лов.
     - Мне она ни к чему, - проворчал Конан в ответ.  -  За  эту  девку  я
куплю жизни моих семерых вождей, черт бы их побрал!
     Это было последнее, что она слышала перед тем, как погрузиться в  сон
без сновидений.


     Она  спала,  а  вооруженные   всадники   тем   временем   прочесывали
погруженные во тьму горы и решали судьбы королевства. Этой  ночью  мрачные
ущелья и овраги наполнились  звоном  подков  мчащихся  коней,  свет  звезд
отражался на шлемах и кривых саблях, а неведомые духи  вершин  выглядывали
из-за скал, не понимая, что происходит.
     Отряд  таких  призрачных  фигур  на  исхудавших  конях  притаился   в
непроглядной тьме оврага, ожидая,  пока  вдали  стихнет  топот  копыт.  Их
предводитель, хорошо сложенный мужчина в шлеме и плаще, расшитом  золотом,
предостерегающе поднял вверх ладонь и держал  ее  так,  пока  всадники  не
проехали мимо. Потом он тихо засмеялся.
     - Наверное, они потеряли след! Или обнаружили, что Конан уже добрался
до одной из афгульских деревень. Понадобится много всадников, что выкурить
эту лису из норы. На рассвете через Зхабар пойдут конные отряды.
     - Если в горах будет сражение, будет и добыча, -  пробормотал  кто-то
позади него на наречии иракзаев.
     - Добыча будет, - ответил человек в шлеме.  -  Но  сперва  мы  должны
добраться в долину Гураша и дождаться всадников, которые будут скакать  на
юг со стороны Секундерама до рассвета.
     Он взялся за поводья и выехал из ущелья, а его люди следовали за  ним
- тридцать оборванных призраков в свете звезд.



                             5. ЧЕРНЫЙ СКАКУН

     Солнце уже давно встало,  когда  Жасмина  проснулась.  Она  не  стала
удивленно  оглядываться,  пытаясь  сообразить,  где   находится.   Жасмина
проснулась, отчетливо помня все, что произошло. Ее стройное тело  все  еще
болело от долгой езды верхом, и она до сих пор  чувствовала  прикосновение
сильных рук мужчины, который увез ее так далеко.
     Она лежала на овечьей шкуре, прикрывающей ложе из листьев,  брошенных
на хорошо утоптанный глиняный пол. Под головой у не был свернутый тулуп, а
одеялом служил потрепанный плащ. Она находилась  в  огромном  помещении  с
неровными, но толстыми стенами из неотесанных валунов,  скрепленных  между
собой высушенной на солнце болотной  грязью.  Могучие  балки  поддерживали
такой же крепкий потолок, в котором она заметила прикрытый крышкой лаз.  В
толстых стенах не было окон, только узкие бойницы. Была также  и  дверь  -
огромная плита из бронзы, несомненно украденная с какой-нибудь вендианской
сторожевой башни. Напротив двери  виднелся  широкий  грот,  отделенный  от
комнаты крепкой деревянной решеткой. За ним  Жасмина  увидела  прекрасного
черного скакуна, жующего сено. Дом служил одновременно крепостью, жильем и
конюшней.
     В другом  конце  комнаты  девушка  в  кафтане  и  мешковатых  горских
штанишках сидела на корточках у небольшого костра, жаря  полоски  мяса  на
железной решетке, лежащей на камнях по обе стороны костра. Над  костром  в
потолке находилось закопченное отверстие,  через  которое  выходила  часть
дыма. Остальной дым голубоватыми прядями расползался по комнате.
     Горянка через плечо бросила взгляд  на  Жасмину,  показывая  лицо  со
смелыми, красивыми чертами, потом  вернулась  к  своему  занятию.  Снаружи
слышались мужские голоса, и через минуту в дом вошел Конан, отворив  дверь
ударом ноги. Утренний свет осветил его могучую фигуру, и Жасмина  заметила
еще несколько деталей, которые она не могла  заметить  ночью.  Его  одежда
была чистой и неизношенной. Широкого бахарийского пояса, за которым торчал
кинжал в богато украшенных ножнах, не постыдился  бы  и  князь,  а  сквозь
расстегнутую рубашку виднелась сталь туранской кольчуги.
     - Твоя пленница проснулась, Конан, - сказала вазулка.
     Киммериец что-то буркнул под нос, подошел  к  огню  и  сгреб  полоски
баранины на  каменную  тарелку.  Сидевшая  на  корточках  у  огня  горянка
улыбнулась ему и отпустила какую-то  шутку,  на  что  он  ощерил  зубы  и,
зацепив ногой, опрокинул девушку на землю. Походе, что эти  незамысловатые
шутки доставляли вазулке удовольствие, но Конан  уже  не  обращал  на  нее
внимания. Достав откуда-то огромную краюху хлеба и медный  жбан  с  вином,
отнес все Жасмине, которая поднялась на ложе, с изумлением глядя на него.
     - Это не очень подходящий харч для Дэви, моя милая, но лучшего у  нас
нет, - буркнул он. - По крайней мере, это наполнит твой желудок.
     Он поставил миску  на  землю,  и  вдруг  Дэви  ощутила,  что  страшно
голодна. Без лишних слов она скрестив ноги уселась  на  полу  и,  поставив
миску себе на колени, начала есть пальцами,  которые  отныне  должны  были
заменить ей столовые приборы. Между прочим, способность  приспосабливаться
- одна из черт настоящего аристократа. Конан стоял, заложив руки за  пояс,
глядел на нее сверху вниз. Он никогда  не  сидел  по-восточному,  скрестив
ноги.
     - Где я? - вдруг спросила она.
     - В доме Яр Афзала, вождя Курум Вазулов, - ответил он.  -  Афгулистан
лежит в добрых двух милях на запад отсюда. Мы останемся здесь на  какое-то
время. Кшатрии прочесывают  горы,  ищут  тебя.  Горцы  уже  вырезали  пару
отрядов.
     - Что ты намерен делать?
     - Задержаться здесь, пока Чандер Шан  не  согласится  выпустить  моих
конокрадов, - объяснил он. - Женщины вазулов выжимают чернила  из  листьев
шоки, и вскоре ты сможешь написать губернатору письмо.
     Жасмину охватил внезапный прилив гнева, когда  она  подумала  о  злом
капризе судьбы, сделавшем так, что ее планы превратились  в  ничто  и  она
стала узницей именно того человека, которого хотела  сделать  исполнителем
своих планов и козней. Она отшвырнула миску с остатками еды и вскочила  на
ноги, стиснув зубы от злости.
     - Никакого письма писать не буду! Если ты не отвезешь меня назад, они
повесят семерых твоих людей и еще тысячу!
     Вазулка подавилась смехом, а Конан грозно  нахмурил  брови,  и  тогда
открылась дверь и вошел Яр Афзал. Вождь вазулов был такого же роста, как и
Конан, крепкого телосложения, но рядом с мускулистым киммерийцем  выглядел
увальнем.  Он  погладил  рыжую  бороду  и  многозначительно  посмотрел  на
горянку, которая тут же встала и вышла из  дома.  Яр  Афзал  повернулся  к
приятелю.
     - Эти проклятые все ропщут, Конан, - сказал он. - Хотят, чтоб я  тебя
убил, а за девушку взял выкуп. Говорят, что она благородная, это видно  по
ее одежде. Спрашивают, почему афгульские псы должны все получить, если это
мы рискуем, пряча ее в своей деревне?
     - Одолжи мне коня, - ответил Конан. - Я заберу ее, и мы уедем.
     Яр Афзал фыркнул:
     - Ты думаешь, я  не  смогу  добиться  от  моих  людей  послушания?  Я
приказываю им танцевать в одних рубашках, когда  они  меня  злят.  Они  не
любят тебя, это правда,  -  так  же  как  и  прочих  чужеземцев,  но  я-то
прекрасно помню, что ты когда-то спас  мне  жизнь.  Пошли  к  ним,  Конан,
только что вернулся разведчик.
     Конан подтянул пояс и вышел с вождем на улицу. Они закрыли  за  собой
дверь. Жасмина выглянула через бойницу. Она увидела открытое пространство,
потом ряд хижин из камня и болотной  тины,  голых  детей,  играющих  среди
валунов, и высоких стройных горянок, занятых своими делами.
     Тут же, у дома вождя, увидела заросших, ободранных  мужчин,  сидевших
на земле полукругом, лицом к двери. В нескольких футах от них стояли Конан
с Яр Афзалом,  слушая  мужчину,  сидевшего  со  скрещенными  ногами.  Воин
хриплым голосом говорил с вождем на вазульском диалекте,  который  Жасмина
понимала с  трудом,  хотя  частью  ее  образования  было  изучение  языков
Иранистана и родственных гулистанских диалектов.
     - Я говорил с дагозанцем, который прошлой ночью видел огромный конный
отряд, - говорил разведчик. - Он сидел ночью в засаде  около  того  места,
где вождь Конан наткнулся на нашу засаду. Дагозанец слышал,  что  говорили
всадники. Был среди них и Чандер Шан. Они нашил убитого коня,  и  один  из
солдат узнал в нем коня Конана. Они нашли также  труп  вазульского  воина.
Пришли к выводу, что вазулы убили Конана и похитили девушку, поэтому отряд
решил прекратить погоню в Афгулистан. Но они не знали,  из  какой  деревни
этот  мертвый  воин,  а  мы  не  оставили  следов,   которыми   могли   бы
воспользоваться кшатрии. Потом они поехали к ближней  деревне  вазулов,  к
Югре, сожгли ее и убили много людей. Но воины Коюра напали на них, нанесли
им большие потери и ранили губернатора. Оставшиеся  кшатрии  улизнули  под
покровом ночи в долину Зхабар,  но  еще  до  восхода  солнца  вернулись  с
подкреплением, и с  утра  в  горах  идут  стычки.  Говорят,  что  вендийцы
собирают большую армию, чтобы очистить горы  вокруг  Зхабара.  Воины  всех
племен острят ножи и устраивают засады на каждом перевале до самой  долины
Гураша. Кроме того, Керим Шах повернул в горы.
     Вокруг раздались тихие восклицания,  и  Жасмина  плотнее  приникла  к
отверстию, услышав имя человека, давно возбуждавшего ее подозрения.
     - Куда он направился? - спросил Яр Афзал.
     - Дагозанец не знал. С ним тридцать иракзаев из  равнинных  деревень.
Они где-то в горах.
     - Иракзаи - это  шакалы,  собирающие  остатки  из  львиной  пасти,  -
заворчал Яр Афзал. - Бросаются  на  деньги,  которые  Керим  Шах  горстями
разбрасывает среди приграничных племен, покупая людей, как коней. Не люблю
его, хотя он наш родственник из Иранистана.
     - Нет, - сказал Конан. -  Я  знаю  его  давно.  Это  гирканец,  шпион
Ездигерда. Если я его поймаю, повешу его шкуру на тамариске.
     - А кшатрии! - выкрикнул один из сидящих в  полукруге  воинов.  -  Мы
должны сидеть по дворам и ждать, пока нас отсюда выкурят? В  конце  концов
они узнают, в какой деревне держат девушку. Зхабарцы  нас  не  любят,  они
помогут кшатриям.
     - Пусть только появятся, - буркнул Яр  Афзал.  -  Мы  удержим  ущелье
против конницы.
     Один из мужчин вскочил на ноги и погрозил Конану кулаком.
     - Мы должны рисковать, а все плоды пожнет он! - заорал человек. -  Мы
за него должны сражаться?
     Конан встал над ним, слегка наклонившись, посмотрел прямо в  заросшее
лицо. Кинжала он не  вытаскивал,  но  левую  руку  держал  на  ножнах,  со
значением обнажив рукоятку.
     - Я никого не прошу сражаться за  меня,  -  ответил  он  спокойно.  -
Вытащи оружие, если ты отважен, паршивый пес!
     Вазул отпрыгнул, фыркнув как кот.
     - Попробуй дотронуться до меня, и эти пятьдесят людей  разорвут  тебя
на части! - закричал он.
     - Что?! - зарычал Яр Афзал, багровея от гнева. Он  встопорщил  усы  и
выставил  вперед  живот.  -  Разве  ты  вождь  Курума?   Выходит,   вазулы
подчиняются приказам какого-то несчастного ублюдка, а не Яр Афзала?
     Воин съежился, а непобедимый вождь подскочил к нему, схватил за горло
и начал душить, пока лицо жертвы не  стало  сине-фиолетовым.  Потом  он  в
ярости швырнул его оземь и встал над ним с саблей в руке.
     - Кто еще хочет оспорить мою  власть?  -  зарычал  он  и  обвел  всех
воинственным взором, а его соплеменники угрюмо уставились в землю.
     Яр Афзал презрительно крякнул  и  втолкнул  оружие  в  ножны  жестом,
полным презрения. Потом со злостью пнул лежащего на  земле  подстрекателя.
Тот взвыл от боли.
     - Обойдешь посты на скалах и узнаешь, не  заметили  ли  они  чего,  -
приказал он.
     Мужчина удалился, трясясь от страха и скрежеща зубами от злости.
     Яр Афзал взгромоздился на камень, что-то бормоча себе под нос.  Конан
стоял возле него,  широко  расставив  ноги,  заложив  пальцы  за  пояс,  и
прищуренными глазами глядел на  столпившихся  вокруг  воинов.  Они  угрюмо
глядели на него, не осмеливаясь больше провоцировать гнев  Яр  Афзала,  но
ненавидя чужака так, как это могут только горцы.
     - Теперь слушайте меня, собачьи дети, я расскажу вам, как мы с лордом
Конаном собрались одурачить кшатриев!
     Раскатистое эхо могучего голоса  Яр  Афзала  преследовало  униженного
воина, когда он тихо покинул собрание.
     Мужчина обогнул группу хижин, подгоняемый злыми замечаниями и  смехом
женщин, бывших свидетельницами его  позора,  и  быстро  пошел  по  дороге,
вьющейся меж валунов и скал.
     Едва он дошел до первого поворота и исчез из  вида  жителей  деревни,
воин остановился как вкопанный, раскрыв рот от удивления. Ему не верилось,
чтобы кто-то из чужаком смог проникнуть  в  долину  Курум,  не  замеченный
зоркими наблюдателями. И все же на низком уступе скалы возле дороги  сидел
незнакомый мужчина в тоге из верблюжьей шерсти и зеленом тюрбане.
     Вазул открыл было рот, чтобы крикнуть, а ладонь его легла на рукоятку
ножа. Но как только его глаза встретились с глазами чужака, крик  замер  в
горле, а рука бессильно опустилась. Он стоял  неподвижно,  словно  статуя,
глядя вдаль остекленевшим, отсутствующим взглядом.
     Несколько мгновений они стояли неподвижно, затем  человек  в  зеленом
тюрбане начертил пальцем на камне какой-то  таинственный  знак.  Вазул  не
заметил, чтобы незнакомец что-то положил рядом с  символом,  но  вдруг  на
скале  что-то  заблестело.  Там  появился  сверкающий  шар,   похожий   на
шлифованный уголь. Человек в тюрбане поднял его и бросил  вазулу,  который
машинально схватил предмет.
     - Отнеси это Яр Афзалу, - сказал незнакомец.
     Вазульский воин покорно развернулся  и  зашагал  по  дороге  обратно,
держа в вытянутой руке черный  шар.  Над  краем  уступа  появилась  голова
девушки. Девушка  смотрела  на  мужчину  с  восхищением  и  долей  страха,
которого вчера ночью еще не было.
     - Зачем ты это сделал? - спросила она.
     Он ласково погладил ее по черным волосам.
     - Ты, наверное, еще не пришла в себя после езды  на  воздушном  коне,
раз сомневаешься в моей мудрости? - рассмеялся он. - Пока  жив  Яр  Афзал,
Конан в безопасности среди вазулов. Их много, и ножи их остры. То,  что  я
задумал, будет безопаснее - даже для меня - чем пытаться убить  киммерийца
и отнять у вазулов девушку. Не надо быть чародеем, чтобы предсказать,  что
сделают вазульские воины с Конаном, когда моя жертва подаст  вождю  Курума
шар Йезуда.


     Тем временем Яр Афзал, стоя перед  своим  домом,  прервал  тираду  на
полуслове, с удивлением и неудовольствием увидев, что человек, которого он
выслал в обход по дозорам, пробивается к нему сквозь толпу.
     - Я же приказал тебе обойти посты! - зарычал вождь. - Ты не мог этого
сделать так быстро!
     Воин не ответил. Он стоял неподвижно,  невидящими  глазами  глядя  на
вождя и протягивая к нему руку  с  зажатым  в  ней  черным  шаром.  Конан,
взглянув через плечо Яр Афзала, шепнул что-то и хотел  схватить  вождя  за
руку. Но прежде чем он успел это сделать,  вазул  в  порыве  гнева  ударил
воина кулаком, свалив его на землю, как осла. Черный  шар  выпал  из  руки
упавшего и покатился под ноги Яр Афзалу, который, пожалуй,  только  теперь
заметил этот предмет. Он наклонился и поднял его с земли. Остальные воины,
с удивлением поглядывая на товарища, увидели, как вождь наклонился, но  не
заметили, что он поднял.
     Яр Афзал выпрямился, взглянул на шар и хотел запихнуть его за пояс.
     - Отнесите этого дурака в дом, - приказал он. - Он похож на человека,
наевшегося лотоса. Он глядел на меня таким пустым взглядом. Я... А-а-а-а!
     В  правой  ладони  вождь   вдруг   почувствовал   какое-то   странное
трепетание. Он замолчал и стоял, глядя прямо перед собой, ощущая в  ладони
странное шевеление: что-то  там  менялось,  двигалось,  жило.  Его  пальцы
больше не сжимали гладкий блестящий шар. Он боялся  взглянуть  туда,  язык
его присох к гортани и ладонь не  хотела  раскрываться.  Изумленные  воины
вдруг увидели, что глаза Яр Афзала ужасно расширились, и кровь отхлынула у
него от лица. Вдруг  с  его  губ,  спрятавшихся  в  густой  рыжей  бороде,
сорвался  ужасный  крик  боли.  Вождь  зашатался  и  рухнул,  как   громом
пораженный, вытянув перед собой правую руку. Он  упал  лицом  в  землю,  а
из-под его разжатых пальцев  выполз  паук  -  ужасное  черное  существо  с
волосатыми конечностями и туловищем,  блестящим,  как  шлифованный  уголь.
Мужчины заревели и отшатнулись от него. Пользуясь моментом, паук дополз до
трещины в скале и исчез.
     Воины  в  недоумении  переглянулись.  Вдруг  среди  шума   послышался
громкий, непонятно откуда звучащий, повелительный голос. Позже  каждый  из
мужчин, присутствовавших там и оставшихся  в  живых,  утверждал,  что  это
кричал не он - но только слова эти слышали все.
     - Яр Афзал мертв! Смерть чужаку!
     Этот призыв сплотил горцев. Сомнения, недоверие и страх  растворились
в приливе неутолимой жажды крови. Под  небеса  взлетел  разъяренный  крик,
когда все вазулы поддержали этот призыв. С горящими от  ненависти  глазами
они бросились вперед, хлопая полами плащей и занеся ножи для удара.
     Конан столь же быстро отреагировал. В мгновение  ока  он  очутился  у
дверей дома. Но горцы были уже слишком близко и, оказавшись уже на пороге,
он вынужден был повернуться и отбить  удар  полуметрового  ножа.  Проломив
нападавшему голову, он уклонился от удара другого ножа, распоров брюхо его
обладателю, левой рукой свалил на землю очередного противника, а  острием,
которое держал в правой руке, пронзил еще одного и  изо  всех  сил  ударил
спиной в закрытую дверь. Летящий нож  отколол  щепку  от  дверного  косяка
прямо над его ухом, но дверь под нажимом его  могучей  спины  уступила,  и
киммериец задом влетел в дом. В то же мгновение  бородатый  горец,  нанося
свой удар, потерял равновесие и растянулся во весь рост на  пороге.  Конан
наклонился, схватил его за одежду и, отбросив его вглубь комнаты,  толкнул
дверь в лицо наступавшим. Раздался хруст ломающихся  костей.  В  следующий
момент  Конан  задвинул  засовы  и  поспешно  обернулся,  чтобы   отразить
нападение мужчины, который уже вскочил с пола и как  бешеный  бросился  на
него.
     Жасмина забилась в угол, с ужасом  глядя  на  дерущихся,  которые  то
влетали в комнату, то выкатывались оттуда, порой почти падая  на  девушку.
Комнату наполнил скрежет и блеск стали, а снаружи толпа  нападавших  выла,
как стая волков, ударяя кинжалами по медной двери,  бросая  в  нее  камни.
Кто-то притащил пень, и дверь задрожала под тяжелыми ударами.
     Девушка закрыла уши руками, глядя на все безумными глазами. Борьба не
на жизнь, а  на  смерть,  происходившая  в  доме,  одержимый  вой  снаружи
приводили ее в состояние полупомешательства. Жеребец ржал и бил  подковами
о стены своей загородки. Он повернулся и ударил копытами между прутьев как
раз в тот момент, когда горец, отскочив назад во время убийственной  атаки
киммерийца, прикоснулся спиной к перегородке. Позвоночник вазула треснул в
трех местах как высохшая ветка, и воин упал на Конана, сбив его,  так  что
оба они рухнули на пол из утоптанной глины.
     Жасмина вскрикнула  и  прыгнула  вперед.  События  развивались  столь
стремительно, что ей показалось, что оба они уже мертвы. Она была рядом  с
воинами как раз когда Конан оттолкнул труп и вставал. Девушка схватила его
за плечо, дрожа как в лихорадке.
     - Ох, ты жив! Я думала... думала, что он тебя убил!
     Конан посмотрел на нее - на побледневшее лицо, обращенное к нему,  на
широко раскрытые черные глаза.
     - Почему ты дрожишь? - спросил он. - С чего бы это  тебе  переживать,
жив я или нет?
     На  лице  Жасмины  тотчас  появилась  тень  надменной  гримасы.   Она
отодвинулась, делая жалкую попытку казаться прежней Дэви.
     - Предпочитаю уж лучше тебя, чем эту стаю волков, воющих  снаружи,  -
ответила  она,  показывая  на  дверь,  камень  вокруг  которой  уже  начал
крошиться.
     - Долго не выдержит,  -  заметил  Конан,  потом  быстро  обернулся  и
подошел к перегородке, за которой находился жеребец.
     Жасмина сжала кулаки и затаила дыхание, глядя, как  он  отодвигает  в
сторону сломанные прутья и вхо