й-то  пленницы  Вирата  не  захочет  портить  отношения  с
гирканцами.
     - Так вот почему магистр солгал мне насчет Нанайи, - прошептал Конан.
     - Да, господин. Сейчас Нанайя в дворцовом  подземелье,  а  завтра  на
рассвете ее подвергнут пыткам и казнят.
     Смуглое лицо Конана приняло зловещее выражение.
     - Сегодня, ближе к полуночи, ты проведешь меня в  спальню  Захака.  -
Его полыхающие, с прищуром, глаза выдавали дальнейший план.
     Девушка покачала головой:
     - Ничего не выйдет. Он  спит  вместе  со  своими  степными  псами,  с
головой преданными  своему  вожаку.  Их  слишком  много  даже  для  такого
сильного воина, как ты. Но я могу провести тебя к Нанайе.
     - А как насчет стражника в коридоре?
     - Мы выберемся незаметно, а до тех пор, пока я не выйду из комнаты  у
него на глазах, он сюда никого не впустит..
     - Ну что же... - Варвар поднялся с кушетки и потянулся -  совсем  как
тигр перед охотой.
     Парисита замялась.
     - Господин... если я правильно тебя  поняла...  ты  ведь  не  думаешь
служить демонопоклонникам, ты хочешь их уничтожить?
     Колчан осклабился в волчьей усмешке.
     - Сказать по правде, с моими  недругами  частенько  случаются  всякие
неприятности.
     - А ты... не  причинишь  мне  зла?  Или  даже...  поможешь  выбраться
отсюда?
     - Если смогу. А сейчас - довольно болтать. Вперед.
     Парисита откинула гобелен,  висевший  напротив  двери,  и  нажала  на
фрагмент причудливого орнамента. Часть стены бесшумно ушла  внутрь,  и  их
глазам открылась узкая лестница, ждущая вниз, во мрак.
     - Господа почему-то считают, что рабы не могут знать их секретов, - с
легкой улыбкой сказала девушка. - Идем.
     Как только они вступили  на  лестницу,  плита  вернулась  на  прежнее
место. Конан очутился в кромешной тьме, лишь дырочки в плите давали слабый
свет. Они спускались, пока, по расчетам Конана, не  оказались  значительно
ниже дворца, и дальше зашагали по узкому ровному ходу, убегающему вдаль от
подножия лестницы.
     - Этот ход показал мне один шатриец, решившийся бежать из Джанайдара,
- сказала девушка. - Я хотела бежать вместе с ним. Мы прятали здесь оружие
и запасы еды. Но  наши  планы  раскрыли.  Шатрийца  схватили  и  подвергли
изуверским пыткам, но он умер, так и не выдав меня...  Здесь  должен  быть
меч, который он припрятал.  -  Она  пошарила  в  нише  и,  достав  клинок,
протянула его киммерийцу.
     Они прошли еще  несколько  ярдов  и  остановились  у  двери,  обшитой
железом. Приложив палец к губам, Парисита указала на крошечные  отверстия,
служившие для тайного наблюдения. Заглянув в одно,  Конан  увидел  широкий
коридор: в  монолитной  стене  была  одна-единственная  дверь  из  брусьев
черного эбенового дерева, скрепленных для надежности  стальными  полосами;
правая  стена  прерывалась  через  равные  промежутки  большими,  в   рост
человека, решетками, за которыми находились вырубленные  в  скале  ниши  -
камеры для узников. Дальний конец коридора отстоял ярдов на сто и тоже был
перегорожен крепкой  дверью.  Бронзовые  лампы  под  потолком  отбрасывали
слабый свет.
     Перед одной из камер с ятаганом в руке застыл ослепительный  гирканец
в великолепных латах и в  шлеме  с  перьями.  Кончиками  пальцев  Парисита
коснулась руки Конана.
     - Нанайя в той камере, - прошептала она. - Ты справишься? Учти,  этот
гирканец - сильный воин.
     Варвар с мрачной усмешкой взмахнул мечом - длинный клинок  вендийской
стали,  легкий  и  вместе   с   тем   очень   прочный.   Конан   не   стал
распространяться, что в совершенстве владеет прямым клинком воинов  запада
и с не меньшим мастерством - кривым клинком востока, что в бою  ильбарский
кинжал с двойным изгибом и широкий  меч  шемитов  словно  врастают  ему  в
руку... Не теряя времени, Конан открыл дверь.
     Киммериец  рванулся  вперед,  клинки  встретились.  Миг  -  и  лезвия
замелькали с такой яростью, что  от  их  пляски  зажглась  бы  кровь  и  у
дряхлого старца, не  говоря  уже  о  двух  молодых  женщинах  -  невольных
свидетельницах поединка. Тишину нарушало лишь шарканье  и  шлепанье  босых
ног, звон и скрежет стали да хриплое дыхание воинов. Длинные  смертоносные
лезвия сверкали в призрачном свете как живые, словно  вдруг  стали  частью
живой плоти людей.
     Но вот чаша  весов  дрогнула.  Лицо  гирканца  исказило  предчувствие
смерти, и в последнем отчаянном усилии он попытался  утянуть  за  собой  в
небытие и своего врага. Меч взмыл над его головой, но вспыхнула сталь -  и
клинок Конана легко, точно лаская, прошелся по шее стражника. Не  проронив
ни звука, гирканец рухнул на пол - из перерезанного горла била кровь.
     Секунду Конан стоял над распростертым телом,  на  острие  меча  стыла
темно-красная полоса.  Разорванная  одежда  открывала  легко  вздымавшуюся
мощную грудь. И только потный ручеек на  лбу  выдавал  еще  не  схлынувшее
напряжение. Наклонившись, Конан сорвал с пояса  стражника  связку  ключей.
Послышался скрежет стали в замке, и Нанайя будто очнулась от чар.
     - Конан! - воскликнула она. - Ты все-таки пришел!  А  я  уж  потеряла
всякую надежду! Но что за бой! Жаль, я не могла  добавить  ему  еще  и  от
себя! - Быстро подойдя к трупу, девушка выдернула  из  коченеющих  пальцев
меч. - Что дальше?
     - Если станем выбираться отсюда до  темноты,  наверняка  пропадем,  -
ответил Конан. - Нанайя, когда должен прийти стражник на смену этому?
     - Они сменяются каждые четыре часа. Этот заступил совсем недавно.
     Варвар повернулся к Парисите:
     - Какое сейчас время суток? Я не видел солнца с раннего утра.
     - Давно за полдень. Заход часа через четыре.
     Выходит, он пробыл в Джанайдаре гораздо дольше, чем ему казалось.
     - Выбираться  будем,  когда  стемнеет.  Сейчас  вернемся  в  комнату.
Нанайя, ты останешься на потайной лестнице, а Парисита выйдет через  дверь
и вернется в покои к невольницам.
     -  Но  когда  придут  сменять  этого,  -  чуть  заметный   кивок   на
распростертое тело, - то сразу обнаружат,  что  я  сбежала.  Думаю,  будет
лучше оставить меня здесь, пока не наступит подходящее время.
     - Я не могу так рисковать.  Что,  если  мне  помешают  спуститься  за
тобой? Когда побег откроется, то наверняка во дворце подымется суматоха, а
это нам на руку. А сейчас давайте-ка спрячем труп.
     Он бросил взгляд на черную дверь, но  Парисита,  вдруг  став  бледнее
полотна, воскликнула:
     - О господин, только не туда! Не открывайте  ее!  За  этой  дверью  -
Смерть!
     - Что ты несешь? Говори толком, что там?
     - Не знаю. Туда швыряют тела казненных, а еще тех несчастных, кого не
замучили до смерти. Что с ними там происходит, я не знаю, но я слышала  их
вопли - вопли ужаса, страшнее, чем под пытками. Девушки шептались, что  за
этой дверью живет демон-людоед.
     - Похоже на правду, - сказала Нанайя. - Несколько часов  назад  здесь
побывал раб со страшной ношей. Он отпер дверь и выбросил  ее  наружу,  но,
судя по росту, тело не могло принадлежать ни мужчине, ни женщине.
     - Значит, это был ребенок, - непослушными губами прошептала  Парисита
и вздрогнула, точно в ознобе.
     - Ладно вам, - проворчал варвар. - Сделаем так: переоденем  стражника
в одежду Нанайи, втащим в камеру  и  уложим  лицом  к  стене.  Ты  девушка
рослая, и замену обнаружат не сразу. Может быть,  сменщик  примет  его  за
тебя и решит, что ты спишь или вообще со страху померла - это  неважно.  В
любом случае он первым делом кинется разыскивать товарища,  и  чем  дольше
они провозятся, тем больше  у  нас  будет  времени  на  то,  чтобы  отсюда
выбраться.
     Не колеблясь ни секунды, Нанайя сбросила куртку, стянула через голову
рубашку и быстрым движением выскользнула из  коротких  штанов,  Конан  тем
временем раздевал гирканца.  Зардевшись,  Парисита  издала  тихий  возглас
изумления.
     - Что такое? - буркнул Конан. - Ты  что,  никогда  не  видела  голых?
Помолчала бы лучше, чем без дела разевать рот.
     Через минуту Нанайя была уже в одежде гирканца  -  натянула  на  себя
все, кроме шлема и доспехов. Пока  девушка  без  особого  успеха  пыталась
соскрести ногтями кровавое пятно с плеча накидки, Конан втащил мертвеца  в
камеру и уложил его у дальней стены, отворотив лицо так, чтобы скрыть  усы
и клок бороды. Затем, натянув  рубашку  Нанайи  ему  на  шею,  прикрыл  ею
страшную рану. Закончив с трупом,  киммериец  закрыл  камеру  на  замок  и
протянул ключи Нанайе:
     - Кровь с пола нам не стереть. У меня пока нет плана,  как  выбраться
из города. Если ничего не выйдет, я просто убью  Вирату,  а  дальше  -  да
свершится воля Крома! Если же выберетесь без меня, уходите той же  тропой,
какой сюда попали, и, затаившись где-нибудь, дождитесь воинов  из  Кушафа;
Тубала я послал на рассвете, к сумеркам он  должен  добраться  до  Кушафа,
значит, козаки будут в каньоне у плато завтра утром.
     Они вернулись к потайной двери, - закрытая, та полностью сливалась со
стеной. Пройдя узким коридором, все трое поднялись по лестнице.
     - До времени останешься здесь, - сказал Конан Нанайе. - Сиди  тихо  и
не высовывайся - все  равно  не  поможешь.  Если  со  мной  что  случится,
попробуй дождаться Париситу и уходите вдвоем.
     - Как скажешь, Конан. - Скрестив  ноги,  Нанайя  уселась  на  верхнюю
ступеньку.
     Парисита и Конан вошли в комнату. Чтобы как-то  приободрить  девушку,
киммериец легонько сжал ей запястье.
     - Сейчас уходи: если еще  задержишься,  то  могут  почуять  неладное.
Постарайся вернуться сразу, как совсем стемнеет. Страже скажешь, что, мол,
так велел магистр. Думаю, я пробуду здесь до  возвращения  этого  парня  -
Тигра. А вот когда все созреет для побега, я наведаюсь к Вирате и поговорю
с ним по душам. Да, тебя будут расспрашивать так ты скажи им, что  вино  я
пил, что ты меня обыскала, но никакого оружия не нашла.
     - Слушаюсь, господин! Я вернусь, как стемнеет.  -  От  возбуждения  и
страха голос девушки вздрагивал.
     Парисита ушла. Конан взял кувшин с вином  и  смазал  им  губы,  чтобы
чувствовался характерный запах. Потом вылил остатки в угол за  гобелен  и,
растянувшись на кушетке, притворился спящим.
     Минуту спустя дверь снова  приоткрылась  и  кто-то  вошел.  Конан  не
шелохнулся: судя по легкому шороху босых ног и аромату, это  девушка,  но,
по некоторым  признакам,  не  Парисита.  Очевидно,  полностью  магистр  не
доверяет никому, и меньше всего - женщинам. Навряд ли она послана с  целью
убить его - вполне хватило бы подмешать в вино яду, - а потому будет лучше
не рисковать и не пытаться заглянуть сквозь ресницы.
     Частое, прерывистое дыхание выдавало ее страх. Ноздри девушки едва не
касались губ киммерийца, пока она, склонившись над ним, старалась  уловить
в его размеренном дыхании запах подмешанного в вино зелья. Кончики  нежных
пальцев пробежали  по  его  телу  в  поисках  оружия.  Затем,  со  вздохом
облегчения, девушка выскользнула из комнаты.
     Воин тихонько  рассмеялся.  Пройдет  еще  немало  часов,  прежде  чем
настанет время действовать, а потому, пока есть такая  возможность,  стоит
поспать. Теперь жизнь Конана, а также жизни двух девушек зависели от того,
насколько удачно ему удастся  нащупать  способ,  как  улизнуть  из  города
демонопоклонников. А между тем  он  спал  крепко,  без  сновидений,  точно
возлежал на мягком ложе в доме лучшего друга.



                            5. МАСКА СОРВАНА

     Чья-то рука чуть коснулась двери, и Конан уже на  ногах  -  с  ясными
глазами, готовый в любую секунду дать отпор: в комнату с  поклоном  входил
Хазан. Торжественным тоном стигиец объявил:
     - О господин, великий Магистр сынов Джезма желает тебя  видеть.  Тигр
вернулся.
     Так, значит, этот Тигр вернулся раньше,  чем  его  ждали.  Следуя  за
стигийцем,  Конан  чувствовал,  как  растет  напряжение  в  мускулах,  как
обостряется восприятие, быстрее бежит в жилах кровь.
     Хазан прошел не в тронный зал - место первой встречи с  магистром,  а
извилистым коридором вывел к двери в бронзовых пластинках,  перед  которой
стоял гирканец с обнаженным мечом в руке. Страж  открыл  дверь,  и  Хазан,
шагнув первым, жестом пригласил Конана войти.  Едва  киммериец  переступил
порог, как дверь захлопнулась.
     Конан огляделся. Он  находился  в  просторной  комнате  без  окон,  в
которую выходило несколько дверей. Против него у дальней стены  помещалась
кушетка, на которой развалился магистр, - оба черных раба  по  бокам.  Тут
же,  рядом,  толпились  не  меньше  дюжины  вооруженных  людей:   зуагиры,
гирканцы, иранистанцы, шемиты,  и,  к  своему  большому  удивлению,  Конан
увидел среди них и злодейского вида гиперборея - первого за все время, что
он пробыл в Джанайдаре.
     Чтобы оценить силы врага, варвару хватило мимолетного взгляда. И  тут
же его внимание приковал человек в центре комнаты. Тот стоял между  ним  и
магистром, широко - на манер всадника - расставив  ноги,  ростом  почти  с
Конана, хотя и не такой плотный. Широкие плечи, стальные мускулы и гибкое,
как китовый ус, тело выдавало в нем сильного воина. Короткая черная борода
не могла скрыть воинственно выпяченной нижней челюсти, а серые  глаза  под
высокой меховой шапкой смотрели холодно и пронзительно.  Облегающие  штаны
не скрывали мускулистых ног.  Пальцы  правой  руки  поглаживали  усыпанный
каменьями эфес сабли, пальцы левой теребили жидкие усы.
     Итак, игра окончена. Перед Конаном стоял Ольгерд Владислав,  искатель
приключений из Запорожья, который знал варвара слишком хорошо, чтобы в нем
обмануться. И, разумеется, он не забыл, как три года назад Конан  вытеснил
его в борьбе за лидерство в банде зуагиров, оставив на память об их  споре
сломанную руку.
     - Наш гость желает присоединиться к нам, - нарушил молчание Вирата.
     Человек по прозвищу Тигр усмехнулся:
     - Лучше уж лечь в постель с леопардом, чем с этим. Я знаю Конана  уже
порядочно. Он ужом проползет в твои ряды, настроит против тебя всех людей,
а потом, когда меньше всего будешь этого ждать, всадит в спину нож.
     Десятки обращенных на киммерийца глаз заполыхали жаждой  смерти.  Для
воинов Тигра слово их начальника было решающим.
     Конан расхохотался. Ну что ж, он сделал все  возможное  и  дурачиться
дальше не имеет смысла. Наконец-то он может сорвать с дикой  души  варвара
ненавистную маску светского хлыща, чтобы без глупых  сожалений  с  головой
отдаться кровавым игрищам!
     Магистр пожал плечами.
     - Ты знаешь, Тигр, в подобных вещах я  полностью  полагаюсь  на  твое
мнение. Поступай как знаешь, он безоружный.
     При мысли о беспомощности своей жертвы  лицо  воинов  исказил  волчий
оскал. В воздухе засверкала обнаженная сталь. Ольгерд жестоко усмехнулся.
     - Мы придумаем тебе конец  позабавней,  -  сказал  он.  -  Интересно,
будешь ли сохранять то же спокойствие, с каким развешивал на крестах людей
в Хауране... Связать его!
     Не прерывая речи, Ольгерд потянулся за  саблей,  но  так  медленно  и
неохотно, словно забыл, какую опасность  таит  в  себе  этот  черноволосый
варвар, какая дикая необузданная сила заключена в этих вздувшихся  буграми
мускулах.
     Не успел Ольгерд вытащить клинок, как Конан,  вдруг  прыгнув  вперед,
нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Мощь огромного  кулака  могла  бы
сравниться разве что с мощью молота в руках  кузнеца.  Ольгерд  рухнул  на
каменный пол, изо рта его хлынула кровь.
     Конан схватился за эфес сабли, но над  ним  уже  навис  гиперборей  с
огромным ильбарским кинжалом.  Он  один  разгадал  под  маской  нарочитого
спокойствия смертоносную ярость  варвара,  но  все-таки  не  смог  уберечь
своего начальника. Однако он не дал Конану завладеть саблей: тот  выпустил
эфес и круто повернулся, чтобы  встретить  врага.  Гиперборей  ударил,  но
варвар успел перехватить в запястье руку,  и  острие  клинка,  подрагивая,
остановилось в дюйме от его груди. Нечеловеческим усилием удерживая смерть
левой рукой, Конан правой выхватил из-за пояса гиперборея кинжал и  всадил
ему по самую рукоятку меж ребер. Враг повалился с предсмертным  хрипом,  а
Конан, вырвав из ослабевших пальцев страшный клинок, легко,  как  пантера,
вскочил на ноги.
     Все произошло с ошеломляющей быстротой - в мгновение ока. Прежде  чем
кто-либо  очухался,  Ольгерд  уже  лежал  недвижим,  а  над   ним   хрипел
гиперборей. Когда подоспели остальные, их встретил трехфутовый  ильбарский
клинок в руке искуснейшего воина Хайборийской эры.
     Внезапный выпад в развороте - и опередивший прочих зуагир с отчаянным
воплем отступил назад: из рассеченной сонной артерии с  хлеставшей  кровью
быстро уходила жизнь. Глухо застонал гирканец, зажимая ладонями  вспоротый
живот.  Стигиец,  до  которого   дотянулся   клинок,   вдруг   споткнулся,
схватившись за кровавую култышку вместо правой руки: запястье  с  ятаганом
упало ему под ноги.
     Конан не отступил к стене, чтобы обезопасить  тыл.  Наоборот,  бешено
размахивая  окровавленным  кинжалом,  он  прыгнул  прямо  в  гущу  врагов.
Киммериец очутился как бы в центре урагана: вокруг него, сверкая, взлетали
и опускались сабли, из  ран  потоками  струилась  кровь,  слышались  хрип,
проклятия и стоны, но каким-то чудом все удары врагов попадали мимо цели -
варвар двигался так стремительно, так быстро менял стойки, что враги никак
не могли за ним уследить. Их многочисленность только мешала делу: сбитые с
толку его увертливостью, ошеломленные неожиданным  нападением  и  кровавой
резней, они лишь попусту размахивали оружием, зачастую раня и убивая  друг
друга.
     В яростной схватке длинный  ильбарский  кинжал  оказался  несравненно
удобнее ятаганов и сабель, и Конан успешно пользовался его преимуществами:
ударами сверху разрубал черепа, отсекал конечности,  с  размаху  вспарывал
животы.
     Это была работа мясника - тяжелая и кропотливая, но Конан  не  сделал
ни одного лишнего движения. Он уверенно перемещался среди напряженных  тел
и стальных клинков, оставляя за собой кровавый след.
     Схватка длилась не  больше  минуты.  Наконец  уцелевшие,  устрашенные
огромными потерями, отступили  в  замешательстве.  Тогда,  окинув  быстрым
взглядом комнату, Конан нашел магистра, по-прежнему лежавшего  на  кушетке
между бесстрастными кушитами. Но едва мускулы ног напряглись  для  прыжка,
как громкий шум заставил Конана оглянуться.
     В  дверях,  выходящих  в  коридор,  появились  стражники-гирканцы   с
тяжелыми луками, и люди в комнате, не мешкая,  подались  по  сторонам.  На
раздумье - секунда, пока руки воинов с  напряженными,  узловатыми  мышцами
вкладывают стрелы и,  прицеливаясь  натягивают  тетивы  луков.  Главное  -
просчитать, успеет ли он убить магистра, прежде чем убьют его самого. Нет,
ничего не выйдет: еще  в  прыжке  его  тело  пронзят  с  полдюжины  сажал,
пущенных из тугих луков гирканских кочевников. Они поражают и  за  пятьсот
шагов и легко пробьют его кольчугу. Да от одних ударов стрел его тело,  не
долетев до цели, рухнет на пол.
     И вот в тот миг, когда начальник лучников открыл рот, чтобы  крикнуть
"Бей!", Конан плашмя бросился на пол. Стрелки спустили  тетивы.  С  тонким
свистом, сталкиваясь на лету, с полдюжины  стрел  пролетели  в  нескольких
дюймах над его головой.
     Пока лучники  доставали  из  колчанов  новые  стрелы,  киммериец,  не
выпуская кинжала, с такой силой оттолкнулся кулаками от пола, что тело его
подбросило в воздух. Миг - и он снова на ногах.  Но  прежде  чем  гирканцы
вновь изготовились к стрельбе, Конан был уже среди них. Звериным  натиском
и неустанной работой клинка он проложил тропу из окровавленных, корчащихся
тел. Разметав какой-то сброд за дверью, Конан  помчался  по  коридору.  Он
несся наугад, захлопывая за собой двери  комнат  в  слабой  надежде  сбить
погоню со следа, а суматоха во дворце все набирала силу. Вот Конан свернул
в узкий ход и вдруг очутился в тупике с зарешеченным окном.
     И