В сущности, я не видел смысла возражать, поэтому  покорно  загрузился  во
флаер... и только тут вспомнил о журналистке, как-то выпавшей из поля  моего
зрения с появлением полицейских. Обыскав взглядом уже начавшую редеть толпу,
я обнаружил Гаэль стоящей рядом с одной из машин Службы безопасности и мирно
беседующей с тем самым идиотом в штатском. Наверное, из вежливости следовало
бы с ней попрощаться, но неожиданно этот вопрос отошел  на  второй  план  по
сравнению с некоей другой мыслью, пришедшей мне в голову.
   Обернувшись к Уилкинсу, уже готовившемуся к взлету, я приказал:
   - Подождите! Сперва отдайте, пожалуйста, распоряжение,  чтобы  кто-нибудь
из наших людей занялся охраной этой девушки!
   Уилкинс вздохнул и... не тронулся с места. Я подождал пару секунд, но  он
и не думал шевелиться.
   - Уилкинс, как вас понимать? Вы что, отказываетесь!?
   - Нет. - Он повернулся ко мне. - Видите ли, я  уже  ее  охраняю.  С  того
момента, когда вы сообщили, что будете с ней обедать. Как раз об  этом  я  и
подумал, когда вызвал у вас некоторое раздражение.
   - Черт!..
   - Конечно, черт! - холодно подтвердил  он.  -  Вы  втягиваете  ее  в  эту
мясорубку и говорите ?черт!? Хотя и болвану понятно, что после этого  еще  и
ее придется охранять. Если, разумеется, вы не будете против,  что  ее  вдруг
убьют. А я, уж извините, ни на секунду не сомневался, что  вы  будете  очень
даже против!
   - Да вы будто бы меня осуждаете?
   - Это не в моих правилах. Я взорвался:
   - Очень интересно! А как бы вы поступили?! На моем месте?
   - Как бы я поступил на вашем месте, сэр? - Его  пальцы  выбили  дробь  по
рукояти штурвала. - Наверное, я подумал бы, сэр, откуда всем  вашим  убийцам
так хорошо известно, когда и где вас удобно будет убить!

Глава 6

   Наутро я встал с  мерзкой  головной  болью.  Сильной,  тягучей,  медленно
перекатывающейся подо лбом от одного виска к другому и  приводившей  меня  в
бешенство. Причем, с моей точки зрения, у моей головы не  было  ни  малейших
оснований для подобного поведения - я встал поздно, около  одиннадцати,  как
следствие - хорошо выспался, солнечная погода и не думала меняться,  но  вот
поди ж ты!..
   "Все это, - думал я, с трудом пережевывая  завтрак  в  огромной  столовой
своего замка, - лишний раз  доказывает,  мой  милый,  что  голова  и  впрямь
слабейшая и наихудшая часть твоего тела. Отвратительно своевольная,  к  тому
же имеет ярко выраженную тенденцию отказывать  именно  тогда,  когда  умишко
нужнее всего...? Не в  силах  сдержать  ярость,  я  под  каким-то  предлогом
придрался и нагрубил прислуживавшему мне слуге, а также потребовал  передать
свое неудовольствие повару в связи с недопустимой сухостью бекона (что  было
уже совершеннейшим измышлением). Однако  легче  от  этого,  естественно,  не
стало. Не помогло и обезболивающее,  лошадиной  дозой  которого  я  завершил
завтрак, - человеческие лекарства вообще плохо действовали на  керторианцев,
плохо и малопредсказуемо.
   В результате по приходе в кабинет я с полчаса просто шатался от  стены  к
стене, заложив руки за спину, и боролся с искушением отправиться  обратно  в
постель, положив на все свои дела... что-нибудь увесистое. Но могу, к  вящей
своей чести, сообщить, что поборол-таки отступнические идеи.  Даже  в  столь
скверную для себя минуту я понимал, что терять время нельзя.
   Поэтому, ежесекундно подгоняя себя, я вернулся к своим баранам.  То  есть
подошел к столу, сел в кресло и взял в руки письмо от Бренна. Оно пришло еще
вчера, как раз в то время, когда я обедал  в  ?Уединенных  грезах?,  и  было
первым, о чем меня уведомил Тэд сразу по возвращении домой. Однако, находясь
в тот момент  в  несколько  расстроенных  чувствах,  я  решил  отложить  его
прочтение  на  свежую  голову.  С  этим  вышел  небольшой  просчет,  но  что
поделаешь... Впрочем, еще только взяв в руки лист и  даже  не  пробежав  его
глазами, я вдруг  почувствовал  уверенность,  что  никакие  сногсшибательные
откровения меня не ждут. И оказался прав...
   "Привет, Ранье!
   Признаться, совсем не хотелось писать тебе вообще. Почему?.. А  зачем?  К
сожалению, это порядком бессмысленно. Все же, опасаясь, что  молчание  будет
истолковано превратно, пишу.
   Конечно, ты уже  наверняка  выяснил,  что  я  недавно  имел  сомнительное
удовольствие встречаться с герцогом Регом.  Добавлю,  неоднократно.  Однако,
пользуясь предоставленной  тобой  же  самим  возможностью,  я  не  стану  ни
сообщать тебе никаких подробностей этих встреч, ни излагать свои соображения
по данному поводу. И не обижайся, ты сам виноват!  Когда  я  хотел  с  тобой
поговорить, ты не пожелал меня  слушать.  Это  так,  не  спорь,  пожалуйста!
Теперь, не сомневаюсь, ты изменил свое мнение,  но  изменилась  и  ситуация.
Понимаешь?..
   Хм, боюсь, что не до конца. Ты ведь никогда не любил двусмысленности,  не
правда ли, Ранье? Между тем все просто - я не собираюсь ничего скрывать.  От
тебя, не от других. А  при  любом  общении,  кроме,  так  сказать,  личного,
существует угроза утечки информации. Так что если ты действительно  захочешь
со мной поговорить, то милости прошу - найти меня нетрудно. К тому  же  тебе
наверняка не помешает немного проветриться, а?..
   Бренн?.
   Прочитав все это, я с  трудом  удержался  от  желания  порвать  бумагу  в
клочья.  В  одном  Бренн  был,  безусловно,  прав  -  я   терпеть   не   мог
двусмысленностей.  Но  еще  больше  мне  не  нравилось,   когда   от   одной
двусмысленности избавляются путем нагромождения других!  А  именно  этим,  с
моей точки зрения, Бренн и занимался. Взять хотя бы тот бросающийся в  глаза
факт, что депеша была отправлена с борта корабля. То есть  когда  Бренн  уже
покинул  Новую  Калифорнию,  и  я  ни  при  каких  обстоятельствах  не   мог
встретиться с ним здесь.
   Зацепившись за эту мысль, я еще раз  перечитал  послание.  Действительно,
мой бывший друг как будто бы приглашал меня последовать за ним на Денеб  IV.
За  это  говорили  и  странный  выбор  времени   отправления   послания,   и
утверждаемая им невозможность другого способа связи, и даже то,  что  он  не
оставил своего адреса, хотя и должен был это сделать.  Нет,  его  и  вправду
нетрудно было установить, достаточно навести справки в  университете,  но  в
процессе узнавания я бы лишний раз натолкнулся на  название  этой  проклятой
планетки, Денеб IV, с  которой  все  началось  и  которой  все  должно  было
закончиться. Нигде не упоминая ее напрямую, Бренн, похоже, пытался  косвенно
донести до меня мысль о необходимости там побывать.
   Но из каких побуждений? Не содержался ли, например, в его последней шутке
относительно проветривания намек на небезопасность для  меня  воздуха  Новой
Калифорнии? А если содержался, то на чем был основан?.. Мне  очень  хотелось
бы доверять Бренну, как я доверял ему раньше, но слишком многое пока было не
в  его  пользу.  В  частности,  пытаясь  отыскать  в  известных  мне  фактах
что-нибудь  положительное  для  Бренна,  я  неожиданно   набрел   на   прямо
противоположное. Очень важное и  настолько  очевидное,  что  проглядеть  это
раньше мог только слепой (или я).
   Я с самого начала не сомневался, что Вольфара прикончил кто-то из  наших.
Причем своими руками, а не через каких-то там подставных лиц.  Но  либо  мне
надо было начинать в этом сомневаться, либо поле поиска сужалось до предела.
Потому как большинство керторианцев никоим образом не  могло  присутствовать
22 мая на Новой Калифорнии. Все письма, которые они послали мне 24-го,  были
отправлены из мест их постоянного пребывания, то есть  из  других  планетных
систем, и добраться туда на кораблях людей они не могли - до ближайшей к нам
было не менее трех дней пути. А перемещаться с  планеты  на  планету  своими
собственными силами умели  немногие.  Точнее,  я  вообще  не  слышал,  чтобы
кто-либо из нас был в состоянии открывать личные п-в-порталы, но с некоторой
натяжкой мог заподозрить в таком Принца  или  герцога  Лана.  Следовательно,
даже при этом допущении у меня получался бы выбор из трех кандидатур,  среди
которых Бренн... Тут я резко оборвал  ход  своих  мыслей.  Это  все  чертова
головная боль. Ведь я занялся как раз тем, от чего меня предостерегал  дядя,
в дальновидности которого сомневаться не приходилось,  то  есть  построением
досужих домыслов.
   А факты... С ними по-прежнему было туго. Даже учитывая то,  что  я  вчера
узнал из разговора с мисс Ла Рош, мне не  удавалось  построить  мало-мальски
стоящую гипотезу. Ну бывал Вольфар на Новой  Калифорнии  раньше;  ну  прибыл
сюда вместе с Бренном; ну поужинал  перед  смертью  в  ?Уединенных  грезах?,
после чего его парализовали, засунули во флаер, перерезали горло и  выкинули
на берегу озера. Выглядело неплохо, логично, но что с того? Пока я ни на шаг
не приблизился к ответу  на  единственно  существенный  вопрос:  кто  именно
произвел все эти последние операции над Вольфаром?  Да,  была,  правда,  еще
некая таинственная научная станция ?Бантам?, на которую я получил отсылки из
двух не зависящих друг от друга источников  и  где  директорствовал  Вольфар
Per, славившийся в былые времена  своим  отвращением  к  науке  в  любом  ее
проявлении.
   Размышления на эту тему привели к единственному результату  -  нарастанию
головной боли до той  стадии,  когда  кажется,  что  глаза  вот-вот  покинут
отведенное им природой место и отправятся в свободное плавание. Тем не менее
я совершил еще одну мужественную попытку сделать что-нибудь полезное и через
Тэда затребовал к себе Уилкинса. Однако  дворецкий  известил  меня,  что  он
отбыл в университет. Приказав передать, дабы сразу же по возвращении Уилкинс
явился с докладом, я выключил  интерком  и  чуть  ли  не  бегом  убрался  из
кабинета.
   Я знал, что с мигренью для меня  существуют  только  два  метода  борьбы.
Сходных по действию, но прямо противоположных по сути. Первым  была  горячая
расслабляющая ванна,  в  которой  рано  или  поздно  удавалось  благополучно
заснуть, а вторым была напряженная тренировка. В девяноста девяти случаях из
ста  я,  естественно,  использовал  приятный  первый  метод,  но  тут  решил
потешиться изуверским вторым.
   Правда,  на  проведение  полноценной  разминки  и  нормального  комплекса
упражнений меня все же  не  хватило.  Уже  через  пять  минут  я  отошел  от
тренажеров, нацепил перчатки и принялся колотить висящую в углу  грушу.  Вот
это помогло. Вскоре я уже забыл обо всем на свете,  кроме  мечущегося  перед
глазами куска черной кожи. Причем в этот раз я вошел во вкус,  прямо  как  в
прежние времена. Тренировка с грушей была моей любимой, бывало,  я  проводил
за ней часы. При этом я не распалял  воображение,  представляя  грушу  своим
следующим соперником, как часто делают боксеры,  или  каким-нибудь  заклятым
врагом. Нет, я совершенно не культивировал  в  себе  ненависть.  Мне  просто
нравилось бить кулаками по груше - вот и все.
   Я настолько увлекся, что полностью отключился от окружающего, и  очнулся,
только когда у меня над самым ухом проорали:
   - Вы меня вызывали, босс?!
   Обернувшись,  я  обнаружил  у  себя  за  спиной   Уилкинса,   на   обычно
непроницаемом лице которого явственно читалось изумление. Мне почему-то было
неприятно, что он застал меня за тренировкой, но, разумеется, Уилкинс  всего
лишь пунктуально следовал моему же собственному распоряжению.  Поморщившись,
я кивнул:
   - Вызывал. Есть что-нибудь новое?
   - Есть, сэр... - Он чуть развел руки. - А я и не знал, что в нашем  замке
оборудован такой прекрасный тренировочный зал.
   - Ну и что?
   Уилкинс посмотрел на меня с характерным выражением, от которого  я  сразу
чувствовал себя не в своей тарелке.
   - Да то, что если бы я знал, то, конечно же,  давно  попросил  бы  у  вас
разрешения гонять здесь ребят. Им же надо форму поддерживать.
   - Хорошо, хорошо... Что у вас?
   - Заключение  из  университетской  лаборатории.  И  счет.  -  Вытащив  из
нагрудного кармана две бумаги, он протянул их мне.
   Я приподнял руки в перчатках.
   - Оставьте у себя. Я посмотрю позже. Впрочем, вы читали заключение?
   - Да, сэр, - невозмутимо ответил он.
   - Так расскажите. Вкратце.
   - Странное. Они там очень удивлены, сэр.
   - Да? - Я утер перчаткой пот со лба. - Тогда поподробнее.
   - Они не знают, что за вещество содержалось в  ампуле.  На  стенках  было
обнаружено достаточно молекул для анализа, и они его провели. И не  один.  В
их заключении есть перечень, но я в этом ни черта не понимаю.
   - Я тоже.
   К отраслям человеческого знания, в которых  мне  за  свою  жизнь  удалось
чего-то поднахвататься, химия действительно не относилась.
   - В общем, им удалось установить химическую формулу этого вещества -  она
занимает три строчки мелким шрифтом - и описать его  составляющие.  Что  это
такое в целом, они не знают и столкнулись с ним  впервые.  По-видимому,  это
недавно синтезированное соединение.
   - Как можно не знать, что есть целое, если ты знаешь все его  компоненты?
- желчно поинтересовался я.
   - Химия, сэр1
   Мы обменялись понимающими взглядами, и я вздохнул:
   - Но хоть примерно, о  чем  идет  речь,  они  написали?  Что  оно  -  яд?
лекарство? может, паралитик? или новая сыворотка правды?
   - Не написали. Но я спросил. У  главы  лаборатории,  с  которым  вел  все
переговоры. Толковый, кстати, мужик, как мне показалось. Он  ответил  в  том
плане, что, по его мнению, этот препарат не имел бы  серьезного  воздействия
на человеческий организм.. В крайнем  случае  -  транквилизатор  или  слабое
средство для подавления деятельности центральной  нервной  системы.  Но  без
испытаний он ни  за  что  ручаться  не  может.  Было  в  этих  словах  нечто
любопытное, даже здравое, но - слишком неопределенное.
   - Ну ладно, с ними ясно. Но кто-нибудь, по их мнению,  может  дать  более
точное  заключение?  В  конце  концов,   где-то   же   это   вещество   было
синтезировано.
   - Да, - кивнул Уилкинс. -  Я  спросил  и  об  этом.  Они  порекомендовали
обратиться в ?Кэмикэл интергалактикс Ltd.?. Крупнейшая корпорация в  области
химических продуктов  по  эту  сторону  от...  гм...  желтых.  Помимо  всего
прочего,  среди  компонентов  нашей  гадости   есть   парочка,   монопольным
производителем которых как раз и является CIL.
   - На Новой Калифорнии есть их представительство?
   - Я навел справки - нет.
   - А где их главный офис?
   - На Денебе IV.
   Я вздрогнул, а моя рука импульсивно дернулась к голове. На лице  Уилкинса
снова появилось удивление, но мне было не до того.
   Конечно, то, что ампула,  найденная  людьми  капитана  Брауна,  болталась
поблизости от тела Вольфара, могло быть случайностью. И то,  что  содержимое
этой таинственной ампулы было связано с неведомой мне компанией CIL,  вполне
могло быть случайностью. И даже то, что офис CIL  находился  на  Денебе  IV,
откуда прибыл Вольфар и куда осторожно пытался затащить меня Бренн, даже это
могло оказаться не более чем тривиальным совпадением. Но не слишком ли?..  Я
опять вступал в область догадок, но на этот раз никакие предостережения меня
уже остановить не могли. Да разве сам дядя не любил повторять мне в детстве,
что ?случайность с маленькой  вероятностью  -  это  с  большой  вероятностью
закономерность?? Преувеличивать, однако, не стоит - никакой  закономерности,
разумеется,  я  в  мгновение  ока  не  открыл.  Просто  я  понял,   осознал,
почувствовал, сынтуировал, что наконец-то попал на след. Реальный...
   - Так что, босс? Направить запрос в их штаб-квартиру?
   До меня вдруг дошло, что Уилкинс задает этот вопрос во второй  раз,  если
не в третий. Надо было отвечать.
   - Да... Нет... Не знаю. Мне  нужно  подумать!  Внешне  Уилкинс  никак  не
отреагировал, но его глаза вцепились в меня так, будто  он  пытался  угадать
мои мысли. И, честно говоря, я уже  начинал  опасаться,  что  у  него  может
получиться, поэтому поспешил сменить тему:
   - А что мисс Ла Рош? Надеюсь, с ней все в порядке?
   - Да, жалко, Гэлли отказался спорить, - пробормотал  он  и  отвернулся  к
тренажерам.
   - О чем это?
   - Что вы о ней справитесь. Нет1
   Видимо, мое лицо  настолько  заметно  поменяло  свой  цвет,  что  Уилкинс
заметил это и краем глаза.  Во  всяком  случае,  впервые  его  голос  звучал
оправдывающимся.
   - Вернее, мы не знаем. Ее упустили. Вечером  она  благополучно  добралась
домой на флаере СБ. Ребята не видели, чтобы она выходила из квартиры,  но  и
там ее тоже нет.
   - Кто отвечал за операцию?
   - Коллинз. Помните, который...
   - Помню. Он уволен.
   Честно говоря, я ожидал, что Уилкинс вступится за своего подчиненного, но
он промолчал. И лишь через несколько минут вдруг заметил:
   - Вы что-то неважно выглядите сегодня, босс.
   - Голова болит.
   По правде сказать, она уже почти прошла...
   - А-а... - Сочувствующему тону Уилкинса явно не  хватало  искренности.  А
настроение, между тем, у меня и вправду было плохое...
   - Вы хорошо боксируете, Уилкинс?
   - Да, неплохо, сэр. - Мимолетная усмешка проскользнула в уголках его рта.
   - Прекрасно. Тогда надевайте перчатки. Вон в том шкафчике есть  запасные.
И составьте мне компанию - я уже давно нуждаюсь в хорошем спарринге.
   Молча наклонив голову,  он  принялся  деловито  готовиться  к  бою,  а  я
попытался провести напоследок на груше пару-тройку своих излюбленных  серий.
Получалось неважно, но я посчитал, что с Уилкинса хватит и этого.
   Когда наконец мы встали друг против друга в центре  зала,  Уилкинс  задал
только один вопрос:
   - Мы деремся всерьез?
   - Я никогда не дерусь в шутку.
   Он чуть кивнул, как будто принимая это к сведению, и  бросился  в  атаку.
Настолько скоростную, яростную и точную, что я  моментально  оказался  смят.
Постоянно отступая, я ушел в глухую защиту, прикрывая обеими руками голову и
позволяя безнаказанно колошматить все, что ниже шеи  и  выше,  ну,  вы  сами
понимаете чего - Однако долго выдерживать такой темп было невозможно,  через
пару минут его атаки стали выдыхаться, и,  улучив  момент,  я  встретил  его
отличным левым прямым. Отличным, разумеется, по силе, отнюдь не по точности.
Целил я в подбородок, попал - в плечо, но и от  этого  Уилкинса  отнесло  на
пару шагов назад, а как  ему  удалось  сохранить  равновесие,  я  вообще  не
понимаю... Выглядел он, соответственно, немного  обескураженно,  и  я  пошел
вперед сам...
   Однако тут уже меня поджидал настоящий сюрприз.  Утверждая,  что  неплохо
боксирует,   шеф   моих    телохранителей    нисколько    не    приукрашивал
действительность. Да что там, прекрасно он боксировал. Не по  технике  -  ни
удары, ни перемещения не были у него  идеальными.  Чувствовалось,  например,
что он постоянно вынужден напоминать себе, что нельзя пускать в ход ноги. Но
у него были два самых необходимых качества: гибкое  тактическое  мышление  и
хладнокровие.
   Мгновенно сообразив, чем  чреват  ближний  бой,  Уилкинс  перестроился  и
завязал выжидательный дистанционный бой, обмениваясь одиночными ударами  или
двойками. Все время меняя стойку, что меня здорово путало, он ни секунды  не
стоял на месте, кружа вокруг и выискивая слабые места в моей защите. Таковых
хватало, берег я только голову, поэтому доставалось мне изрядно. Сам же я по
нему попасть не мог, в лучшем случае - вскользь и по перчаткам.
   Так продолжалось довольно долго. Меня потихонечку били, а я ходил  вокруг
да около... Это, признаться, сильно задевало  мое  самолюбие,  и  я  не  без
злорадства ожидал, когда же Уилкинс начнет  уставать.  Потеряет  скорость  и
станет наконец добычей для моих мощных, но чересчур медлительных ударов.
   Но мои надежды стали сбываться с  точностью  до  наоборот.  Уилкинс,  как
будто он был керторианцем, без устали порхал вокруг, я же начал  чувствовать
наваливающуюся тяжесть, а мое брюхо  стало  напоминать,  что  и  оно,  между
прочим,  не  каменное.  Честно  говоря,  когда  я  впервые  осознал   угрозу