не  обрушивался на  голову
потолок.  Ветка  в   руке  Конана  догорела,   и  он   поджег
следующую.
    Коридор  делал  очередную   развилку,  и  тут   киммериец
насторожился - в  одном из новых  проходов пол изменил  цвет.
Конан направился туда и  обнаружил, что слой пыли  с каменных
плит  исчез  неведомо  куда.  Он  сделал очередную зарубку на
стене и проследовал  дальше, но далеко  идти ему не  пришлось
-   вскоре   он   увидел,   что   путь  преграждает  какая-то
непонятная  масса.  Конан  остановился  сразу,  лишь   только
заметил ее.   Расстояние было  приличным, и  рассмотреть, что
там такое, при  дрожащем свете факела  он не смог,  но увидел
главное -  то, что  загораживало дорогу,  занимая коридор  во
всю  ширину,  было  живым.  Оно  непрестанно  подрагивало   и
шевелилось!   На  Конана   неведомое  существо  не   обратило
никакого внимания, и он осторожно отступил назад, вернулся  к
развилке  и  пошел  в  другой  рукав  коридора,  но его ждало
разочарование   -   там   был   еще   один  тупик.  Оставался
единственный путь, который занимала неизвестная тварь.
    Существо    никак    не    реагировало    на    осторожно
приближающегося  к  нему   человека.  Конан  мелкими   шагами
двигался к твари,  сжимая в руке  меч; он уже  ясно видел это
создание.  Подобное  чудо  ему  встретилось впервые; оно было
похоже  не  полупустой  бурдюк   с  вином,  который   валялся
брошенный на  землю.   Чудовищный по  величине бурдюк! только
у бурдюков с вином не  бывает щупалец. Длинные и тонкие,  они
усеивали поверхность твари и  не знали ни секунды  покоя: они
вздымались  вверх  и  опадали,  свивались в клубки, ощупывали
стены и перед бесформенным телом.
    Конан остановился.  Было странным,  что непонятная  тварь
не совершает никаких  попыток к нападению,  - он уже  подошел
достаточно  близко,  чтобы  его  можно  было  заметить.  Этот
монстр либо  слеп, либо  лежит к  нему не  тем концом. Глаз у
твари  Конан  не  заметил,  чего-либо  напоминающего  пасть -
тоже.   Обойти  чудовище  было  невозможно,  и  как убить эту
тварь, киммериец  не имел  никакого понятия.  Он пожалел, что
у него нет с собой копья  - вот здесь оно бы пригодилось.  Он
снова   двинулся   вперед.   Чудовище   продолжало    свивать
щупальца,  как  будто  человека  поблизости  и вовсе не было.
Конан весь напрягся в ожидании атаки твари. Расстояние  между
ними медленно и неуклонно сокращалось.
    Когда до  чудовища оставалось  не более  пяти шагов,  оно
атаковало. Хотя  Конан и  приготовился, нападение  было столь
стремительным, что он  не успел ничего  сделать. Тело и  руки
киммерийца  обвили  щупальца,  сдавили   грудь  -  так,   что
потемнело в глазах; и хотя  Конан не выпустил меч, но  оружие
мало  чем  могло  ему  помочь.  Внезапно  в  центре   бурдюка
раскрылась  большая   круглая  пасть,   усеянная  по    краям
множеством   мелких   загнутых   зубов.   Чудовище   оторвало
киммерийца от  пола и  стало неторопливо  подтаскивать его  в
пасти. Конан  отчаянно сопротивлялся,  но тщетно  - тварь  не
выпускала его  из своих  железных объятий.  Факел Конана тоже
не выронил,  поэтому видел,  куда его  тащат. За  несколькими
рядами зубов  твари была  видна зеленоватая  глотка в белесых
потеках; из  нее несло  смрадом. Щупальца  чудовища время  от
времени  попадали  в  огонь   факела  и,  обоженные, отлетали
прочь и начинали судорожно извиваться в воздухе.
    Конан попытался вытянуть руку  с факелом вперед, и  когда
пасть твари оказалась под ним и жадно распахнулась еще  шире,
готовясь заглотить добычу, он на мгновение напряг мышцы левой
руки,  а  затем  внезапно  расслабил  их.  Его  рука получила
немного свободы, чего он и добивался; теперь отчаянным рывком
он вытянул левую руку  и воткнул пылающий факел  в разверстую
пасть чудища. Пламя коснулось  зеленой плоти, и она  зашипела
под огнем, и  тут же тварь  в судороге дернулась,  и щупальца
на  какой-то  миг  ослабли.  Почувствовал  свободу, киммериец
вогнал меч в тело твари по самую рукоять.
    Чудище  издало  странный  булькающий  звук.  Конан  почти
упал  на  его  спину,  крутанул  меч  в  ране  и потянул его,
распарывая плоть  твари. Щупальца  вновь обрели  былую мощь и
отшвырнули  киммерийца;  он  кубарем  покатился  по каменному
полу,  оставив  меч  в  теле  чудовища.  Факел,  которым   он
подпалил  тварь,  потух  в  ее  пасти.  С боевым кличем Конан
рванулся  вперед,  спасать  меч,  но  его  встретила пустота:
чудовище исчезло и унесло с собой его оружие.
    Киммериец вытащил из-за  пояса очередную смолистую  ветку
- он  их нарубил  впрок перед  тем, как  войти в святилище, и
теперь возблагодарил  Крома, что  они не  потерялись во время
схватки.   Он высек  огонь и  зажег факел.  Коридор был пуст;
тварь  сбежала,  оставив  за  собой   крупные  пятна   темной
жидкости  -  очевидно,  то  была  ее  кровь.  Конан извлек из
ножен кинжал и направился  по следам, оставленным монстром  -
терять  меч  он  не  собирался.  Расправившись  с чудищем, он
всегда сможет  вернуться назад  по пятнам  крови и продолжить
поиски  Камня  Мертвых.  Других  подобных  тварей  Конан   не
опасался - он уже знал их уязвимые места.
    Пятна крови  тянулись по  коридору, петляя  вместе с ним.
Конан  шел  и  размышлял,  что  вернее: тварь ли оказалась на
редкость живучей, или  он нанес ей  не слишком опасную  рану.
Вскоре следы  привели его  в громадный  зал, посреди которого
находился  большой,  идеально  круглый  водоем.  Конан поднял
факел повыше, осматривая место,  куда он попал. Потолок  зала
поддерживало  множество   колон  с   вырезанными  в    камине
ощеренными змеиными мордами; посреди водоема - то ли  озерца,
то ли бассейна - находился шестигранный островок, к  которому
вело  шесть  тонких  мостков,  по  одному на каждую грань. На
островке высился  пирамидальной формы  алтарь, весь  покрытый
резьбой  -  от  широкого   основания  до  усеченной   плоской
вершины.
    Конан решил обследовать зал  после того, как вернет  себе
оружие. Пятна крови  из ран чудовища  уходили в темноту  межу
колоннами, и он последовал за ними. Когда киммериец  проходил
мимо  змеиных  морд  с  разинутыми  пастями, ярчайшая вспышка
внезапно ослепила  его, и  резко бросила  в сторону.  Оскалив
зубы,  с  напружинившими  мускулами,  он  обшарил   помещение
взглядом,  но  зал  по-прежнему  был  тих  и  пуст.  Конан  с
осторожностью снова приблизился к колоннам. В пасти одной  из
змеиных  морд   промелькнул  яркий   блик  света   и   исчез.
Вырезанная  из  красного  камня,  она  находилась на высоте в
рост  Конана,  и,  заглянув  в  промежуток  между   каменными
челюстями,  он  увидел  там  перекошенную  рожу  демона.   От
неожиданности  Конан  отшатнулся;  рожа  в  пасти дернулась и
пропала. Киммериец испустил шумных вздох облегчения и  досады
- в  каменной пасти  было спрятано  изогнутое, отполированное
до  блеска  зеркало.  Такие  зеркала  он  уже  видел: жрецы в
храмах  использовали  их  для  различных церемоний. В змеиной
голове, расположенной ниже, находилось отверстие для факела.
    За  колоннами  была  высокая  дверь  без  створок.   Свет
горящей ветви выхватил из  мрака а дверью бесформенную  массу
чудовища, которое распростерлось сразу за невысоким  порогом:
щупальца  твари  бессильно  свисали,  а  из  разинутой  пасти
сочилась  густая   белая  масса.   Тварь  лежала   совершенно
неподвижно  и  еще  больше  напоминала  бурдюк,  только   уже
распоротый.  Рукоять  меча  выглядывала  из-под   обвившегося
вокруг нее щупальца, которое Конан перерубил ударом  кинжала.
Щупальце  обмякло  и  соскользнуло  с  рукояти,  и  киммериец
вырвал  оружие  из  тела  твари.  Острое лезвие было измазано
густой темной кровью, и  Конан поморщился: вытирать лезвие  о
гладкую  шкуру  чудовища  не  имело  смысла.  Может,  в  зале
найдется какая-нибудь  тряпка, которая  истлела не  до конца,
решил  киммериец.  Он  понес  меч  в  руке; с лезвия медленно
стекала кровь и крупными каплями падала на пол.
    Поиски   тряпицы   успехом   не   увенчались.   Громадный
прямоугольный зал был  пуст: только камень  пыль и зеркала  в
колоннах, да за множеством  дверей маячили все те  же длинные
коридоры  лабиринта.  Присутствия  талисмана  он  так  же  не
обнаружил - правда,  оставался недосмотренным еще  островок с
алтарем. И  нужно было  поторопиться -  вдруг на  запах крови
убитой твари соберется подобная же нечисть...
    Наконец Конан  подошел к  бассейну. Вода  в нем  казалась
черной,  а  гладь  ее  была  ровной  и спокойной: ни зыби, ни
малой волны,  и нахмурился,  раздумывая. Если  тварь, которую
нон прикончил, не подохла  в этом лабиринте с  голода, значит
она  чем-то  питалась.  Вполне  вероятно,  что на дне водоема
обитает  еще  какая-нибудь  мерзость,  которой только и надо,
чтобы кто-нибудь ступил на мостки...
    Конан опустился  на колена,  размахнулся, с  силой ударил
лезвием  меча  по  воде  и  сразу же отскочил назад. Громкий,
похожий на  щелчок бича  звук раздался  в воздухе,  по черной
поверхности  бассейна  побежали  быстрые  мелкие  волны; звук
заметался  между  стенами,  отдаваясь   эхом,  Конан выжидал.
Поверхность  воды  вскоре  успокоилась  и снова стала ровной;
похоже было на то, что  в водоеме никто не обитал.  Киммериец
повторил  трюк  с  мечом   еще  раз,  но  бассейн   оставался
безжизненным.  Конан  посмотрел   на  меч  и довольно кивнул:
вода почти смыла кровь с  лезвия. Затем он поднялся и  быстро
перешел по мостику на остров.
    Но здесь его тоже  ждало разочарование - ничего  похожего
на Камень  Мертвых! киммериец  мысленно проклял  и Пелиаса, и
бессмертного, который сейчас дожидался его, шатаясь по холмам
вокруг  святилища.   Сколько  таких   залов  может   быть   в
лабиринте? Он может бродить  по его коридорам до  конца своих
дней!  А  если  к  тому  же  талисман  упрятан в какой-нибудь
тайник...
    Эта мысль  привела киммерийца  в ярость.  Гнев закипел  в
его груди, и  ему надо было  выплеснуть его наружу.  Конан со
злобой  посмотрел  на  алтарь.  Высокая  каменная пирамида со
срезанной   верхушкой   была   сплошь   украшена  затейливыми
письменами,  вырезанными  на  ее  гранях.  Очертания букв, из
которых складывались  неведомые слова,  были незнакомыми;  он
не мог прочесть  того, что было  написано на каменных  гранях
алтаря. Но сейчас киммерийцу хотелось одного - разнести  этот
алтарь на  кусочки. Сорвать  его с  места и  утопить в черной
воде бассейна!
    Тут  в  голове  Конана  промелькнула  некая  мысль,  и он
решил ее проверить.  Он поднес огонь  к подножию алтаря.  Так
и  есть:   между  основанием  пирамиды  и каменной плитой, на
которой  она  стояла,  была  щель  - тонкая, почт незаметная.
Конан  положил  меч  и  пристроил  к  нему  горящий факел так
чтобы  он  не  потух,  затем  навалился  плечом  на   алтарь,
покрепче   уперся   ногами   и   надавил.   Алтарь    остался
неподвижен.   Странно! Пирамида  была не  столь велика, чтобы
он не смог ее  сдвинуть с места -  и, однако, его попытка  не
увенчалась успехом!
    Конан    попробовал    опрокинуть    алтарь    -     тоже
безрезультатно.   Правда,   камень  стал  раскачиваться,   но
совсем чуть-чуть:  что-то  не давало ему сдвинуться  с места.
Киммериец  делал  третью  попытку.  Присев  перед  алтарем на
корточки,   он   обхватил   его;   мышцы   на   спине  Конана
напряглись, на руках вздулись  вены, на лбу от  нечеловеского
напряжения выступил пот.  Он начал медленно  выпрямлять ноги,
прижимая пирамиду  к груди;  алтарь поддался  и пошел  вверх.
От  тяжести  камня  у  Конана  зарябило перед глазами, но он,
поднявшись вместе с алтарем,  в последнем усилии толкнул  его
прочь от  себя и  разжал руки.  Пирамида с  грохотом упала  и
раскололась  на  куски.  Конан   вытер  рукой  лоб,   глубоко
вздохнул  и  потянулся,  разминая  онемевшие  мышцы.   Четыре
металлических   штыря,   в   две   ладони   длинной   каждый,
образовывали  квадрат.   Теперь  Конан  понял,  почему ему не
удалось  сдвинуть  или  прокинуть  алтарь  -  пирамида   была
насажена на эти торчащие из каменной плиты штыри.
    Потом   Конан   нагнулся   и   увидел   Камень   Мертвых.
В углублении под алтарем  лежал он, и киммерийцу  показалось,
что  свет  факела  внезапно  ослаб,  и  темнота  еще   больше
сгустилась  в  зале.  Камень  Мертвых  бы  цвета  мрака  - не
черного, а именно мрака. Конан смотрел на него и  чувствовал,
как  волна  озноба  пробегает  по  его  сине,  собирая кожу в
пупырышки. Наконец  он протянул  руку, коснулся  талисмана, и
леденящий холод обжег его пальцы.
    Но  он  не  разжал  их;  он  поднялся  с Камнем Мертвых в
руке,  и  боевой  клич   киммерийца  прогремел  под   сводами
святилища, эхом отразился от стен  и вернулся к нему.   Затем
Конан   распустил   завязки   небольшого    кожаного   мешка,
висевшего у  него на  поясе, и  спрятал талисман.  Он запалил
новый факел, подхватил меч и ушел с островка.
    Пятна  крови,  пролитые  тварью,  уже подсохли. Пользуясь
ими,  как   путеводной  нитью,   он  двинулся   по  коридорам
лабиринта к выходу, где его ожидал бессмертный.


                  Глава 13.  ПОЕДИНОК


    После    мрака    лабиринта    дневной    свет    казался
неестветвенно  ярким.  Конан  заморгал,  вытер выступившие на
глазах  слезы,  потом  оглянулся   и  посмотрел  в   темноту.
Обратный путь  к выходу  из святилища  не занял  у него много
времени  и  обошелся  без  помех;  он  вернулся  по  кровавым
следам  до  места,  где  встретил  чудище,  а  там уже шел по
собственным  зарубкам  на   стенах  лабиринта.  Когда   глаза
перестали слезиться и привыкли  к свету, Конан прищурился  на
солнце  и  присвистнул  от  удивления:  ему  казалось,  что в
святилище он пробыл до вечера, однако золотой солнечный  диск
едва  перевалил  за  полуденную  черту. Сделав последний шаг,
киммериец  вышел  из-под  арки   на  скалистый  грунт   перед
развалинами и  направился в  условное место,  где его  ожидал
бессмертный.
    Конан   петлял   между   крупными   обломками  гигантских
изображений   Великого   Змея,   усеявшими   площадь    перед
святилищем.   Мелкие   глыбы   он   перепрыгивал,   при  этом
талисман в кожаном мешке увесисто бил его по бедру.
    Дорогу   киммерийцу   перегородил   очередной    огромный
обломок.  Конан решил  его не обходить; цепляясь  пальцами за
трещины  в  камне,  он  проворно  взобрался  на него и увидел
фигуру  бессмертного.  Зольдо  стоял  спиной  к  святилищу на
вершине холма,  с которого  они спускались  давешней ночью, и
смотрел в сторону джунглей.
    - Зольдо! - крикнул Конан.
    Бессмертный  обернулся  на  крик  и,  увидев  киммерийца,
стал   спускаться   по   скалистому   склону   обрыва.  Конан
посмотрел  вниз,  выбирая  место  поудобней,  и одним прыжком
слетел с камня.
    Когда  он   вышел  на   свободный  от   обломков  участок
площадки, на противоположном  ее конце появился  бессмертный.
Он  взмахнул  рукой,  приветствуя  Конана,  и  направился ему
навстречу.    Вскоре   расстояние   между   ними  сократилось
настолько, что можно было разговаривать без крика.
    - Ты нашел его? - спросил бессмертный.
    - Здесь, - кратко ответил Конан и хлопнул себя по  бедру.
    Зольдо оставалось  не более  десятка шагов,  и он  мог бы
коснуться плеча  киммерийца, но  вдруг споткнулся,  как будто
налетев на невидимую  преграду, и рухнул  на колени, а  оптом
упал лицом вниз и замер.
    - Эй, что случилось? - спросил Конан.
    Зольдо молчал;  скрюченные пальцы  бессмертного судорожно
царапали камень.
    Конан   остановился.   Происходящее   было    непонятным;
вдобавок  его  настораживало  то,  что  бессмертный  упал  на
ровном  месте.   Опыт  подсказывал  киммерийцу,  что от магии
можно   ждать   подвоха   в   любое   мгновение,  а  инстинкт
напоминал, что такая перемена не сулит ничего хорошего.
    Вдруг в  воздухе словно  бы потянуло  ледяным ветерком, и
Конан почувствовал слабые толчки  в бедро. Не спуская  глаз с
распростертого тела  бессмертного, он  опустил руку  на мешок
с  талисманом.  Зольдо  уже  не лежал неподвижно; бессмертный
медленно   поднимался   на   ноги.   Ладонь   Конана    вновь
почувствовала  толчки  сквозь  толстую  кожу мешка; казалось,
они  стали  гораздо  сильнее.  Камень  Мертвых   пульсировал,
бился, как сердце, набирающее силу.
    Зольдо   поднялся   и   встал   перед   Конаном.    Глаза
бессмертного  были  выкачены  из  орбит,  губы   беспрестанно
шевелились,  будто  он  хотел  что-то  сказать,  но  не  мог;
однако  движения   его  уже   не  казались   неуверенными   -
медленным и точным  жестом он положил  кисть на рукоять  меча
и потянул лезвие из ножен.  И в это же время  его шевелящиеся
губы справились с немотой.
    - Берегись, Конан! - крикнул он.
    Киммерийца  поразил  этот  крик.  В  нем  не было никакой
угрозы; наоборот, Зольдо  будто предупреждал его  полным боли
воплем.  Камень Мертвых мерно и ровно бился в кожаном мешке.
    Бессмертный  обнажил  меч  и  отбросил  в  сторону пустые
ножны; его желтые выпученные  глаза обежали киммерийца с  ног
до  головы,  словно  впервые  видел  его.  Но  глаза эти были
исполнены  ужаса  и  муки  -  они  не  принадлежали существу,
которое готовилось напасть.
    Конан не стал гадать,  что происходит с его  спутником, -
он  просто  поднял  меч  и  приготовился  к  схватке.  Оценив
позицию  бессмертного,   он    передвинулся  немного   влево,
занимая  более  удобное  для  себя  положение. Зольдо  тут же
переместился вслед  за ним  и этим  свел преимущество  Конана
на нет.   Киммериец видел уже  искусство бессмертного в  бою,
но  только  сейчас  оценил  его  до  конца, сообразив, что во
дворце так  легко обезглавил  Зольдо просто  потому, что  тот
подставил  шею  сам.  Но  теперь  он,  кажется,  не собирался
поддаваться.
    Бессмертный стал обходить Конана, не приближаясь к  нему,
и  киммериец  сразу  раскусил  уловку  противника:  тот хотел
поставить  его  лицом  против  солнца.  В  свою  очередь   он
выполнил  маневр,  который  разрушил  задумку  Зольдо,  и они
закружили  по  площадке.  Краем  глаза  Конан  следил за тем,
чтобы  не  споткнуться  о  какой-нибудь  из валяющихся вокруг
обломков. Он  не хотел  атаковать первым;  слишком велик  был
риск  нарваться  на  смертельный  удар.  Он,  воин, вся жизнь
которого  прошла  с  мечом  в  руке, встретил равного себе по
силе. Немало людей,  слывших непревзойденными бойцами,  нашли
свою   смерть   от   его   меча,   но   тут  противником  был
бессмертный, и  это осложняло  задачу. Одно  дело -  человек,
которого можно ранить,  и тогда боль  от раны заставляет  его
делать  ошибки;  другое  -  ничего  не  чувствующая   мертвая
плоть.   Зольдо  был  великим  воином,  и  Пелиас  ничуть  не
преувеличивая,  утверждал  это;  кроме  того,  он был ожившим
мертвецом, чье расчлененное тело срасталось мгновенно.
    И потому  Конан выжидал;  бессмертный должен  был напасть
первым,  раз  талисман  оказывает  на  него воздействие, хотя
чародей  говорил  об  обратном.  Медленно отступая, киммериец
двигался туда,  где обломки  статуй помешали  бы поединку  на
мечах;  он  знал,  что  Зольдо  физически  слабей  его,  и  в
схватке  без  оружия   потерпит  поражение.  Но   бессмертный
разгадал этот замысел:  когда киммериец приблизился  к узкому
проходу меж двух обломков  и стал пятиться туда,  бессмертный
остановился и опустил меч.
    Конан  выругался.  Зольдо,  повернувшись  к  нему спиной,
отошел на несколько шагов и стал поджидать противника.
    Конан отошел от обломков и встал  напротив бессмертного.
    - Ну, нападай! - рявкнул он.
    Зольдо не шевельнулся.
    -  Тогда  прочь  с  дороги,  нежить! - сказал киммериец и
шагнул вперед.
    Оружие   бессмертного   свистнуло   в   воздухе.    Конан
парировал удар и ответил стремительным выпадом, нацеленным  в
голову противника. Хотя  киммериец и был  готов к э