ел  камнем  приблизительно  на  центр  правой
створки. Вероятно, именно в такие  моменты  люди  обращались  с  просьбой  о
помощи к Богу, но я не верил ни в каких богов, поэтому  пришлось  обходиться
своим умением.  К  счастью,  на  этот  раз  я  не  подкачал.  Мне  давно  не
приходилось пользоваться своими побрякушками, так что энергии в запасе  было
вдосталь, да и расход ее на поддержание в рабочем состоянии  зеленого  луча,
бившего
   Из  вставленного  в  перстень  изумруда,  был  сравнительно  невелик.   В
результате еще через несколько минут я и в самом деле выжег в двери  контуры
прохода, в который мог бы протиснуться. Без неприятностей, правда, и тут  не
обошлось: я чуть не ослеп от белых вспышек плавящегося металла,  и  кожа  на
лице даром что не потрескалась от жара (из огня да в полымя - с точностью до
наоборот!), но, как сказал незадолго до того Реналдо  Креон,  ?такие  мелочи
меня не смущали?. Убрав кольцо, я нанес в выжженный контур несколько  ударов
плечом и на четвертый или  пятый  раз  выбил-таки  металлическую  перемычку,
рухнул вслед за  ней  в  освободившийся  проем  и...  остался  лежать.  Все,
приехали.
   Дальнейшие несколько часов я помню весьма нечетко. Я то приходил в  себя,
порывался куда-то идти и даже пытался встать, то снова проваливался в мутное
забытье-Окончательно же я пришел в себя, когда начало светать. Чувствовал  я
себя, как вы, наверное, догадываетесь,  премерзко  -  трудно  было  найти  в
организме хоть что-нибудь, что бы так или  иначе  не  болело,  плюс  к  тому
хотелось пить, жрать и спать. Но главное, я остался жив,  и  это  было,  как
всегда, приятно.
   Теперь, правда, предстояло выяснить, ради обладания какими сокровищами  я
чуть не погиб минувшей ночью. Одно лишь предположение, что это могло быть не
более чем невинное развлечение,  живо  заставило  меня  вскочить,  протереть
глаза  и  исполниться  желания  действовать,  невзирая  на  проклятия   моих
горемычных рук и ног. И признаться, в первый момент после осмотра помещения,
в которое я с таким трудом пробился, сердце у меня стало биться  через  раз.
Нет, попал я безусловно туда,  куда  и  собирался.  Это  действительно  была
лаборатория компании CIL, о чем мне  сообщила  надпись  над  дверями  лифта,
расположенного в дальней стене небольшого шлюза, в котором я находился. Лифт
сей, правда, был единственным способом отправиться вниз,  непосредственно  к
лаборатории, а рядом с кнопкой его вызова находилось еще одно устройство для
глотания идентификационной карточки.
   Честно говоря, это напоминало катастрофу, но для очистки совести я все же
нажал кнопку вызова. И что бы  вы  думали?  Раздался  негромкий  щелчок,  и,
раздвинув двери, лифт гостеприимно пригласил меня войти. Это было  настолько
не правдоподобно, что в голове  у  меня  мгновенно  пронеслись  соображения,
из-за которых и была предпринята наша маразматическая экспедиция. Я напомнил
себе, что эта заброшенная лаборатория представляла собой идеальное место для
западни, и хотя прежде ничего угрожающего в этом смысле замечено не было (не
говоря уж о том, что любой желающий, окажись он поблизости, мог бы  спокойно
прикончить меня, пока я валялся  в  полубреду),  но  такая  вот  неожиданная
покладистость лифта возбуждала определенные подозрения... С другой  стороны,
я   понятия   не   имел,   как   функционируют    системы    автоматического
жизнеобеспечения,  а  в  лаборатории,  несомненно,   таковая   существовала.
Отступиться же именно тогда, когда  перед  тобой  нет  видимых  препятствий,
было... Ну, вы сами понимаете.
   Так  что  я  перешагнул  порог  лифта  и,  повернувшись  влево,  осмотрел
небольшой щиток управления - он не являл собой  ничего  сверхъестественного:
пять кнопок без маркировок, расположенных друг над другом, в  верхней  горит
огонек. Все ясно, в общем... Промелькнула у меня  тут,  правда,  мысль,  что
коли уж рассвело, то можно для начала  пойти  поискать  оброненный  накануне
перстень, однако одного взгляда за спину, в клубящуюся за  проделанной  мною
дырой  серую  мглу  было  достаточно,  чтобы  отбить  у  меня  всякую  охоту
связываться лишний раз с денебианской хмарью. В конце концов,  мне  было  не
миновать обратного пути, если я  не  собирался  упокоить  здесь  свои  кости
навеки, не так ли?.. Вроде бы так. Хотя  какой-нибудь  умник  типа  Уилкинса
наверняка возразил  бы,  что  в  моем  положении  стоит  быть  в  постоянной
готовности к любым неожиданностям. И, забегая вперед, вынужден признать, что
этот неведомый умник оказался бы прав...
   Итак, я без  всяких  затей  надавил  на  вторую  сверху  кнопку  и  через
несколько секунд благополучно  прибыл  на  первый  уровень  лаборатории.  Но
представшая  передо  мной  в  приглушенном  свете  нескольких  ламп  картина
уходящего далеко в обе стороны широкого коридора со множеством окрашенных  в
разный цвет дверей заставила меня призадуматься. Собственно, что и, главное,
где я намеревался искать?.. Возможно, для специалиста в области химии многое
могло  бы  проясниться  непосредственно  из  изучения  установленного  здесь
оборудования, всяких там колбочек и реактивов, но мне подобное  не  грозило.
Еще более вероятно было то, что максимум информации могло быть извлечено  из
компьютерной  системы,  но  и  в  этом  плане   я   был   полным   профаном.
Следовательно, мне нужно было найти какие-то записи, документы, и желательно
- оставшиеся от самого Пола Виттенберга. А где они могли находиться, как  не
в его прежнем кабинете?
   Очень хорошо. Я слыхал, что ученые утверждают, будто грамотная постановка
задачи наполовину гарантирует ее решение. Но оставалась еще вторая половина:
найти этот самый кабинет... Лаборатория оказалась значительно больше, чем  я
предполагал: лгала миссис Виттенберг относительно ее коммерческой пользы или
нет, но с первого взгляда  было  очевидно,  что  бывший  муж  главы  CIL  не
испытывал  недостатка  ни  в  средствах,  ни  в  людских  ресурсах.  Поэтому
бесцельно бродить по коридорам в поисках одной-единственной комнаты, которую
не вдруг и узнаешь, было бесперспективно - голод и  жажда  уже  и  так  были
достаточно назойливы. Мне срочно нужен был план здания, и я  решил  попросту
поискать его на близлежащих стенах. Знаете, в хорошо  организованных  фирмах
обычно блюдут многочисленные правила противовсякой безопасности и  частенько
вывешивают на видных местах схемы эвакуации (на  Денебе  IV,  между  прочим,
предосторожность отнюдь не излишняя).
   Мысль оказалась верной - я и впрямь  нашел  желаемое  в  простенке  между
двумя дверями справа по коридору. План был, правда, не всей  лаборатории,  а
лишь данного уровня, но и то хлеб, как говорится... По крайней  мере  в  том
смысле, что здесь мне было делать нечего,  -  насколько  я  понял  по  общей
конфигурации помещений и тем  обозначениям,  которые  удалось  расшифровать,
этот уровень занимали собой  склады,  непосредственно  рабочие  помещения  и
вычислительный центр. Ничего похожего на администрацию, где  должен  был  по
идее находиться кабинет заведующего столь солидным предприятием.
   Ну ладно... Я спустился на уровень вниз, где обнаружил  точно  в  том  же
самом месте еще один план. И тут мне сопутствовал успех - в правой от  шахты
главного лифта части здания располагался конференц-зал, а за ним - несколько
комнат,  помеченных  аббревиатурой  ?АДМ?.  Туда-то  я,   развернувшись,   и
направился...
   Причем то, что на схеме располагалось совсем рядом, в реальном расстоянии
выглядело как добрых ярдов сто, из чего  вы  сами  можете  сделать  вывод  о
масштабах этой небольшой, ?не приносящей выгоды? лаборатории.  И  чем  яснее
мне становилась лживость Беаты Виттеиберг, тем неувереннее я чувствовал себя
в этом полутемном подземелье, из которого  без  труда  можно  было  устроить
отличную  могилу.  Я  пообещал  себе  в  дальнейшем  держаться  подальше  от
всевозможных каменных мешков, но в связи с недостатком  времени  ограничился
малым торжественным обещанием.
   Оный же недостаток  возник  из-за  того,  что  я  засек  слева  по  курсу
несколько выделявшуюся своими размерами дверь, на которой для пущей важности
висела табличка:
   "Заведующий лабораторией профессор Пол Виттенберг?.  Никакой  электроники
тут не было - только  банальная  ручка,  за  которую  я  дернул  из  чистого
озорства. Заперто. И то ладно. Распахнись передо мной и эта дверь, допускаю,
что мог бы и не войти. Ну а так я немного поизучал замок, выяснил, что дверь
удобно открывается внутрь, и приступил к ее выносу.  Большого  сопротивления
оказано не было, никакого замаскированного  под  пластик  металла  и  прочих
укреплений - несколько приличных ударов, и замок не выдержал.
   Попал я, правда, в маленькую приемную, где раньше  сидела  секретарша,  и
пришлось преодолеть еще одну дверь. Но она была даже хлипче первой.
   Кабинет Пола Виттенберга был весьма просторен и  по  первому  впечатлению
напоминал больше обиталище процветающего бизнесмена, нежели ученого:  паласы
на полу, картины на стенах, везде идеальный порядок. Пыли, конечно, за  годы
накопилось многовато, но ее  наличие  понравилось  мне  куда  больше  следов
чьего-либо недавнего тут пребывания.  К  сожалению,  рассмотреть  обстановку
более детально было практически невозможно в силу скудости освещения:  горел
единственный аварийный светильник, расположенный на другом  конце  кабинета,
почти над внушительным столом хозяина, а мои попытки пощелкать  выключателем
рядом с дверью ни к чему не привели. Однако все интересовавшие меня  объекты
находились как раз в круге света.
   По сути, их было всего два - стол профессора и его  сейф,  вмурованный  в
стену позади кресла, где он некогда восседал. Разумеется, в  первую  очередь
привлекал внимание сейф - приспособление,  в  принципе  предназначенное  для
хранения ценностей. Поэтому их не принято  было  делать  легкодоступными.  И
данный образец не служил, к сожалению, исключением из правила; более того, я
узнал на одном из углов примостившийся там  торговый  знак  очень  почтенной
фирмы-изготовителя, услугами которой пользовался и сам.  Это,  в  частности,
означало, что попытки взлома при помощи грубой силы могут привести  к  очень
плачевным последствиям - все сейфы, выпущенные означенной фирмой, оснащались
высоконадежной  и  чрезвычайно  мощной  системой  саморазрушения.  Сама   же
конструкция замка отличалась от  моего  варианта:  я  пользовался  несколько
старомодной системой,  открывающейся  под  воздействием  дактилоскопического
рисунка рук хозяина, а здесь стояла современная электронная, с  которой  мне
также довелось в свое время ознакомиться, - в единственную щель  на  гладкой
металлической поверхности передней панели необходимо было вставить все ту же
идентификационную карточку. Если при этом, по мнению сейфа, вы  имели  право
его открыть, то к вам выдвигалась небольшая  клавиатура,  на  которой  нужно
было набрать пароль, обычно смешанный из цифр и буквенных  символов.  Короче
говоря, влезть в этот сейф мне представлялось  совершенно  невозможным.  При
условии, что кто-нибудь не оставил поблизости соответствующих инструкций.?
   Я подумал  так,  конечно  же,  в  шутку.  Поэтому  представьте  себе  мое
изумление, когда, завершив неутешительный осмотр сейфа и  сев  в  кресло,  я
принялся за исследование  стола  и  в  верхней  незапертом  ящике  обнаружил
одиноко лежащую на его  дне  карточку,  под  которой  нашлась  еще  и  узкая
бумажная лента с тем самым бессмысленным набором знаков! Вынув все это добро
на стол, я все же не стал горячиться и методично проверил остальные ящики  с
обеих сторон. Все они были также не заперты, что не удивляло по  причине  их
абсолютной пустоты. Нигде  не  завалялось  даже  мятого  клочка  бумаги  или
погнутой  кнопки  -  аккуратность  человека,  наводившего   здесь   порядок,
безусловно делала ему честь. Следовательно, карточка и  код  были  оставлены
намеренно, и я бы дорого дал, чтобы быть посвященным в эти  намерения.  Ибо,
как мне казалось, возможны были  два  толкования:  либо  передо  мной  лежал
раскрытый капкан, либо Пол Виттенб„рг, покидая  лабораторию,  позаботился  о
том, чтобы упростить доступ к своим  бумагам,  не  считая  нужным  особо  их
скрывать... Последнее предположение в свете  ухищрений,  творившихся  вокруг
лаборатории, выглядело крайне слабо. Наверное, я бы окончательно уверовал  в
ловушку,  если  бы  не  пыль,  толстым  слоем  покрывавшая  окружавшие  меня
предметы, не исключая и идентификационную карточку, к  которой  я  догадался
присмотреться повнимательнее. Разумеется, она  принадлежала  некогда  самому
Полу Виттенбергу - в ее левом нижнем углу была даже его фотография.
   С нее  смотрел  бородатый  мужчина  средних  лет,  с  малопримечательными
чертами лица, - как сказала бы Га-эль, не похожий  на  человека,  способного
расставлять другим смертельные западни, рассчитанные на много лет  вперед  и
прямо-таки фантастическую череду событий. В самом деле, я не думал, что даже
мой дядя был в состоянии просчитать причинно-следственную цепочку, приведшую
меня  в  этот  кабинет.  Поэтому  я  решил,  что,  затравленный  постоянными
покушениями, пугаюсь теперь несуществующих  химер,  взял  в  руки  карточку,
встал и развернулся к сейфу... Однако уже на полпути  к  приемной  щели  моя
рука остановилась - не то чтобы я услышал нечто в царившей вокруг тишине, но
меня вдруг посетило отчетливое ощущение, будто мне кто-то смотрит в спину. А
надо сказать, что я, как  и  всякий  керторианец,  вполне  доверял  подобным
чувствам, поэтому с секунду постоял, убедился, что мне не чудится,  и  резко
обернулся...
   И точно - в слабом свете, идущем из коридора, в  дверях  виднелся  темный
силуэт невысокого худощавого мужчины. Признаться, я не поверил своим глазам.
И не верил даже тогда, когда тот, понимая,  что  замечен,  сделал  несколько
шагов вперед, дабы свет упал ему на лицо.
   - Доброе утро, герцог, -  тихо  сказал  Принц,  развеивая  мои  последние
сомнения, и я почувствовал себя немного неудобно: по этикету  мне  надлежало
приветствовать его первым, а не стоять с выпученными глазами.
   - Доброе утро, Ваше Высочество... - пробормотал я и тотчас испытал  почти
необоримое желание сесть.
   И, словно отвечая на мои мысли, он вежливо кивнул мне на  кресло,  а  сам
подошел к стульям, расставленным вдоль одной  из  стен,  взял  себе  один  и
устроился за столом напротив меня...
   - Рад видеть вас  в  добром  здравии.  Позвольте  полюбопытствовать,  как
продвигается ваше расследование?
   - Неважно, - буркнул я, по-прежнему ничего не соображая. -  А  как  ваше?
Надеюсь, вам удалось узнать нечто стоящее, пока я изображал из себя мишень?
   Принц  иронично  приподнял  уголок  рта  -  прежде  я  не  позволял  себе
разговаривать с ним подобным образом, - но остался совершенно спокоен.
   - Мишень, вы говорите?.. Да, я слышал, у вас действительно были кое-какие
трудности.
   - О да! Сущая ерундовина!  -  не  выдержал  я.  Однако  он  не  соизволил
заметить издевательской интонации.
   - Такое впечатление, герцог, будто вы склонны винить в этом меня?
   - А кого, простите, Ваше Высочество, я должен винить?
   Принц чуть наклонил голову и принялся рассматривать свои холеные руки,  а
затем рассмеялся:
   - Сам факт нашей с вами здесь встречи подчеркивает то, что ваши  насмешки
излишни, герцог. Вы  совсем  не  так  беспомощны,  как  заявляете.  -  Тонко
почувствовав, что я разозлился еще больше, он примирительным тоном сказал:
   - Нет, я решительно не могу с вами согласиться. Положим, я  действительно
не возлагал особых надежд на то, что вы через  два  дня  представите  Совету
убийцу Вольфара... или его труп. Но и вероятность того, что рано или  поздно
вы это сделаете, я не исключал и  не  исключаю.  Собственно,  я  преследовал
другую цель: запутать противника, заставить его суетиться.
   Я знал, что Принц не привык давать кому-либо  отчет  в  своих  поступках,
поэтому оценил его слова как жест несомненного дружеского расположения, но в
то же время они пока еще ничего не опровергали...
   - Я догадывался об  этом,  Ваше  Высочество,  -  я  не  счел  необходимым
пояснять, что мой дядя объяснил мне его действия сразу, после Совета,  -  но
речь, по-моему, шла о  том,  что  вы  послали  меня  на  передовые  позиции.
Позвольте уточнить, с чем же вы не согласны?
   С  досадой  прищелкнув  языком,  он  перевел  глаза  в  сторону,  смахнул
несуществующую пылинку с плеча - абсолютно сухого, прошу заметить -  и  лишь
потом медленно повторил:
   - Да, именно с вашим утверждением я и не согласен. Ну не с самим же собой
мне спорить? Как я уже сказал, моей целью было внесение в ситуацию  элемента
неожиданности. И только. А что до вас, герцог, то скажите,  пожалуйста,  вас
не наводит на определенные размышления  географическая  принадлежность  всех
пострадавших в последнее время лиц?
   - Наводит.
   - В таком случае вам не кажется, что назначь я расследовать это  дело  не
вас, а барона Детана или даже самого себя, то спокойной жизни на  вашу  долю
все равно бы не досталось?  По-моему,  вы  к  тому  моменту,  о  котором  мы
говорим, уже заняли передовые позиции. И... - тут он позволил  себе  наконец
улыбку, - могло бы обернуться только к худшему, если бы вы оказались об этом
не осведомлены. Разве нет?
   Определенный резон в его словах имелся - это невозможно было отрицать,  и
я, пожалуй, мог бы поблагодарить его за такое участие в моей жизни,  если  б
не один очень смущавший меня момент...
   - Ваше Высочество, но  покушения  на  Креона  и  Лагана  произошли  после
Совета. С чего же вы взяли, что именно  наши  имена  возглавляют  список  на
устранение у этого неведомого друга?
   Он нахмурился, и  я  с  некоторым  запозданием  подумал,  что  ставить  в
открытую его слова под сомнение  -  занятие,  пожалуй,  более  опасное,  чем
провести целую ночь на поверхности этой планеты. Однако Его  Высочество  был
настроен в высшей степени миролюбиво: даже  не  намекнув  на  некорректность
моего поведения, он вновь пустился в объяснения:
   - Вы, может быть, знакомы с моей теорией исторического процесса...  -  (Я
кивнул, и он пожал плечами с видом ?да, есть за мной такой грешок?). - Стало
быть, я мог бы доказать вам, что, оценивая ситуацию,  сложившуюся  в  момент
смерти Вольфара, с позиций этой теории, вы  неминуемо  придете  к  выводу  о
невозможности ограничиться ролью наблюдателя. А вы бы могли  мне  возразить,
что в данном случае слишком  велико  влияние  субъективных  факторов,  да  и
вообще, теорий много, а жизнь одна... Поэтому лучше я вам прямо  скажу,  что
мне было известно о происшествии, случившемся с  вами,  а  точнее,  с  вашим
флаером,  когда  вы  возвращались  после  встречи  с  бароном   Лаганом.   И
согласитесь, герцог, если уж  раз  вас  попытались  убить,  то  в  покое  не
оставят.
   - Скорее всего.
   - И стало быть, идея, пришедшая мне в голову после  разговора  с  вами  -
предложить вам расследовать это убийство, - показалась  подходящей  во  всех
отношениях.
   Признаться, он меня убедил, и я несколько пересмотрел свой взгляд на  его
роль в моей судьбе. Однако его осведомленность о падении моего  флаера  была
равносильна утверждению о том, что кто-то в моем ближайшем окружении шпионит
в пользу Принца. И хотя само по себе меня это не удивляло и  даже  не  особо
задевало, я предпочел бы знать,  кто  именно  этим  занимается.  Но  пока  я
выбирал  наиболее  обтекаемую  форму  для  столь  щекотливого  вопроса,  Его
Высочество меня опередил:
   - А вы, кстати, разобрались с тем эпизодом?
   - Да. - Зная, как он не любит задавать конкретные вопросы, я  все  же  из
вредности не стал развивать свою мысль.
   Он, казалось, отметил эту мелочь, потому  что  в  его  мелодичном  голосе
появились металлические нотки.
   - И что же?
   - Это подстроил Вольфар.
   - Вот как!..
   Я не думал, что  Принц  способен  так  убедительно  разыграть  удивлен