о и меньшего
тоже.
   Кинна откинулась назад.
   -- Хорошо! Я буду помогать вам, как сумею. Пока живет Совартус, Элдия в
опасности. Мы должны уничтожить его. -- Она посмотрела на Конана. -- Что это
с вами?
   Киммериец  скрестил на  груди  свои сильные руки и  разглядывал молодую
женщину. Она была чудо как хороша, но даже ее красота не могла заставить его
сунуть голову в петлю магии и чародейства.
   -- Лично я иду в Немедию, -- сказал он. -- Здесь я задержусь ненадолго,
только для того, чтобы заработать  на  более  приятное  путешествие.  А меня
обманули.  Я  не  хочу  работать  на  лгунов,  особенно  на  таких,  которые
подставляют  мою голову под удар, даже не  предупредив заранее. И еще меньше
мне нравятся те, кто балуется с чародейством. Я желаю  вам успеха, но с этой
минуты наши дороги расходятся.
   Кинна  сверкала  на Конана  глазами, но Элдия, как и  Витариус, кивнула
согласно. Волшебник сказал:
   -- Я не могу ни в чем вас упрекнуть, Конан. Вы были очень отважны, а мы
отблагодарили  вас  неискренностью.  Мы  очень признательны вам за  помощь и
желаем вам всего доброго в вашем путешествии.
   Конан хотел было встать. Витариус остановил его:
   -- Задержитесь еще на минутку!  Мы вам кое-что задолжали. Здесь серебро
за  сегодняшний день и сверх того еще  немного монет, которые вы тоже честно
заработали. И поскольку на эту  ночь я снял две комнаты, одна из них в вашем
распоряжении.
   Конан сунул деньги в кошель.
   -- Хорошо, посплю сегодня в комнате. Уж это-то я заслужил.
   Молодой киммериец встал и пошел по коридору к лестнице, которая  вела в
верхние комнаты харчевни. Позади был длинный день, и он устал.
   Помещение было немногим лучше того, в  котором Конан ночевал  в прошлый
раз, но  и  здесь  вся  мебель  состояла  из мешка с сеном,  разложенного на
потертом  коврике. Оконные  ставни открывались изнутри, так что жильцы могли
любоваться с  третьего этажа городским пейзажем. В углу коптил огарок свечи,
посылая  к  потолку  столбики  дыма. По  крайней мере,  крысы  в постели  не
гнездились,  как установил  Конан.  Он придавил фитиль, потом  растянулся на
соломенном ложе, пристроив рядом меч. Сон окутал его, как покрывало.
   Прошло  всего два  часа,  и  Конан внезапно  проснулся. Блестящие синие
глаза  варвара обвели темное  помещение, но  ничего  не  было видно. Чернота
оказалась  непроницаемой даже для острых глаз киммерийца. Он затаил дыхание,
чтобы лучше  слышать,  однако  уловил  только  шум  ветра,  пролетавшего  за
ставнями, и  скрип старого  ветшающего дома.  Удары сердца гремели у него  в
ушах. Никакой  явной опасности не  наблюдалось,  но  Конан  слишком  доверял
своему   инстинкту,  чтобы  пренебречь  этим  неожиданным  пробуждением.  Он
схватился за меч. Когда он ощутил под ладонью обмотанную ремнями рукоять, то
почувствовал себя лучше.
   Наверное, это все-таки был просто ветер, подумал он, снова  укладываясь
на тюфяк.  Долгое время  ничего не шевелилось в  старом доме, и  Конан опять
уснул, крепко сжав пальцы на рукояти меча.
   В замке  Слотт  было темно,  и лишь  в одном зале рассеянным желтоватым
светом  светила лампа. Ее сумрачные лучи  падали на Совартуса.  Узкие пальцы
чародея  жестоко сдавили плечо  одного из троих  детей, прикованных цепью  к
сырой стене.  Фигуры чародея и  его  пленника были охвачены  слабым сиянием.
Через некоторое  время  сияние  стало ярче, и  наконец хлынул  поток  света.
Нестерпимая вспышка резанула глаза. Когда Совартус почувствовал, как энергия
мальчика перетекает к нему, он громко рассмеялся. Вот так-то!
   Скрываясь в  темноте, у стен  харчевни "Молоко  волчицы" стояла  ведьма
Дювула.  Ветер  развевал  ее черное шелковое покрывало. Она знала совершенно
точно,  что  нужная  ей девочка  находится  там,  внутри,  вместе  со  своим
защитником   Белого   Квадрата.   Чтобы  выяснить   это,  ей   всего-навсего
потребовалось пустить  в ход деньги. Пара вовремя врученных серебряных монет
способна сотворить среди людей чудо не хуже любого заклинания. Кроме девочки
Дювула  искала  и  того варвара,  который  изувечил ее  брата-демона.  Такой
человек наверняка должен обладать горячим темпераментом  и сильным, отважным
сердцем.
   Касалось дыхание ветра и приземистой фигуры Логанаро, который  прятался
позади отхожего места, выстроенного  поблизости  от той харчевни, где  мирно
спал Конан -  киммериец. Он  с  нетерпением  поджидал  шестерых  отъявленных
головорезов, которых нанял, заплатив им золотом из богатой казны Лемпариуса.
Шестерых будет довольно для  того,  чтобы  одолеть молодого великана. А если
несколько убийц при этом погибнут -- плевать. Таково было мнение Лемпариуса,
высказанное в ответ на  доклад Логанаро о том, что Конан хочет расстаться со
стариком, девочкой и какой-то неизвестно откуда взявшейся женщиной. Все было
подготовлено в страшной спешке. Логанаро предпочел бы иметь побольше времени
для того,  чтобы подобрать  себе  команду, но  ему пришлось довольствоваться
тем,  что  имелось.  Куда больше  беспокойства  причиняла ему мысль  о гневе
Дювулы, который обрушится  на  несчастного посредника, когда  ведьма узнает,
что он  перебежал на другую сторону. То, что при этом у него не было выбора,
никакой роли  не  играло.  Этот  жуткий страх лежал  у  него на  душе тяжким
грузом, и он прикидывал: где  же может находиться Дювула в настоящий момент?
И где, черт побери, эти проклятые головорезы шляются?
   По темным улицам, беспорядочно застроенным домами,  избегая света  луны
или чьей-либо свечи, скользила бледная тень. Собаки испуганно скулили, когда
она  проходила  мимо. Быть может,  их пугал  запах  существа,  которое  было
слишком велико для  домашней  кошки --  хотя оно, несомненно, принадлежало к
породе  кошачьих.  В мыслях пантеры-оборотня звучал смешок, однако  то,  что
срывалось с клыкастой пасти, ничуть не походило на обыкновенный смех. Собаки
Морнстадиноса  замолкали,  слыша этот  голос, словно боясь  привлечь  к себе
внимание каким-либо звуком.
   Но  собакам-то   как   раз   бояться   было   нечего.  Хищник-оборотень
интересовался совершенно иным - что ему какие-то псы! Он получал наслаждение
от дичи двуногой. А этого добра в городе  полным-полно. Шестеро уже прошли в
темноте  мимо  гигантской  кошки, даже  не  заметив ее присутствия.  Пантера
пропустила их,  потому  что за  лбом  зверя  таился ум  человека, и этот  ум
отметил, что шестеро идут по делу, в котором заинтересован сам  Лемпариус. И
успех этого дела доставит ему радость совсем иного толка, чем еда.
   Обычно  крепкий сон Конана был  в эту ночь  беспокойным. Он метался  по
соломенному тюфяку, ворочался с боку на  бок. Потом  он опять проснулся, но,
как  и в первый  раз,  не  мог найти  ничего, что  могло  бы  показаться ему
тревожным. Приснилось что-то, подумал он. Когда  он  второй раз за  эту ночь
заснул, в ушах у него гудел шум ветра. Судя по всему, поднималась буря.


Глава седьмая


   На  улицах Морнстадиноса завывал ветер, и негде было укрыться от  него.
Смерчи подхватывали мусор и легкие предметы и крутили их  в воздухе. Тяжелые
капли  дождя  барабанили  по черепицам  крыш,  и  неосмотрительные  пешеходы
мгновенно промокали до  нитки. Вспышки,  яркие,  как  день, разрывали ночную
тьму.  Гром  гремел, словно  приглушенный  голос разгневанного  бога.  Буря,
которая  не  потрудилась  заявить  о  своем  приближении  ломотой  в  костях
предсказателей  погоды, распахнула  над городом небесные шлюзы и бушевала  с
тропическим размахом, что для этой местности было довольно редким явлением.
   -- Проклятье Митры на  этот ливень!  --  сказал  один  из  висельников,
который прятался под выступом  кровли дома, расположенного напротив харчевни
"Молоко волчицы".
   Двое  или трое из той же милой компании  с жаром поддержали его  мысль.
Логанаро яростным взглядом заставил их замолчать.
   -- Вы  что,  ребята, --  пироги с  изюмом, чтобы  бояться какого-то там
дождика? -- спросил он.
   -- Нет, -- ответил  предводитель шестерых, -- но нынче скверная погода,
господин,  неподходящая для добывания денег.  Даже крысы -- и  те сегодня не
высовываются.
   -- Вот уж  о  крысах вам можно не  беспокоиться, -- проворчал  Логанаро
недовольным  тоном. -- Вам платят  не за охрану этих очаровательных домашних
животных,  а  за то,  чтоб вы  доставили мне  человека,  спящего вон там. --
Логанаро показал на харчевню.
   Головорез кивнул. Он  носил кожаную повязку через глаз, а темные волосы
свидетельствовали о заморанском происхождении бывалого авантюриста.
   -- Ясно,  -- произнес одноглазый.  --  Но мои товарищи и я  -- мы хотим
перекинуться с вами еще парой словечек о нашем заработке.
   Человек  с  повязкой говорил  с сильным акцентом  и  уснащал  свою речь
обрывками международного воровского жаргона.
   Логанаро уставился на него.
   -- Поговорить? Зачем?
   --  Да  мы тут слыхали,  что этот парень,  которого мы должны повязать,
подрался, оказывается, с красным монстром на пьянке у винодела.
   -- Ну так и что? Вы  вшестером уже наложили в штаны, испугавшись одного
человека?
   -- Не-е... Не испугались мы. Но уважаем.  Он, должно быть, быстрый, как
дьявол, и сильный, как медведь. Если это так, то мы  с  корешами так решили,
что  повязать его будет  трудновата.  Такое  дельце  должно  и  оплачиваться
получше.
   Логанаро поджал губы
   --  Ну  и насколько "получше"?  Одноглазый  осклабился,  показав плохие
желтые зубы.
   -- Ну, одна золотая кругляшка на рыло -- это было бы как раз не кисло.
   -- Вот уж нет! Мы договаривались о двенадцати серебряных за это дело.
   -- Это когда было... Теперь нам бы по восемнадцать.
   -- Исключено. Может быть, добавлю еще по паре монет на нос -- и все.
   Одноглазый пожал плечами:
   --  Дождь,  однако, холодный. Пойдем, ребята, поищем, где посуше. --  И
отвернулся.
   -- Две дополнительные монеты, -- в бешенстве произнес Логанаро.
   -- Пять.  --  Бандит  опять повернулся к Логанаро.  Логанаро  подумал о
человеке,  которого  видел убитым  в подземельях  сената, и глотнул. Сильные
порывы  ветра  леденили  ему  спину,  холодный  дождь  стекал  за  воротник.
Торговаться ли ему еще с этими люмпенами?  Мысль  о  том, чтобы потерять еще
часть своих денег, была ему невыносима. Но все золото Коринфии будет ему без
надобности, если  он  умрет  и  не  сможет  им  воспользоваться. Он  глубоко
вздохнул.
   -- Ладно, пять монет сверху. После поимки варвара.
   Одноглазый снова показал гнилые зубы.
   -- Тип-топ, папаша.
   На какой-то миг ярость бури  улеглась. Логанаро  махнул рукой в сторону
харчевни:
   -- Вперед! Давайте!
   Шесть человек помчались к  харчевне, разбрызгивая лужи, которые  к тому
времени уже превратились в небольшие озера.
   Пантера зарычала, но голос ее  утонул в грохоте грома. Мех зверя слипся
от  дождя.  Хищник  чувствовал себя не слишком  хорошо. В такую  погоду  его
добыча отсиживается за  крепкими стенами,  надежно  укрывшись  от охотничьих
набегов. Но и тех, кто не  добрался до дома,  нелегко выследить, потому  что
потоки  воды  уносили  запахи  следов.  Бродить  под штормовым  ливнем  было
занятием, не способствующим ни чистоте меха, ни хорошему настроению.
   Пантера прекратила охоту и помчалась к одному из  многих укромных мест,
заранее подготовленных  для ночных вылазок Лемпариуса.  Собственно, это была
всего  лишь  хижина,  где  он  прятал  одежду,  подходящую  для  сенатора  -
инкогнито.
   Под прикрытием  этой  хижины странно  тянулись и сокращались  суставы и
части  тела пантеры,  и постепенно хищник превращался в существо, на которое
несколькими минутами раньше охотился, считая его своей законной добычей.
   Гроз  Конан не  боялся,  но проснувшись  в очередной раз, он немедленно
схватился  за  свой  меч,  потому  что  кроме бури,  бушевавшей  за  стенами
харчевни, услышал шорох в коридоре. Кто-то наступил на скрипучую доску.
   Гибким движением варвар  вскочил  с  тюфяка,  откинул щеколду и  рванул
дверь. Один прыжок -- и он стоит в коридоре с мечом в руке.
   Перед ним вырисовывалась фигура, завернутая в тонкое одеяло. Кинна.
   Конан  опустил  меч  и  воззрился на юную женщину. Одеяло закутывало ее
почти  целиком,  оставляя  открытыми только  длинные ноги.  Красивые ноги --
насколько  Конан разбирался  в  таких  вещах.  Сильные  -- что  тоже  весьма
эффектно.
   Кинна уловила его интерес и попыталась прикрыть  одеялом ноги  тоже. Но
при этом открылась верхняя  часть тела. Прежде чем она успела снова натянуть
одеяло, перед глазами киммерийца мелькнула ее полная грудь.
   Конан ухмыльнулся.
   -- Что ты потеряла в этом месте и в такое время?
   -- Я... я слышала что-то под моим окном. Какой-то странный шум.
   -- Мы находимся на высоте третьего этажа, -- сказал Конан. -- В  высшей
степени невероятно, чтоб кто-то шлялся возле твоего окна, Кинна. Это ветер.
   Кинна кивнула. Мягкой волной упали ее черные волосы.
   -- И я так решила. Но не смогла заснуть. Вот и пришла сюда, чтобы...
   Она остановилась и .смущенно посмотрела себе под ноги.
   -- Чтобы -- что? -- с любопытством спросил Конан.
   Кинна бросила  взгляд на коридор, в  сторону своей спальни, покраснела,
но ничего не ответила.
   Конан  проследил  ее  взгляд и понял.  Ну  да,  женщины! Как это  можно
находить  вот такие ночные визиты чем-то постыдным  -- этого он  никогда  не
понимал. У всех в равной степени могут возникать естественные потребности --
зачем же от этого шарахаться?
   Молчание затягивалось и становилось  мучительным. Конан не испытывал ни
малейшего желания вступать  в переговоры. Окончательно пробудившись ото сна,
он разглядывал молодую женщину.
   -- Этот шум -- он обеспокоил также твою сестру и Витариуса?
   --  Нет.  Элдия спит сном  невинности  и  так глубоко, словно готовится
уснуть навеки. , -- Поскольку я уже проснулся, осмотрю-ка я на всякий случай
твое окошко и поищу, что же там так странно шумит.
   Конан  заметил   в  ее  глазах  облегчение,  которое  быстро  сменилось
довольно-таки откровенным ехидством.
   --  О, нет! Вы не должны брать на себя столь  тяжкий труд. Я  ни в коем
случае не хочу  быть  помехой вашему путешествию  в  Немедию, -- сказала она
колко.
   Конан пожал плечами.
   -- Как хочешь.
   И сделал шаг к своей комнате.
   -- Подождите! -- Кинна коснулась его плеча. Рука у нее была  теплая. --
Простите меня! Я так грубо разговаривала  с вами,  а ведь вы этого совсем не
заслужили. Элдия  рассказала мне, как вы сегодня спасли ее от грабителей, да
и я сама видела, как вы встали между ней и демоном. Я не должна была злиться
на  вас за  то, что вы не хотите больше  рисковать  своей жизнью ради нас, а
предпочитаете идти своей дорогой.
   Конан задумчиво смотрел на нее. Женщина, получившая хорошее воспитание.
Рука ее все еще лежит на его плече, словно она позабыла ее там.
   --  И мне будет ужасно приятно, если вы все-таки осмотрите мое окно. --
Она  улыбнулась ему.  -- А потом, может  быть, исследуем  ставни  и  в вашей
комнате.
   В  первый момент до Конана не все дошло. Он чуть было не брякнул, что в
его  комнате  со ставнями  все  в  порядке. Но потом увидел улыбку  Кинны  и
улыбнулся ей в ответ.
   -- С удовольствием, -- сказал он.
   Легким шагом Конан  проскользнул мимо спящих Элдии и  Витариуса.  Кинна
светила ему сальной  свечкой.  Он  потрогал  засов на  ставнях.  Все было на
месте.
   Он уже предвкушал поход в свою комнату вместе с Кинной.
   -- Держи ладонь перед пламенем, -- шепнул он ей. Затем отодвинул засов,
раскрыл ставни и посмотрел вниз, в дождливую ночь.
   За короткий миг одна за  другой  сверкнули  две молнии, так что  варвар
отчетливо увидел стены и низкие крыши домов. Насколько он мог разглядеть, на
улицах все было спокойно, не считая, конечно, бури.
   Он уже хотел прикрыть деревянные ставни, когда по стене харчевни что-то
с  силой  забарабанило,  словно  целая  толпа  мальчишек  швырнула пригоршни
гальки. Острые осколки льда попали по рукам Конана. Он тихо выругался.
   Кинна удивленно спросила:
   -- Что такое?
   -- Град!
   Стук стал громче.  Внезапный ледяной порыв ветра вырвал ставни  из  рук
киммерийца.
   -- Глаза Бэла!
   Конан  высунулся  наружу,  чтобы  схватить  болтающийся  ставень.  Град
избивал его немилосердно.  Ему  уже удалось  вцепиться в один  ставень, и он
почти поймал второй, когда  буря  стала  затихать и град прекратился. Только
сильный  дождь  поливал  улицы  города.  Тогда  он  услышал  странный  звук,
отчетливо  различимый  в  относительной  тишине,  наступившей  после  града.
Сначала он принял его  за  отдаленный  гром,  но  шум  был  слишком ровным и
слишком долгим.
   Кинна подошла к окну и встала рядом с Конаном.
   -- Что там случилось? Конан покачал головой.
   -- Не знаю, -- пробормотал он. Вспыхнула молния, и они увидели страшную
картину: по городу мчался  смерч, разрушая  все, что попадалось ему на пути.
Неистовый водоворот, казалось, надвигается прямо на харчевню.
   В комнате зашевелились. Голос Витариуса перекрыл шум ветра и дождя:
   -- Что вы там увидели?
   Конан  молча указал ему  вниз. Молнии больше не сверкали, но и  без них
все было хорошо видно. В глубине смерча почти непрерывно  вспыхивали огни,
желтовато-голубоватый  свет  которых  был таким жутким,  что даже киммерийца
передернуло. Он в жизни не встречал ничего подобного.
   -- Кром! -- тихо вскрикнул он. -- Сатанинский ветер!
   Витариус выглянул в окно.
   --  Вы правы, этот  ураган вызван  к жизни не природой. Посмотрите, как
ровно он движется!  Ни один обычный смерч  так себя не  ведет.  То,  что  мы
видим, -- дело рук Совартуса. Он развязал силы-Воздуха и  направил их против
нас. Огонь  нам здесь не поможет. Нам нужно бежать, иначе смерч утащит нас с
собой.
   Кинна  быстро  разбудила Элдию, пока Витариус, бросал в свою торбу  все
необходимое. Конан не выпускал из глаз столб смерча, который целенаправленно
приближался к харчевне.
   -- Нам нужен погреб или подземный ход, -- сказал он.
   -- Только  не  в этом случае,  -- возразил Витариус, вскидывая торбу на
плечо.  --  Смерч  просто остановится  над нами  и вытащит  нас из норы, как
кротов. Наша единственная надежда заключается в том, чтобы  оказаться у него
за  спиной. Даже  если  Совартус повелевает  стихией  Воздуха,  он  не может
изменить направление бури в считанные минуты.
   Все четверо спустились по темной  лестнице  в общую комнату. Света двух
коптящих  масляных ламп было довольно для  того,  чтобы  Конан  сразу  нашел
выход.
   -- Здесь, вдоль стены! -- приказал он. В этот миг дверь распахнулась, и
в  харчевню вломилось  полдюжины молодцов.  Все  они были вооружены мечами и
кинжалами. У одного  из негодяев  была  с собой, кроме того, еще веревка. Их
предводитель  носил  повязку  через  глаз,  однако другим  глазом  он  видел
достаточно хорошо. Неожиданно он остановился и показал на Конана:
   -- Вот он, ребята! Избавил вас от труда бегать по лестницам!
   В  сумрачном   свете   ламп  блеснули  клинки,  когда   шестеро   убийц
приблизились  и  окружили  Конана.  Киммериец  не  стал  предаваться  долгим
размышлениям и даже не задался вопросом, чем же он так не угодил этим бравым
парням. Он обнажил свой широкий меч и встал перед ними.
   -- Конан, у нас нет времени! -- вмешался Витариус.
   Конан зло улыбнулся, не отрывая глаз от своих противников.
   -- Я освобожусь так быстро, как только смогу.
   Двое встали у двери, остальные окружили  Конана. Варвар  улыбался.  Вот
эта  драка была ему по сердцу! Сталь и  мышцы -- и никакого  чародейства! Он
выбрал первую цель:  человек с  волчьим  лицом,  вооруженный коротким мечом.
Конан не колебался ни секунды. Обеими руками он плавно занес  свой двуручный
меч и опустил его. Волк тоже  поднял  клинок, но было  слишком  поздно. Удар
Конана  открыл  на горле  нападавшего зияющую  рану,  в  которой  был  виден
позвонок, и убийца, хрипя, упал на пол.
   Второй напал на  Конана  сзади. Он поднял свой меч так высоко, что уд