нной парочкой.
Те  четверо, которых  Конан  определил  как  стервятников,  тоже  выказывали
необычайное любопытство. Это, по мнению  Конана, ничего  хорошего не сулило.
Однако  лично его  все это не касается. Он снова увидел трактирную служанку,
которая несла  глиняный  кувшин,  до  краев наполненный  красной  жидкостью.
Немного вина выплеснулось из кувшина,  когда служанка плюхнула его  на стол.
Не произнеся ни слова, любезная особа направилась к другим посетителям.
   Конан  попробовал  вино. В сущности,  не так  уж  плохо.  Конечно,  ему
доводилось  пить и  получше,  но  встречал  он  и  более скверное.  Он хотел
размочить в нем  хлеб и  перво-наперво набить желудок. А потом  придет время
позаботиться и о  последующих трапезах.  Он  отломил кусок  хлеба и впился в
него своими крепкими  зубами.  Хлеб  тоже  оказался  вполне съедобным. Конан
жевал медленно, с наслаждением.
   Обладатель чудовищного носа быстрым движением головы указал на  старика
с  девочкой. Двое  из его компании  встали  и направились к этой  паре. Один
поигрывал кинжалом, другой теребил редкую бородку.
   С  интересом  поглядывая  на них, Конан оторвал еще  кусочек  от  своей
краюхи.
   Когда обоим стервятникам оставалось пройти всего несколько шагов, чтобы
придвинуться  к старику вплотную,  люди,  сидевшие и  стоявшие  возле двери,
вдруг заговорили громко и  удивленно.  Конан  поглядел  туда.  Люди поспешно
отодвигались от прохода. Причину этого беспокойства Конан не мог еще понять.
Со  стороны казалось, будто ветер  гонит  высокие колосья в  разные стороны.
Когда толпа, наконец, разделилась на две части, все стало ясно.
   По полу, усыпанному опилками, полз паук. Никогда еще киммериец не видел
подобных созданий. Паук был размером с кулак и к тому же весь покрыт тонкими
волосками.  Он  пылал,  как  фонарь  с  рубиновыми  стеклами.  И  эта  штука
пульсировала, словно живое сердце.
   Паук  без  колебаний  подбежал  к  столику  старика.  В  мгновении  ока
вскарабкался  по  ножке.   Не   лишенным   грации   прыжком   этот  пылающий
представитель  паучьей  породы вскочил на кувшин вина, который старик держал
узловатыми  пальцами. Вино закипело  с громким шипением.  Послышался щелчок.
Затем над кувшином появилось маленькое кроваво-красное облачко.
   Теперь  все  глаза были прикованы к  старику.  Он  улыбнулся,  спокойно
поднес кувшин к губам и начал
   пить.
   Компании стервятников неожиданно пришла в голову мысль о том, что у них
имеются  неотложные  дела  где-то  в  совсем  другом  месте,  что они ужасно
опаздывают и  любое промедление может иметь катастрофические последствия. Во
всяком случае, именно такое впечатление сложилось у Конана, глядевшего,  как
они  сломя голову выскакивают  из трактира. Позади Конана кто-то выругался и
пробормотал:
   -- Колдовство!
   В  этот  момент  девочка,  сидевшая  рядом  со  стариком,   вскочила  и
подбросила  в  воздух апельсин.  Конан  догадался,  что  сейчас  произойдет.
Мгновением  позже  девочка  выхватила свой меч  и  ударила им  по  падающему
апельсину. Поначалу можно было подумать,  что  она  его не задела, поскольку
апельсин продолжал падать, но от острых глаз Конана не скрылось, что малышка
разрубила его на четыре части.
   Киммериец  снова принялся жевать свой  хлеб, Итак, все,  кто  завтракал
нынешним утром в  "Молоке  волчицы", были  поставлены в  известность: старый
человек  и девочка  были далеко не так беззащитны, как это могло показаться.
Куда более разумно, друзья, поискать себе жертву где-нибудь в другом месте.
   Горбоносый решил, что все это не внушает радости. Он злобно сверкнул на
старика  глазами и сжал  свой  стакан столь  воинственно,  что костяшки  его
смуглых пальцев побелели.
   И  снова возле  двери послышались громкие  возгласы удивления. Появился
второй паук.  На  сей  раз он прошествовал к  столу  горбоносого. Без всяких
приказаний  волосатая  тварь вскарабкалась  на  стол  из неструганых досок и
плюхнулась в вино.
   Конан засмеялся. Вызов! Отважится ли он пить?
   Онемев от ярости,  горбоносый вскочил и отшвырнул от себя стакан. Сосуд
и  его  содержимое полетели  прямо в лицо Конану.  Конан поднял  руку, чтобы
отразить  летящий  в него стакан. К несчастью, для этого он избрал именно ту
руку,  в  которой  держал   хлеб.  Когда  стакан  обрушился  на  него,  вино
выплеснулось на хлеб, и завтрак Конана упал на грязный пол. Конан видел, как
краюха покатилась по полу, причем слой грязи на ней рос неудержимо.
   В лучшие  времена он нашел бы  подобную историю очень смешной, особенно
если бы она приключилась с кем-нибудь другим; но  теперь он не мог увидеть в
ней ничего забавного, сколько ни  старался. Сначала он лишается своей лошади
и  своего золота,  а под  конец теряет и  завтрак.  Киммериец  втянул  носом
воздух. Его гнев разгорался, как костер под ветром.
   Горбоносый вытащил  клинок и двинулся  на старика, в котором видел  уже
свою жертву. Девочка храбро бросилась защищать своего  седоволосого спутника
коротеньким мечом. Широкий клинок Конана со свистом вылетел из ножен. Обеими
руками взялся он за рукоять, поднимая меч над головой.
   -- Ты... ты подонок! -- взревел Конан.
   Горбоносый  удивленно  обернулся.  То, что  он увидел,  вызвало у  него
тревогу. Он попытался привести меч  в оборонительную позицию, одновременно с
этим отступив назад,  но  ни того, ни другого  сделать  ему не удалось.  Меч
Конана вонзился ему  в  грудь, и острая  сталь, проникшая  в тело на глубину
ладони, разрезала человека от груди до паха, как  при вскрытии. Ужас исказил
лицо разбойника, когда  из раны на  животе выпали внутренности. Он рухнул на
пол, и душа его отправилась в путь на поиски предков.
   Но ярость Конана улеглась лишь  частично. Он поискал глазами четвертого
члена  банды. Но того почему-то  не было видно.  Конан  засверкал глазами на
посетителей  харчевни. Все  они  предусмотрительно  отшатнулись от  молодого
великана с окровавленным мечом в руках. Все, кроме одного.
   Девочка, улыбаясь, приблизилась к Конану. Свой меч она вложила в ножны.
Когда  она подошла совсем близко, стало видно, что ростом она едва достигает
Конану до груди. Чуть помедлив, киммериец  опустил меч и поглядел на девочку
сверху вниз.
   -- Ну?
   --  Спасибо,  господин,  вы  спасли  нас.  Голос  прозвучал тепло.  Да,
казалось,  самый  воздух  стал  теплее,  когда  она вот  так стояла рядом  и
смотрела на рослого киммерийца.
   -- Можешь не благодарить,  -- сказал Конан все еще грубым и злым тоном.
--  Этот ходячий  кусок дерьма  погубил мой завтрак. Лучше бы  он зарезался.
Тогда я бы с удовольствием оставил его мучиться.
   При  этих  словах  Конана  рот девочки округлился и на  лице отразилось
смятение.
   В харчевне возобновились разговоры,
   -- как он ему врезал! Вот это сила!
   -- разрубил, как курицу!
   -- прибыл из провинции...
   Худой человек со  шрамом, пересекающим верхнюю губу  и проходящим возле
левой ноздри,  не выпускал из  глаз обнаженный  клинок  варвара. Из-за шрама
казалось, что человек постоянно усмехается.  На  нем был изрядно замызганный
фартук,  который  изначально  имел  белый   цвет,  но  со  временем,   после
неоднократно пролитого на него вина и собранных в него же объедков, приобрел
серый оттенок. Скорее всего, хозяин харчевни, предположил Конан.
   Хозяин бросил взгляд на убитого. При этом его  вечная ухмылка стала еще
шире.
   -- Ну вот,  Аршева из Кеми нарвался,  наконец, на  жертву  себе  не  по
зубам. -- Он покосился на Конана.
   -- Немногие  до  такой степени заслужили  того,  чтобы их вышвырнули из
жизни, как  этот  тип. О  нем  никто  не пожалеет, вот  уж точно.  --  После
краткого  некролога хозяин  извлек  из  кармана  своего  фартука тряпочку  и
протянул ее Конану.
   -- Вот, вытрите ваш клинок,  господин, чтобы от поганой крови Аршевы не
появилась ржавчина на благородной стали.
   Конан взял грязный лоскут и тщательно обтер клинок,
   -- Однако может нагрянуть городская стража и поинтересоваться, почему и
кем прерван  земной  путь  нашего Аршевы, --  сказал Хозяин. --  Я  полагаю,
господин, что у вас были достаточные основания отправить его в мир иной.
   Конан вложил меч в ножны.
   -- Несомненно, -- начал он, -- причина была. Этот негодяй...
   -- ...хотел напасть на меня и мою помощницу, -- перебил его  старик. --
Этот  человек -- наш  телохранитель. Он  просто добросовестно  выполнил свою
работу и защитил нас.
   Конан  удивленно  воззрился  на  старика.  Что  это  значит?  Он  хотел
заговорить, но старик не дал ему вставить ни слова.
   -- Пока мы будем ждать солдат, мы хотели бы завершить наш завтрак. Если
вы будете настолько любезны и замените моему  другу  его утраченную во время
битвы  порцию,  а  также  принесете  еще  кувшин  вина,  я  вам  буду  очень
признателен. -- Старик поднял морщинистую руку. Блеснула серебряная  монета.
-- А это за ваши труды.
   Человек со шрамом взял монету.
   -- Не сомневайтесь.  Такой благородный  и состоятельный господин, каким
вы,  вне всякого  сомнения, являетесь, запросто  сумеет втолковать  солдатам
свою точку зрения на события. -- Он придвинул  к столу старика еще один стул
-- для Конана. -- Я сейчас же позабочусь о закуске для вас.
   Теперь Конан сидел рядом со стариком  и девочкой и ждал  ответа на свои
невысказанные вопросы.  Поначалу он молчал, поскольку решил,  что  у старика
действительно есть все основания ему помогать.  Может, он просто  хочет  его
отблагодарить  за  то,  что  киммериец  распотрошил  негодяя,  напавшего  на
девочку. Разумеется, Конан оказал ему услугу -- пусть даже не преднамеренно.
Но потом варвар заподозрил, что  за всем этим скрывается нечто большее и что
он услышит сейчас не просто слова благодарности.
   Прежде чем заговорить, старик  дождался,  чтобы  их  стол перестал быть
объектом всеобщего внимания.
   --  Я Витариус,  а  это, -- он указал  на  девочку  рукой в  просторном
рукаве,  --  это  Элдия, моя  помощница.  Я  немного  приколдовываю,  особых
талантов  в этом искусстве у меня  нет. Мы хотели  бы  отблагодарить вас  за
помощь.
   Конан кивнул и стал ждать.
   -- У  меня возникло ощущение, что вы вот-вот назовете  истинную причину
вашего поединка с этим пожирателем душ, -- ведь он погубил ваш хлеб. Поэтому
я вас  и  перебил.  И снова  Конан кивнул. У старика  острый ум, и он  очень
наблюдателен.
   --  Солдаты,  которые  будут   вас  допрашивать,  в  большинстве  своем
продажны.  Немного  серебра  -- и  дело,  без  сомнения, будет решено в вашу
пользу. Однако распороть  человеку живот только за то, что он выбил из ваших
рук на пол краюху хлеба, -- это в глазах сената города Морнстадиноса вряд ли
может выглядеть  справедливым возмездием.  Куда  более  убедительно было  бы
обнажить меч, защищая своего господина от грабительского нападения.
   Молодой великан кивнул.
   -- Я Конан из Киммерии. Я оказал услугу вам, вы -- мне. Мы квиты.
   -- Так, -- сказал Витариус. -- По меньшей мере, до окончания завтрака.
   -- Ясное дело, это я учту.
   Служанка принесла поднос, на котором громоздились хлебцы, овощи и блюдо
жирной  свинины, а  кроме того, захватила еще вина -- явно лучшего,  чем то,
что Конан пробовал вначале. Он ел с аппетитом и пил с удовольствием.
   Витариус наблюдал за ним с огромным интересом. Когда киммериец покончил
с трапезой, волшебник сказал:
   -- Мы в расчете. Но тем  не  менее, позвольте сделать  вам предложение,
которое, возможно, придется вам по душе. Элдия и я  --  мы показываем фокусы
на площадях и под окнами. Такой человек, как вы, был бы нам очень полезен.
   Конан покачал головой:
   -- С колдовством я не связываюсь.
   -- Колдовство? Не смотрите  на мои оптические фокусы как на колдовство!
О нет,  я использую лишь простейшие формулы,  не более  того!  Неужели  я бы
оказался в таком месте, как это, будь я настоящим волшебником?
   Конан задумался. Да, похоже, он прав.
   -- Но чем я могу быть полезен чародею-фокуснику? Витариус покосился  на
Элдию, затем снова обратился к Конану:
   -- Ваш меч -- это  во-первых. Ваша сила -- во-вторых. Мы с Элдией почти
не в состоянии защитить  себя  от подонков  вроде того, которого вы  сегодня
зарубили.  Она  умеет проделывать  со  своим  мечом  удивительные  кунштюки,
требующие быстроты и ловкости,  но серьезной дуэли  со взрослым  мужчиной не
выдержит.  Мои же  фокусы могут вызвать суеверный  страх, однако  настоящего
убийцу не  испугают, в чем вы  имели  возможность убедиться. Конан  прикусил
губу.
   -- Но я иду в Немедию.
   -- Я уверен, что такое длинное путешествие значительно облегчит хорошая
лошадь и солидные припасы.
   -- Как это вы догадались, что у меня всего этого нет?
   Витариус обвел взглядом харчевню. Потом обратился опять к Конану:
   -- Разве состоятельный человек потерпел бы такое окружение?
   Это  было  очевидно. Конан продвинул рассуждение  Витариуса еще на один
шаг.
   -- А почему же вы, добрый чародей, оказались в подобном месте?
   Витариус рассмеялся и хлопнул себя по бедрам.
   --  Простите меня,  Конан из  Киммерии,  я недооценил  вас!  Если  твой
собеседник --  варвар,  то это  далеко  не  всегда означает, что у  него нет
мозгов. Нет, просто мы с Элдией очень экономно расходуем наши деньги, потому
что  хотим  купить кое-какое  снаряжение.  Мы  тоже собираемся покинуть этот
милый город и двинуться  на запад Но  сначала нам нужно заглянуть  на  юг, к
Аргосу.  Мы  бы  хотели...  гм...  путешествовать  известным   образом...  с
вооруженным караваном... и  тем самым  избежать столкновений с  бандитами на
офирской дороге.
   -- Понимаю.
   Конан  смерил  взглядом Витариуса и Элдию.  Хоть он и был вором,  но от
честного  заработка тоже не отказывался -- если это, конечно,  ненадолго.  К
тому Же, и в  Немедию  он не слишком торопился.  И в любом случае  этот путь
действительно легче проделать на хорошей лошади, чем пешком.
   -- Серебряная монета в день, -- сказал Витариус. -- По моим оценкам, мы
отправимся в путь в течение этого месяца.
   Конан подумал о плачевном состоянии своего кошелька. Приличную лошадь и
вооружение   можно  приобрести  за  двадцать-тридцать  серебряных  монет.  А
охранять чародея и его помощницу от трусливых воров в течение месяца-двух --
не слишком утомительное занятие. Конан улыбнулся Витариусу:
   -- Повелитель пылающих пауков, вы завербовали себе телохранителя,
   Скрываясь под жреческим плащом с капюшоном,  Логанаро наблюдал за  тем,
как  киммериец  разговаривает  со  стариком  и  девочкой.  Посредник  Дювулы
улыбался -- он был доволен. Быстрая и бесстрашная расправа варвара с убийцей
была весьма впечатляющей.  Логанаро все больше убеждался  в  том, что нашел,
наконец, человека, которого недоставало ведьме. Здесь он, без сомнения, имел
дело  с  мужественным воином.  Видения золота и драгоценностей  сменяли друг
друга в мыслях Логанаро, когда  он прислонился к  стене и прильнул к  своему
стакану. Скоро,  очень  скоро  сердце этого  великана-варвара  с  пламенными
глазами оживит любовника ведьмы.

Глава четвертая

   Молодой  киммериец  и  помощница  чародея  шли  следом  за  Витариусом,
пробираясь  сквозь   пеструю   толпу   людей,   пришедших   на  празднование
совершеннолетия  дочери одного местного винодела. Гляда на  старика, который
шел впереди, Конан замечал, что тот на  самом деле  значительнее,  чем хочет
казаться.  Киммериец  часто становился  свидетелем  того,  как  старые  люди
оставляют в тени молодых, и  поэтому не считал стариков беспомощными. Если у
человека нет крепких мышц, он нередко заменяет их мудростью.
   -- Мы хотим найти место поближе к виноделу, -- объяснила  Конану Элдия.
-- Там собрались  самые богатые друзья  его  дочери, и за наше представление
там заплатят куда более щедро.
   Конан молчал. Он смотрел,  как крепкий юноша вел в поводу трех лошадей,
одна из  которых напоминала похищенную несколько  дней назад духами озера. В
его глазах засветилась злость.
   В этот момент Витариус обернулся.
   -- Кажется, вас что-то угнетает, Конан, -- сказал он.
   -- Только одно  противное  воспоминание, Витариус. У меня была  лошадь,
похожая на ту, что прошла сейчас мимо. У меня отобрали ее.
   -- Мне трудно в  это поверить. Во всяком случае, я не хотел бы быть тем
человеком, который оказался бы настолько глуп, что попытался бы избавить вас
от части вашего имущества. Тем более -- от лошади хорошей породы.
   Конан горестно усмехнулся:
   --  Это был  не  человек.  Я  ехал через заснеженный перевал  к востоку
отсюда.  Там на меня напали какие-то водяные  твари, каких я  никогда еще не
видел. Они были белые, безликие. Кровь у них прозрачная, как вода.
   -- Ундины! -- Голос Витариуса звучал удивленно и слегка испуганно.
   -- Так вы их знаете?
   -- Конечно.  Духи  воды --  вот  кто  они. Витариус обменялся с  Элдией
многозначительными взглядами. Потом он испытующе поглядел на  Конана, словно
пытаясь догадаться, как киммериец все это  расценил.  Элдия  стояла  рядом с
ним.  И  снова  он ощутил то  особенное  тепло, которое, казалось,  излучала
девочка. Воздух  словно сиял. Солнце  поднялось высоко,  и под его лучами на
многих лицах  выступил пот; но это новое тепло было жарче.  Наконец Витариус
сказал:
   -- Поговаривают, будто теперь ундины подчиняются  Совартусу, волшебнику
Черного Квадрата. Это  злой волшебник,  который, если верить  слухам, ищет в
Морнстадиносе что-то...  или  кого-то.  Кроме ундин  этот  мерзавец держит в
своих когтях других неземных существ, которые помогают ему в поисках.
   -- Совартус?  -- Конан проговорил это имя вслух и напряженно задумался.
-- Ну так вот что. Если этот чародей и впрямь повелевает какими-то бестиями,
стянувшими у меня лошадь, то пусть возместит мне убыток.
   -- Было бы глупо требовать этого,  Конан. Совартус не наделен совестью,
зато располагает очень большой магической силой. Он убивает, не задумываясь.
   --  И   все-таки!  Преступлений  я   не  забываю  --  безразлично,  мои
собственные это преступления или чьи-то там еще.
   --  Некоторые  вещи  все же лучше забыть, -- негромко сказал Витариус и
снова начал прокладывать себе дорогу сквозь толпу.
   Логанаро выглядел  отнюдь  не  внушительно, когда  стоял  перед высоким
подиумом и  креслом  сенатора Лемпариуса, могущественного политика, имевшего
большой  вес в Морнстадиносе,  а  может  быть, даже во всей Коринфии.  Не  в
пользу  маленького  человечка  служило  и то,  что  он  оказался между  двух
блюстителей порядка, причем  острия кинжалов этих последних были приставлены
к его горлу.
   --  Это,  должно быть,  ошибка,  ваше  превосходительство. Я никогда не
нарушал законов Алмаза Коринфии и...
   Лемпариус рассмеялся, сверкая белыми зубами:
   --  Тебе только  придворным дурачком  быть,  Логанаро.  Если  все  твои
преступления   раздать  по   одному   на  жителей  города,  то  наши  тюрьмы
переполнятся. Только за  те  шутки, о которых я знаю, тебя уже нужно сто раз
предать проклятию, и трижды  по сто раз -- если подтвердится только половина
из тех, о которых я подозреваю.
   Логанаро глотнул. Он  уже видел себя  болтающимся на виселице. При этой
мысли колени его стали ватными.  Такого оборота дела он не ожидал. Все шло к
тому, что  пережить сегодняшний  день ему уже  не удастся. Что  же он такого
сделал,  что  восстановило против него  правящий  сенат?  И еще  важнее  был
вопрос: как им удалось его выследить?
   Лемпариус равнодушно махнул рукой:
   -- Оставьте нас одних!
   Оба вооруженных воина поклонились и спрятали кинжалы в ножны. Затем они
четко повернулись и, шагая  в ногу, покинули покой. Логанаро чувствовал, как
холодные  капли  пота  покатились по его  спине, но  попытался придать  себе
спокойный вид.
   -- Я мог бы приказать  высечь тебя и  опустить в чан с кипящей  соленой
водой.  Но  это  не  входит  в  мои намерения  -- по  крайней  мере, сейчас.
Лемпариус поднялся. Он играл с  рукояткой ножа, висевшего  в  ножнах на  его
правом бедре.
   Логанар