йца  вверх;  вопль  дикаря
еще  не  затих,  а  Конан  уже  стоял  на ногах. Ошеломленный
подобной  быстротой  чернокожий  отпрянул, прикрываясь щитом,
на  котором  был  намалеван  жуткий  лик какого-то дикарского
божка; по  краям щита  бахромой свисали  пышные перья. Дикарь
взмахнул  рукой,  и  Конан  увидел  копье,  нацеленное  ему в
грудь; широкий обсидиановый наконечник блеснул на солнце.
    Киммериец усмехнулся. Каменному  копью не пробить  доброй
кольчуги, сработанной  лучшими аквилонскими  оружейниками, но
он  не  стал  проверять  свои  доспехи  на  прочность.  Он не
дождался,  пока   дикарь  метнет   свое  оружие,   а  прыгнул
навстречу,  варвар  из  ножен  меч.  Острое,  словно  бритва,
закаленное  лезвие  прошло  сквозь  древко  копья, как сквозь
масло; чернокожий даже не  понял, что остался без  оружия. Он
издал  воинственный  клич  и  выставил  щит, чтобы парировать
удар,  но  меч  Конана  со  свистом рассек щит сверху донизу.
Дикарь  отчаянно  заверещал,  когда  вместе  с половиной щита
лишился и  левой руки  по самый  локоть; следующий  удар снес
его голову вместе  с разноцветным колпаком,  и труп рухнул  в
кусты. Конан  настороженно замер,  но дикарь,  зашедший им  с
тыла, видимо, был один.
    Однако   с   другой   стороны   неслись   дикие  вопли  и
улюлюканье чернокожих  соплеменников убитого  - и  уже не так
далеко,  как  раньше.   Конан  повернулся  навстречу   врагу.
Бессмертный тоже  поднялся во  весь рост  и ждал  приближения
орущей  орды;  он  неспешно  раскачивал  обнаженный  меч   из
стороны в  сторону, разминая  руку. Схватка  Конана с дикарем
заняла  считанные  мгновенья,  и  завывающая на разные голоса
толпа  не  успела  еще  приблизиться вплотную, однако длинные
ноги дикарей несли их вперед с поразительной быстротой.
    Конан  и  Зольдо  перескочили  через  поваленное дерево и
приготовились  к  отражению  атаки.  Их враги, по-видимому, и
понятия не  имели о  таких вещах,  как тактика  и стратегия -
они  просто  неслись,  потрясая  щитами  и  копьями и оглашая
окрестности леденящим  душу воем.  Из одежды  дикари имели на
себе только высокие колпаки  ожерелья и зубов на  шеях. Конан
подумал и присовокупил к мечу кинжал, взяв его в левую руку.
    Путники  не   дали  дикарям   возможности  атаковать   их
первыми;  они  бросились  навстречу  им  сами, когда до врага
оставалось  не  более  пятнадцати  шагов. Дикари завопили еще
громче; затем Конан и Зольдо врезались в толпу чернокожих,  и
их  воинственные  клики  смешались  с предсмертными стонами и
хрипением.
    Конан  рубился  мечом,  колол  кинжалом  и  наносил удары
сапогами. На врагах не было даже  набедренных повязок, а  меч
играючи  распарывал  раскрашенные  щиты;  лезвие  со  свистом
резало воздух,  и каждый  удар повергал  противника на землю.
Краем  глаза  киммериец  глянул,  что поделывает бессмертный.
Зольдо косил дикарей так,  как мальчишка косит палкой  траву,
воображая, что палка  - это меч,  а трава -  несметное войско
неприятеля.  Грозный  вопль  дикарей  стремительно  перешел в
общий  крик   ужаса;  оставшиеся   в  живых   развернулись  и
бросились бежать едва ли не  быстрее, чем при атаке Поле  боя
опустело,   лишь  на  земле  валялось  шесть    распростертых
безжизненных тел, и почва жадно впитывала их кровь.
    Конан,  нахмурившись,  смотрел  вслед  удирающим  во  все
лопатки  дикарям.   Догонять  их   было  пустым   делом:  они
пересекли открытое пространство и затерялись между  деревьями
в лесу.
    Бессмертный обходил трупы убитых.
    - Конан, - позвал он, - иди сюда.
    Киммериец приблизился к нему.
    - Что тебе? - спросил он.
    Зольдо кивнул на тело, лежащее перед ним.
    - Этот живой. Притворяется мертвым.
    Конан  всмотрелся  в  лицо  дикаря,  и  черная  кожа того
посерела.   Он  казался  мертвым,  но  киммериец заметил, что
ресницы чернокожего мелко дрожат.  На бедре его была  большая
рана от удара мечом.
    - Добей его, - равнодушно сказал киммериец и  отвернулся.
    Бессмертный коротко взмахнул  клинком, дикарь дернулся  и
застыл.
    -  Теперь  нам  надо  спешить  вдвое  против  прежнего, -
мрачно  сказал  киммериец.  -  Чернокожие,  что  живут здесь,
менее гостеприимны, чем те,  которых мы встречали раньше.  За
нами будут охотиться.


                 Глава 11.  СВЯТИЛИЩЕ


    Громыхание  барабанов  казалось,   заполнило  все   небо;
замысловатые  дроби   из  раскатистых   низких  звуков   вели
перекличку,  которая  продолжалась  весь  день.  Она притихла
только  перед  сумеркам,  стала  реже,  но  время  от времени
тяжелая   дробь   издалека   поднималась   к    покрасневшему
небосводу.
    Киммериец оперся  спиной о  замшелый валун,  что торча из
земли подобно  острому зубу,  нацеленному в  зенит, спугну  в
ящерицу,  которая  грелась   в  предзакатных  лучах   солнца.
Рептилия  испуганно  метнулась  в  щель  на  камне,  мелькнув
зеленой  спиной.  Грудь  киммерийца  тяжело  вздымалась   под
кольчугой, по шее сбегали  струйки пота. Зольдо опустился  на
землю рядом  с валуном.  Большую часть  пути после  нападения
дикарей  они  проделали  размеренным  неспешным бегом, но лоб
бессмертного оставался сухим, а дыхание его не было слышно.
    Конан  отер  вспотевшие  виски  тыльной  стороной  ладони
и сплюнул.
    - Кабы знать, долго ли еще? - выдохнул он.
    Зольдо  махнул   рукой  в   сторону  темнеющей    впереди
холмистой гряды, поросшей лесом.
    - Туда, - сказал он.
    -  Туда!  -  раздраженно  передразнил  его  киммериец.  -
Сколько еще - туда?
    - Близко. Очень близко.
    Конан  не  ответил,  а  только  сплюнул  еще  раз. Зольдо
поковырял носком валявшуюся гнилушку.
    - Доберемся до холмов,  найдем укрытие, - произнес  он. -
Ты спрячешься, а остальное предоставь мне.
    Киммериец  насупил  брови,  обдумывая  оскорбительное для
себя предложение.
    - Ну и что дальше?
    Зольдо молча пожал плечами.
    - Их  будет не  пятнадцать: как  в первый  раз, а,  может
быть, в  десять раз  больше. Если  навалятся всем  скопом, то
от  мечей  проку  мало,  -  сказал  Конан.  -  Надо придумать
что-нибудь получше.
    - Я же бессмертный, - возразил  Зольдо.
    - Бессмертный! - заволновался киммериец. - А вдруг они  и
падалью не брезгуют!
    Зольдо  нахмурился  и  помрачнел;  Конан  же смутился, но
гнев  еще  бродил  в  нем.  Тут  лоб  бессмертного   внезапно
разгладился, и лицо его прояснилось.
    -  Ты  меня  не  понял,  -  сказал  он. - Я предлагаю вот
что: ты укроешься  в безопасном месте,  но сделаешь для  меня
одну  вещь  -  отрубишь  мне  голову.  У  тебя  это   неплохо
получается,  -   вставил  Зольдо   не  без   тени  иронии   и
продолжил:  - Я возьму голову в руки и выйду навстречу  нашим
чернокожим друзьям.  Думаю, что после встречи со мной пыла  у
них поубавиться.
    Конан     расхохотался,      представив      бессмертного
расхаживающим  с   головой  под   мышкой.  Зольдо   продолжал
говорить:
    - Я могу драться и обезглавленным - лишь бы глаза  видели
врага и  что с  ним происходит.  - Заметив  изумленный взгляд
киммерийца, он  пояснил: -  У тебя  во дворце  я притворялся:
мне ничего не стоило продолжать  бой даже после того, как  ты
рассек меня мечом.
    Конан отмахнулся от предложения бессмертного.
    -  Мне  это  не  нравится,  -  возразил он. - Мало ли что
взбредет в дикарские мозги, а ты  мне  нужен - так же,  как я
тебе. Я предпочитаю видеть тебя рядом.
    - Как знаешь, - произнес бессмертный.
    Конан оторвал спину от камня.
    - Поднимайся, -  приказал он. -  Еще чуть-чуть, и  начнет
смеркаться,  а  бежать  в  темноте  мы  не  сможем.  Надо  бы
добраться до холмов... а там видно будет!
    Зольдо встал на ноги.
    Они  побежали  дальше:  бессмертный  впереди,   киммериец
следом  за  ним.  Сумерки  были  недолгими,  но  они   успели
наполовину  сократить  расстояние,  которое  отделяло  их  от
гряды холмов. А потом,  неожиданно и резко, опустилась  тьма,
и на  потемневшем небе  проступили крупные  яркие звезды. Лес
огласился  новыми  звуками,  пришедшими  на  смену   дневным;
тонкие  визги,  басистое  уханье  и  вой  наполнили  темноту.
Путники сменили бег на шаг, продолжая продвигаться вперед,  к
холмам.   Когда   взошла   луна,   идти   стало  легче.  Было
полнолуние, и лунный свет рассеял непроглядную темноту  леса.
Тогда они снова перешли  на бег. Грозный рев  ночного хищника
врезался в рулады обитателей джунглей; те на некоторое  время
испуганно примолкли,  а потом  опять засвистели,  завизжали и
загугукали.
    Зверь  рычал  где-то  неподалеку.  Конан  коснулся  плеча
идущего впереди Зольдо.
    - Потише, - сказал он. - Пошли медленнее.
    Киммерийцу  совсем  не  улыбалось  наткнуться на хищника;
стоило быть поосторожней.
    На рык  первого зверя  отозвался второй,  и тоже  близко.
Путники шли, настороженно  вслушиваясь и вглядываясь  в тени,
протянувшиеся от деревьев. Лунный свет серебрился на  листьях
и стволах, делая их белесыми.
    - Впереди, - вдруг тихо сказал Зольдо. Он сразу  замедлил
шаг,  и  киммериец  наткнулся  на  него.  Конан понял краткое
предупреждение  бессмертного  и  принялся  быстро  обшаривать
глазами  расстилающийся  перед  ним  ковер  мха  и  древесные
стволы.
    Леопарда выдала  тень, которую  отбрасывал его  хвост. До
гигантской  кошки,   притаившейся  на   дереве,  было   шагов
двадцать;  зверь  прижался  к  толстой  ветви на высоте в два
человеческих  роста.   Он  великолепно   спрятался,  но,    с
нетерпением поджидал приближающуюся добычу, нервно подергивал
кончиком хвоста.  Будь хвост  неподвижен, его  бы можно  было
принять за высохший сук, но он мотался из стороны в  сторону,
и тень плясала, следуя за его движениями.
    - Я пойду вперед, - шепнул бессмертный.
    Не дожидаясь ответа, он  направился к дереву, на  котором
распластался  затаившийся  леопард.  Конан  на  всякий случай
обнажил меч: где-то поблизости мог быть и второй хищник.
    Бессмертный  не  преодолел   и  половины  расстояния   до
леопарда,  как  тот  вдруг  завозился  и  тревожно   мяукнул.
Зольдо  продолжал  шагать  к  нему,  и зверь, забыв про хоту,
вскочил на  все четыре  лапы; шерсть  на его  спине поднялась
дыбом, хвост нервно  хлестал воздух. Леопард  яростно зашипел
на  приближавшегося  бессмертного.  Громадная  кошка   меньше
всего ожидала  подобного подвоха:  то, что  двигалось к  ней,
не  было  добычей,  а  являлось  тем,  что  приводило  ее   в
неописуемый  ужас.  Наконец  леопард,  не выдержав, ринулся в
бегство; он  спрыгнул с  дерева, которое  выбрал для  засады,
и,  ломая  кусты,  помчался   куда  глаза  глядят,  лишь   бы
оказаться подальше от этого внушающего ему страх существа.
    Конан  подошел  к   бессметному  и  озадаченно   хмыкнул.
    -  Не   понимаю,  почему   на  тебя   набросился   кабан?
    -  Он  был  ранен  и  взбешен,  а потом - слеп, - ответил
Зольдо.
    - Ладно. Уж  на том спасибо,  что не пришлось  возиться с
этой кошкой, - сказал киммериец, пряча оружие в ножны.
    Громкий,  полный  боли  человеческий  вопль  зазвенел   в
ночи.  На  него  ответил  разъяренный  рык.  Человек закричал
снова, будто  его терзал  зверь. Ему  ответили голоса  людей,
полные угрозы.  И опять взревел хищник.
    - Это с другой стороны, - произнес Зольдо. - Похоже,  нас
догоняют.
    - А-а, проклятье! - выругался  Конан. - Бежим! кто бы  на
них не напал, он их ненадолго задержит.
    Они сорвались с места и помчались между деревьями.  Ветер
свистел в ушах киммерийца;  на бегу он внимательно  следил за
тем, чтобы  ненароком не  наскочить на  низко растущую  ветку
дерева и  не споткнуться  о выступающий  из земли  корень. Не
упускал он из виду  и мелькавшую между стволов  впереди спину
бессмертного: когда тот  выскакивал на поляну  или прогалину,
надетая на нем кольчуга вспыхивала серебром в лунных лучах.
    - Берегись! - неожиданно  крикнул Зольдо в полный  голос.
В руке его, тускло блеснув, появился меч.
    В ответ на его предупреждения лесная темнота  разразилась
нестройным хором  улюлюканья и  завываний, в  которых не было
ничего  человеческого.  Конан  сообразил,  что  их  не только
догнали,  но   и  успели   окружить.  Теперь   им  предстояло
пробиваться сквозь кольцо врагов.
    Вскоре  он  увидел  среди  деревьев  разрисованные   щиты
дикарей  -  они  уже  не  прятались,  а  выскочили навстречу,
размахивая копьями. Свои тела  они покрыли светлой краской  и
были похожи на призраков, кривляющихся в необузданном танце.
    Бессмертный  остановился,  и  Конан  быстро  нагнал  его.
    -  Я  буду  прикрывать  тебе  спину!  -  крикнул  Зольдо.
    - Хорошо,  - кивнул  в ответ  Конан и,  не сбавляя  шага,
устремился вперед.
    Он врезался в ряды дикарей как таран в крепостную  стену.
Киммериец издал  боевой клич  своего племени,  и столь ужасен
был  его  крик,  что  чернокожие,  первыми  принявшие на себя
удары тяжелого меча, в страхе отшатнулись. Клинок варвара  не
останавливался  ни  на  мгновенье:  мерцающая  полоса   стали
разрубала щиты, крушила черепа, рассекала мышцы и кости. Там,
где  не  успевал  меч,  его  работу  доделывал длинный кинжал
киммерийца.  Оружие   дикарей  не   могло  выстоять    против
закаленного  отточенного   лезвия,  а   сами  они    нападали
беспорядочно и бестолково.
    -  Не  отставай!  -  крикнул Конан бессмертному, которого
не мог видеть.
    Зольдо ответил гортанным выкриком.
    Меч  киммерийца  смел  с  дороги  еще двух врагов; теперь
кольцо  окружения  было  прорвано.  Вслед  путникам  полетели
копья; одно ударило в спину  бессмертного и сбило его с  ног.
Зольдо  кувыркнулся  по  земле,  вскочил  на  ноги  и понесся
вслед   за   Конаном.   Чернокожие,   разочарованно    взвыв,
бросились в погоню.  Хотя они и  были нагишом, что  облегчало
движения,  деревья  затрудняли  путь  как  беглецам,  так   и
преследователям.   Самые   быстроногие  из  дикарей   бросили
своих  соплеменников  и  пустились  вдогонку в одиночку. Один
из черных  скороходов даже  обогнал киммерийца  и выскочил из
кустов  наперерез,  грозно  размахивая  копьем.  Конан  отбил
каменный наконечник и срезал дикарю половину черепа вместе  с
частью щита, которым тот решил прикрыться. Дикарь  завертелся
волчком, разбрызгивая кровь  и мозг, затем  рухнул, ткнувшись
изуродованной головой в землю.
    Вскоре почва под сапогами  Конана стала заметно тверже  -
начался  склон  холма.  Киммериец  тяжело  дышал,  волосы его
намокли от пота и налипли на лоб; он мрачно размышлял о  том,
сколько еще может  продлиться та гонка.  Силы его, в  отличие
от  бессмертного,  были  почти  на  исходе.  Стар становлюсь,
мелькнула мысль,  тяжел... Вопли  преследователей по-прежнему
звучали за спиной, но стали тише - ненамного, но тише. Зольдо
бежал  рядом,  рука  об  руку;  подошвы бессмертного с мерным
хрустом давили усыпавшую  землю прель. Они  перевалили первый
холм, затем второй. При  подъеме на третий Зольдо  неожиданно
опередил  киммерийца  и,  взбежав  на  вершину,  замер,   как
вкопанный.
    Конан поднялся  к нему,  кипя от  злости. Он  остановился
рядом с Зольдо, тяжело переводя дух. Внезапно он понял.
    - Пришли? - только и спросил Конан.
    - Да, - ответил  бессмертный. - Смотри!
    Подножие холма, на котором  они стояли, было свободно  от
растительности  -  так  же,  как  и  склоны  других   холмов,
окружавших  ровную  каменистую  площадку  на  дне   небольшой
котловины.  В   глубине  ее   находилось  то,   что    больше
напоминало  огромную  груду  наваленных  друг на друга камней
гигантского  размера.  У  основания  той  кучи  зияло  черным
провалом  отверстие.  По  всей  поверхности площадки валялись
другие валуны.
    Конан  подтолкнул  бессмертного   к  спуску,  но   Зольдо
отшатнулся и взглянул на него.
    -  Дальше  я  не  пойду,  -  сказал он. - Буду ждать тебя
здесь.  Спускайся один.
    - Ты забыл о дикарях?  - спросил Конан. - Нам  надо найти
подходящее место - либо для укрытия либо для обороны.
    - Они сюда не придут. Они боятся приблизиться к храму.  Я
тоже.
    - Слушай, - рявкнул киммериец. - Пелиас сказал, что  тебе
нельзя входить в святилище  и касаться талисмана -  и только!
Ты пойдешь вниз!
    - Хорошо,  - согласился  Зольдо. -  Но перед  тем как  ты
отправишься в храм, тебе нужно отдохнуть и выспаться.
    Бессмертный стал неторопливо  спускаться по склону  вниз.
    Конан  прислушался.  Похоже,   Зольдо  был  прав:   вопли
дикарей больше не тревожили тишину. Хотя, как знать...
    Камни, которые  лежали на  скальной поверхности  и сверху
казались  разбросанными  в  беспорядке,  на  самом  деле были
обломками  циклопических  статуй,   упавших  в   незапамятные
времена;  рядом  с  ними  гигант-киммериец  чувствовал   себя
карликом.  Разрушенные   временем  стены   святилища   теперь
закрывали  половину  неба;  луна  равнодушно  изливала на них
свои   холодные   серебристые   лучи.   Когда-то   святилище,
вероятно,  возвышалось  над  холмами  и  было видно издалека,
подумал Конан.  Еще он  заметил, что  все до  единой разбитые
статуи изображали гигантского змея.
    Бессмертный не сводил взгляда с разрушенного храма.
    - Тебя что, тянет в него войти? - поинтересовался  Конан.
    Зольдо  помотал   головой,  как   будто  избавляясь    от
наваждения.
    -  Нет.  Просто  оно  мне  внушает  ужас,  -  сказал  он.
Конан  вытер  взмокшую  шею  ладонью  и  стряхнул с нее капли
пота.
    - А-а,  - протянул  он. -  Да, местечко  не из  приятных.
Похоже,  ты  прав:  дикари  сюда  лезть  не собираются. Жаль,
спрятаться здесь негде. Разве что в самом святилище.
    - Можешь идти туда. А я вернусь на холм.
    Конан усмехнулся.
    - Ну нет, ночевать здесь мне тоже не по сердцу.
    Они  развернулись  и  пошли  назад,  в холмы, чтобы утром
вернуться вновь.


               Глава 12. КАМЕНЬ МЕРТВЫХ


    Смолистый  факел  весело  трещал  и  разбрасывал   мелкие
искры,  желтое  пламя  металось  и  прыгало,  а  вместе с ним
прыгали  тени  на  сырых  стенах.  Толстый слой пыли покрывал
пол, заглушая шаги.  Конан не торопился:  вкрадчивыми мягкими
шагами  он  ступал  по   пыльным  камням, чутко вслушиваясь в
тишину в  коридоре. Пока  широкий проход  с высоким  потолком
был  пуст  и  молчалив,  но  киммериец  никогда  не   доверял
подобному спокойствию в  таких местах, как  развалины древних
храмов - оно  могло рухнуть в  самый неожиданный и  неудобный
момент.   Один  подвох  уже  был  налицо:  войдя в наполовину
обвалившиеся  громадные  ворота,  он  сразу  же  попал в этот
коридор,  а  затем,  сделав  четыре  поворота  после   первой
развилки,  обнаружил,  что  пришел  в  тупик.  Тут  Конан   с
досадой  сообразил,  что   святилище  представляет  из   себя
гигантский  лабиринт;  ему   пришлось  возвращаться  и   идти
другим путем. Он уже  бывал в лабиринте стигийского  храма, и
выбраться оттуда  было трудновато  - ему  это удалось  лишь с
помощью  оживленной  мумии  древнего  мага.  Но  здесь  такой
случай  мог  и  не  представиться!   Кроме  этого,   храмовые
лабиринты   часто   оборудовались   всевозможными  ловушками,
известными  лишь  посвященным.  Любого  другого  обычно ждала
печальная  участь  -  эти  ловушки  устраивались  так,  что у
попавшего  в  них  всегда  оставалось  время  и  раскаяться в
совершенном  преступлении,  и  оплакать  свою горькую участь;
смерть в них наступала не сразу, но всегда была мучительной.
    Следы  на  пыли  отпечатывались  хорошо,  но  Конан решил
подстраховаться  в  поисках  дороги  назад.  Стены  лабиринта
были сложен  из крупных  глыб мягкого   песчаника, и  он стал
кинжалом  делать  на  них  зарубки,  каждый  раз  перед   тем
тщательно   осматривая   глыбу,   чтобы   не   нарваться   на
неприятности.  Он   давно  уже   потерял  счет   поворотам  и
закоулкам с тупиками,  но до этих  пор все шло  благополучно:
не проваливался  в тартарары  пол,