ный путь?
     Капельки влаги усеяли узкий  лоб  зуагира.  Человек  на  троне  будто
ничего не слышал. Размахнувшись, Захак с силой ударил  Антара  ладонью  по
губам.
     - Пес! - процедил он сквозь зубы. - Не смей разевать  свою  смердящую
пасть, пока магистр сам не соблаговолит тебя выслушать!
     Антар пошатнулся, по его бороде побежала кровь. Он метнул на гирканца
взгляд, полный смертельной ненависти, но сдержался и промолчал.
     Сделав вялый жест рукой, магистр заговорил:
     - Зуагиров увести. До особых распоряжений содержать под стражей. Ждем
мы посланцев или нет - стража не вправе преступать закон. Знак неизвестен,
и все-таки он поднялся по Лестнице. Если бы они несли службу исправно, как
говорят, этого не случилось бы. Варвар не колдун. Оставьте нас наедине.  Я
сам поговорю с ним.
     Захак кивнул, и его ослепительные воины, гоня зуагиров, точно  стадо,
перед собой, направились к бронзовой двери. Проходя мимо, зуагиры обдавали
Конана горящими ненавистью глазами.
     Перейдя на язык Иранистана, магистр обратился к киммерийцу:
     - Говори свободно. Черные этого языка не знают.
     Прежде чем ответить, Конан пинком пододвинул к возвышению кушетку  и,
расположившись  на  ней  поудобнее,  положил  ноги  на  обшитую   бархатом
скамеечку. Если магистр и удивился  бесцеремонности  гостя,  он  никак  не
проявил этого. С первых же слов киммериец понял, что правитель  Джанайдара
тесно связан с единоверцами в западных землях и, очевидно  преследуя  свои
цели, предпочитает не замечать развязности их посланца.
     - Я за тобой не посылал, - наконец прервал молчание магистр..
     - Ну, разумеется, - свободно ответил Конан. -  Однако  надо  же  было
сказать что-нибудь этим дурням - иначе пришлось бы их всех перерезать.
     - Что тебе здесь нужно?
     - А что нужно  тому,  кто  добровольно  заявляется  в  логово  людей,
объявленных вне закона?
     - Он может оказаться лазутчиком.
     У Конана вырвался грубый смешок:
     - Чьим это, интересно знать?
     Недолгое молчание.
     - Как ты узнал про Секретный Путь?
     - Я наблюдаю за грифами - они и выводят меня на цель.
     - Еще бы. Ты их нередко подкармливаешь человечинкой. Что с кхитайцем,
который наблюдал за расселиной?
     - Мертв. Он не захотел прислушаться к голосу разума.
     - Пожалуй, это не ты следишь за грифами, а они за тобой - всегда есть
пожива, - с легкой улыбкой заметил магистр. - Почему  не  дал  знать,  что
прибудешь?
     - Не с кем было передать известие. Прошлой ночью твои бандиты  напали
на мой отряд: одного прирезали, другую взяли в плен. Оставался  последний,
но тот перепугался и удрал, так  что,  когда  взошла  луна,  мне  пришлось
продолжать путь одному.
     - То были шабатийцы. Они исполняли свой долг -  охраняли  от  чужаков
ущелье Призраков. Они не знали, что ты идешь ко  мне.  Они  притащились  в
город на рассвете: большинство раненые, один - при смерти. По  их  словам,
этой ночью они убили в ущелье богатого купца-вендийца.  Похоже,  побоялись
признаться, что так и не одолели тебя. Они дорого заплатят за  ложь...  но
не сейчас. Главного я так и не услышал: зачем ты сюда явился?
     - За спасением. Мы с царем Иранистана не сошлись характерами.
     Магистр пожал плечами.
     - Я знаю. Вряд ли Кобад-шаху придет охота снова брать тебя на службу.
Наш посланец Смерти едва не убил его. В любом случае отправленный за тобой
отряд идет по следу.
     От этих слов в затылке Конана неприятно закололо, как  с  ним  бывало
всегда при соприкосновении с чем-то таинственным и страшным.
     - Великий Кром! - выдохнул он. - От тебя не скроешься!
     Магистр едва заметно кивнул на кристалл:
     - Игрушка, но весьма полезная.  Но  продолжим.  До  сегодняшнего  дня
чужие о нас не знали. Выходит, если ты  нашел  дорогу  в  Джанайдар,  тебе
рассказал о ней кто-то из нашего братства. Может быть, Тигр?
     Однако Конан вовремя почуял западню.
     - Я не знаю никакого Тигра, - ответил  он.  -  Я  не  жду,  пока  мне
откроют чужие тайны, - я узнаю их сам. Я пришел сюда, потому что  вынужден
скрываться. В Аншане мне уже не благоволят, и,  если  поймают,  туранцы  с
радостью посадят меня на кол.
     Магистр сказал несколько слов на  стигийском.  Понимая,  что  тот  не
станет без нужды менять язык беседы, Конан  притворился,  будто  не  знает
этого наречия.
     Магистр обратился к одному из черных воинов. Тот достал  из-за  пояса
серебряный  молоток  и  ударил  в  гонг.  Не  успели  замереть   последние
отголоски, как, приоткрывшись, бронзовая дверь пропустила человека слабого
сложения в шелковой одежде - судя  по  бритой  голове,  это  был  стигиец.
Войдя,  он  прежде  всего  почтительно  склонил  голову  перед   мраморным
возвышением. При обращении магистр назвал его Хазан и говорил с ним на том
же языке, который, как он полагал, Конану был незнаком.
     - Ты знаешь его? - спросил магистр.
     - Да, мой господин.
     - Есть о нем что-нибудь в донесении наших лазутчиков?
     - Да, мой господин. В последнем донесении из Аншана. В ночь покушения
на царя, примерно за час до того, этот человек имел с ним  тайную  беседу.
После беседы он быстро вышел из дворца и в ту  же  ночь,  вместе  с  тремя
сотнями всадников, покинул город. В последний раз его видели на  дороге  в
Кушаф. Его преследовали воины из Аншана, но, отказались они от погони  или
продолжают ее, пока не известно.
     - Можешь идти.
     Хазан поклонился и вышел. Некоторое время магистр -  сидел  молча,  с
отрешенным взглядом. Затем, подняв голову, сказал:
     - Хорошо. Я верю тебе. Из Аншана ты направился в  Кушаф,  где  друзей
царя не жалуют. Твоя вражда с туранцами  мне  известна.  Нам  нужен  такой
человек. Но без поручительства Тигра я не могу принять  тебя  в  братство.
Сейчас его нет в Джанайдаре, но он прибудет завтра на рассвете. А  пока  я
хотел бы услышать, от кого ты узнал о нашем городе и братстве.
     Конан пожал плечами.
     - Все тайны мне нашептывает  ветер,  когда  проносится  среди  ветвей
сухого тамариска, а еще я вслушиваюсь  в  небывальщину,  которую  передают
друг  другу  погонщики  верблюдов,  усевшись  вкруг  огня   на   отдых   в
караван-сарае.
     - Тогда ты должен знать, к чему мы стремимся, нашу великую цель?
     - Я знаю, как вы себя величаете, - стараясь выведать побольше,  Конан
намеренно придал голосу оттенок двусмысленности.
     - Тогда что означает мой титул?
     - Магистр, повелитель сынов Джезма - верховный чародей  джезмитов.  В
Туране говорят, что джезмиты - народ живший по  берегам  моря  Вилайет  во
времена до  Великого  потрясения,  что  они  свершали  странные  обряды  с
примесью колдовства и приносили человеческие жертвы,  которые  потом  сами
съедали. Но потом вроде бы пришли гирканцы и уничтожили остатки их племен.
     - Ах вот как. - Магистр усмехнулся. - Все верно, да только их потомки
до наших дней обитают в горах Шема.
     - Я подозревал нечто подобное, - ответил Конан. - О них ходит  немало
слухов, но прежде я считал все это пустой болтовней.
     - Да, люди слагают о них легенды, и отчасти они  правы.  Но  жестокие
гонения не смогли загасить огонь Джезма, хотя за столетия его яркое  пламя
обратилось в тлеющие угольки. Из всех обществ братство Невидимых  -  самое
древнее. Оно не разделяет людей ни по расам, ни по культам.  Не  столь  уж
важно, какому богу люди поклоняются - Митре, Иштар или  Асуре.  В  далеком
прошлом мы имели сторонников по всей земле - от  Грондара  до  Вализии.  В
братство Невидимых вступали и  продолжают  вступать  многие  тысячи,  всех
стран и народов. Но только один народ  поклонялся  Джезму  с  незапамятных
времен - из него мы и набираем жрецов.
     После Великого потрясения культ возродился. В Стигии, Косте,  Ахероне
и Заморе появились наши секты. Окутанные тайной, они скрывались от  людей,
так  что  те  зачастую  и  не  подозревали  об  их  существовании.  Но  за
тысячелетия связи между сектами сильно ослабли,  и,  предоставленные  сами
себе, они утеряли былое могущество.
     Были дни, когда Невидимые направляли ход развития целых империй.  Они
не командовали армиями - их оружием был яд, пламя и кинжал с лезвием,  как
огненный язык. По воле Магистра сынов Джезма одетые в алое посланцы Смерти
отправлялись во все концы света - и умирали цари в Луксуре, в Пуантене,  в
Кутшеме и в Дагоне.  А  я  -  наследник  великого  Магистра  сынов  Джезма
Тутамона. Того, чье имя  заставляло  трепетать  сердца  повсюду!  -  Глаза
говорившего сверкнули в полумраке фанатичным огнем. - Всю свою молодость я
мечтал о возрождении величия братства, в тайну которого был  посвящен  еще
ребенком. И вот, благодаря золоту моих приисков  мечта  осуществилась.  Я,
Вирата из Козалы, стал Магистром сынов Джезма - первым  Великим  магистром
за последние пять веков!
     Убеждения Невидимых тверже гранита. Одну за другой я прибирал к рукам
разрозненные секты зугитов, джилитов, эрликитов и  джезудитов,  кропотливо
сплетая из тонких нитей стальной канат. Мои посланники проникали  в  самые
отдаленные уголки земли и везде находили приверженцев братства - в  битком
набитых городах и в  дремучих  лесах,  в  бесплодных  горах  и  в  мертвом
молчании  пустынь.  Не  сразу,  постепенно,  община  росла,  и  не  только
благодаря объединению сподвижников, но и за  счет  тех  отчаявшихся,  кто,
разуверившись в других учениях, вступал в ряды  сынов  Джезма.  Перед  его
священным огнем все равны. Среди моих сторонников есть почитатели Гуллы  и
Сета, Митры и Деркето, Иштар и Юна.
     Десять лет назад вместе со  своими  сподвижниками  я  пришел  в  этот
город: вместо домов - груды камней, каналы забиты камнями, на месте  садов
-  колючие  заросли.  Горцы  обходили  плато  стороной   -   они   боялись
потусторонних сил, которые, по их словам, обитали в городских  развалинах.
Понадобилось шесть лет, чтобы отстроить город  заново.  Это  был  нелегкий
труд, и  на  него  ушла  большая  часть  моих  сокровищ  -  ведь  работать
приходилось втайне, и все материалы завозили издалека, что было  нелегким,
а подчас и опасным делом.  Грузы  доставляли  из  Иранистана:  сначала  по
старому караванному пути на юге страны,  в  горах  сворачивали  в  скрытую
расселину и,  наконец,  по  древней  тропе,  прорезавшей  западный  склон,
поднимали на плато. Затем по моему приказу тропу уничтожили. И вот,  после
долгих лет, я смог увидеть Джанайдар в его былом великолепии... Смотри!
     Магистр поднялся с трона и кивнул, приглашая следовать  за  собой,  -
черные гиганты не отставали от него  ни  на  шаг.  Они  прошли  в  альков,
скрытый за тяжелыми гобеленом, и очутились перед выходом на  небольшой,  в
узорной  решетке  балкон.  С  балкона  открывался  вид  на  чудесный  сад,
обнесенный стеной высотой футов пятнадцать, почти невидимой за  сплетением
ползучих растений. Необычный,  пьянящий  аромат  поднимался  от  деревьев,
кустов, цветов и фонтанов с серебряными журчащими  струями.  Конан  увидел
женщин, гуляющих меж деревьев, - легкие, полупрозрачные одежды из шелка  и
бархата едва скрывали наготу  их  стройных  гибких  тел.  Судя  по  тонким
чертам, большей частью они были из Вендии,  Иранистана  и  Шема.  Мужчины,
словно опьяненные наркотиком, лежали на подушках под деревьями.  Откуда-то
доносилась негромкая, томная музыка.
     - Это Райский сад, каким он был  еще  во  времена  до  Потрясения.  -
Вирата, закрыв балконную дверь, вернулся в тронный  зал.  -  За  преданную
службу воину дают выпить сока красного лотоса. Проснувшись в этом  саду  и
увидев подле себя прекраснейших в мире женщин - покорных, готовых  утолить
его желания, - он начинает думать, что и в  самом  деле  угодил  живым  на
Небеса, куда, как внушают жрецы, попадают все, кто отдал жизнь  за  своего
повелителя. - Козаланец чуть растянул губы в усмешке. - Я знаю, что  такой
"рай" тебе пришелся бы не по вкусу, потому и показал его.  Немного  правды
тебе не повредит. Если Тигр за тебя не поручится, правда  умрет  вместе  с
тобой, в противном случае ты узнаешь не  больше,  чем  любой  сын  Великой
Горы.
     В моей империи ты можешь подняться высоко. Дай  время  -  и  я  стану
могущественным, как мой великий предок. Шесть лет  я  копил  силы  и  лишь
потом начал борьбу. Последние четыре года, как и в  далеком  прошлом,  мои
посланники  вновь  обращаются  к  отравленным  кинжалам;   непобедимые   и
неподкупные, не знающие иного закона, кроме моей воли, они  скорее  умрут,
но выполнят приказ.
     - Чего же ты добиваешься?
     - Неужели еще не понял?  -  голос  магистра  упал  до  шепота,  глаза
расширились, в них засветились огоньки безумия.
     - Пожалуй, - проворчал Конан. - Но  предпочел  бы  услышать  от  тебя
самого.
     - Я хочу править миром! Отсюда, из Джанайдара,  я  буду  вершить  его
судьбу! Цари на своих тронах превратятся в жалких марионеток,  подвешенных
на ниточках. Ослушники умрут. И наступит день, когда  никто  не  осмелится
пойти против моей воли. Мне  будет  принадлежать  власть!  Власть!  Это  -
высшая цель!
     Конан мысленно сравнил хвастливые притязания магистра  на  абсолютную
власть с положением в братстве таинственного Тигра, с мнением которого тот
вынужден  был  считаться.  Похоже,  влияние  магистра   было   далеко   не
безгранично.
     - Где девушка - Нанайя? -  спросил  Конан.  -  Твои  шабатийцы,  убив
Гаттуса, схватили ее и увели с собой.
     Вирата чуть переиграл, изображая удивление.
     - Не понимаю, о ком ты, - ответил он. - Они не приводили пленников.
     Магистр, конечно же, солгал, но настаивать было  бессмысленно.  Конан
насторожился: непонятно, почему джезмит не хочет  признать,  что  знает  о
девушке?
     Магистр вторично сделал знак, негр вновь ударил в гонг, и вновь вошел
согнувшийся в поклоне Хазан.
     - Хазан проводит тебя,  -  сказал  Вирата.  -  Туда  же,  в  комнату,
принесут еду и питье. Ты не арестован - стражи не будет. Но  я  просил  бы
тебя не покидать своих покоев без охраны. Мои люди относятся к  чужакам  с
недоверием, а поскольку ты пока не состоишь в братстве,  то...  -  Магистр
вдруг замолчал и многозначительно посмотрел на киммерийца.



                              4. ЗВОН МЕЧЕЙ

     Вслед за невозмутимым стигийцем Конан  покинул  тронный  зал,  прошел
между двумя рядами сверкавших золотом и серебром стражников и из  широкого
парадного коридора свернул в боковой,  поуже.  Вскоре  слуга  ввел  его  в
комнату со сводчатым потолком в украшениях из слоновой кости и сандалового
дерева. Единственная  тяжелая  дверь  была  сколочена  из  тиковых  досок,
обшитых листами меди. Окон в комнате не было, свет и  воздух  проникали  в
нее через отверстия в потолке. На стенах во множестве  висели  гобелены  с
замысловатыми рисунками, шаги скрадывали богатые  ковры,  в  которых  нога
утопала по щиколотку.
     Не издав ни звука, Хазан поклонился и закрыл за собой дверь.
     Оставшись один, Конан сел на бархатную кушетку. За всю свою жизнь, до
предела насыщенную самыми невероятными и  опасными  приключениями,  он  не
попадал в ситуацию более  сложную,  чем  эта.  Поразмыслив  с  минуту  над
возможной участью Нанайи, он принялся обдумывать план действий.
     Из коридора послышался легкий стук сандаловых подошв. В сопровождении
Хазана вошел огромный негр, в руках он держал широкий поднос с  яствами  в
позолоченных блюдах и с изящным кувшином вина в центре. Прежде  чем  Хазан
закрыл дверь, Конан успел заметить острие шлема, высунувшееся из-за  ковра
на противоположной  стене  коридора:  в  потайной  нише  прятались  воины.
Значит, Вирата солгал, сказав, что стражи не будет. Впрочем, иного  он  от
магистра и не ждал.
     - Господин, вот вино с Кироса и пища, - сказал стигиец. - А  позже  я
пришлю девушку, прекрасную и  свежую,  как  утро,  чтоб  вы  могли  с  нею
развлечься.
     - Ладно, - проворчал Конан.
     Послушный жесту Хазана, раб поставил поднос. Тот сам отведал  каждого
блюда,  отхлебнул  глоток  вина  и  только  потом  с  поклоном   удалился.
Обостренным, как у волка в западне, зрением Конан отметил,  что  последним
из принесенного стигиец попробовал вино, а в дверях  чуть  качнулся.  Едва
закрылась дверь, Конан  осторожно  понюхал  вино.  На  фоне  благоухающего
букета, такой слабый, что уловить его могли лишь  чуткие  ноздри  варвара,
угадывался знакомый запах - запах красного лотоса из зловещих топей  южной
Стигии. Отведавший его сока  засыпал  мертвым  сном,  надолго  или  нет  -
зависело от количества выпитого.
     Хазану следовало чуть поторопиться. А что, если Вирата задумал и его,
Конана, пропустить через свой Райский сад?
     Тщательно исследовав пищу, киммериец убедился, что в  нее  ничего  не
подмешано. Тогда он с аппетитом приступил к еде.
     Быстро покончив с немногочисленными яствами, он  воззрился  голодными
глазами на поднос, словно в надежде отыскать на нем хотя бы  еще  кусочек.
Вдруг дверь снова приоткрылась, и в комнату скользнула  гибкая  фигурка  -
девушка с золотым амулетом на груди,  с  поясом  в  драгоценных  каменьях;
стянувшим тонкую талию, и в полупрозрачных шелковых шароварах.
     - Ты кто? - рыкнул на нее Конан.
     Девушка подалась назад, смуглая кожа на ее лице чуть побледнела.
     - Не бей меня, господин! Я не сделала ничего дурного! - От  страха  и
волнения темные зрачки округлились, речь прервалась, пальцы задрожали, как
у ребенка.
     - Да я и не думал - просто спросил, кто ты такая.
     - Я... меня зовут Парисита.
     - Как ты сюда попала?
     - Меня похитили Невидимые,  мой  господин.  Однажды  ночью,  когда  я
гуляла в саду моего отца в Айдохья. Тайными тропами  они  привели  меня  в
свой ненавистный город демонов, где я, как многие другие  девушки  Вендии,
Иранистана и других стран, стала рабыней. - Она говорила быстро и шепотом,
точно боясь, что ее прервут или подслушают.  -  Я  зд-десь  уже  несколько
месяцев. Однажды меня высекли - я думала, что помру  от  стыда!  А  еще  я
здесь видела, как девушки умирали под пытками! О, какой  позор  для  моего
отца: вдруг он узнает, что его дочь - игрушка в лапах демонопоклонников!
     Конан смолчал, но его  горящий  взгляд  был  достаточно  красноречив.
Пусть его собственная судьба замешана  на  крови,  пусть  ему  не  однажды
приходилось убивать и грабить, но в отношениях с  женщинами  он  неизменно
следовал своему грубоватому кодексу чести варвара. До этой минуты  он  еще
сомневался, вступать ли  ему  в  братство  Вираты,  чтобы  потом,  укрепив
положение, так или иначе устранить всех, занимавших в нем высшие посты. Но
сейчас главная цель определилась: надо во что бы  то  ни  стало  раздавить
этот змеиный клубок и обратить их  логово  себе  на  пользу...  Между  тем
Парисита продолжала:
     - Начальник над девушками получил задание  отобрать  кого-нибудь  для
тебя, но главное - надо было узнать, не спрятал  ли  ты  на  теле  оружия.
Чтобы обыскивать без  помех,  подмешали  в  вино  зелья.  А  после,  когда
очнешься, усыпив лаской бдительность, я должна была выведать  лазутчик  ты
или на самом деле тот, за кого себя выдаешь. Указали  на  меня.  Я  и  так
отчаянно трусила, а когда увидела, что ты не спишь, то чуть было вовсе  не
померла со страху... Скажи, ты ведь не убьешь меня?
     Конан усмехнулся. Он не тронул бы и волоса на ее голове, но предпочел
пока не говорить об этом. Страх девушки еще  может  сослужить  ему  добрую
службу.
     - Парисита, - обратился он к ней, - ты знаешь что-нибудь  о  женщине,
которую накануне привела с собой банда шабатийцев?
     - Да, господин. Они привели с собой пленницу и, скорее всего,  хотели
поступить с нею так же, как в свое время поступили со всеми нами - сделать
ее наложницей. Но та оказалась с характером. Уже в городе, после того  как
ее передали страже гирканцев, она  вдруг  вырвалась  и,  выхватив  кинжал,
всадила его в грудь брата Захака.  Теперь  Захак  требует  ее  смерти,  и,
думаю, ради како