нета, а я развернулся  к  двум
другим участникам сцены.
   Остекленевшие глаза Коллинза говорили о  том,  что  первая  волна  испуга
схлынула и он уже по-настоящему оценил  весь  ужас  собственного  положения.
Лицо же Уилкинса меня, признаться, позабавило. Я прямо-таки слышал,  как  он
повторяет про себя: ?Все хорошо. Я снова в  армии.  Я  ничего  не  думаю.  Я
только выполняю приказы...?.
   - Так как, Коллинз? Будете рассказывать?
   Как я и подозревал, он не  стал  запираться.  Может,  надеялся  заслужить
прощение, а может, и вправду от обреченности и нежелания мучиться...
   Рассказывал он скверно. Путанно и сбивчиво, как будто не  мог  собрать  и
выстроить свои мысли,  во  что  в  принципе  я  мог  поверить...  Поэтому  я
ограничусь кратким пересказом содержания его бормотания.
   История оказалась тривиальной донельзя. Около трех месяцев  назад,  когда
Коллинз находился в увольнительной  и  расслаблялся  в  одном  из  городских
баров, к нему подсел некий господин. Он не стал разводить шуры-муры  и  тупо
спросил, не хочет ли Коллинз денег. Коллинз ответил, что нет, не  хочет,  но
передумал, когда узнал, сколько же ему предлагают.  К  слову  сказать,  меня
оценили в пять миллионов, то есть в два раза меньше того, во сколько  я  сам
оценил даже не  жизнь,  а  услуги  простого  полицейского  капитана.  Честно
говоря, после такого признания Коллинз  лишился  даже  теоретических  шансов
остаться в живых.
   Короче, мой  телохранитель  согласился  подстроить  мне  западню.  Ничего
сверхъестественного от него не требовалось.
   Нужно было только перепрограммировать компьютер  (ему  объяснили  как)  и
дождаться условного  сигнала  в  виде  открытки.  А  потом  разболтать  всем
желающим выяснить подробности моей гибели  (или  мне,  в  том  маловероятном
случае, что я  выживу)  байку,  бросающую  подозрение  на  Бренна.  Впрочем,
последнее я  домыслил  сам,  Коллинза  в  такие  тонкости,  естественно,  не
посвятили. Ну, парень точно выполнил инструкции,  что,  конечно  же,  делало
честь его пунктуальности. И больше он ничего не совершал и не ведал.
   Оставался только один, наиболее интересовавший меня вопрос:
   - Коллинз, так кто же  был  этот  господин,  так  трогательно  проявивший
заботу о моем здоровье?
   Парень юмора не оценил и совсем понуро сказал:
   - Не знаю, сэр... Он не представился.
   - Надо думать! Но, надеюсь, вы не позабыли, как он выглядел?
   - Ничего особенного, сэр... Крупный,  чуть  поменьше  вас,  средних  лет,
говорил с каким-то акцентом... Да, - он чуть оживился, - у  него  еще  такое
здоровенное родимое пятно было. Во всю щеку.
   То есть это был Вольфар. Прекрасно. Первое покушение на меня  организовал
герцог Per, который сам к его моменту уже был мертв. Весело, правда? Да, мне
тоже стало весело. Настолько, что, казалось, еще немного, и мозги у  меня  в
голове расплавятся и потекут через уши. Вытянувшееся лицо Уилкинса, с трудом
не дававшего челюсти отвиснуть,  говорило  за  то,  что  он  также  вряд  ли
ошеломит меня фонтаном грандиозных идей.
   Я посмотрел на часы - без четверти семь. Пора было двигаться на встречу с
капитаном. Я свернул Коллинзу шею и скомандовал Уилкинсу:
   - Пошли, майор!
   Не отрывая глаз от трупа, Уилкинс медленно вложил  бластер  в  кобуру,  а
затем встряхнулся:
   - Да, босс, конечно. Пойду подниму ребят!
   - Нет! На этот раз, Уилкинс, никаких ребят. Хватит! Посмотрим, как  будет
сегодня. Пока о моей предстоящей встрече знаем только вы, я и Тэд...
   - И капитан, - вставил он.
   Я немного обдумал это замечание и, когда мы спускались  на  первый  этаж,
поинтересовался:
   - У вас есть какие-нибудь основания подозревать и его тоже?
   -  Только  одно,  -  без  колебаний  ответил  Уилкинс.  -   Если   убийца
действительно вышвырнул вашего мертвяка из флаера, а на то похоже, то он мог
сделать это в любой точке города и окрестностей. Но сделал  именно  в  парке
Кандлстик, то есть на территории, подвластной капитану.
   - Если так пойдет и дальше, - заметил я, -  то  единственным,  в  чистоте
чьих намерений мне не понадобится сомневаться, буду я сам.
   - Приятно, что вы уверены в собственной кристальной честности, босс.  Это
уже немало.
   Он зашагал к дверям, а я еще раз завернул к Тэду. Он  как  ни  в  чем  не
бывало сидел на рабочем месте и изучал что-то  на  экране  компьютера  перед
собой. При моем появлении он собрался встать, но я остановил его:
   - Не отвлекайтесь. Только будьте любезны,  Тэд,  распорядитесь,  чтобы  к
моему возвращению из кабинета вышвырнули труп.
   Как ни прекрасно он  владел  собой,  но  кровь  отхлынула  с  его  обычно
румяного лица. Улыбнувшись, я ушел.

Глава 7

   Терпения у Уилкинса хватило ровно на  треть  пути  до  города.  Затем  он
сверился с Н часами, чуть сбавил скорость и заговорил.
   Если бы я мог догадываться, чем это обернется, то велел бы ему заткнуться
и гнать, не жалея мотора, а так... Как ни  странно,  я  тоже  был  не  прочь
побеседовать.
   - Послушайте, босс. Насчет Коллинза... Можно  вам  задать  вопрос?  -  Он
осторожно скосил глаза в  сторону  моих  рук,  но  они  спокойно  лежали  на
подлокотниках кресла.
   - Да.
   - Вы только не подумайте опять, что  я  даю  оценку  вашим  действиям.  Я
просто хотел бы понять... Вам обязательно было его убивать?
   - Он это заслужил, - сухо ответил я. Это  была  не  совсем  та  тема,  на
которую хотелось бы порассуждать.
   - Наверное. Но... - Уилкинс явно затруднялся подыскать нужные слова...
   - Это не слишком демократично? Вы это хотите сказать?
   - Ну да. Хотя и не совсем...
   - Неважно. Тут все очень просто. Как апельсин... - Я чуть подумал, как бы
покороче выразить свою мысль. - В керторианской этике, в духе которой я  был
воспитан и которую продолжаю считать  весьма  здравой,  нет  проступка  хуже
предательства. Оно более постыдно, чем воровство, и даже  более  низко,  чем
преднамеренное убийство. Поэтому предательство - это, пожалуй, единственное,
чего я не могу и не хочу прощать. Вам понятна такая позиция?
   - Да. Предельно. -  В  его  голосе  действительно  отсутствовала  и  тень
сомнения. - Но тогда почему вы простили дворецкого?
   - А разве он меня предал?
   - Но он же работает на кого-то еще. И не стал этого отрицать!
   - Вот именно. Это, как мне кажется, намек, и весьма прозрачный...
   Уилкинс пожевал губами, потом сложил их трубочкой и кивнул:
   - Да. Кажется, я понимаю...
   - Вот, вот. Работать на двух хозяев, покуда они заодно, не  возбраняется.
Хотя  это  довольно  шаткая  позиция.  Если   интересы   работодателей,   по
независящим от тебя причинам, войдут в противоречие, то чью бы сторону ты ни
взял, кого-то обязательно предашь! Но это - проблемы Тэда, не мои. А пока он
вроде бы не совершил ничего предосудительного, и я охотно  готов  допустить,
что он работает, например, на Принца или моего дядю.
   - Которым я с удовольствием врезал  бы  по  морде!  -  неожиданно  заявил
Уилкинс. - От себя лично...
   - ???
   Мой телохранитель глянул на меня с нескрываемым сарказмом:
   - А вам не приходило в голову, сэр, что они просто  используют  вас.  Как
щит. Или, скорее уж, как мишень для врагов. Вы  их  отвлекающий  маневр,  за
спиной которого они могут спокойненько проводить собственное  расследование;
и это, признаться, создает мне дополнительную нагрузку, о которой я будто бы
никого не просил.
   - Мне это приходило  в  голову,  Уилкинс.  -  Вернее,  мне  хотелось  так
считать. - Однако  я  рассматриваю  это  в  качестве  дружеской  услуги  Его
Высочеству и господину барону. И я вполне  считаю  возможным  оказание  этой
услуги и в дальнейшем. Особенно по отношению к господину барону...
   - Ясно! - буркнул Уилкинс. - Отставить по морде. На этом разговор затих и
возобновился, лишь когда мы уже влетели в черту города. Уилкинс  по-прежнему
не спешил.
   - Раз уж вы сегодня так разговорчивы, босс, то, может, заодно растолкуете
мне, как вы раскололи Коллинза. Я вот до сих  пор  изумляюсь.  Он  же  вроде
нигде не сглупил и не переигрывал.
   Честно говоря, я действовал больше по наитию, чем осознанно,  но  уже  по
дороге в город мне показалось, что я нашел приемлемое объяснение.
   - Сглупил не Коллинз. Сглупил Вольфар. Если бы он  получше  знал  Бренна,
как я, к примеру, то никогда не стал бы  пытаться  приписать  ему  авторство
подобного плана. Бренн никогда не повел бы себя так.
   Я не смотрел на Уилкинса, но почувствовал его  недоверие.  Тем  не  менее
несколько минут он честно думал.
   - Нет! Я вое еще не понимаю, босс. Почему?  Он,  по-вашему,  недостаточно
умен? Или недостаточно честолюбив? Или, - голос Уилкинса стал  подозрительно
вкрадчивым, - вы так верите в свою былую дружбу?
   - Ни то, ни другое, ни третье... - Я замялся: объяснить было нелегко.  Но
все же я попытался:
   - Барон Лаган - истый керторианец, до мозга костей. Как бы он ни выглядел
и что бы ни говорил... Поэтому если бы он решил покончить  со  своим  старым
другом, то перерезал бы ему горло. Или метнул в глаз  отравленный  дротик  -
свое излюбленное оружие, в ловкости владения которым ему нет равных.  Но  он
никогда не стал бы вмешивать  компьютеры  -  человеческое  изобретение  -  в
старые добрые керторианские разборки. Понимаете, Уилкинс?
   Он издал некий нечленораздельный звук, вслед за которым пробормотал:
   - Пытаюсь.  Только  вот  голова  пухнет...  Простите,  сэр,  но  мне  уже
осточертели эти сраные психологические этюды!
   - Вы не оригинальны,  майор.  Мне  они  впервые  осточертели,  когда  мне
исполнилось восемь.
   Уилкинс выругался. Грубо. А затем запальчиво бросил:
   - Но, между прочим, Вольфар - то ведь тоже был керторианцем! Или как?!
   - Или как, - кивнул я и глянул в  боковое  окошко.  Мы  уже  заходили  на
посадку перед полицейским управлением, и вся площадь  была  как  на  ладони,
однако капитана нигде видно не было. - В  первую  очередь,  Уилкинс,  герцог
Вольфар Per был извращением!
   Несмотря на распиравшую его ярость,  Уилкинс  аккуратно  припарковал  наш
флаер слева от трех стоящих рядком полицейских экипажей  и  лишь  затем  дал
волю чувствам, с матюгами  вынесшись  на  свежий  воздух...  Я  не  торопясь
последовал за ним и осмотрелся. Смеркалось, но освещение  еще  не  включали,
поэтому дальняя сторона площади со входом в участок терялась в серой  дымке.
Мне померещилось, что в полуоткрытую дверь прошмыгнула какая-то тень, но она
ничуть не напоминала приземистую фигуру капитана, да и направлялась  внутрь,
а не наружу, поэтому я не придал этому значения.
   - Босс! - вдруг окликнул меня Уилкинс. Таким тоном, что  у  меня  мурашки
побежали по спине...
   Обернувшись, я увидел, что мой телохранитель стоит меж  двух  полицейских
флаеров, уставившись на что-то у себя под ногами. Я почему-то  сразу  понял,
что это значит, и мне очень не хотелось в это поверить. Но пришлось.
   Обогнув корму ближайшего экипажа и оказавшись напротив Уилкинса, я увидел
капитана Брауна. Он лежал спиной на бетоне, уставившись невидящими глазами в
вечереющее небо, а на его лице застыла гримаса боли и удивления. Капитан был
застрелен в упор выстрелом из бластера. И тому не прошло и пяти минут...
   Не требовалось быть экспертом в криминалистике, дабы  понять,  что  здесь
произошло. Даже мне хватило на  это  одного  мгновения.  Капитан  пришел  на
встречу чуть раньше назначенного срока (нет бы ему задержаться или нам, черт
возьми, лететь побыстрее!) и спокойно  ждал  нас  рядом  со  своей  машиной.
Какой-то сослуживец последовал за ним... может даже, они и шли  вместе...  и
напоследок  пожелал  капитану  ?спокойного  сна?.  При  помощи  бластера.  Я
поклялся, что этот некто умрет  страшной  смертью.  Более  того,  впервые  я
почувствовал настоящую ненависть к тому, кто за всем этим  стоял.  Мне  было
наплевать на Вольфара и даже на покушения на самого себя, неудачные  к  тому
же, но такое подлое убийство...  Глядя  на  застывающие  навеки  черты  лица
капитана,  я  захотел  отомстить.  Не  из  этических   условностей,   а   по
собственному желанию...
   - Очнитесь, босс! Мы по уши в дерьме! - прошипел Уилкинс,  отвлекая  меня
от взлелеивания собственной мести.
   Он подбородком ткнул мне за спину, и,  обернувшись,  я  обнаружил  группу
полицейских, со всех ног спешивших к нам из участка. К счастью, мой мозг  не
впал в кому.
   - Быстро, Уилкинс! Посмотрите, есть ли при нем бумажник! Обычно он  носил
его в заднем кармане...
   Уилкинс нырнул вниз, а я развернулся и  сделал  пару  шагов,  после  чего
выпрямился во весь рост,  уперев  руки  в  бока  и  полностью  перегораживая
проход.
   Полицейских  было  пятеро.  Они  подбежали  через  несколько   секунд   и
остановились в полутора шагах от меня, положив руки  на  рукояти  бластеров.
Как я подозревал, среди этих пятерых находился  и  убийца  капитана,  но,  к
сожалению, на лбу у него это написано не было.
   - Есть! - донесся позади приглушенный голос Уилкинса, и, словно  в  ответ
на это, стоявший в  центре  высокий  сутулый  парень  с  нашивками  старшего
лейтенанта сделал микроскопическое движение вперед.
   - Что здесь происходит? - не скрывая злости, осведомился он.
   - А то вы не знаете!
   Судя по выражениям лиц, они действительно не знали. К  сожалению,  тянуть
время было очевидно плохой стратегией...
   - Вашего капитана убили. Бывшего... - Я в упор  посмотрел  в  растерянное
лицо лейтенанта. - Вы, наверное, его преемник?
   Как раз в это мгновение зажглись фонари, и в ярком свете  я  увидел,  что
лейтенант бледен как  смерть.  Остальные  его  товарищи  тоже  не  выглядели
героями, но он что-го уж слишком. Неужели?..
   Как он ни был напуган, но, видимо, сообразил, что сейчас его единственный
шанс - перейти в нападение. Он подал знак двум парням, стоящим справа, и  те
бросились в обход флаера. Брать Уилкинса - в этом не было сомнений,  но  тем
не менее я спокойно ждал.
   Наконец  ребята  за  моей  спиной,  видимо,  завершили  перестроение,   и
лейтенант бесцветным голосом сообщил:
   - Вы арестованы, мистер Гальего!
   - Ордер? - холодно поинтересовался я.
   - Вот мой ордер! - Он выхватил бластер, а вслед за ним и двое оставшихся.
   - Что ж, прекрасный ордер!
   Они не уловили иронии и чуть расслабились. Им, похоже, не могло прийти  в
голову, что безоружный человек бросится на троих вооруженных. Но я бросился.
   Прыгнув вперед, я левым кулаком врезал  в  глаз  одному,  а  правый,  как
молот, опустил на плечо лейтенанта - хирургу придется постараться, складывая
ему кости в исходное положение. Двое выбыли, но у третьего было мгновение на
выстрел - он предпочел потратить его на колебания. А  потом  было  поздно  -
скользящий удар в челюсть надежно вырубил и его...  За  спиной  было  как-то
подозрительно тихо, и я обернулся, готовясь к худшему. Но нет,  все  было  в
порядке: Уилкинс стоял, по-прежнему держа в руках бумажник капитана, а  двое
посланных к нему ребят лежали рядышком на бетоне, аккуратные,  как  трупы  в
морге.
   - Они живы, майор?
   - Да. А ваши?
   Я посмотрел на первого, которому досталась самая солидная плюха. Лежал он
в несколько неестественной позе - возможно, сломал что-нибудь при падении, -
но вроде дышал.
   - Мои тоже.
   - Тогда надо уносить ноги, босс! И побыстрее. Он был прав, конечно,  и  я
двинулся к флаеру, лишь на мгновение остановившись перед потерявшим сознание
лейтенантом. У меня чесались руки быстренько превратить его тело в  мешок  с
обломками костей, но я подавил этот импульс -  нельзя  убивать  человека  по
недоказанному подозрению.
   Едва дверца за мной захлопнулась, Уилкинс оторвал  флаер  от  площадки  и
вновь проделал свой трюк со спуском в парк. Не знаю,  как  он  умудрился  не
разбиться в темноте, но спустя несколько малоприятных секунд мы уже были над
озером. Правда, на этот раз Уилкинс не стал висеть, а, чуть приподняв  флаер
над кронами деревьев, со всей  возможной  скоростью  направился  к  дальнему
концу парка, прочь от города...
   - Куда мы летим, черт возьми?
   - Подальше от полиции, - пробурчал Уилкинс, а затем нехотя пояснил:
   - В городе нас бы сразу засекли, и пиши  пропало.  А  тут,  да  на  такой
высоте, нас ни один радар не возьмет.
   - А что потом? Он вздохнул:
   - Это зависит от того, что мы собираемся делать.  В  его  тоне  явственно
прозвучал вопрос, но я не мог соображать с такой скоростью...
   - Я знаю только, чего мы не собираемся  делать  ни  поД  каким  соусом  -
сдаваться властям!..
   Уилкинс проигнорировал сие замечание как явно неконструктивное, и в  этом
плане с ним трудно было не согласиться. Я продолжил размышлять вслух:
   - Однако никакого выбора у нас на самом деле нет. Как ни крути,  придется
возвращаться в замок!
   - Где нас накроют с гарантией.
   - Пускай.
   Уилкинс приподнял флаер чуть повыше - мы покинули пределы парка и  летели
уже над девственным лесом, где отдельные деревья достигали большой высоты, -
а через несколько секунд заложил вираж к югу, в сторону моей  резиденции,  и
все же спросил:
   - То есть, если понадобится, сэр,  мы...  э-э...  вступим  с  полицией  в
открытый вооруженный конфликт?
   - Да!
   Честно  говоря,  я  ожидал  резонного  возражения,   что   про   открытое
неповиновение властям в его контракте ничего не написано. Но Уилкинс не стал
возражать. И вообще  ничего  не  сказал.  Только,  словно  вспомнив  что-то,
перекинул мне с колен бумажник погибшего капитана. Я по инерции раскрыл его,
но рассмотреть содержимое в темноте кабины было невозможно, так что в  итоге
он просто присоединился к моему собственному бумажнику во внутреннем кармане
пиджака.
   В конечном итоге мы добрались до замка без осложнений, хотя, если  бы  не
предусмотрительность Уилкинса, все могло  обернуться  по-другому.  Когда  мы
закончили облет Нью-Фриско по дуге и легли на прямой курс к дому,  шеф  моих
телохранителей связался с замком, поднял всю охрану по тревоге и  потребовал
выслать встречающих. Предосторожность  оказалась  не  лишней.  Вскоре  после
встречи с тремя флаерами эскорта к нам присоединилась и полиция, -  по  всей
видимости, они расставили посты вдоль всего моего предполагаемого  маршрута,
и миновать их незамеченными нам бы явно не удалось.
   Однако, несмотря на возникшее численное превосходство,  полицейские  вели
себя осторожно. Они только пристраивались на безопасном расстоянии к  нам  в
хвост и летели следом, сохраняя полное молчание. Как я  подозревал,  они  не
отважатся что-нибудь предпринять без санкции  с  самого  верха,  а  получить
таковую в столь позднее время обычно представляется  затруднительным.  Но  в
любом случае вводить  их  в  искушение  демонстрацией  своей  беззащитности,
разумеется, не следовало...
   Когда мы высадились во дворе замка, где мой выход  из  флаера  прикрывала
еще одна группа вооруженных до зубов охранников, я первым делом вознамерился
пойти поесть - с самого завтрака во  рту  маковой  росинки  не  было...  Но,
глянув на угрюмые лица своих людей,  вдруг  сообразил,  что  то,  о  чем  мы
говорили с Уилкинсом, относится, в  сущности,  не  только  к  нему.  У  меня
все-таки не армия...
   Поймав за локоть  Уилкинса,  уже  готовившегося  к  раздаче  приказов,  я
попросил его собрать в холле всех наших людей. Сразу поняв, к чему я  клоню,
он как-то не выразил одобрения этой идеи, но взялся за исполнение...
   В результате через пару  минут  посреди  просторного  холла  передо  мной
стояли двадцать из двадцати четырех моих телохранителей,  не  считая  троих,
бывших, по словам Уилкинса, в увольнительной, и Коллинза, больше у  меня  не
работавшего. Не без некоторого неудовольствия я отметил, что многих не  знаю
даже по именам, и поэтому пригляделся, пытаясь определить общее  настроение.
Одни лица выглядели настороженно, другие - слегка обеспокоенно,  большинство
же - невозмутимо. В целом картина пришлась мне по душе...
   Я не мастер держать речи, поэтому постарался быть кратким