серый  кормушник  сейчас  как  раз  кочует  на  юг,  мы   получили
подтверждение Натурологического общества, - живо вставил Йен Чо.
   Рибен кивнул, продолжая, однако, кривить рот при  виде  выстроившихся
вдоль дороги рядов новых домов.
   "Надежный депозит номер один", "Рай для гурмана", "Ружья -  только  у
Чанга" - рекламные  щиты  проносились  один  за  одним,  возвышаясь  над
дорогой на сорокаметровых столбах.
   Рибен укоризненно покачал головой.
   Далеко  позади  них  осталось  здание  торгового   центра   на   углу
Финнеган-стрит. Но не успело оно скрыться из виду, как им навстречу  уже
приближался гигантских размеров новый ресторанный комплекс.  Рибен  даже
рот раскрыл при виде высоченных каменных труб, трех  этажей,  выложенных
из черных креозотовых  бревен,  и  огромной  неоновой  рекламы,  которая
зазывала голодных охотников пообедать.
   - Это, друзья мои, вторжение двуногих в худшей  его  форме.  Если  мы
намерены спасти  Саскэтч,  нам  придется  приложить  все  усилия,  чтобы
выиграть не одну из ближайших баталий в парламенте.
   - Мы готовы на все, сэр, - живо отозвался Себастьян.
   - На нашей стороне сенатор Гроган. А кроме того, мы  теперь  по  ряду
вопросов все чаще  встречаем  понимание  со  стороны  корейского  лобби.
По-моему, мы сможем добиться своего.
   - Конечно, сможем, - подхватил Бруда Дара.  -  Ведь  удалось  же  нам
похоронить планы строительства трансколониальной магистрали. Так  почему
же нам не остановить расширение космопорта?
   - Мы и в прошлый раз думали, что выиграли.
   - Ну как бы это сказать... - вяло произнес Себастьян. - Просто папаша
Тюссо  сумел  обскакать  нас.  -   Вопрос,   временно   отложенный   для
всестороннего обсуждения... Лучшей  уловки  не  придумаешь.  Этак  можно
ждать вечно. А Тюссо только и надо, чтобы не допустить  его  слушания  в
парламенте.
   Даже в возрасте двухсот  восьмидесяти  пяти  лет  Рибен  все  еще  не
разучился ненавидеть врагов.
   - На следующей сессии Тюссо снова будет предоставлено кресло спикера.
И нам надо подумать  о  новой  тактике  поведения  в  парламенте,  чтобы
перехитрить этого дьявола.
   - Нам следует как  можно  скорее  провести  требование  о  неотложном
рассмотрении вопроса. Тюссо будет вынужден признать его правомерность, и
требование будет включено в повестку дня сессии. Но  если  он  откажется
это сделать, такой поворот тоже окажется нам на руку - мы сможем  подать
апелляцию в суд ИТАА, а это именно то, чего Тюссо желал бы  любой  ценой
избежать, - произнес Себастьян.
   Рибен согласился с ним. Папаша Тюссо был не настолько глуп, чтобы  не
понимать, что суд ИТАА мог загубить возведенную им империю.
   Они обогнали выкрашенный в желтый цвет "ходунок"  лесозаготовительной
компании, вышагивающий вдоль дороги на своих обтянутых резиной ногах,  и
наконец повернули на двухрядную дорогу, ведущую вверх по долине Лизет  к
планетарному заповеднику Блэк-Рукс.
   - На этот раз нам наверняка удастся заснять кормушника, вот  увидите!
- сказал невозмутимый крепыш Йен Чо.
   - Да, хотелось бы надеяться, черт возьми! - отозвался Рибен.
   - Все будет хорошо, сегодня у нас ясное небо, а завтра тоже. Уверена,
что наконец-то наш серый  ночной  кормушник  окажется  запечатленным  на
пленку, - игриво произнесла Бруда Дара.
   - Что ж, если нам удастся задуманное, мы можем смело претендовать  на
Бенгстромовскую премию.
   -  Еще  бы.  Единственный  летающий  моллюск  во  всей  Галактике!  -
воскликнул Себастьян.
   - Да не просто летающий, а рекордсмен по расстояниям, добавила Бруда.
- Подумать только.
   - Вот уж точно, - произнес Йен  Чо,  поправляя  на  коленях  сумку  с
камерой. - Единственный летающий моллюск-дальнорейсовик. На этот раз  он
от нас не уйдет. Уж мы заснимем его, будьте уверены!

***

   На  расстоянии  ста  тысяч  километров  от  Саскэтча,  идя  наперерез
планете, возник спасательный модуль с "Семени надежды".
   Внутри его в своей постели мирно посапывала Салли Ксермин, а Панди  с
увлечением следила за событиями очередной мыльной  оперы  под  названием
"Время, отраженное в зеркалах".  Действие  разворачивалось  в  волшебном
космическом хабитате, населенном драконами  и  прекрасными  принцессами.
Уставясь на экран, Панди жевала белковый батончик.
   Уже около пяти месяцев они находились в пути, и вот уже  Саскэтч  был
совсем близок. Через пару дней они приземлятся. Диск планеты  был  виден
как на ладони.
   Панди привыкла к невесомости, но ускорение или замедление  переносила
плохо. Кроме того, Панди привыкла  днями  напролет  смотреть  телевизор.
Чем, собственно, еще можно было здесь заняться, не  считая  утомительных
физических упражнений, которые Салли заставляла ее делать  каждый  день.
Уже спустя месяц после начала полета разговаривать им между  собой  было
не о чем. Салли становилась все более угрюмой и замкнутой.
   Поэтому Панди  проводила  "утро",  следя  за  программой  саскэтчских
новостей и прогнозом погоды, а затем переключала  телевизор  на  дневные
программы,  никогда  при  этом  не  забывая  посмотреть  очередной  "Час
полуденного смеха", который транслировался из телецентра Беливо-Сити. Во
второй половине дня Панди не отрывала  глаз  от  бесчисленных  столь  ею
любимых мыльных опер "Антарес дома",  "Проигравший  зевает",  "Роскошные
небеса".
   Так она проводила час за часом, смотря  эти  безвкусные,  надуманные,
чувственные поделки, пока не наступало время очередной сводки новостей и
прогноза погоды.
   Панди всегда следила за погодой в Беливо-Сити и Санта-Анне; при  этом
мысли всегда переносили ее в свою комнату в доме Бешванов, расположенном
на бульваре Рандеву с  окнами,  выходящими  на  городской  центр.  Панди
словно наяву представляла себе высокие, привезенные с  Земли  вязы,  что
были высажены вдоль бульвара, и звук дождя, барабанящего  по  стеклянной
крыше.
   Как ей хотелось снова оказаться дома! Кроме того, вопрос, кто  сейчас
живет в их доме и что скажут новые жильцы, если Панди заявится к ним  на
порог, требуя вернуть ей комнату.
   Ей хотелось снова возвратиться в школу, родную старую среднюю школу в
Южном Беливо, встретить лучших подруг Тришу, Габриэль, Бикомс -  словом,
всех. И тогда она выбросит из головы космические  полеты,  и  "Семя",  и
даже собственных родителей. А если ее начнут о  них  расспрашивать,  она
скажет, что Прамод и Тилли  эмигрировали  в  Ноканикус,  оставив  ее  на
Саскэтче одну.
   Удивительно, до чего утешительными были эти  фантазии.  Они  помогали
скоротать дни, когда сидеть,  уставясь  в  экран  телевизора,  было  уже
невмоготу.
   Иногда Салли просыпалась, чтобы тоже посмотреть телевизор, но  обычно
она спала или занималась физическими упражнениями. Растяжка и повышенные
нагрузки  помогали  ей  держаться  в  неплохой  форме.  Салли  постоянно
изводила  Панди  требованиями  следовать  ее  примеру.  Назло  ей  Панди
предавалась обжорству. Она без конца жевала белковые батончики, понимая,
что поступает глупо, но все же никак не могла пересилить себя.
   На корабле  запасы  провизии  были  рассчитаны  на  пятерых,  поэтому
белковых  батончиков  было  предостаточно.  Так  что  эти  кисло-сладкие
палочки быстро превратились в единственное доступное Панди удовольствие.
   В правом верхнем углу экрана небольшое  окошко  постоянно  передавало
изображение Саскэтча, неуклонно увеличивающегося в  размерах.  Они  были
почти что дома. Саскэтч казался бело-голубым шариком, сияющим  ледниками
полюсов и ослепительным полумесяцем солнца. Охваченная ленью,  Панди  не
отрывала от него взгляда, особенно во время рекламных  роликов.  Столько
недель этот шарик оставался таким крошечным, что это действовало  ей  на
нервы, и только  на  прошлой  неделе  он  стал  с  каждым  днем  заметно
увеличиваться в размерах.
   Внезапно компьютер спасательного модуля  издал  писк  и  одновременно
вспыхнула аварийная лампочка. Вместо мыльной оперы на экране  замелькали
окруженные оранжевой рамкой данные, передаваемые с радара.
   Откуда-то  сзади  их  быстро  догонял  небольшой  снаряд.   Панди   в
недоумении уставилась на него. Она не имела ни малейшего представления о
том, откуда он взялся. Однако через несколько секунд она все  же  решила
разбудить Салли.
   - Салли, нас кто-то преследует!
   Салли тут же пришла в себя, широко раскрыв  от  ужаса  глаза.  Увидев
запеленгованную радаром  траекторию  неизвестного  небесного  тела,  она
осознала источник угрозы. У нее перехватило дыхание.
   - Что-то гонится за нами, это ясно. Что-то небольших размеров.
   Времени оставалось в обрез, поэтому размышлять  было  некогда.  Салли
отомкнула рычаг ручного управления и рывком поставила его вертикально.
   - Пристегни ремни, детка, нас ждет хорошая переделка.
   Салли нажала кнопки отмены прежних команд и потянула на  себя  рычаг,
чтобы включить  главные  сопла.  Те,  будто  откашлявшись,  взревели,  и
ускорение вжало пассажирок в спинки кресел.
   Салли вывела модуль на спиральную траекторию,  отчего  гравитационные
силы достигли опасного для их жизни уровня.
   Сигнал, улавливаемый радаром,  по-прежнему  безжалостно  следовал  за
ними, настигая их с каждой минутой.
   Тогда Салли  развернула  их  маленький  корабль  на  столкновение  со
Саскэтчем. Они приближались к планете с  огромной  скоростью.  Ускорение
безжалостно вжимало их беспомощные  тела  в  предохранительную  сетчатую
паутину - его значение уже давно находилось на отметке "десять". Женщины
были на грани обморока, но сигнал с радара по-прежнему  следовал  за  их
модулем, в точности повторяя все их маневры. В какое-то мгновение сигнал
едва не достиг центра экрана.
   Салли от испуга закричала и бросила модуль в режим вращения.  Сначала
их едва не раздавило мощное сотрясение, корабль содрогнулся  и  принялся
медленно переворачиваться, неуклонно приближаясь к бело-голубому  знаку,
что виднелся под ними.

Глава 23

   Съемочная группа разбила в тот вечер  лагерь  на  холме,  с  которого
открывался вид на верховья  реки  Элизабет.  Дальше  к  востоку  от  нее
виднелись очертания горы Сервус. Лучи заходящего солнца освещали снежную
шапку на  ее  вершине,  создавая  впечатление,  будто  в  воздухе  парит
бело-голубое облако. Само же небо очистилось  от  туч,  и  с  востока  и
севера  в  долину  устремились  прохладные  ветры,   навевая   мысли   о
приближающихся холодах.
   В центре поляны  ветер  заставлял  искры  костра  исполнять  какой-то
сумасшедший танец. Бруда и Себастьян только и  успевали  подкладывать  в
костер сосновые ветки и валявшийся вокруг хворост. Рибен протянул руки к
огню, радуясь вновь обретенному теплу,  которого  ему  так  не  хватало,
несмотря на толстую куртку с капюшоном.  Того  и  гляди,  завтра  ударят
морозы.  Рибен  понимал,  что  он  рискует.  Но  поскольку  Бруда   Дара
собиралась составить ему компанию в палатке, да и в спальном мешке тоже,
Рибен мог не сомневаться, что это  маленькое  приключение  кончится  для
него благополучно.
   Йен Чо был занят установкой  скрытой  камеры  неподалеку  от  пышного
соснового дерева, разновидности  псевдососны,  буйно  растущей  в  горах
Блэк-Рукс.
   После  нескольких  лет  кропотливых  исследований  Бруда  Дара  и  ее
товарищи пришли к выводу,  что  разновидности  так  называемой  сосковой