вшие петли, тяжкие створки подались, и Конан
выпрямился, доставая меч из ножен. Валерия выглянула из-за его
плеча и издала звук, свидетельствующий об удивлении.

***!!! M&G - Здесь отсyтствовал кyсок в исходном файле !!!***

   Он глянул на Валерию и быстро опустил глаза.
   - Эта женщина, - сказал он, - зовется Таскела, она княгиня
народа Текультли. А теперь подайте нашим гостям еду и питье -
без сомнения, они голодны после дальней дороги.
   И он указал на стол из слоновой кости. Наши искатели приключений
обменялись взглядами и сели за стол. Киммериец был полон
подозрений: его суровые голубые глаза неустанно шныряли по залу,
а меч был под рукой. Тем не менее от угощения и выпивки он редко
отказывался.
   И все сильнее притягивала его взгляд Таскела, хотя сама она
упорно продолжала рассматривать белотелую спутницу Конана.
   Техотль забинтовал свою рану куском шелка и тоже уселся за стол,
чтобы ухаживать за своими новыми друзьями. Он внимательно
рассматривал всякое блюдо или напиток и все пробовал сам, прежде
чем подать гостям. Пока они подкреплялись, Ольмек в молчании
глядел на них из-под густых черных бровей. Рядом, уперев
подбородок в ладони, сидела Таскела. Ее черные загадочные глаза,
наполненные странным светом, ни на минуту не отрывались от
гибкой фигуры Валерии. Позади трона красивая, но мрачная девица
медленно качала опахалом из страусиновых перьев.
   На закуску подали причудливые плоды, неизвестные
путешественникам, но вкусные. Легкое красное вино также имело
особый острый привкус.
   - Вы пришли издалека, - сказал наконец Ольмек. - Я читал книги
наших отцов. Аквилония лежит еще дальше, чем земли стигийцев и
шемитов, за королевствами Аргос и Зингар, а Киммерия еще дальше,
чем Аквилония.
   - Уж такие мы с ней бродяги, - беспечно сказал Конан.
   - Но вот как вам удалось пройти через лес - понять не могу, -
продолжал Ольмек. - В давние времена несколько тысяч воинов едва
сумели преодолеть все лесные опасности.
   - Правду сказать, нам попалось одно коротконогое страшилище чуть
побольше слона, - равнодушно сказал Конан, протягивая кубок,
который Техотль наполнил с видимым удовольствием. - Но его
убили, и больше никаких неприятностей не было.
   Графин с вином выпал из рук Техотля и разбился об пол. Он снова
побледнел. Ольмек вскочил, все остальные в испуге и удивлении
глядели друг на друга. Некоторые опустились на колени. Только
Таскела была равнодушна - Конан с удивлением отметил это.
   - В чем дело? - спросил он. - Что вы на меня уставились?
   - Ты... Ты убил бога-дракона?
   - Бога? Дракона убил, конечно. А что, нельзя? Ведь он же
собирался нас сожрать.
   - Но драконы бессмертны! - воскликнул Ольмек. - Можно победить
подобного себе, но никогда еще ни один человек не убивал
дракона. Тысячи воинов, которых наши отцы вели в Ксухотль, не
могли с ними справиться! Мечи ломались об их чешую, как щепки!
   - Вот если бы ваши предки догадались вымочить копья в ядовитом
соке яблок Деркето, - набив рот, учил Конан, - а потом воткнули
бы в драконий глаз или пасть, то быстро бы убедились, что
драконы не более бессмертны, чем всякое другое ходячее мясо.
Дохлятина эта лежит на самом краю леса. Если не верите - сходите
и посмотрите.
   Ольмек глядел на него с великим удивлением.
   - Именно из-за драконов наши предки укрылись в Ксухотле, -
сказал он. - Они не решились пересечь равнину и снова
углубляться в джунгли. Но и без того десятки их погибли в пастях
чудовищ, прежде чем дойти до города.
   - Значит, это не ваши предки возвели Ксухотль? - спросила
Валерия.
   - Он был уже совсем древний, когда мы впервые пришли сюда. И
даже его выродившиеся жители не знали, сколько лет он простоял.
   - Твой народ пришел сюда с озера Зуад? - спросил Конан.
   - Да. Больше полувека тому назад племя Тлацитлан восстало против
стигийского короля и, потерпев поражение, бежало на юг. Долгие
недели шли они через саванны, холмы и пустыни, пока не вступили
в огромный лес. Шли тысячи воинов с женами и детьми.
   И в этом лесу напали на них драконы, и многих разорвали на
куски. И народ бежал в страхе перед ними до самой равнины,
посередине которой стоял город Ксухотль.
   Они встали лагерем под стенами, не решаясь покинуть равнину, ибо
из леса доносились звуки междоусобной битвы чудовищ. Но на
равнину они не выходили.
   Обитатели города закрыли ворота и осыпали нас стрелами со стен.
И эта равнина стала тюрьмой племени Тлацитлан, потому что
возвращение через джунгли было бы безумием.
   И в первую же ночь в лагерь тайком явился раб из города, человек
здешней крови. В молодости он вместе со своим отрядом заблудился
в лесу и всех, кроме него, сожрали драконы. В город его пустили,
но сделали рабом. Звали его Толькемек.
   Глаза его загорелись при звуках этого имени, а многие в зале
принялись плеваться и бормотать проклятия.
   - Он пообещал нашим воинам открыть ворота, а взамен подарить ему
всех, кого возьмут в городе живьем.
   Перед рассветом он открыл ворота. Воины хлынули внутрь, и залы
Ксухотля залились кровью. В городе жило лишь несколько сотен
людей, жалкие остатки великого народа. Толькемек говорил, что
они пришли сюда давным-давно, из Старой Косалы, когда предки
тех, что населяют Косалу ныне, вторглись с юга и прогнали
тогдащних жителей. Они долго шли на запад, пока не нашли эту
окруженную лесами равнину, населенную племенем черных.
   Негров они обратили в рабство и стали возводить город. В
восточных горах они добывали и яшму, и мрамор, и ляпис-лазурь, и
серебро, и золото, и медь. Истребили слоновьи стада ради клыков.
Когда строительство было закончено, всех рабов перебили. Их
волшебники укрепили безопасность города с помощью своей
чудовищной магии: они воскресили драконов, что некогда населяли
эти места и чьи кости можно найти в джунглях. Они одели эти
кости плотью и вдохнули в них жизнь, и чудовища снова пошли по
земле, как во времена, когда мир был молод. Но заклятие магов
держало их в лесу, не пуская на равнину.
   Много столетий жил народ Ксухотля в своем городе, обрабатывая
поля за стенами, покуда мудрецы не научились выращивать овощи,
которые вовсе не требуют почвы и черпают все необходимое прямо
из воздуха. Так высохли оросительные каналы, и так началось
разложение общества. Они уже были вымирающей расой, когда наши
предки прорубились сквозь джунгли на равнину. Великие волшебники
к тому времени были уже мертвы, а их заклинания забыты. Они не
смогли противопоставить нам ни магию, ни меч.
   И наши предки перебили их, оставив около сотни для Толькемека,
бывшего некогда рабом. Много дней и ночей разносились по городу
их вопли и стоны...
   Некоторое время племя Тлацитлан жило в мире и покое под началом
двух братьев - Текультли и Ксоталанка совместно с Толькемеком.
Он к тому времени женился на девушке из наших. Мы были
благодарны ему за открытые ворота. Кроме того, он знал места,
где спрятаны были сокровища. Потому и делил власть с братьями.
   Так проходили мирные годы. Мы только ели, пили, любили друг
друга и воспитывали детей. Обрабатывать поля было не нужно, ибо
Толькемек научил нас искусству выращивать плоды и овощи без
земли. Кроме того, падение города и гибель его прежних жителей
уничтожили силу заклинания, которое удерживало драконов в лесу.
По ночам эти твари бродили у самых ворот и страшно завывали.
   Вся равнина была залита кровью после их схваток, и вот тогда...
   Он прикусил язык на полуслове, но сразу же продолжил рассказ. Но
Конан и Валерия поняли - он пропустил что-то, чего они не должны
были знать.
   - Пять лет продолжался мир. А потом... - взгляд Ольмека на
какое-то мгновение коснулся сидящей рядом с ним женщины. - А
потом Ксоталанк взял в жены женщину, о которой мечтали и
Текультли, и старый Толькемек. И вот безумный Текультли похитил
ее, а Толькемек помогал ему, желая досадить Ксоталанку. Тот
потребовал, чтобы ему возвратили жену, но совет племени решил,
что выбор остается за женщиной. Она решила остаться с Текультли.
Разгневанный Ксоталанк попытался отбить ее силой, и
телохранители обоих братьев схватились в Большом Зале.
   Пролилась кровь с обеих сторон. Спор перешел во вражду, вражда -
в открытую войну. На три части разделилось племя в дни этой
смуты. Еще раньше, в мирные дни, город был поделен властителями
между собой. Текультли занимал западную часть, Ксоталанк
восточную, Толькемек - в районе южных ворот. Так образовались
три военных лагеря.
   Злоба, ненависть и ревность породили кровь, насилие и убийство.
Раз извлеченный, меч не мог уже вернуться в ножны. Текультли
враждовал с Ксоталанком, а Толькемек помогал то одному, то
другому, передавая, когда ему было это выгодно. В конце концов
Текультли и его народ отступили к западным воротам, где мы живем
и теперь. Ксухотль имеет форму овала. Текультли, территория,
взявшая имя от своего князя, занимает западную часть этого
овала. Мы замуровали все проходы, соединяющие этот квартал с
остальным городом, оставив лишь по одной двери на каждом этаже.
Потом народ Текультли спустился в подземелья и стеной отделил их
западную часть. И стал жить, как в осажденной крепости, деля
вылазки против врага.
   И люди Ксоталанка в восточной части города поступили таким же
образом, и люди Толькемека в южной. Центр города остался ничьим
и не заселенным. И стали эти пустые залы и комнаты полем
сражения и местом вечного страха.
   Толькемек повел войну с обоими кланами. Он был куда страшней
Ксоталанка - истинный демон в человечьем обличии. Ему были
ведомы многие тайны города и он никогда не открывал их
пришельцам. Путешествуя по тайникам и подземельям, он украл у
мертвых их страшные секреты, секреты древних повелителей и
магов, О которых забыли даже перебитые нашими предками выродки.
Но вся его магия оказалась бессильной в ту памятную ночь, когда
мы взяли его укрепления и перебили всех его сторонников. А
самого обрекли на долгую, долгую пытку.
   Голос Ольмека перешел в нежный шепот, и в глазах засияла такая
радость, точно он видел эту сцену перед собой и она доставляла
ему неслыханное наслаждение.
   - Ах, мы поддерживали в нем жизнь, так что он мечтал о смерти,
как о любимой жене. А потом взяли еще одного живого из камеры
пыток и бросили в подземелье - пусть де крысы обгложут его
кости. Но он умудрился сбежать из своей темницы в подземные
коридоры. Без сомнения, он сгинул там, поскольку единственный
выход оттуда ведет в Текультли, и оттуда с тех пор никто не
выходил. Даже костей его не нашли, и поэтому самые темные и
суеверные в нашем народе утверждают, что дух его все еще
блуждает в подземельях, завывая среди скелетов. Люди Толькемека
были вырезаны двенадцать лет тому назад, но продолжается и все
более яростной становится война между Текультли и Ксоталанком, и
кончится лишь тогда, когда падут последний мужчина и последняя
женщина.
   Полвека назад украл Текультли жену Ксоталанка. Полвека длится
вражда. Я появился на свет в самый разгар войны, как и все
прочие в этом зале, не считая Таскелы. И, думаю, умрем раньше,
чем она закончиться.
   Мы погибающий народ - как и те несчастные жители Ксухотля. Когда
началась война, нас были сотни с каждой стороны. А теперь весь
народ Текультли перед тобой - кроме тех, что стерегут ворота.
Сорок человек - вот и весь клан. Сколько ксоталанцев, мы не
знаем. Вряд ли намного больше. За последние пятнадцать лет у нас
не родилось ни одного ребенка, у наших врагов тоже.
   Мы погибаем, но, прежде чем исчезнуть окончательно, зарежем
столько ксоталанцев, сколько дозволят боги.
   И долго еще рассказывал Ольмек с безумно блестящими глазами об
этой ужасной войне, что велась в тихих комнатах и мрачных залах
при свете зеленых кристаллов на плитах, пылавших адским огнем,
которые время от времени становились еще краснее. Целое
поколение погибло в этих лужах крови. Давно был мертв Ксоталанк,
зарубленный в жестокой битве на лестнице из слоновой кости. И
Текультли не было в живых - разъяренные ксоталанцы поймали его и
сняли с него кожу.
   Без всякого волнения повествовал Ольмек о страшных сражениях в
черных коридорах, о засадах на винтовых лестницах, о чудовищной
резне. Все более яркий красный огонь разгорался в его темных
бездонных глазах, когда он рассказывал о людях, с которых живьем
снимали кожу, о разрубленных и разорванных на части, о
пленниках, жутко воющих в камерах пыток. И так было это
отвратительно, что даже видавшему виды варвару-киммерийцу стало
тошно. Неудивительно, что Техотль трясся от страха, что враги
его поймают! Но все-таки решился на вылазку - значит, ненависть
в них сильнее страха.
   А Ольмек продолжал рассказ о делах страшных и таинственных, о
чарах и заклинаниях, похищенных в черной бездне катакомб, о
необыкновенных существах, вызванных врагами из темноты для
ужасного союза. Здесь у ксоталанцев было преимущество - именно
под их владениями покоились останки самых могущественных
чародеев древнего Ксухотля и вместе с ними - их бессмертные
секреты.
   Валерия слушала все это, и ее охватывал ужас. Вражда стала той
руководящей и направляющей силой, которая неустанно толкала
народ Ксухотля к окончательной гибели. Вражда была смыслом всей
их жизни. Во вражде приходили они на свет, а, покидая его,
верили, что она будет продолжаться и после их смерти. Они
оставляли свою крепость и пробирались в Залы Молчания только для
того, чтобы убивать и быть убитыми. Иногда они возвращались из
похода, ведя обезумевших пленников или принося кровавые трофеи
победителей. Иногда не возвращались вовсе, и тогда вражеские
руки перебрасывали их рассеченные тела через бронзовые ворота.
   Жуткую, неестественую, чудовищную жизнь вели эти люди,
отрезанные от остального мира, заключенные в одну клетку, словно
крысы, только и годные для того, чтобы нападать, калечить и
убивать.
   Во время речи Ольмека Валерия постоянно чувствовала на себе
неотступный взгляд Таскелы. Казалось, она не слышит бородатого
гиганта. Все эти победы и поражения ее словно бы и не касались,
и это казалось Валерии еще более страшным, чем неприкрытая
жестокость Ольмека.
   - И мы не можем покинуть город, - говорил Ольмек. - Вот уже
пятьдесят лет никто не покидал его, кроме... - он снова оборвал
себя, и через минуту продолжил:
   - Даже если бы и не было никаких драконов, мы, рожденные и
выросшие в городе, не осмелимся его оставить. Никогда не было
ноги нашей за стенами. Мы не привыкли к открытому пространству и
солнечному свету. Нет - в Ксухотле мы родились, здесь и умрем!
   - Ну что ж, - сказал Конан. - С вашего позволения, мы лучше
поиграем в жмурки с драконами. Ваша война нас не касается. Когда
вы покажете нам дорогу к западным воротам, мы отправимся в путь.

   Таскела стиснула кулаки и начала что-то говорить, но Ольмек
прервал ее:
   - Приближается ночь. Если вы окажетесь на равнине ночью, то
наверняка попадете в лапы драконов.
   - Мы уже шли по равнине ночью и даже спали на вольном воздухе,
но никого не встретили - заметил Конан.
   Таскела мрачно улыбнулась:
   - Вы не посмеете покинуть Ксухотль!
   Конан посмотрел на нее с инстинктивной неприязнью: уж очень ему
не понравилось внимание княгини к Валерии.
   - Думаю, что посмеют, - сказал Ольмек. - Но, Конан и Валерия,
вас же послали сами боги, чтобы последняя победа была за
Текультли! Война - ваше ремесло, так почему вам не сражаться на
нашей стороне? Богатств у нас накоплено сверх меры - драгоценные
камни в Ксухотле такое же обычное дело, как булыжники в других
городах. Некоторые привезены еще древними, а огненные кристаллы
добыты в восточных горах. Поможете нам одолеть ксоталанцев - и
берите, сколько унесете!
   - А вы поможете нам уничтожить драконов? - спросила Валерия. -
тридцать воинов с луками и отравленными стрелами сумеют
истребить всех гадов в лесу.
   - Да! - не задумываясь согласился Ольмек. - Мы, правда, за годы
рукопашных боев разучились стрелять из лука, но можем возродить
это искусство.
   - Что ты на это скажешь? - обратилась Валерия к Конану.
   - Мы бродим без гроша за душой, - ухмыльнулся киммериец. - А по
мне - что ксоталанцев резать, что кого другого...
   - Так вы согласны? - вскричал Ольмек, а Техотль от радости
захлопал в ладоши.
   - Идет. А теперь не будете ли вы любезны показать нам комнаты,
подходящие для отдыха, чтобы утром со свежими силами приняться
за убийства?
   Ольмек согласно кивнул и сделал знак рукой. Техотль и одна из
женщин повели наемников по коридору, который начинался по левую
сторону от яшмового постамента. Валерия оглянулась и увидела,
что Ольмек со своего трона провожает ее долгим и странным
взглядом. Таскела шептала что-то своей угрюмой служанке, Ясале,
которая приблизила ухо к самым губам княгини.
   Коридор был неширокий, но длинный. В конце концов женщина
остановилась, открыла дверь и жестом пригласила Валерию в ее
комнату.
   - Постойте! - заворчал Конан. - А я где буду спать?
   Техотль указал на комнату с другой стороны коридора, на одну
дверь дальше. Конан некоторое время колебался, собираясь,
видимо, что-то сказать - но Валерия опередила его: злорадно
улыбнувшись, она захлопнула дверь у него перед носом. Он
пробормотал что-то неодобрительное о прекрасной половине рода
человеческого и пошел за Техотлем.
   В разукрашенной комнате он огляделся и посмотрел вверх.
Некоторые из светильников в потолке были так велики, что, если
вышибить из них стекла, туда мог пролезть человек. Правда,
только худенький.
   - Почему же ксоталанцы не пройдут по крыше и не разобьют этих
стекол?
   - Разбить их невозможно, - ответил Техотль. - Кроме того, не
так-то легко забраться на крышу. Там сплошные купола, башни и
крутые скаты.
   И, не дожидаясь дальнейших вопросов, объяснил Конану устройство
"крепости" Текультли. Как и во всем городе, здесь было четыре
этажа. Каждый имел свое название, словно улицы в обычном городе:
этажи Орла, Обезьяны, Тигра и Змеи.
   - Кто такая Таскела? - спросил Конан. - супруга Ольмека?
   Техотль задрожал и испуганно огляделся.
   - Нет. Это... словом, это Таскела. Она была женой Ксоталанка -
той самой, которую похитил Текультли. Из-за нее началась эта
война.
   - Что ты несешь? Она же молода и прекрасна. И ты хочешь сказать,
что полвека назад она уже была за мужеи?
   - Именно так! Клянусь! Она была взрослой девушкой, когда племя
Тлацитлан ушло от озера Зуад. Король Стигии потребовал ее в свой
гарем, поэтому Ксоталанк с братом и подняли мятеж! Она колдунья
и знает секрет вечной молодости.
   - Что за секрет? - спросил Конан.
   Техотль снова задрожал.
   - Об этом меня не спрашивай. Я не смею говорить. Это слишком
страшно, даже для этого города!
   И, держа палец на губах, выскользнул из комнаты.

   4. Запах черного лотоса

   Валерия отстегнула пояс с мечом и бросила его на постель. Она
заметила двери, закрытые на засов и спросила проводницу, куда
они ведут.
   - Эти, - сказала женщина, указывая налево и направо, - ведут в
соседние комнаты. А вон та, - она показала на дверь, обитую
медью, - в зал, из которого лестница идет в катакомбы. Но ты не
бойся, здесь тебе ничего не грозит.
   - Кто говорит о страхе? - возмутилась Валерия. - Просто я хочу
знать, в каком порту бросаю якорь. Нет, я вовсе не желаю, чтобы
ты спала у меня в ногах. Я не привыкла к служанкам - во всяком
случае, женского пола. Ты свободна.
   Оставшись одна, Валерия задвинула все засовы, сбросила сапоги и
удобно растянулась на ложе. Она знала, что по другую сторону
коридора Конан сделал то же самое, но женское тщеславие рисовало
перед ней другую картину - рассерженный киммериец, бормоча
проклятия, бродит из угла в угол. Ехидная усмешка тронула ее
губы, и она стала засыпать.
   Вокруг царствовала ночь. Зеленые кристаллы в залах Ксухотля
горели, как глаза древних котов. Ветер завывал между мрачных
башен, словно душа грешника. По темным углам зашевелились
таинственные бесшумные фигуры.
   Внезапно Валерия очнулась от сна. В мглистом зеленом полусвете
над ней