ет оказаться полезен...
   Кинна!  Конан узнал  молодую женщину в тот самый  миг, как  она увидела
киммерийца. Он сделал ей знак молчать, но было слишком поздно. Она удивленно
вскрикнула.
   Трое в  капюшонах обернулись одновременно и посмотрели на узницу. Потом
--  снова как один человек -- поглядели  по сторонам, отыскивая  причину  ее
удивления.  Сначала  Конан  хотел  отскочить  в сторону,  чтобы  они его  не
заметили, но в  следующий  миг решил  поступить иначе. Хватит прятаться!  Он
выхватил меч и вышел вперед.
   Трое  его  противников  мгновенно отбежали друг  от  друга, словно один
большой разум  велел  им разойтись. Пикинеры склонили свои пики, направив их
на незваного пришельца. Факельщик, стоявший прямо напротив Конана, вынул два
факела  из связки  на спине  и  прикоснулся ими к уже  горящим. Новые факелы
запылали. В первый раз Конан отчетливо, увидел руки этого существа.  В свете
огня они отливали зеленью. Кожа была чешуйчатой, как брюхо змеи.
   Киммериец тряхнул головой. Что же это за человек, который держит у себя
подобных слуг? Совартус был ему более чем отвратителен.
   Стражник,  стоявший  с  правой  стороны  от Конана, придвинулся  к нему
ближе.  Конан сделал три  быстрых шага  вперед и  опустил свой  меч с силой,
которая  разрубила бы  пополам обыкновенного  человека. Но тварь  в капюшоне
отразила удар. Сталь зазвенела о сталь, брызнули искры. Силу ответного удара
Конан  ощутил  всей рукой,  до  самого  плеча.  Он  не  мог вонзить в своего
противника  меч,  потому  что  этому  помешала   пика.  Для  такого  маневра
потребовалась бы уже сверхсила. А бестии в капюшонах были кем угодно, только
не слабаками.
   -- Конан! Сзади!
   Киммериец  оправился  от  своего удивления  как  раз  вовремя  и  сумел
отскочить в  сторону,  когда вторая пика просвистела в воздухе.  Конан резко
повернулся и ударил мечом сверху вниз, как человек, который рубит дрова. Его
клинок  встретил на  своем пути пику. Несмотря на  свою фантастическую силу,
человек-ящерица вынужден был выпустить из рук ствол пики, и та упала. Из-под
капюшона  донеслось  рассерженное  шипение,  когда зеленая тварь  отпрыгнула
назад, избегая удара.
   Факельщик тут  же отступил  за пределы  досягаемости Конана.  Киммериец
улыбнулся. Вот и хорошо. Они хотели  тягаться с ним и пришли к выводу, что к
нему нужно относиться с уважением.
   Первый стражник  замахнулся пикой, чтобы  всадить ее Конану в спину. Но
киммериец  краем глаза уловил это движение.  Его положение было  таково, что
требовалась  исключительная  точность движений. Он слегка  согнул  колени  и
подпрыгнул прямо вверх.
   Пика   просвистела  под  ногами  Конана.  Когда   существо   беспомощно
наклонилось  вперед, Конан ударил  нападавшего.  Прежде чем  человек-ящерица
смог  подняться,  Конан дотянулся клинком до его  горла. Бестия пронзительно
вскрикнула, и зеленая жидкость хлынула из раны на каменные плиты.
   У  Конана не  было времени удивляться. Он отбежал от убитого ко второму
стражнику, который уже поднимал  свое оружие. Человеку-ящерице тут  же стало
ясно, что  дальнейшая попытка  сделать это  означает верную  смерть, поэтому
вместо  того, чтобы  поднимать  пику,  он  бросился к  Конану, изловчился  и
схватил его запястья своими чешуйчатыми руками.
   Киммериец ощутил  жесткость его крепкой хватки, когда попытался пустить
в дело свой меч. Руку словно зажали в тиски. Киммериец выпустил меч, который
.  упал  на  пол, задев по пути обнаженную зеленую руку. Змееподобная  тварь
зашипела.  Отвратительная  вонь  ударила Конану  в  нос. Он уловил  движение
сзади, рванул  противника  на себя,  потом набок и  ловко подставил его  под
удар. Счастье улыбнулось Конану:
   факельщик ткнул двумя горящими факелами в лицо  своего товарища, вместо
того чтобы ударить Конана.
   Киммериец сильно пнул  его коленом  между ног, но не  ощутил при этом у
своего противника деликатной части тела. Там попросту ничего не было.
   Конан развернулся вместе с  человеком-ящерицей  и  уклонился от факела,
которым тыкала в  него чешуйчатая  бестия. Долго так продолжаться не  может,
это Конан знал. Зеленая ошибка  природы сильнее  его, и к тому же у нее есть
поддержка.
   Хватит! В киммерийце зашевелилась злость. Он  взревел. Собрав всю  свою
силу,  он  отшвырнул врага от  себя прямо на массивный  бронзовый канделябр.
Стойка  треснула, так что  металлические подсвечники упали зеленой твари  на
голову. Черное  одеяние  вспыхнуло,  и  порождение ада превратилось в  живой
костер.  Змееподобное  существо  громко завопило и  помчалось изо всех  сил,
гонимое болью, к противоположной стене, где и рухнуло догорать, мертвое.
   Факельщик  выронил оружие  на пол  и тоже  побежал. Он спешил к выходу,
который Конан уже приметил. Не раздумывая,  Конан схватил одну из валявшихся
на  полу пик  и  метнул ее.  Четырехугольное острие пробило спину удиравшему
слуге Совартуса между лопаток. Одно мгновение он стоял, пронзенный насквозь,
потом упал  как подкошенный. Пика вонзилась так  глубоко, что теперь торчала
из трупа, как дерево.
   Конан подобрал  свой меч  и  поспешно  подошел к решетчатой  двери,  за
которой  находилась Кинна.  Дверь была заперта на  простой  замок, однако на
такой высоте, что заключенный не мог до  него дотянуться. Конан сбил его,  и
Кинна упала в объятия киммерийца.
   -- Конан, Конан! Я уже думала, что никогда тебя не увижу!
   Конан погладил молодую женщину по волосам.
   -- Он держит  Элдию и остальных  в какой-то  башне, как мне кажется, --
проговорила Кинна. -- А что с Витариусом?
   Конан ответил:
   --  Витариус  остался  на  равнине. Я думаю,  что уже  ощутил силу  его
искусства, когда гора затряслась.
   -- Нам нужно  добраться  до Совартуса, прежде  чем он выпустит на  волю
свое  чудовищное Создание Силы, --  сказала Кинна.  -- Но я не  уверена, что
смогу найти дорогу.
   Конан указал острием меча на выход.
   -- Туда! Эта  ящероподобная гадина бежала туда, прежде чем я ее свалил.
Если она полагала найти там помощь, значит и нам нужно идти в ту сторону. То
есть, я хочу сказать, мне нужно туда идти. А ты лучше оставайся здесь.
   Вместо ответа Кинна  высвободилась  из его рук и взяла вторую пику.  Ее
глаза сверкнули.
   -- Я пойду с тобой, Конан, Я пойду с тобой -- или же одна.
   Конан коротко рассмеялся.
   -- Да, тебя так просто не остановить,  Кинна.  Хорошо!  Пойдем,  отыщем
колдуна. А тогда уж мы сумеем отправить его к праотцам.
   Эскорт  Дювулы  двигался  безмолвно   и  безостановочно,  пока  они  не
оказались  в тюремном  зале.  Здесь  человек-ящерица  внезапно  остановился.
Удивленная ведьма с любопытством заглянула ему через плечо.
   Трое стражников-ящериц лежали  убитые.  Одного  из них едва можно  было
опознать, так он обгорел. Труп еще дымился.
   Дело рук варвара. Судя по свернувшейся змеиной крови на полу, он не мог
быть далеко отсюда.
   Улыбаясь,  Дювула  ткнула  своего провожатого  острым ногтем.  Существо
двинулось дальше; ведьма -- следом.
   Пантера  остановилась бы, если б мясо только что  убитых  нелюдей  было
съедобно.  Но тонкие, обостренные органы чувств хищника предупреждали его об
обратном. Для любого природного существа это мясо -- яд,  даже  оборотень не
был  исключением из этого  правила.  Впрочем, еда сейчас  не  главное. Запах
ведьмы витал в  воздухе.  Она  находилась  в нескольких  шагах перед  ним, в
коридоре.
   Поесть  можно и потом -- если не ее мясо, так  мясо варвара. Конечно, в
том случае, если Лемпариус к тому времени все  еще вынужден будет оставаться
пантерой!
   Кошка бесшумно бежала по каменным плитам.
   С  самой  высокой  башни  замка  Слотт  Совартус  видел,  как  медленно
пробуждается к жизни  Создание  Силы. Энергия,  прежде  заключенная в детях,
теперь  сплелась  в  клубок, и Совартус  контролировал  его. Равнина  словно
ожила,  когда  резкий  ветер  взвыл  над  взбудораженной  землей. Рвались  и
сталкивались облака; от земли к небу  и от неба до  земли  летали молнии.  А
сама   земля  безумствовала.   Из   расщелин   вырывалось   пламя,  стремясь
воссоединиться с другими стихиями...
   Четверо детей, казалось, спали  и не слышали,  что четыре первоэлемента
вырвались на  равнину.  Но Совартус чувствовал,  как магические  силы словно
рвут его на части. Только благодаря его огромному мастерству  безумие стихий
не разнесло их властелина в клочья.
   Слуги завернулись  в свои плащи  и испуганно  скорчились  возле  двери.
Совартус  смеялся, глядя  на них.  Вот  сейчас, после  всех  мучений,  после
долгого ожидания, вот сейчас произойдет.
   Ураганы-близнецы  свились  над  дрожащей  землей  в  гигантские  черные
смерчи, несущиеся с бешеной скоростью.  На  глазах  Совартуса они  двинулись
против  ветра,  гнавшего облака,  остановились  на одном  месте,  сойдясь  с
противоположных сторон,  и вгрызлись  в  землю,  как  два  гигантских  бура,
вздымая вихри пыли.
   Да, да! Совартус дрожал, переполняемый Силой.
   В  воздух  летели куски  земли размером с дома  и  небольшие скалы. Они
поднимались над вихрями и формировали торс невиданного богатыря.
   И снова рассмеялся Совартус, воздевая  руки к небу. Вторая пара вихрей,
немного  меньших,  чем  первая,  оторвалась  от  ураганов  и   стала  руками
чудовищного существа.
   Гора зашаталась. Голубая вспышка света пролетела над равниной,  образуя
дугу между горой я  некоей отдаленной точкой.  Совартус лишь головой мотнул.
Слишком поздно, старый дурак!
   Магистр Черного  Квадрата  опустил руки и пальцами  указал  на грозовые
тучи. Из центрального сплетения туч слепилось одно-единственное шарообразное
облако. Извергая молнии, оно двинулось к великану,  повисло над  ним и затем
опустилось. В облаке  раскрылись три отверстия,  которые  напоминали глаза и
рот. Молнии легли зигзагами, образуя зубы в раскрытой пасти.
   Черный  Маг  подбежал  к окну  и высунулся наружу, склоняясь вниз,  под
дождь.  Земля  все еще изрыгала  огонь, который под  дождем сразу  же гас  и
стелился белым  дымом.  Совартус повернул руки ладонями вверх и  воздел  их.
Пламя разгорелось сильнее.  Два  огненных  шара  выкатились  из  расщелин  и
поднялись вверх.  Словно демонические светляки  летели эти  сгустки материи,
пока  не достигли головы,  созданной  из грозовых  туч и  сидевшей на плечах
земляного великана, который  высился на ногах  ураганных смерчей. С шипением
влетели огненные шары в пустые глазницы...
   Совартус  набрал  в   грудь  воздуха  и  прокричал   последнее   слово.
Заключительное слово самых  могущественных  чар  из  всех, какие только были
созданы им или любым другим магом.
   Буря  улеглась.  Земля  закрылась,  и пламя, вырывавшееся  из ее  недр,
погасло.  Снова стало тихо,  если не считать того  шума, который производила
фигура, высившаяся над  равниной  и  ростом  равная замку  Слотт.  Существо,
состоявшее  из  всех четырех стихий, поворачивалось кругом, давая  Совартусу
возможность рассмотреть его. Оно  сверкало глазами живого огня и прятало  их
за веками грозовых туч, неспокойных от жара. Когда эти веки снова поднялись,
Совартус понял -- цель достигнута. Торжественно и медленно великан склонился
перед Совартусом. Создание Силы живет. И Сорватус -- его повелитель.


Глава двадцать первая


   Кинна шла первой, поскольку дорогу в Совар-тусовом гнезде она запомнила
лучше,  чем  предполагала.  Прошло  совсем немного  времени, и они с Конаном
поднялись из скального  фундамента  в замок. Камни, из которых были  сложены
стены, казались такими же древними, как и сама скала.  На стенах сохранились
следы  копоти множества факелов и  свечей, прогоревших за  несчитанные годы.
Здесь, как  и  внизу, извилистые  переходы  образовали  настоящий  лабиринт.
Однако  плотную  влажную  темноту здесь  разрывал  свет,  сочившийся  сквозь
нерегулярно прорубленные окна.
   Два человека поднялись на такую высоту, что  Конан, высунувшись в окно,
увидел существо, закрывшее собой почти всю равнину. Глядя на него, киммериец
остолбенел.
   -- Что там такое? --  спросила Кинна.  Конан безмолвно кивнул на  окно.
Молодая женщина  взглянула  туда, куда киммериец показывал пальцем. От ужаса
она лишилась дара речи.
   -- Да,  -- произнес Конан. --  Из всех злых дел  это, несомненно, самое
жуткое.
   Он  уставился на  смерчи,  на  бурлящую,  точно  вода,  землю; потом он
увидел, как из грозовых туч возникла голова и как зажглись глаза из огненных
шаров. А затем Создание Силы  посмотрело  словно  бы прямо в  глаза Конану и
поклонилось.
   Конан отвернулся.
   --  Нам нужно спешить, -- сказал он, -- чем бы это, ни было, им владеет
Совартус -- не нам же оно поклонилось...
   Они бежали по коридору,  круто поднимающемуся наверх, так стремительно,
что едва не оказались на волосок от гибели. Обостренное чутье Конана вовремя
уловило  дух ящероподобных существ. Он схватил  Кинну  за руку  и  зажал  ей
ладонью рот, чтобы женщина не вскрикнула от удивления.
   -- Тес! Там, за углом, опять бестии в капюшонах. Кинна подергала Конана
за руку. Он отнял ладонь от ее губ.
   -- Откуда ты знаешь? -- прошептала она.
   -- Запах, Жди здесь!
   Конан  оставил Кинну в  тени и скользнул  по коридору  до  угла. Там он
опустился на колени и осторожно заглянул за угол, прижимаясь щекой к влажной
стене.
   Коридор  вел  в  помещение, которое  было  не больше  спального покоя в
богатом доме. У стен стояли девять рептилий в  своих обычных одеждах: каждый
вооружен  такой  же пикой, какая  теперь была у  Кинны.  Судя по  их боевому
порядку, они охраняли полукруглую арку на  противоположной  стене. Глубоко в
подсознании Конана  росла уверенность, что за этой аркой скрывается Совартус
-- и с ним Элдия, ее братья и сестра!
   Конан  прокрался назад,  прежде чем  его обнаружили. Они  должны пройти
через  эту  комнату. Но прогуливаться под носом  девяти чертовски  быстрых и
сильных  ящероподобных  тварей  --  весьма  небезопасное  занятие.  Он  тихо
рассказал Кинне обо всем. что увидел.
   Дювула,  повинуясь  возникшему  у нее  предчувствию,  приказала  своему
провожатому остановиться,  прежде  чем он  провел  ее  за следующий  поворот
коридора, и на цыпочках вышла вперед, чтобы украдкой бросить взгляд за угол.
   В коптящем свете свечи, посылавшей в потолок кольца дыма, стоял  варвар
и  беседовал с молодой женщиной. Наконец-то!  Теперь она его схватит, во имя
Сэта!
   Из свертка, который ведьма навьючила на своего  слугу поневоле,  Дювула
вынула два предмета. Во-первых, сосуд необычной формы, обладавший магическим
свойством долгое время  сохранять живым любой  орган.  Вторым предметом была
тонкостенная  фарфоровая колба.  Ее  Дювула  с  большими  предосторожностями
завернула в кусок плотной овечьей шкуры. Колба содержала измельченные в пыль
лепестки  черного  лотоса.  Ведьма  выменяла  смертоносный порошок  на  одно
заклинание  у  жреца  Йуна.  Рыжеволосая  колдунья   была  запаслива.  Вдруг
понадобится  немедленно  умертвить какое-нибудь  существо, способное дышать?
Вдохнувший мельчайшие пылинки автоматически  становился  трупом. Так говорил
желтолицый  жрец. И  для  убедительности продемонстрировал  силу  порошка на
собаке к полному удовольствию Дювулы.
   Ведьма взяла фарфоровую колбу  в левую руку и вытащила маленький острый
кинжальчик из-за  пояса.  Она уже  накопила  солидный хирургический  опыт по
вырезанию сердец -- все  ее прежние неудачные попытки оживить Принца. Варвар
не должен убежать до того, как черный лотос совершит свое дело.
   Дювула кольнула существо в капюшоне своим кинжальчиком.
   --  Иди!  --  приказала  она. -- Доставь мне этого  человека. Вон  там,
впереди!
   Рептилия  двинулась  вперед.  За  ее  спиной злобно  улыбалась  Дювула.
Безразлично,  убьет варвар этого ящера  или не успеет.  Ей требуется отвлечь
киммерийца  лишь на мгновение, чтобы бросить яд. А тогда все,  кто находится
поблизости, умрут. Причем моментально...
   В  сознании  пантеры  инстинкты  хищного  зверя перемежались  вспышками
человеческого  разума.   Только  большим  усилием  воли  Лемпариусу  кое-как
удавалось сохранять  свое человеческое  "я"  в облике  гигантской  кошки,  в
которую он был  превращен.  Страх  заставлял преследовать ведьму  с  большой
поспешностью. Если он  не сумеет добраться до нее в ближайшие  часы, он -- и
это однозначно  -- проиграл  и  обречен окончить свои дни  простой пантерой.
Самое  худшее заключалось в  том, что его сознание постепенно превращалось в
сознание дикого  зверя. И  со временем уже ничто человеческое не  вспыхнет в
мозгу хищника, темном, как бесконечная стигийская ночь.
   Гонимая  этим страхом, гибкая  кошка  неслась,  не разбирая  дороги.  И
внезапно  замерла  у поворота  в  коридоре этой  замшелой,  кишащей  крысами
крепости -- как раз позади Дювулы.
   Человек  в  Лемпариусе  знал, что  ему  поставлен  заслон,  который  не
позволит напасть  на  огненноволосую женщину; но хищник уже  одерживал верх.
Лемпариус, бывший сенатор, бывший  человек,  зарычал от ярости, и  его голос
был голосом взбесившейся пантеры.
   Звук  этот испугал женщину. Она отшатнулась и громко выругалась, и лишь
потом сообразила, что  этой  невесть  откуда  взявшейся кошки  она может  не
бояться.
   Разум  Лемпариуса отчаянно цеплялся  за  контроль над телом. Он боролся
даже  тогда,  когда  пантера  приготовилась  к  прыжку.  И ему почти удалось
победить -- но только "почти".
   Пантера-оборотень прыгнула на ведьму,
   Конан резко обернулся, услышав звук шагов  по каменным плитам. И  тогда
ход  событий  словно  замедлился  тем  особенным  образом,  как  это  иногда
случается в минуты большой опасности. Казалось, даже воздух сгустился и стал
неподвижен.
   Из темноты показалась одна из рептилий. За ней торопливо шла женщина --
ведьма Дювула.  Конан узнал ее. Затем в воздух взвилась  золотистая  тень --
пантера, пытающаяся вцепиться в горло ведьме. Конану показалось, что  и этот
зверь ему знаком.
   На  передней  лапе  хищника киммериец увидел шрам от  резаной раны.  Он
понял, что не ошибся. Это Лемпариус. Но почему он нападает на Дювулу?
   В этот момент пантера ударилась о невидимую стену, которая защищала его
жертву. Опять колдовство!
   Конан не стал разбираться, как  все его  враги оказались в одном месте,
да  еще  у  него  за  спиной.  Вместо этого он  вытащил меч. Одетый в черное
стражник  уже  на  расстоянии  удара...  А  рев  хищника  привлечет  сюда  и
остальных. В этом Конан был  уверен.  Не  время думать!  Только  дело  может
теперь спасти положение!
   Конан сделал шаг  в сторону  и опустил клинок,  когда тварь в  капюшоне
прыгнула  к нему. Она была  бессильна против острой стали, и  клинок остался
торчать у нее в чешуйчатой спине. Как подкошенный сноп, рептилия рухнула  на
пол  и увлекла за собой  меч. Варвар  выругался и наклонился, чтобы вытащить
клинок.
   Тут он услышал  легкие шаги. Обернувшись,  Конан  увидел, как еще  один
стражник  появляется из-за  угла. Это было ошибкой бедняги --  Кинна  тут же
ударила его пикой. Она насадила его на острие, как ломоть жареной свинины.
   Пантера снова  зарычала  и  опять  врезалась в  защитную стену, которая
предохраняла ведьму от нападения. Ворча и фыркая, вне  себя от ярости, зверь
обернулся и увидел Конана. Теперь он набросился на киммерийца.
   Четыре или пять  ящероподобных существ с выставленными пиками завернули
за угол. Оружие Кинны все еще торчало в животе убитого.
   -- Кинна! Сюда!
   Конан видел, как ведьма возится  с каким-то предметом. Что  бы  это  ни
было,  оно едва  не  выпало  у  нее из рук,  и  ведьма  поймала его только в
последний момент, грязно выругавшись.
   Конану  пришлось  всерьез  заняться  пантерой. Слишком  поздно до  него
дошло, что одного меча явно недостаточно для защиты от оборотня.
   Хищник  попытался схватить Конана за горло. Рослый киммериец ударил без
колебаний.  Клинок глубоко вонзился  в  бок зверя и перерубил ребра, так что
пантера повалилась. Но едва она коснулась пола, кровь пер