й  официальной  печатью.  Ему
удалось править  Пешкаури  так  долго  только  потому,  что  он  тщательно
взвешивал  каждое  слово,  сказанное  или   написанное.   Опасность   учит
осторожности, и только предусмотрительный человек живет долго в этом диком
краю, где жаркие равнины Вендии встречаются со скалами  Химелианских  гор.
Часа пути верхом на запад или на север  было  достаточно,  чтобы  пересечь
границу, а там - горы. В горах же один закон - нож.
     Губернатор был в комнате один. Сидя за искусно сделанным столиком  из
красного дерева с инкрустацией,  он  видел  через  широкое,  открытое  для
прохлады  окно  квадрат  темно-синего  неба,  усеянного  большими   белыми
звездами. Зубцы крепостной стены, доходящей до окна,  еле  видимой  темной
полосой вырисовывались на фоне  темно-синего  неба,  а  дальше  бойницы  и
амбразуры как бы растворялись в нем. Крепость губернатора стояла вне  стен
города, охраняя ведущие  к  нему  дороги.  Ветерок,  шевелящий  на  стенах
гобелены, доносил с улиц Пешкаури слабые отзвуки жизни - обрывки песен или
тихий звон цитры.
     Губернатор медленно прочел то, что написал, бесшумно  шевеля  губами,
заслоняя ладонью глаза от света латунного светильника.  Читая,  он  слышал
топот  конских  копыт  за  сторожевой  башней  и  резкое  стаккато  голоса
стражника, спрашивавшего пароль. Занятый письмом, он не придал всему этому
значения. Письмо было адресовано вазаму  Вендии  на  королевском  дворе  в
Айодии, и после традиционных восхвалений в его адрес шло следующее:
     "Пусть Вашей милости будет известно,  что  я  точно  выполнил  приказ
Вашей милости. Тех семерых горцев  запер  в  хорошо  охраняемой  тюрьме  и
непрестанно шлю чести в горы, и теперь жду, что их  вождь  лично  прибудет
для переговоров об их освобождении. Но он до сих пор не предпринял никаких
шагов, за исключением распространения слухов, что, если их не выпустят, он
сожжет Пешкаури, и - прошу прощения, Ваша милость, -  покроет  свое  седло
моей кожей. Он способен предпринять такую попытку, поэтому я утроил стражу
на  стенах.  Этот  человек  не  гулистанского  происхождения.  Я  не  могу
предсказать, что он предпримет. Но поскольку все же это приказ Дэви...
     Губернатор сорвался с кресла и в мгновение ока оказался  у  сводчатых
дверей. Он схватился за кривой меч,  лежавший  в  изукрашенных  ножнах  на
столе, воздел его в приветствии и застыл.
     Особа, которая так неожиданно вошла,  была  женщиной.  Ее  муслиновые
одеяния не могли скрыть дорогих украшений, равно как и гибкости  стройного
молодого  тела.  К  волнистым  волосам,  опоясанным  тройной  косичкой   и
украшенным  золотым  полумесяцем,  была  приколота   прозрачная   вуалька,
опадающая ниже груди. Черные глаза смотрели сквозь вуаль на  ошеломленного
губернатора, а белая ладонь решительным жестом приоткрыла лицо.
     - Дэви!
     Губернатор преклонил колено, но удивление и замешательство  испортили
эффект этого  торжественного  жеста.  Движением  руки  она  приказала  ему
встать. Он поспешно проводил ее к креслу  из  слоновой  кости,  все  время
оставаясь в глубоком почтительном поклоне. Однако его первыми словами были
слова упрека:
     - Ваше величество! Это  в  высшей  степени  безрассудно!  На  границе
неспокойно. Постоянные нападения с гор. Ваше величество, надеюсь,  прибыли
с достаточно большой свитой?
     - Большой кортеж меня сопровождал до Пешкаури, - ответила она. -  Там
я оставила своих людей и поехала в крепость со своей придворной  дамой  по
имени Гитара.
     Чандер Шан охнул от страха.
     - Дэви! Вы не осознаете опасности. В часе езды отсюда в  горах  полно
варваров, которые грабят, убивают. Случалось, что на дороге между  городом
и крепостью похищали женщин и убивали мужчин.  Пешкаури  -  это  не  южная
провинция...
     - Все же я здесь, цела и невредима, - нетерпеливо прервала его  Дэви.
- Я показала мой перстень с печатью стражнику у башни и  тому,  кто  стоит
перед твоими дверьми. Они разрешили мне войти без доклада, не зная, кто я,
но подозревая, что я - тайный курьер из Айодии. Не будем  терять  времени.
Есть у тебя какие-либо известия от вождя варваров?
     -  Никаких,  кроме  угроз  и  проклятий,   Дэви.   Он   осторожен   и
подозрителен. Он считает, что это ловушка, и, пожалуй, его трудно  за  это
винить. Кшатрии не всегда сдерживали свои обещания, которые давали людям с
гор.
     - Он должен принять мои  условия!  -  прервала  его  Жасмина,  сжимая
кулаки так, что побелели пальцы.
     - Не понимаю, - губернатор  покачал  головой.  -  Когда  мне  удалось
поймать этих семерых горцев, я сообщил, как положено, об их поимке вазаму.
И тогда, прежде чем я успел их повесить, мне пришел приказ не торопиться и
договориться с их вождем. Так я и сделал, но он, как  я  уже  говорил,  не
торопится. Эти люди принадлежат к племени афгулов, но их  вождь  прибыл  с
запада, и зовут его Конан. Я передал ему, что завтра  на  рассвете  повешу
их, если он не придет.
     - Прекрасно! - выкрикнула Дэви. - Ты хорошо поступил. Я отвечу  тебе,
почему я отдала такой приказ. Мой брат... -  проговорила  она  сдавленным,
прерывающимся голосом. Губернатор наклонил голову, по традиции почтив  тем
самым память умершего короля, - король Вендии пал  жертвой  колдовства.  Я
поклялась посвятить свою жизнь мести убийцам. Умирая, брат навел  меня  на
след, которым нужно идти. Я прочла Книгу Скелоса и говорила с  безымянными
отшельниками в пещерах под Йхелаи. И я узнала, как и  кто  его  уничтожил.
Его врагами были Черные Прорицатели с горы Йимша.
     - Асура! - побледнев, прошептал Чандер Шан.
     Ее глаза пронзили его насквозь.
     - Ты их боишься?
     - Кто же их не боится, Ваше величество? - ответил он.  -  Это  черные
демоны, живущие  в  безлюдных  горах  за  перевалом  Зхабар.  Но  предания
утверждают, что они редко вмешиваются в дела простых смертных.
     - Не знаю, почему они убили моего  брата,  -  сказала  она.  -  Но  я
поклялась на алтаре Асуры,  что  уничтожу  их!  Мне  сейчас  нужна  помощь
горцев. Без них кшатрийская армия не пройдет на Йимшу.
     - Да, -  буркнул  Чандер  Шан.  -  Чистая  правда.  Нам  пришлось  бы
сражаться за каждую пядь земли, а волосатые горцы  сбрасывали  бы  на  нас
булыжники с каждого пригорка и  рвали  бы  нам  глотки  в  каждой  долине.
Когда-то  туранцы  прорвались  через  Химелианские  горы,  но  сколько  их
вернулось в Хурусун? Лишь немногие из тех, кто ушел от кшатрийского  меча,
когда король, твой брат, разбил их конницу над рекой Йумда, вновь  увидели
Секундерам.
     - Поэтому мне необходимо подчинить приграничные  племена,  -  сказала
Дэви. - Люди, знающие дорогу на Йимшу...
     - Но они боятся Черных  Прорицателей  и  обходят  стороной  проклятую
гору, - прервал ее губернатор.
     - А их вождь, Конан, тоже боится Прорицателей? - спросила она.
     - Ну, если говорить о нем, - сказал губернатор, -  то  я  сомневаюсь,
существует ли что-либо, чего бы боялся этот дьявол во плоти.
     - Мне тоже так говорили. Значит, это именно тот человек, который  мне
нужен. Он жаждет освободить семерых своих людей? Прекрасно! Платой  за  их
свободу будут головы Черных Прорицателей!
     Последние слова она произнесла голосом,  полным  ненависти.  Ее  руки
инстинктивно сжались в кулаки. Стоя  с  гордо  поднятой  головой  и  бурно
вздымающейся грудью, она казалась воплощением ярости.
     Губернатор вновь преклонил колено, зная по своему многолетнему опыту,
что женщина,  которой  владеет  такая  буря  чувств,  так  же  опасна  для
окружающих, как разъяренная кобра.
     - Будет так, как Ваше величество пожелает, - сказал он, а когда  Дэви
слегка остыла, он встал и попробовал остеречь ее:
     -  Не  могу  предвидеть,  что  сделает  Конан.  Горцы   всегда   были
беспокойны,  а  у  меня  есть  основания  верить,  что  эмиссары  туранцев
подбивают их нападать на наши земли. Как Ваше  величество  знает,  туранцы
обосновались в Секундераме и других северных городах, хотя горские племена
остались непобежденными. Король Ездигерд издавна с  жадностью  поглядывает
на юг и, возможно, собирается благодаря измене достичь того, чего  ему  не
удалось заполучить силой. Мне пришло в голову, что Конан вполне может быть
одним из его шпионов.
     - Увидим, - ответила Дэви. - Если он любит своих людей,  то  появится
на рассвете у  ворот,  чтобы  вести  переговоры.  Я  проведу  эту  ночь  в
крепости. В Пешкаури я приехала переодевшись, а  свою  свиту  устроила  на
постоялом дворе, не во дворце. Кроме них только ты знаешь о моем прибытии.
     - Я провожу Ваше величество в покои, - сказал губернатор.
     Когда они вышли в коридор, он кивнул стоящему перед дверью стражнику,
и  тот,  обнажив  оружие,  двинулся  за  ними.  Перед  комнатой  их  ждала
придворная дама, тоже в вуали, как и ее госпожа. Все четверо пошли широким
извилистым коридором, освещенным коптящим  пламенем  факелов.  Вскоре  они
подошли к помещениям, предназначенным для знатных гостей - в основном  для
генералов и вице-королей, потому что доселе никто из королевской семьи  не
почтил крепости своим присутствием. Чандер Шана все  время  мучила  мысль,
что это помещение не совсем подходит для такой  высокопоставленной  особы,
как Дэви. Хотя Дэви старалась, чтобы он  чувствовал  себя  свободно  в  ее
присутствии, губернатор все же  почувствовал  облегчение,  когда  она  его
отпустила. Низко кланяясь, он вышел. Затем губернатор  созвал  всех  слуг,
которые были в крепости, чтобы они позаботились о Ее величестве, - хотя он
не сказал, кто такая эта гостья,  -  и  поставил  перед  ее  дверью  отряд
копьеносцев, среди которых был и воин, который ранее охранял дверь  в  его
собственную  комнату.  Чересчур  занятый  всем  этим,   губернатор   забыл
поставить другого на его пост.


     После ухода губернатора прошло немного времени, когда  Жасмина  вдруг
вспомнила еще кое-что, что она  хотела  с  ним  обсудить.  Ее  интересовал
человек  по  имени  Керим  Шах,  дворянин  из  Иранистана,  который  перед
прибытием  ко  двору  Айодии  некоторое  время  жил  в  Пешкаури.  Смутные
подозрения относительно  этого  человека  подкреплялись  его  присутствием
теперь в Пешкаури. Жасмине подумалось, не следил ли за ней  Керим  Шах  от
самой Айодии. Поскольку  она  была  непредсказуемой  Дэви,  она  не  стала
вызывать губернатора к себе,  а  вышла  в  коридор  и  направилась  к  его
кабинету.
     Чандер Шан тем временем, вернувшись в кабинет, открыл дверь и подошел
к столу. Он взял свое письмо к вазаму  и  порвал  на  клочки.  Тут  же  он
услышал тихий шорох на парапете за окном. Подняв глаза, губернатор  увидел
смутный силуэт на фоне звездного неба. В комнату ловко  спрыгнул  какой-то
человек. В свете светильника блеснуло длинное стальное лезвие.
     - Шшшш! - предупредил он. - Не вздумай  шуметь,  или  Дьявол  получит
нового работничка!
     Губернатор опустил руку, потянувшуюся было к лежащему на столе  мечу.
Он находился в  пределах  досягаемости  зхабарского  ножа  длиной  в  ярд,
блестевшего в руке пришельца,  и  ему  была  хорошо  известна  невероятная
быстрота горцев.
     Пришелец был высоким мужчиной, могучим и  все  же  гибким  и  ловким,
словно барс. На нем была одежда  горцев,  но  суровые  черты  его  лица  и
горящие синие глаза не гармонировали с одеждой. Чандер Шан таких раньше не
видел. Чужак наверняка не принадлежал ни к одной из восточных рас - скорее
всего, он был варваром с далекого запада. Однако  его  манера  вести  себя
выдавала в нем натуру дикую и необузданную, такую же, как у  длинноволосых
горцев, живущих на возвышенностях Гулистана.
     - Ты  бродишь  по  ночам,  как  вор,  -  заметил  губернатор,  обретя
понемногу уверенность в себе, хотя не забывал, что в  пределах  слышимости
нет ни одного стражника. Но горец об этом знать не мог.
     - Я взобрался на стену крепости, - рявкнул чужак.  -  Страж  как  раз
кстати выставил голову над зубцами стены. Ну, я его  и  стукнул  рукояткой
ножа.
     - А, так ты Конан?
     - Кто же еще? Ты послал весть, что жаждешь переговоров со мной. Вот я
и прибыл, клянусь Кромом! Держись подальше от стола, не то я  выпущу  тебе
кишки!
     - Я только хотел сесть, - ответил губернатор, опускаясь в  кресло  из
слоновой кости, которое отодвинул от стола.
     Конан непрерывно кружил по комнате, подозрительно поглядывая на дверь
и пробуя пальцем отточенное, как бритва, острие своего трехфутового  ножа.
Повадки у него были не такие, как у афгулов, и он  говорил  напрямик  там,
где на востоке принято изъясняться недомолвками.
     - У тебя семеро моих людей. Ты отказался  принять  предложенный  мной
выкуп. Чего же ты, черт побери, хочешь?
     - Поговорим об условиях, - осторожно ответил губернатор.
     -  Условиях?  -  в  голосе   пришельца   появилась   нотка   опасного
раздражения. - Что ты хочешь этим  сказать?  Разве  я  не  предложил  тебе
золото?
     Чандер Шан рассмеялся.
     - Золото? В Пешкаури столько золота, сколько ты и не видел.
     - Ты лжешь, - отпарировал Конан. - Я видел много золота  у  кузнецов,
работающих с золотом в Хурусуне.
     - Ну, больше, чем видел кто-либо из афгулов, - поправился Чандер Шан.
- А это только капля в море богатств Вендии. Так зачем  нам  твое  золото?
Для нас будет больше пользы, если мы повесим этих бандитов.
     Конан ядовито выругался. Длинное лезвие дрогнуло в его  бронзовокожей
руке, когда мускулы вздулись буграми.
     - Я расколю твой череп, как спелую дыню!
     Дикий синий огонь пылал в глазах горца. Но Чандер Шан пожал  плечами,
хотя при этом не сводил глаз с острой стали.
     - Ты, конечно, запросто можешь убить меня.  Может  быть,  тебе  потом
даже удастся бежать через стену. Но это не спасет семерых  пленников.  Мои
люди наверняка их повесят. А эти семеро - вожди афгулов.
     - Знаю, - рявкнул Конан. - Племя воет у моих ног,  как  стая  волков,
потому что я никак не могу освободить их. Скажи мне без уверток,  чего  ты
хочешь, потому что - клянусь Кромом! - если не  будет  другого  выхода,  я
подниму орду и приведу ее к самым воротам Пешкаури!
     Глядя на человека, стоящего перед ним со сверкающими глазами и  ножом
в руке, Чандер Шан не усомнился в том, что он на это способен.  Губернатор
не верил, что какая бы то ни было орда горцев способна взять Пешкаури,  но
он не хотел, чтобы они разорили все вокруг.
     - Есть одно поручение, которое ты должен будешь исполнить,  -  сказал
он, подбирая слова столь осторожно, будто это были бритвы. - Надо...
     Губы Конана искривились в  волчьей  гримасе,  он  отпрыгнул  назад  и
повернулся  лицом  к  двери.  Острым  слухом   он   уловил   тихий   шорох
приближающихся шагов. В ту же минуту  дверь  внезапно  распахнулась,  и  в
комнату вошла стройная женщина в шелках. Она прикрыла  за  собой  дверь  и
замерла, увидев горца.
     Чандер Шан вскочил на ноги. Сердце его подпрыгнуло к горлу.
     - Дэви! - невольно  вскричал  он,  на  мгновение  потеряв  голову  от
страха.
     - Дэви?!! - сорвалось с губ горца словно эхо-взрыв. Чандер Шан увидел
в свирепых синих глазах узнавание и внезапный блеск.
     Губернатор отчаянно закричал и схватился за меч, но горец двигался  с
убийственной быстротой  урагана.  Он  бросился  на  губернатора  и  ударом
рукояти ножа но голове свалил его на пол. Потом он сгреб мускулистой рукой
онемевшую Жасмину и прыгнул к окну. Чандер Шан, отчаянно пробуя подняться,
на мгновение увидел его на фоне неба, увидел трепетание тканей  и  белизну
тела пленницы-королевы, и услышал свирепый возбужденный вопль варвара:
     - А вот теперь попробуй повесить моих людей!
     Конан спрыгнул на парапет  и  исчез.  Дикий  крик  донесся  до  слуха
губернатора.
     - Стража! Стража! - закричал он.
     Потом встал и, шатаясь, подошел к двери. Он открыл ее и  вывалился  в
коридор. Эхо разносило его крики по  коридорам,  созывая  солдат,  которые
вытаращили  глаза  при  виде  губернатора,   державшегося   за   разбитую,
окровавленную голову.
     - Солдаты, на коней! - ревел он. - Похищение!
     Несмотря на ужа положения,  у  него  хватило  ума  не  выдавать  всей
правды. Он стоял, словно окаменев, слыша стук копыт  за  окном,  отчаянные
крики девушки и победные выкрики варвара.
     Потом он помчался  вниз  по  лестнице,  за  ним  бежали  ошеломленные
стражники. Во дворе крепости у оседланных коней всегда располагался  отряд
конников, готовых каждую  минуту  ринуться  в  погоню.  Чандер  Шан  лично
возглавил эскадрон в погоне за похитителем, хотя голова у  него  кружилась
так сильно, что ему пришлось обеими руками держаться за луку седла. Он  не
выдал, кто такая похищенная женщина, сказал только, что дворянку,  которая
привезла королевское кольцо, похитил вождь  афгулов.  Хотя  злодей  быстро
скрылся из глаз, увозя свою жертву, они знали, куда он поедет. Конечно же,
по дороге, ведущей прямо к перевалу Зхабар. Ночь  была  безлунная,  слабый
свет звезд падал на хижины крестьян. Черные контуры крепостных бастионов и
башен Пешкаури остались у всадников за  спиной.  Впереди  высились  черные
стены Химелианских гор.



                        3. ХЕМСА ПРИБЕГАЕТ К МАГИИ

     В  замешательстве,  которое  воцарилось  в  крепости,  когда  подняли
тревогу, никто не заметил, что сопровождавшая  Дэви  девушка  выскользнула
через большие ворота и исчезла во тьме. Она  побежала  прямиком  в  город,
подобрав полы одежды. Она бежала не по дороге, а  напрямик  через  поля  и
овраги, огибая изгороди и перепрыгивая  через  канавы  так  уверенно,  как
будто был белый день, и так легко, как будто  она  была  мужчиной-бегуном.
Стук копыт погони затих вдали на дороге прежде, чем девушка  добралась  до
городской стены. Она не пошла к главным воротам, около которых  стражники,
опершись на копья, вытягивали шеи  и  всматривались  в  темноту,  обсуждая
непонятное оживление вокруг крепости. Девушка двигалась вдоль стены,  пока
не  достигла  места,  где  над  стеной  виднелась  верхушка   башни.   Она
остановилась, прижала руки ко рту и издала  негромкий,  странный,  и  даже
жутковатый звук.
     Почти сразу же из амбразуры высунулась чья-то голова, и  вдоль  стены
спустилась длинная веревка. Девушка схватилась за  нее,  вставила  ногу  в
петлю на конце веревки и помахала рукой. Ее быстро  и  плавно  втащили  на
отвесную каменную стену. Уже через минуту она взобралась на зубцы и встала
на плоской  крыше  дома,  прилегающего  к  крепостной  стене  Пешкаури.  У
открытых ставень мужчина в одежде из верблюжьей шерсти  спокойно  сматывал
веревку, не выказывая никаких признаков усталости после того,  как  втащил
взрослую женщину на сорокафутовую стену.
     - Где Керим Шах? - выдохнула она, тяжело дыша после бега.
     - Спит внизу, в доме. Какие-нибудь новости?
     - Конан украл Дэви из крепости и увез в горы! - Она выпалила все  это
на одном дыхании, второпях коверкая слова.
     Хемса не проявил никаких чувств, только кивнул головой в тюрбане.
     - Керим Шах будет рад услышать это, - сказал он.
     - Погоди!
     Девушка обвила тонкими руками его шею. Она тяжело дышала, и не только
от бега. Ее глаза сверкали в звездном свете, как черные драгоценные камни.
Обращенное кверху  лицо  приблизилось  к  лицу  Хемсы.  Он  не  противился
объятию, но не обнял ее в ответ.
     - Не говори ничего гирканцу! - выдохнула она. - Давай сами используем
эти сведения! Губернатор ускакал в горы со своими  людьми,  но  с  тем  же
успехом они могли бы гоняться за  призраком.  Он  никому  не  сказал,  что
похищенная - это Дэви. Никто в Пешкаури или в  крепости  этого  не  знает,
кроме нас.
     - Но что нам это даст? - возразил мужчина. - Мои хозяева послали меня
с Керим Шахом, чтобы я помогал ему во всем...
     - Помоги себе самому! - яростно крикнула она. - Сбрось ярмо!
     - Ты хочешь сказать... Ослушаться моих хозяев? - задохнулся он, и она
почувствовала, как тело его под ее руками ста