ого Труда.
   К концу войны, уже с 1944 г., когда  стала  явной  наша  победа,  Сталин,
зазнавшись, стал капризничать. Первое проявление этой стороны его  характера
в отношении меня имело место в сентябре 1944 г., когда он грубо отклонил мое
предложение об отпуске семян для озимого сева 1944 г. тем  освобожденным  от
оккупации колхозам и совхозам Украины, которые сами не в  силах  были  найти
семенное зерно. В этих хозяйствах была явная  угроза  недосева  озимых,  что
означало ущерб для будущего урожая.
   По  этому  вопросу  мной  была  направлена   Сталину   краткая   записка,
подготовленная совместно с секретарем ЦК Андреевым  после  строгой  проверки
вопроса через Наркомат по заготовкам и аппарат ЦК.
   К записке прилагался проект постановления, предусматривающий  отпуск  для
озимого сева 1944 г. пострадавшим от оккупации и военных действий колхозам и
совхозам долгосрочной семенной ссуды  в  количестве  14  500  т  с  условием
возврата из урожая 1945 г. и начислением 10  ц  на  каждые  100  ц  ссуды  и
краткосрочной семенной ссуды в количестве 63 600 т с  условием  возврата  из
урожая 1944 г., но не позднее 15 октября, с начислением 2 ц на каждые 100 ц,
то есть сроком на один месяц.
   На моей записке 17 сентября 1944 г. Сталин написал: "Молотову и  Микояну.
Голосую против. Микоян ведет себя антигосударственно, плетется в  хвосте  за
обкомами и развращает их. Он совсем развратил  Андреева.  Нужно  отобрать  у
Микояна шефство над Наркомзагом и передать его, например, Маленкову".
   На следующий день я был освобожден от обязанностей по контролю за работой
Наркомата по заготовкам, и эта функция была возложена на Маленкова.
   Надо сказать, что еще в августе 1944 г. я представил  Сталину  записку  и
проект  постановления  об  образовании  неприкосновенного   государственного
резерва хлеба в размере 8 млн. т, государственного страхового фонда зерна  в
размере 1 млн т и государственного сортового фонда зерна  в  количестве  320
тыс. т. Вообще заготовками я занимался с 1921 г. Еще в Нижнем Новгороде  был
уполномоченным ВЦИК по продналогу. На  Северном  Кавказе  успешно  руководил
проведением  заготовок.  Затем   как   нарком   и   зампред   Совнаркома   я
непосредственно руководил почти все время делом заготовок по всей  стране  и
дело это хорошо знал.
   И во время войны в самых трудных условиях нехватки хлеба  дело  заготовок
также проводил успешно. Под моим непосредственным контролем  были  расход  и
приход  хлеба  в  государстве,  подготовка  решений  правительства  по  этим
вопросам и контроль за их выполнением.  Примечательно,  что  к  концу  войны
государственный резерв хлеба  (около  500  млн  пудов)  был  примерно  равен
количеству хлеба, с которым мы встретили войну.
   Я знал об отношении Сталина к крестьянам. Он охотно брал с них  все,  что
можно было взять, но очень неохотно шел на то, чтобы им что-то дать, даже  в
виде возвратной ссуды с большим процентом,  когда  они  были  в  безвыходном
положении. Поэтому я всегда тщательно проверял все обстоятельства  вопросов,
касающихся взаимоотношений с деревней, и обращался к Сталину за  разрешением
этих вопросов только в самых необходимых  случаях.  И  поэтому  предусмотрел
возврат  с  процентами.  Иначе  к  нему  было  бесполезно  обращаться.   Мое
предложение о предоставлении ссуды, которое он назвал "антигосударственным",
было не только в интересах колхозов и совхозов, но и  государства  в  целом.
Ведь предлагалось дать ссуду без ущемления других  потребностей  государства
на небольшой срок, в течение  которого  зерно  все  равно  лежало  бы,  и  с
получением высокого процента со стоимости ссуды. Ссуду же колхозы возвращали
в первую очередь вместе с выполнением обязательных поставок государству.
   Я  был   возмущен   этим   поступком   Сталина   по   вопросу   жизни   и
продовольственного снабжения больших масс людей, только что освобожденных от
немецкой оккупации, причем сама  оккупация  произошла  по  вине  руководства
государства, т.е. прежде всего самого  Сталина.  Меня  также  возмутила  его
грубость по отношению ко мне, потому что я знал, что прав.
   Что касается его предложения передать эти мои обязанности  Маленкову,  то
они меня лично устраивали, так как я и без того был перегружен  работой.  За
все время моей работы я больше ни от кого не получал такого упрека ни устно,
ни письменно. Всегда чувствовал, что товарищи, в том числе  и  Сталин,  были
удовлетворены моей работой.
   Кстати, через год-два дело заготовок  опять  было  поручено  мне.  Видно,
Маленков справлялся с ним хуже.

   Глава 38
   ПОЕЗДКА ПО ФРОНТАМ
   И РАЙОНАМ, ОСВОБОЖДЕННЫМ ОТ ФАШИСТСКОЙ ОККУПАЦИИ. ПОМОЩЬ НАРОДАМ ЕВРОПЫ
   Шел третий  год  Отечественной  войны.  В  великих  битвах  под  Москвой,
Сталинградом и под Курском наша армия разгромила отборные силы  гитлеровской
Германии и развернула невиданное контрнаступление по  фронту  протяженностью
свыше 2000 км.
   К концу 1943 г. советские войска завершили освобождение западных областей
Российской Федерации и очистили от фашистов Левобережную Украину, Донбасс  и
Кубань. И хотя вооруженные силы, брошенные против  нас  Гитлером,  были  еще
достаточно велики и война продолжалась все еще на нашей территории, было уже
ясно, что в ходе войны произошел коренной перелом.
   В  этих  условиях  все  наши  усилия  были  направлены  на  окончательное
освобождение нашей Родины, на разгром и уничтожение фашистского зверя в  его
берлоге.
   К середине 1943 г. в нашей действующей армии насчитывалось около 6,5  млн
человек, почти 100 тыс. орудий, минометов  и  установок  полевой  реактивной
артиллерии, 9,5 тыс. танков, около 8,3  тыс.  самолетов,  более  300  боевых
кораблей и т. п. Все это огромное и притом активно  действующее  "хозяйство"
требовало своевременного и  бесперебойного  обеспечения  современной  боевой
техникой, вооружением и боеприпасами, продовольствием,  вещевым  имуществом,
горючим, смазочными материалами и т.п.
   В  результате  героических  усилий  тыла  наша  военная   промышленность,
преодолев трудности первого года войны, успешно набирала нужные темпы и  уже
в 1943 г. обеспечивала основные потребности фронта. Я сознательно не касаюсь
здесь вопросов, связанных  с  производством  боевой  техники,  вооружения  и
боеприпасов, поскольку дело это совершенно особое. А кроме того, контроль за
ним был поручен другим членам Политбюро  и  ГКО  (Вознесенскому,  Маленкову,
Берия и Молотову).
   Остановлюсь  здесь  еще  раз  лишь  на  обеспечении   действующей   армии
продовольствием, точнее - хлебом.
   С начала войны  снабжение  армии  хлебом  и  другими  продуктами  питания
осуществлялось из центра, за счет наших общегосударственных резервов. Однако
резервы эти приходилось всячески экономить, поскольку они были ограничены.
   Почти два года мы не получали хлеба от Украины, Белоруссии, Прибалтийских
республик, Смоленщины, Орловщины, из  Курской  области,  потом  были  лишены
кубанского, ставропольского и донского хлеба. К  этому  надо  добавить,  что
план хлебозаготовок по ряду тыловых районов  выполнялся  в  1943  г.  весьма
неудовлетворительно.
   К тому же, по мере того как фронт  удалялся  все  дальше  на  запад,  все
больше  и  больше  стало  требоваться  транспортных  средств  для  перевозок
непосредственно  войск,  боевой  техники,  вооружения   и   боеприпасов.   С
транспортировкой   продовольственных   грузов   стали   возникать    большие
затруднения, особенно на Урале и в Сибири.
   В таких условиях нормально снабжать армию из центра  по  фронту  огромной
протяженности становилось очень  трудно.  Что  же  касается  внутриармейских
запасов, то они, и всегда-то не особенно большие, в  условиях  неаккуратного
пополнения  быстро  таяли,  доходя  кое-где  до   двух-трех   дневных   норм
потребления.
   Поэтому, когда войска стали приближаться к нашей государственной границе,
освобождая  тысячи  населенных   пунктов,   возник   вопрос   об   изменении
существующего порядка централизованного снабжения армии.
   Обсудив создавшееся положение и взвесив наши реальные возможности  вместе
с  руководителями  Управления  Тыла  Советской   Армии   и   соответствующих
наркоматов, я пришел к выводу, что наряду с экстренными мерами по скорейшему
завершению  хлебозаготовок  в  тыловых  областях  и  республиках  необходимо
немедленно поручить заготовку хлеба для фронта в освобожденных районах самим
войсковым частям.
   Из чего я при этом исходил? Конечно, во многих освобожденных прифронтовых
районах хлеб частично был убран еще при оккупантах, которые постарались  при
отступлении вывезти его как можно больше с собой или уничтожить.  И  тем  не
менее было хорошо известно, что хлеба в этих районах осталось еще немало. Он
был и у самих колхозников и у единоличников, сумевших в свое  время  надежно
схоронить его от гитлеровцев, а главное, много хлеба  оставалось  неубранным
на полях, где он постепенно погибал на корню от дождя и снега, а еще  совсем
недавно - от передвижения отступавших и наступавших громад войск.
   Теперь  же,   когда   положение   в   освобожденных   районах   несколько
стабилизировалось, в местных колхозах не хватало рабочих рук,  транспорта  и
средств, чтобы убрать оставшийся урожай, обмолотить, перевезти  и  сохранить
его. Лошадей у них  вообще  не  осталось.  Вот  почему  женщины  -  основное
население этих мест - на  себе  тащили  сельскохозяйственные  орудия,  чтобы
обработать землю.
   Спасти этот хлеб можно было только с  помощью  армии,  срочно  переключив
мощные силы  ее  фронтовых  тылов  на  совместную  с  местными  гражданскими
организациями работу по заготовке хлеба для нужд  армии,  а  также  рабочего
тыла и жителей самих освобожденных районов. Для этого  требовалось  временно
мобилизовать с фронтов нужное количество бойцов и транспорта.
   Для этой же цели (но это была уже работа целиком гражданских организаций)
надо   было   во   всех   освобожденных    районах    срочно    восстановить
квалифицированный заготовительный аппарат, распавшийся за годы войны в связи
с мобилизацией людей в армию или эвакуацией их в тыловые районы страны.
   Задача эта была тоже не из легких. Чтобы укомплектовать сеть одних только
районных уполномоченных Наркомата заготовок в освобожденных районах Украины,
Белоруссии и некоторых других республик, докладывал мне в начале ноября 1943
г.   нарком   заготовок   СССР   К.Субботин,    требовалось    более    1000
специалистов-заготовителей. Пока  что  наркомат  сумел  вызвать  из  тыловых
районов 450 таких работников и мог  отозвать  из  армии  еще  не  более  200
человек.  Всех  остальных  предполагалось  подобрать  из   числа   партизан,
находившихся в тылу врага  на  подпольной  работе,  инвалидов  Отечественной
войны, в общем - за счет подготовки кадров на месте.
   Не помню точно, какого числа, кажется,  10  или  11  ноября  1943  г.,  я
подробно рассказал обо всем этом Сталину. Как всегда,  он  внимательно  меня
слушал, изредка задавая вопросы:  "А  сколько  надо  мобилизовать  бойцов  и
транспорта?", "На какой срок?",  "Как  ко  всему  этому  относятся  военные,
армейские тыловики?" и т.п. Потом, подумав, он сказал, что согласен с  таким
решением и поручил подготовить  проект  соответствующего  постановления  СНК
СССР и ЦК. "Только доведи это дело до конца сам, -  сказал  он,  -  я  очень
занят в связи с подготовкой к Тегеранской конференции".
   Такое постановление было подготовлено и подписано 15 ноября. Одновременно
было  решено  для  оказания  помощи  местным  организациям  и  контроля   за
выполнением   этого   постановления   командировать   на   места   Андреева,
Вознесенского, Косыгина, Шверника, меня и еще некоторых членов ЦК.
   Мне лично предстояло за очень  небольшой  срок  побывать  в  Орловской  и
Курской  областях  РСФСР,  в  семи  лишь  недавно  полностью  или   частично
освобожденных  областях  Украины  -   Киевской,   Полтавской,   Харьковской,
Черниговской,  Днепропетровской,  Николаевской  и   Запорожской,   а   также
встретиться с командующими четырех Украинских фронтов генералами  Ватутиным,
Коневым, Малиновским и Толбухиным.
   В поезде меня сопровождали товарищи  Гриценко  (заместитель  Председателя
СНК РСФСР), Пронин (Наркомпищепром СССР), Зуев (начальник  группы  заготовок
СНК СССР), Попов (Наркомгосконтроль  СССР),  Брагин  (Центросоюз),  а  также
генералы  Миловский  (начальник  штаба  Тыла  Советской   Армии),   Данченко
(Управление государственных  материальных  резервов)  и  Павлов  (Управление
продснабжения Советской Армии).
   Располагая такими квалифицированными помощниками, можно было, приезжая на
место, не тратить время (а его у нас было в  обрез)  на  выполнение  обычных
"ревизорских" обязанностей. Опираясь на местный партийный и советский  актив
и широко его мобилизуя, мы довольно быстро и  притом  достаточно  глубоко  и
объективно  выясняли  обстановку,  определяли  наиболее   слабые   места   и
конкретные меры к устранению  обнаруженных  недостатков,  уточняли  на  ходу
планы, задания и всевозможные графики, а главное,  укрепляли  деловые  связи
областных организаций с командованием фронтов и службами их тыла.
   Работая под моим общим руководством и постоянно держа меня в  курсе  всех
дел, сопровождающие товарищи в то же время были вполне самостоятельны. Я дал
им  полномочия,  не   дожидаясь   каких-либо   "специальных   заданий"   или
"поручений", активно действовать самим по заранее согласованному  плану.  По
частным вопросам они  могли  принимать  решения  самостоятельно.  Если  была
нужда,  оперативно  связывались  со  всеми   ведомствами,   решая   с   ними
соответствующие вопросы. Словом, они не командовали  и  не  приказывали,  а,
проверяя фактическое состояние, старались всеми доступными средствами помочь
местным работникам.
   Еще в Москве, не дожидаясь решений на местах, я поручил  Управлению  Тыла
Советской Армии выделить в централизованном порядке для проведения уборки  и
заготовки хлеба в освобожденных областях 100  автомашин  с  водителями.  Эта
помощь, как потом выяснилось, была совершенно необходима.
   Кроме того, чтобы помочь  секретарям  местных  обкомов  более  оперативно
связываться с районами и колхозами во время хлебозаготовительных работ, всем
им, по моему указанию, были  выделены  автомашины  повышенной  проходимости,
полученные по ленд-лизу от США "виллисы" и "доджи". Когда мы потом приезжали
на места, эти автомашины были уже получены и несли службу.
   Отправляясь в поездку, я получил  в  Москве  отдельный  служебный  вагон,
который во многом облегчил нашу работу. В пути не надо было тратить время на
поиски друг друга: все были вместе. Приехав на место и расходясь  по  делам,
мы собирались после рабочего дня снова все в этом  вагоне,  обычно  ближе  к
вечеру, вернее сказать, к ночи - такой уж был  тогда  у  нас  рабочий  день,
чтобы подвести итоги сделанному за день  и  определить  дальнейшие  задания.
Здесь же, в вагоне, готовились и согласовывались различные проекты  решений,
подписывались распоряжения и т.п. Иногда, желая сэкономить время, мы брали в
свой вагон кого-нибудь из местных работников, чтобы за время пути  о  чем-то
дорасспросить, договориться, выяснить или решить какой-то вопрос или  просто
не торопясь прослушать нужную информацию.
   16 ноября вместе с сопровождающими товарищами я  был  уже  в  Орле.  Этот
город всего три с половиной месяца назад освободили  от  гитлеровцев  войска
Брянского фронта под командованием генерала Еременко,  и  поэтому  областные
руководители были по горло заняты срочным  залечиванием  еще  совсем  свежих
ран, нанесенных  Орловщине  прошедшим  ураганом  войны  и  почти  двухлетней
оккупацией. Хозяйство города и области было сильно разрушено.  Кругом  груды
развалин и пепелища. Все это  постепенно  расчищалось  и  с  большим  трудом
приводилось в порядок, восстанавливалось.
   Энергичные секретари обкома Игнатов  и  Матвеев  вместе  с  председателем
облисполкома Ромашиным, опираясь на областной актив, отдавали этому делу все
свои силы. Но слишком уж много было всяких  дыр,  руки  до  всего  сразу  не
доходили, и поэтому в сутолоке дней подчас упускались и очень важные дела.
   В частности, нельзя было признать благополучным  положение  с  заготовкой
хлеба в области, ради чего мы сюда и приехали.
   Основные причины такого положения коренились в нехватке по селам  рабочих
рук, инвентаря и транспорта. В этом мы смогли потом убедиться не  только  на
примере Орловщины, но и других освобожденных областей, где довелось побывать
в ту поездку.
   Направляясь в Орел, мы, конечно, прежде всего думали о  том,  как  сумеет
область помочь войскам 1-го Белорусского фронта, где, как я знал,  положение
с хлебом было очень тяжелое.
   Поэтому  по  моему  указанию  в  Орел  был  срочно   вызван   телеграммой
заместитель командующего войсками этого  фронта  по  тылу  генерал-лейтенант
Антипенко. Он прилетел в тот же день и сразу попал на  совещание  в  обкоме.
Беседа там и состоялась.
   "Ну, как дела на фронте?" - "Плохи дела, хлеба  нет,  товарищ  Микоян.  В
некоторых армиях и  дивизиях,  -  рассказывал  Антипенко,  -  хлеба  и  круп
оставалось чуть ли  не  на  один-два  дня.  Создалось  положение  более  чем
напряженное: фронт, насчитывающий до полутора миллионов едоков,  располагает
чуть ли не однодневным запасом хлеба!" - "Вы хотите иметь хлеб?" - "Я  затем
и прилетел к вам, чтобы попросить".  -  "А  я  затем  вас  и  вызвал,  чтобы
предложить хлеб". - "А где же этот хлеб?" - "Весь хлеб у вас.  Вы  по  хлебу
ходите". - "Не понимаю вас,  товарищ  Микоян".  -  "Мы  даем  вашему  фронту
Орловскую, Сумскую, Черниговскую и Гомельскую области для  заготовки  хлеба.
Сумейте этот хлеб взять".
   Решение о таком "прикреплении" этих областей к 1-му  Белорусскому  фронту
было  принято  мною  еще  до  отъезда  из  Москвы,  о   чем   я   и   послал
письма-распоряжения командующему  фронтом  Рокоссовскому  и  соответствующим
секретарям обкомов и председателям облисполкомов. Аналогичные "прикрепления"
были сделаны и по другим фронтам.
   Мое сообщение и  последовавшая  за  этим  обстоятельная  беседа  искренне
обрадовали Антипенко. Мы договорились, что конкретно надо сделать  фронту  и
областным организациям, чтобы поскорее закончить уборку погибающего  урожая,
провести заготовку и закупку хлеба,  а  также  как  организовать  дальнейшее
хранение хлеба.
   Антипенко уехал к себе значительно ободренный. На другой  же  день  после
совещания в Орле вопрос о мерах помощи  "прикрепленным"  к  фронту  областям
обсудил Военный совет 1-го Белорусского фронта. Непосредственно на заготовку
хлеба он направил в эти области 27 тыс. солдат, 2,5 тыс.  офицеров,  2  тыс.
автомашин, обеспечив их водительским составом и  горючим  за  счет  ресурсов
фронта, несколько сот пароконных повозок и т.п. Кроме того, командующий  дал
указание  фронту  об  использовании  всего  идущего   порожняком   воинского
автотранспорта для попутных перевозок  хлеба.  Это  была  поистине  огромная
помощь.
   В своих интересных воспоминаниях Антипенко рассказывает, с каким огромным
энтузиазмом участвовали в уборке и обмолоте зерна вместе  с  бойцами  жители
освобожденных районов.
   В результате такой дружной работы армии и тружеников Орловской,  Сумской,
Черниговской и Гомельской областей к февралю 1944 г. было заготовлено 13 607
тыс. пудов зерна, и таким образом 1-й Белорусский фронт был обеспечен хлебом
до августа 1944 г. Более того, из своих запасов бойцы  фронта  и  трудящиеся
этих областей отправили 60 тыс. пудов зерна населению Ленинграда.
   18 ноября вся моя "бригада" участвовала в заседании бюро Курского  обкома
партии, где рассматривался вопрос  о  мерах  по  усилению  хлебозаготовок  и
проведению закупок хлеба и картофеля для нужд армии и рабочего тыла.
   Чтобы заинтересовать  колхозников  и  единоличников  в  продаже  излишков
хлеба,  мы  ввели  тогда  п