я  решил
перебазировать эти запасы подальше от границы, в Оренбург, где для этой цели
были освобождены большие хлебные склады.  Сталин  очень  интересовался  всем
этим делом. Я ему регулярно докладывал о ходе закупок и образовании запасов,
об организации их хранения.
   В 1975 г. Васильев прислал мне письмо, в котором, вспоминая о проделанной
тогда  работе,  писал,  что  в   период   Отечественной   войны   "советская
промышленность   свыше   70%   своей   потребности   в   остродефицитных   и
стратегических  товарах  и  сырье,  необходимых  для  производства   танков,
самолетов, орудий, боеприпасов, удовлетворяла за счет запасов Минвнешторга".
   В предвоенные годы у нас не  хватало  станков  для  расширения  оборонной
промышленности. В 1939 г. мы разместили в Германии большие заказы на станки.
За несколько месяцев до начала  войны  с  нами  немцы  предложили  уменьшить
исполнение  этих,  уже  размещенных  заказов  на  станки,  пообещав  разницу
уплатить нам золотом. Стало ясно,  что  они  сами  форсировали  производство
оборонной промышленности.
   Я принял германского представителя по  экономическим  вопросам  в  Москве
Шнурре. Он  предложил  передать  нам  большое  количество  золота  на  сумму
стоимости части заказов на станки, но, согласившись на это, мы  бы  лишились
станков для нашей оборонной промышленности.  Таких  станков  ни  Англия,  ни
Америка нам не дали бы. Кроме того, отказываясь от части  этих  станков,  мы
усиливали оборонную промышленность Германии.
   Выслушав Шнурре, я сказал ему, что лично я против  его  предложения,  ибо
оно идет  в  ущерб  нашим  интересам.  "У  вас  развитое  станкостроение,  -
продолжал  я,  -  и  вы  имеете  возможность  выполнить   взятые   на   себя
обязательства". Вопроса о золоте я не коснулся, так как не  знал  мнения  по
нему Сталина. Докладывая Сталину о предложении Шнурре, я сказал,  что  немцы
делают это не случайно, ведь золота у них  не  так  много.  Немцы  прекрасно
понимают, что золото во время войны может стать не таким уж важным фактором.
Может сложиться обстановка так, что его  девать  будет  некуда.  В  итоге  я
предложил отказаться от  этого  предложения  немцев.  Выслушав  мои  доводы,
Сталин сказал: "Хорошо, что немцы дают золото. Надо их предложение принять".
Далее он пояснил: "Время сейчас такое, что  немцы  вообще  могут  отказаться
поставлять нам станки. Мы же будем вынуждены прекратить поставку им сырья, а
этого делать нельзя. Поэтому если они предлагают золото,  надо  его  брать".
Предложение немцев было принято, о  чем  я  вопреки  своей  воле  и  передал
Шнурре.
   Как я убедился  тогда  (и  получал  подтверждения  позже  в  еще  большей
степени), Сталин особое внимание  уделял  золоту  -  берег  его  лучше,  чем
ходовые экспортные товары. На  этой  почве  у  меня  с  ним  не  раз  бывали
разногласия (не только об экспорте, но раз даже  и  об  импорте  золота).  Я
считал, что золото -  лишь  эквивалент  товара.  Был  убежден,  что  хорошие
экспортные товары не хуже золота. Имея их, золото всегда можно приобрести на
рынке. К тому же мы  -  страна  золотодобывающая,  и  в  немалых  масштабах.
Поэтому с точки зрения экономической я  считал  вполне  закономерным,  когда
такая страна, как наша, экспортирует часть золота. Сталин же,  придерживаясь
иной точки зрения,  добился  того,  что  мы  еще  задолго  до  войны  совсем
прекратили экспорт золота. Все добываемое у нас  золото  шло  на  пополнение
государственного запаса.
   Весной 1941 г. был пересмотрен мобилизационный план.  Составлялись  планы
обороны. Много войск было переброшено с востока на запад, многие из них были
размещены  в  Белоруссии  и  на  Украине.  К  сожалению,  подготовка   армии
производилась такими руководителями Министерства обороны, которые  не  имели
достаточного опыта и современных знаний. Видные военачальники - Тухачевский,
Уборевич, Блюхер и другие были репрессированы. На их место пришли такие, как
Кулик,  который  имел   только   начальное   образование.   Неразвитый,   но
самоуверенный, невежественный человек, хотя преданный, энергичный, он  очень
потрафлял  Сталину.  За  год-два  до  войны  было  прекращено   производство
противотанковых  орудий  старого  образца,  а  производство  новых  еще   не
налажено. Поэтому, когда  немецкие  танки  пошли  на  нас,  у  нас  не  было
достаточного количества противотанковых орудий, что в начале войны облегчило
прорыв немцами наших позиций.
   Наконец, финская война раскрыла глаза на то, что у нас на вооружении есть
только винтовки, а должны быть  новые  пистолеты-пулеметы,  потом  их  стали
называть автоматами. А у нас вообще автоматы не  производили.  Только  после
финской войны началось производство ППШ. После эвакуации основного населения
из Москвы на заводе им. Лихачева было организовано их массовое производство.
   Следует отметить, что финская война велась вообще  плохо.  Были  досадные
неудачи, компрометировавшие Красную Армию в глазах  мировой  общественности,
не говоря уже о немцах. Вина Сталина была в том, что за 2-3  года  до  войны
уничтожил самые грамотные руководящие военные кадры. Перед войной  Ворошилов
в пропагандистских целях утверждал, что если война начнется,  то  она  будет
вестись на чужой территории. А мы одобряли и не  возражали.  Это,  возможно,
хороший лозунг для солдат, но очень плохой, если в него поверили  полководцы
и на его основе строили планы обороны.  Некоторая  часть  наших  войск  была
сконцентрирована близко к границе, но не было должного их эшелонирования. Не
было у нас и надлежащих укреплений.
   Просчет Сталина  в  оценке  военно-политической  обстановки,  сложившейся
перед началом войны,  необъясним.  Ведь  ему  было  известно,  что  у  нашей
западной границы сосредоточивается огромное число гитлеровских войск (в июне
1941 г. - 190 дивизий, более 3500 танков и свыше 50 тыс.  орудий).  Уже  это
одно обстоятельство говорило о  необходимости  немедленно  привести  Красную
Армию в боевую готовность. Вместо этого 14 июня 1941  г.  было  опубликовано
сообщение ТАСС  о  том,  что  "по  данным  СССР,  Германия  также  неуклонно
соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и  Советский
Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов,  слухи  о  намерении  Германии
порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы".  За  день
до этого текст  заявления  ТАСС  был  передан  германскому  послу  в  Москве
Шуленбургу. Но германская печать даже не упомянула об этом  заявлении  ТАСС,
что лишний раз со всей очевидностью свидетельствовало об истинных намерениях
Гитлера.
   Однако Сталин упорно продолжал считать, что войны именно тогда не  будет.
Советские войска переезжали в летние лагеря,  проводили  полевые  учения,  а
многие офицеры находились в отпусках. Сталину не хотелось войны, и это  свое
нежелание, эту свою концепцию он возводил в факт, в который верил и которого
неуклонно придерживался, несмотря  на  то,  что  этот  факт  шел  вразрез  с
реальной обстановкой. Мы пытались переубедить его, но это было невозможно.
   Кстати, за 2-3 дня до начала войны Жданов уехал в Сочи на отдых.  Он  был
наивен и верил каждому слову Сталина, который разрешил ему  ехать.  Я  лично
был тогда крайне этому удивлен, потому что не верил сталинским расчетам.
   Иной раз спрашивают: занимался ли Сталин подготовкой страны к обороне и к
войне? Принимал ли он необходимые меры для этого?
   Неправильно и глупо было бы утверждать, что он не  заботился  об  обороне
страны. Он, конечно, принимал те меры, которые он считал необходимыми. Но он
исходил из того, что ранее 1943 г. Гитлер не начнет войну.
   Спрашивают: насколько он был компетентен в вопросах подготовки  страны  к
обороне и к войне? Понимал ли он вообще в этом деле?
   Я бы сказал, он понимал не меньше, чем должен понимать любой политический
деятель в его положении. Может быть, несколько больше знал, поскольку быстро
все схватывал и память у него была хорошая. Он запоминал все то, что слышал.
Он мыслил логически и мог из малого количества фактов сделать вывод. Правда,
не всегда правильно это делал, но  считал  для  себя  бесспорным  вывод,  им
сделанный. Требовать от  него  как  партийного  и  государственного  деятеля
бґoльших знаний, чем те, что он проявлял, было,  конечно,  бессмысленно.  Не
мог политический деятель глубоко знать такие сложные  области,  как  военная
промышленность, военная стратегия, военная техника. Его опыт  пребывания  на
фронтах в Гражданскую войну был  недостаточен  для  того,  чтобы  знать  все
военное дело. К тому же  совсем  другой  характер  носили  методы,  средства
вооружения, организация обороны тогда и совсем другое положение  было  перед
Второй мировой войной.
   Скорее, этот опыт Гражданской  войны  не  помогал  подготовке  и  ведению
Отечественной войны, а мешал.  Это  чувствовалось  и  на  Ворошилове,  и  на
Буденном, которые  считали  себя  хорошими,  опытными  командирами,  вождями
Красной Армии. Но в 1918-1920  гг.  самым  мощным  оружием  были  тачанки  с
пулеметами. Артиллерия  была  слабая,  винтовка  обычная  образца  1891  г.,
авиации практически не было. Существовали танки и броневики, которые в  боях
существенной роли не играли.
   Возможно, испанские события, когда там появилось немецкое  и  итальянское
вооружение, где были наши военные и летчики с нашим  оружием,  раскрыли  нам
глаза на наше отставание в развитии военной техники  и  организации  ведения
войны. Мы до этого думали, что у нас танки и авиация не хуже. Танк Т-34  уже
был создан,  но  производство  их  росло  недопустимо  медленно.  Исходя  из
сказанного, неправильно обвинять Сталина в полном  отсутствии  старания  или
заботы о подготовке обороны страны. И то, что мы отставали, но не  знали  об
этом отставании, также объяснимо. Откуда может  знать  все  это  и  понимать
политический деятель? Только от того человека  и  от  той  группы  деятелей,
которые решают судьбу  армии,  только  от  них  можно  узнать  все,  на  них
опираться, к их голосу прислушиваться, через их информацию знать противника,
предвидеть события и устранять дефекты в нашей подготовке к обороне.
   Испытанием готовности нашей страны к обороне и войне с капиталистическими
странами было нападение японцев на озере Хасан, а затем бои на Халхин-Голе в
1938-1939 гг. Тогда у нас было впечатление, у меня во всяком случае, что  на
Хасане наше командование и организация боя были неудовлетворительными. Мы их
победили численным преимуществом  наших  войск  и  вооружения.  Но  все-таки
чувствовалась организационная слабость по  сравнению  с  японцами.  Это  мое
тогдашнее впечатление.
   На Халхин-Голе было более серьезное испытание. Мне кажется, что японцы не
затеяли бы Халхин-Гола, если бы не те недостатки  у  нас,  которые  были  на
Хасане. Они, конечно, знали о численном превосходстве наших войск.  И,  хотя
потерпели поражение, видели слабости нашей стороны. Да и местность на Хасане
была невыгодной для японцев. Возможно, это тоже имело значение. Мне  кажется
- я не могу, конечно, утверждать это, - что  японцы  именно  поэтому  решили
новый бой дать на просторах Монголии, более благоприятной  для  маневров,  с
хорошо организованным тылом, с базами для авиации. Видимо, рассчитывали, что
побьют нас, иначе нечего было лезть туда. Если бы  этой  надежды  у  них  не
было, они бы успокоились Хасаном.
   На  Халхин-Голе  вначале  бои  были  трудные,  и  наше  командование   не
справлялось.  Мы  еще  не  имели  численного  превосходства.  Только   потом
подтянули силы  и  получили  превосходство.  Кроме  того,  вначале  японская
авиация проявила себя сильнее, чем советская. И тогда мы вынуждены  были  из
других воинских частей лучших летчиков быстро перебросить в Монголию, потому
что до этого в воздухе господствовали японцы.
   С прибытием дополнительной авиации мы оказались сильнее в воздушных боях.
Была сосредоточена большая группа войск, командующим  которой  был  назначен
Жуков. У нас также было большое превосходство в численности войск, в наличии
танков, артиллерии. Нам удалось быстро все сосредоточить и организовать, что
для японцев явилось неожиданным. Они потерпели поражение,  что  подняло  дух
нашей армии, партии и правительства.
   Я помню кинохронику, как японцы собирали труппы оставленных у  нас  своих
солдат и офицеров и  грузили  в  вагоны  после  перемирия.  Это  производило
сильное впечатление. Конечно, у  нас  тоже  потери  были,  не  думаю,  чтобы
меньше, но факт, что мы победили, и Япония признала тогда нашу военную силу,
что было важно  и  вносило  элемент  сдержанности  в  поведение  японцев  по
отношению к нам.
   События на Халхин-Голе произвели сильное впечатление и  на  весь  мир.  Я
думаю, и на Германию тоже, так как боеспособность Красной Армии на поле  боя
была доказана.
   Отрицательной стороной в этом деле было то, что  наше  руководство  армии
несколько зазналось,  успокоилось  на  этом,  критически  не  разобрало  ход
событий,  чему  мы  обязаны  победой:  численному  ли   превосходству,   или
превосходству в технике, или в военно-стратегическом руководстве.  Упивались
сознанием победы. Испанские события показали, что наши самолеты и наши танки
хуже немецких. Стали задумываться над этим тогда. Тревога появилась  в  этой
связи.
   В чем можно обвинять Сталина и в чем он виноват действительно  в  области
подготовки  страны  к  обороне?  В  том,  что   он   не   имел   правильного
представления, что на самом деле необходимо  для  того,  чтобы  не  уступать
фашистам в военной подготовке. В том, что самые грамотные, самые опытные,  в
военном отношении самые образованные военные  руководители,  которые  читали
военную литературу, писали сами, которые следили  за  развитием  иностранной
военной техники, знали германскую армию - Тухачевский, Уборевич и  вместе  с
ними еще  большая  группа  военных,  почти  все  командующие  округами,  все
начальники управления, которые заказывали вооружение,  составляли  программу
вооружения армии, типы  вооружения,  которые  разрабатывали  уставы  Красной
Армии, обучали боям, тактике наступления и отступления (ибо не бывает  войны
без отступления, нельзя обучать только наступлению, ибо  отступление  бывает
необходимым), - все эти кадры были ликвидированы. И это  не  десяток,  а  на
несколько порядков больше, причем самых выдающихся. Навсегда выбыли из строя
30 тыс. офицеров. Репрессировано же было около 40 тыс. офицеров, но около 10
тыс. вернули в строй, когда началась война. То  есть  к  началу  войны  наша
армия лишилась 40 тыс. высших и средних командиров. Не тронули  только  тех,
кто был в 12-й  армии,  то  есть  тех,  кто  был  со  Сталиным  в  Царицыне:
Ворошилов, Буденный, Тимошенко, Тюленев, Щаденко, Мехлис, Кулик.  Каганович,
кстати, тоже был там, и это помогло росту его положения в партии.
   Была   разгромлена   военная   разведка,   арестованы   и   ликвидированы
руководители разведки как в центре, так и за границей.
   От кого и откуда Сталин после этого мог узнать,  что  необходимо  сделать
для обороны страны, чтобы не быть слабее фашистов в техническом отношении  и
в стратегии? Таких людей или не осталось или почти не осталось  в  Наркомате
обороны. Освободившиеся посты заняли выдвиженцы. Одни -  неспособные,  вроде
Кулика и Щаденко; другие - способные, но еще не опытные, сразу поднявшиеся с
низших до высших ступеней руководства, скажем,  Жуков.  Жуков  свою  военную
карьеру делал с Гражданской войны, до того,  как  стал  командиром  дивизии.
Значит, более 18 лет. Это нормальное продвижение. Он был хорошим командиром,
прошел кавалерийские курсы, не имея другого  военного  образования.  Зато  с
ликвидацией старого  опытного  руководства  он  быстро  стал  по  ступенькам
подниматься вверх и за несколько месяцев дошел до комкора,  до  командующего
армией. На Халхин-Голе  уже  возглавлял  группу  войск  и  там  хорошо  себя
показал.
   Что еще Сталин сделал плохого, в чем  виноват?  В  том,  что  так  плохо,
позорно велась война с  Финляндией.  Сталин  был  виноват  здесь  не  меньше
Ворошилова. Я помню, как это было. Сталин в присутствии  Ворошилова  и  нас,
членов Политбюро, вызвал военных работников, разработал план,  какие  войска
перебросить, кого куда назначить, какую авиацию двинуть, в уверенности,  что
чуть ли не через неделю-две все будет кончено.  Наспех  объявил  образование
Карело-Финской союзной республики, во главе которой стал Куусинен.
   Каково же было разочарование в ходе этой операции! Финны - малочисленные,
но хорошо организованные -  оказали  невероятно  упорное  сопротивление  при
нашем огромном превосходстве в технике и людях. Наша  армия  вроде  бы  была
хорошо вооружена и обеспечена боеприпасами, за одним  важнейшим  минусом:  у
нас еще не было автоматов ППШ, автоматических винтовок. Мы до финской  войны
их не видели, хвастались старой русской винтовкой.  О  стратегии  в  финской
войне я уже не говорю - чего можно было ожидать от Мехлиса и ему подобных?
   Сталин - умный, способный человек, в оправдание неудач  в  ходе  войны  с
Финляндией выдумал причину, что мы "вдруг" обнаружили  хорошо  оборудованную
линию Маннергейма. Была  выпущена  специально  кинокартина  с  показом  этих
сооружений для оправдания, что против такой  линии  было  трудно  воевать  и
быстро одержать победу. Но только наивный человек  не  задал  себе  вопроса:
почему  же  Советская  Армия  и  наша  разведка  не  знали  о  такой  мощной
оборонительной линии под самым своим носом? Ведь эта линия всему  миру  была
известна. Неужели наша разведка не могла узнать о ней, имея разведывательную
авиацию? Да у нас и в Финляндии были свои разведчики. Позднее оказалось, что
за границей эта линия была полностью описана, чертежи ее были даже у  нас  в
Генштабе, доставленные своевременно разведкой. Но тот,  кто  знал  обо  всем
этом, был ликвидирован. А Сталин и Ворошилов об этом не знали. Ведь в  штабе
столько начальников сменилось! А вновь пришедшие не могли усвоить  специфику
этого дела, да их и не спрашивали об этом.
   И вот, все-таки понимая, что это была неудача, что это подорвало  престиж
Красной Армии в глазах всего  мира,  что  великая  держава  долго  не  могла
справиться с  такой  небольшой  армией,  Сталин  сделал  "козлом  отпущения"
Ворошилова: предложил снять его  с  поста  наркома  обороны  и  перевести  в
Совнарком, "выдвинув" на должность своего заместителя  и  возложив  на  него
руководство вопросами культуры.  Для  наивных  людей  это  могло  показаться
выдвижением. Культура тоже почетная область работы, но это  было  смешно  по
отношению  к  Ворошилову.  Почти   накануне   войны   Ворошилова,   военного
политического  деятеля,  отстранили  от  армии,  назначив  вместо  него  для
"укрепления" армии Тимошенко, который, наверное,  никаких  книг  никогда  не
читал. Я его помню по Северному Кавказу - командиром  кавалерийской  дивизии
Конной армии. Он из крестьян, лично храбрый, умел с крестьянами и  солдатами
разговаривать, был отличный кавалерист. Ворошилов сам в военном отношении не
был силен, но все-таки он был командующим военным округом много  лет,  почти
15 лет был наркомом обороны после Фрунзе. Какой-то опыт, знания накопил.  Он
способный был человек, схватывал дело,  кое-что  понимал.  Но  Тимошенко  по
сравнению с Ворошиловым - это небо и земля и в  военном,  и  в  политическом
отношении.  Ворошилов  -  старый  большевик,   разбиравшийся   в   политике,
многолетний член Политбюро, пользовавшийся авторитетом в партии и в армии. И
вдруг накануне войны с Германией его отстраняют от военных  дел  и  заменяют
Тимошенко! А начальником Генштаба  назначают  Жукова,  человека  способного,
рукастого,  с  командирскими  способностями,  но   без   большого   военного
образования и без политического образования и опыта. И это за  3  месяца  до
начала войны с Германией! Да, кроме того,  и  раньше  несколько  начальников
штаба сменилось. Например, Ег