стоял  в  партии  либералов,  был  директором  и  председателем  правлений
издательств и известных газет "Дейли Ньюс", "Ньюс Кроникл".
   Главным вопросом стала оплата  английских  поставок  в  кредит.  20  июля
Криппс посетил меня и передал ответ британского правительства,  который  был
изложен в виде меморандума. Он предложил своему  переводчику  зачитать  лишь
первые три пункта как основные. Это привело к осложнению переговоров.
   Мое исходное предложение предусматривало кредит на 100% поставок, хотя  я
знал, что англичане не примут этой цифры. Я снизил цифру до 2/3. Но и это их
не устроило. Нам был предложен кредит на 60% поставок  с  оплатой  остальных
40% наличными, вырученными  от  продажи  советских  товаров,  которые  будут
поставляться  Великобритании,  что  я  принял.  Я  согласился   также   пока
ограничить кредит суммой 10 млн фунтов стерлингов, с тем чтобы  впоследствии
рассмотреть вопрос о его увеличении. Величину процента на  кредит  советская
сторона предложила ограничить 3% (английское предложение исходило из  3,5%).
Касаясь срока погашения, я заявил, что советская сторона  предлагает  начать
платежи не через год, а  через  три  года,  то  есть  в  конце  1944  г.,  и
производить их равными долями в течение пяти лет.
   Кэдбюри обещал передать  предложение  в  Лондон.  Договорились,  что  тем
временем  советская  сторона  подготовит  проект  соглашения  о  кредите   и
клиринге. Затем были обсуждены отдельные статьи проекта соглашения.  Кэдбюри
заявил, что, как это понимает британская сторона, кредит предоставляется  на
60% разницы между взаимными поставками. Я ответил, что наша договоренность с
Криппсом предусматривает кредит для оплаты 60% всех британских поставок.
   Кэдбюри возразил, что в документе,  зачитанном  переводчиком  Криппса  20
июля 1941 г., в  той  части,  где  излагаются  подробные  условия  расчетов,
говорится о кредите на 60% от сальдо по взаимным поставкам. Я  ответил,  что
была зачитана первая, основная часть документа, и  теперь  оказывается,  что
она находится в явном противоречии со второй частью.
   11 июля пришел ответ из Лондона - это был полный отказ. Даже сам  Кэдбюри
чувствовал как бы неловкость, передавая его. Он  добавил,  что  может  вновь
поставить  вопрос  перед  Лондоном,  однако,  чтобы  его  усилия  увенчались
успехом, он должен на этот раз выставить какой-нибудь убедительный аргумент.
Ему, например, помогли бы сведения  о  золотых,  долларовых  и  стерлинговых
резервах СССР. "Ведь британское правительство  отклонило  проект,  учитывая,
что,  по  имеющимся  у  него  данным,  СССР  располагает  большими  золотыми
резервами", - сказал он.
   Мне стало ясно, что английская  сторона  ведет  некую  шахматную  партию,
рассчитывая использовать критическое положение нашей страны в тот  период  и
нашу острую нужду в британских поставках в своих интересах. Но  я  вовсе  не
собирался говорить тоном просителя,  находящегося  в  безвыходной  ситуации.
Ответил, что в основном для осуществления поставок в СССР британской стороне
не потребуются золото или доллары, так как необходимые  нам  каучук,  олово,
джут, алмазы производятся в Британской империи.  "Что  касается  сведений  о
золотых и прочих валютных запасах, - заявил я, - то я ими не располагаю, ибо
этот вопрос находится в компетенции Наркомфина, а не  Наркомвнешторга  (хотя
я, конечно, прекрасно знал этот вопрос). Но ту часть  поставок,  которая  не
покроется кредитом, мы согласны оплатить, в том числе и золотом", -  добавил
я.
   Когда мы начали обсуждать спорные вопросы с Криппсом, я заметил, что если
принять за основу принцип, выдвигаемый Британской  стороной,  то  получилось
бы, что советская  сторона  уплачивала  бы  наличными  больше,  чем  40%.  К
примеру,  если  британская  сторона  поставит  товаров  на  10  млн   фунтов
стерлингов, а советская сторона - на 3  млн  фунтов,  то,  исходя  из  схемы
Криппса, после подведения клирингового сальдо советской стороне пришлось  бы
оплатить наличными не 40% (4 млн фунтов), а 58% (5,8 млн), и кредит составил
бы лишь 42% вместо согласованных 60%.
   В ходе наших переговоров британский посол неоднократно прибегал к  прямым
угрозам. Я же учитывал, что  грубость  этого  нажима  никак  не  вязалась  с
заявлениями Черчилля об оказании Англией помощи  Советскому  Союзу  в  войне
против гитлеровской Германии. В конце концов наша война стала ведь и  частью
"битвы за Англию". Это обстоятельство, полагал  я,  должно  было  доставлять
определенное беспокойство самому Криппсу (как потом  оказалось,  так  оно  и
было). Тем не менее в тот момент Криппс решил привести в исполнение одну  из
своих угроз - обратиться к  Сталину  с  жалобой  на  неуступчивость  наркома
Микояна. 9 августа в Наркоминделе был получен следующий документ:

   Британское посольство
   Москва
   9 августа 1941 г.

   Дорогой г-н Молотов!
   К  этому  письму  я  прилагаю  меморандум  по  вопросу  об  экономических
переговорах. Я просил бы Вас быть столь  любезным,  чтобы  представить  этот
меморандум на рассмотрение  Председателя  Совета  Народных  Комиссаров.  Как
только Председатель сможет прочитать меморандум, я желал  бы,  чтобы  вопрос
был обсужден Председателем со мной. Я надеюсь, что таким образом  мы  сможем
прийти к решению проблемы.
   Весьма искренне Ваш
   Р. Стаффорд Криппс.

   Обсудив вопрос со мной, Сталин решил не принимать Криппса. 12  августа  я
направил Сталину и Молотову проект  нашего  ответного  меморандума.  В  моем
проекте был пункт о том, что за счет выручки от  продажи  советских  товаров
будет производиться также оплата по советским обязательствам,  возникшим  до
советско-германской войны, в частности, СССР будет  выплачивать  проценты  и
погашать кредит 1936 г. Это было нам  очень  выгодно  -  и  в  той  же  мере
невыгодно англичанам. Сталин был очень этим доволен. Это свело на  нет  весь
эффект стараний посла С. Криппса.
   12 августа Криппс был принят Молотовым, который заявил, что Сталин  очень
занят и просил его, Молотова, рассмотреть вопросы, поднятые послом.  В  ходе
беседы Молотов подтвердил, что НКВТ имеет право покрывать свою задолженность
по старым кредитам за счет поставок в Англию. Криппс  заметил,  что  впервые
при переговорах о новом кредите перед  ним  затрагивается  вопрос  о  старых
кредитах. Однако далее ему  ничего  не  оставалось,  как  заявить,  что  ему
предстоит лишь договориться с Микояном о деталях этого соглашения.
   14 августа 1941 г. я представил в ЦК ВКП(б) проект соглашения с Англией о
взаимных поставках товаров, кредите и  клиринге.  В  препровождающем  письме
отмечал, в чем суть расхождений,  и  предлагал  "запасные  ходы"  на  случай
неразрешимых разногласий с англичанами.
   Основные разногласия по кредиту состояли в следующем:
   По нашему проекту - срок пять лет, начало  платежей  -  через  три  года,
конец - через семь лет.
   По английскому проекту - срок четыре года, начало платежей -  через  год,
конец - через семь лет.
   Стоимость кредита по нашему проекту - 3%, по английскому - 3,5%.
   В тот же  день  состоялась  новая  беседа  с  Криппсом.  Я  сообщил,  что
советское  правительство  согласилось  с  предложенным  британской  стороной
принципом расчета кредита в 60% от клирингового остатка. Я обратил  внимание
Криппса на то, что  пункт  "б"  статьи  5  предусматривает  погашение  через
клиринговый  расчет  советских   обязательств,   возникших   до   заключения
настоящего соглашения, включая кредитное соглашение 1936 г.
   После ряда согласований 16 августа  мы  с  Криппсом  подписали  Кредитное
соглашение. Вскоре было подписано и соглашение между Госбанком СССР и Банком
Англии, которое регулировало все технические  вопросы  банковских  операций,
связанных с кредитным соглашением.
   Как же рассудила позиции сторон в этом споре сама жизнь? В частности, чьи
доводы были искусственными или чисто логическими, а чьи  учитывали  реальные
политико-экономические факторы?
   Соглашением от 16 августа 1941 г. сумма кредита была установлена в 10 млн
фунтов. В июне 1942 г. она была увеличена на 25 млн фунтов, а в феврале 1944
г. еще на 25 млн  фунтов.  Всего  к  концу  войны  в  Европе  сумма  кредита
составила 60 млн фунтов.
   16 апреля 1946 г. в английской Палате общин премьер-министром Эттли  были
обнародованы данные о поставках Великобритании Советскому Союзу за период  с
1 октября 1941 г. по 31 марта 1946 г. Стоимость военных  поставок  составила
308 млн фунтов, гражданских поставок - 120 млн фунтов.  Эттли  пояснил,  что
приведенные данные относятся к тому, что было реально доставлено, без  учета
потерь в пути*.
   Относительно  гражданских  поставок  премьер-министр  указал,   что   они
производились на основе соглашения  от  16  августа  1941  г.,  по  которому
"советское правительство уплачивало 40% стоимости золотом  или  долларами  и
остальные  60%  за  счет  кредита,   предоставленного   Правительством   Его
Величества". Как видно из этого заявления, британское правительство само  не
имело в виду ту схему, ради которой Криппс так  ожесточенно  ломал  копья  в
ходе переговоров, а, наоборот, пришло к схеме, на которой настаивал  я.  Ход
войны, основная тяжесть которой лежала на плечах Советского  Союза,  кровная
заинтересованность Англии в успехах советского оружия в борьбе против общего
врага - все это толкнуло британское правительство к признанию нашей правоты.
Правда, чисто формально платежи исчислялись по схеме  соответственно  40%  и
60% от клирингового сальдо.  По  существу  же,  вся  выручка  от  советского
экспорта пошла на погашение кредита  1936  г.  и  лишь  0,5  млн  фунтов  на
частичную оплату разницы между другими платежами сторон, не имевшими прямого
отношения к британским поставкам.
   На 29 сентября - 1 октября 1941 г. намечалась Московская конференция трех
держав.  30  июля  1941  г.  Сталин  впервые  принял  личного  представителя
президента США Рузвельта - Гарри Гопкинса, которого  сопровождал  посол  США
Штейнгарт. В беседе принял участие Молотов как нарком иностранных дел.
   Бывший государственный секретарь США Эдуард Р. Стеттениус пишет  о  Гарри
Гопкинсе: "Это прямой, смелый и откровенный  человек.  Когда  он  приехал  в
Москву,  то  откровенно  заявил,  что  американские  сенаторы,  американские
конгрессмены не особенно склонны на большую помощь Советскому Союзу,  потому
что они не верят в то, что Советский Союз оправится от такого удара, который
нанесли немцы Советской Армии в первоначальный период войны, но  Рузвельт  и
его близкое окружение, поддерживая настроения простого американского народа,
решили оказать помощь Советскому Союзу; с этой целью я  и  прилетел  сюда  к
вам, чтобы договориться о том,  в  чем  вы  нуждаетесь,  главным  образом  в
военном снаряжении".
   15 августа 1941 г. Сталин принял посла Америки Штейнгарта и посла  Англии
Криппса,  которые  передали  ему  личное  послание  Черчилля  и   Рузвельта,
составленное ими во время их встречи  в  бухте  Арджентия  на  Атлантическом
океане. В послании, в частности, говорилось:  "Мы  воспользовались  случаем,
который представился при  обсуждении  отчета  г-на  Гарри  Гопкинса  по  его
возвращении из Москвы, для того, чтобы вместе обсудить  вопрос  о  том,  как
наши две страны могут наилучшим образом помочь Вашей стране  в  том  великом
отпоре, который Вы оказываете нацистскому нападению. Для того, чтобы мы  все
смогли принять быстрые  решения  по  вопросу  о  распределении  наших  общих
ресурсов, мы предлагаем  подготовить  совещание  в  Москве,  на  которое  мы
послали бы высокопоставленных представителей, которые могли бы обсудить  эти
вопросы непосредственно с Вами".
   Сталин  заявил,  что  он  приветствует  предложение  о  созыве  в  Москве
совещания представителей трех стран для распределения сырья и вооружения.
   Началась подготовка  к  этому  совещанию.  Надо  было  определить,  какие
поставки  и  в  какие  сроки  будут  производиться  из  США   и   какие   из
Великобритании. 20 сентября 1941 г. я направил в  ЦК  ВКП(б)  проекты  писем
Председателя  делегации  СССР  на   Московской   конференции   Председателям
делегаций США и Англии. К письмам прилагались списки  предметов  вооружения,
материалов и оборудования, поставку которых в Советский Союз из США и Англии
мы считали необходимой в 1941  г.  и  в  первом  полугодии  1942  г.  Списки
включали 69 позиций до конца июня 1942 г.,  в  том  числе  самолеты,  танки,
зенитные пушки,  противотанковые  ружья,  алюминий,  олово,  свинец,  сталь,
станки, фосфор, армейские ботинки и сукно, пшеницу, сахар и т. д.
   В записке указывалось, что список "включает все, о чем  было  решено",  и
одновременно обращалось внимание  на  то,  что:  вопрос  по  морскому  флоту
необходимо рассмотреть вместе с Кузнецовым, у  которого  есть  своя  заявка;
вопрос о полевых радиостанциях  надо  рассмотреть  с  Пересыпкиным,  который
представил  недостаточно  конкретные   предложения;   по   вопросу   средств
химической защиты войск Первухин представил  заявку  Молотову;  поскольку  в
артиллерийских тягачах имеется большая нужда, хорошо бы их включить в список
с поставкой в количестве 1000-1500 штук в месяц.
   В то время мы считали, что после лошадиной тяги артиллерия  переходит  на
механическую тягу и тягачи для этого подходят. Но скоро мы убедились в  том,
что наиболее  хорошо  отвечает  требованиям  войны  артиллерия,  перевозимая
грузовиками,  особенно   "Студебеккерами".   Эти   машины   имели   отличную
проходимость,  могли  быстро  перебазировать  даже  тяжелые  орудия,   запас
боекомплекта и орудийный расчет. Поэтому впоследствии от  получения  тягачей
мы отказались и не заказывали их.
   Гитлеровцы готовили наступление на Москву.
   В связи с этим обострились разногласия внутри правящих  кругов  Англии  и
Америки в отношении СССР. 28 сентября 1941 г. в Москву прибыли для участия в
конференции  английская  делегация  во  главе  с   лордом   Бивербруком,   и
американская - во главе с Гарриманом. В тот же  день  Сталин  принял  их.  В
беседе принимали участие Молотов и Литвинов.
   Советскую делегацию на конференции возглавлял  Молотов.  В  нее  входили:
Ворошилов,  Голиков  (зам.  начальника  Генштаба  Красной  Армии),  Кузнецов
(нарком Военно-морского флота), Литвинов (депутат  Верховного  Совета  СССР,
много лет работавший наркомом иностранных дел), Малышев (зампред СНК СССР  и
нарком  среднего  машиностроения),  Шахурин   (нарком   авиапромышленности),
Яковлев (начальник Главного артиллерийского управления НКО) и я как  зампред
СНК СССР и нарком внешней торговли.
   На открытии был утвержден  порядок  работы  конференции  и  образовано  6
комиссий: Авиационная, Армейская, Военно-Морская, Транспортная, Медицинского
снабжения и Комиссия сырья и оборудования. В эту последнюю от СССР вошел  я,
от  Англии  -  Добби-Бетман  (главный  помощник  секретаря  в   Министерстве
снабжения), от США - Батт. Комиссии немедленно приступили к своей работе.  В
нашем распоряжении  было  всего  два  дня:  29  и  30  сентября.  1  октября
предусматривалось заключительное заседание конференции.
   Комиссия по сырью и оборудованию провела  заседание  29  сентября  и  два
заседания  на  следующий  день.  В  них  с  советской  стороны  помимо  меня
участвовали  Сергеев,  Рыбак,  Еремин,  Борисенко,  Шевелев,  мой   помощник
Смоляниченко.
   Надо  сразу  сказать  о  том,  что  работа  комиссии  протекала  не   без
осложнений. Как в США, так и  в  Англии  были  деятели,  выступавшие  против
предоставления нам какой-либо помощи. Некоторые из них до конца остались  на
этой точке зрения.
   В связи с этим  приведу  слова  Батта  (с  которым  мне  пришлось  немало
поспорить в комиссии), сказанные им в выступлении по американскому  радио  2
ноября 1941  г.  после  возвращения  из  Москвы:  "Пять  недель  тому  назад
президент поручил мне посетить Москву вместе  с  англо-американской  миссией
для совещания с русскими по вопросу оказания помощи Советскому Союзу. Я хочу
признаться, что в то  время  я  не  был  твердо  уверен  в  целесообразности
передачи  России  значительного  количества  материалов  и  оборудования,  в
которых мы нуждаемся в США. Как и многие другие американцы, я  полагал,  что
русские являются  хорошими  сельскохозяйственными  работниками,  но  плохими
техниками. Казалось, что если  мы  отправим  ценные  станки  и  оборудование
людям, которые не знают, каким образом их  правильно  использовать,  то  это
будет равносильно тому, что мы их бросаем на ветер. Мне было известно также,
что, по мнению многих военных экспертов,  русское  сопротивление  измеряется
днями. Я знал также, что многие американцы воздерживаются от оказания помощи
России  потому,  что  им  не  нравится  советская  форма   государства.   Мы
возвратились в США с твердым убеждением,  что  русские  в  области  механики
изворотливые, способные, технически обученные". В заключение Батт призвал  к
увеличению и ускорению производства  вооружений  в  США  для  удовлетворения
потребностей Советского Союза.
   На заседании 29 сентября  1941  г.  я  заявил,  что  для  нас  совершенно
необходим алюминий, так как в связи с эвакуацией  Днепропетровского  завода,
производившего 150 т алюминия в сутки, и небольших заводов на реке Волхов  и
в Кандалакше на Кольском полуострове мы по существу остались  без  алюминия.
Потребность же наша  в  нем  составляла  4000  т  в  месяц  и,  кроме  того,
ежемесячно требовалось 500 т дюралюминия.
   В ответ Батт сказал, что "к осени  1942  г.  предполагается  производство
алюминия  в  США  довести  до  1400  млн  фунтов,  а   потребность   военной
промышленности к этому времени будет  1200  млн  фунтов,  то  есть  к  этому
времени США будут в состоянии иметь экспортный излишек. Однако это не решает
вопроса о немедленной помощи СССР в ближайшие месяцы".
   Тогда мне пришлось напомнить, что основным вопросом является  обеспечение
поставок именно в ближайшие месяцы, то есть с октября 1941 г. до  июня  1942
г. "Нас интересует, - сказал я, - какие поставки в СССР будут в этот  период
сверх 5000 т, отгруженных из Англии в  сентябре,  и  500  т  дюралюминиевого
проката   из   США".   Бетман   заявил,   что   "Великобритания   производит
незначительное количество алюминия и основную часть своей потребности в  нем
импортирует, причем  на  авиационную  промышленность  идет  около  95%  всех
ресурсов алюминия.  Так  что  дальнейшее  увеличение  поставок  алюминия  из
Соединенного Королевства в СССР может иметь место лишь  за  счет  уменьшения
поставок самолетов".
   На этом же  заседании  мы  обменялись  мнениями  по  вопросу  поставок  в
Советский Союз олова, свинца, молибденового концентрата, кобальта, магниевых
сплавов, никеля, меди и другого необходимого нам промышленного сырья.  Когда
обсуждался вопрос о поставках никеля, наша потребность в котором была 800  т
в месяц, Батт заявил, что Америка удовлетворяет свою  потребность  в  никеле
импортом из Канады и надеется получить его из Советского  Союза.  На  вопрос
Бетмана, имеется ли у нас производство никеля, я ответил  утвердительно,  но
подчеркнул, что в связи  с  военными  действиями  находившийся  на  Кольском
полуострове завод мы были вынуждены эвакуировать на Урал.
   При обсуждении вопроса о феррохроме Батт спросил: можно ли сейчас поднять
вопрос о поставках хромовой руды из СССР в  США?  Я  ответил  утвердительно,
сказав, что "это возможно и  пароходы,  которые  будут  привозить  импортные
товары из США в СССР, могут обратно возвращаться с  грузом  хромовой  руды".
Говоря далее о наших потребностях в стали,  я  заметил,  "что  испрашиваемая
нами на  импорт  сталь  связана  с  потерями  нашего  производства  стали  в
Запорожье".
   По  вопросу  экспорта  нефтепродуктов   договорились   устроить   встречу
соответствующих  советских  специалистов  30  сентября,  в  11  часов  утра.
Последним на этом совещании обсуждался