о  неподвижно  смотрел   на   тонкие  длинные  пальцы  сенатора,
ласкавшие оружие. Маленький толстый человек чувствовал себя  так, словно его
сковали какие-то злые чары. Он не мог отвести глаз от этих холеных рук.
   Лемпариус опять засмеялся:
   -- Любуешься моим стальным зубом?
   Высокий  белокурый  человек  вынул нож из кожаных ножен и поднял его на
высоту груди.  От рукояти до острия оружие это было изогнуто,  как  лук. Оно
вызывало  в  воображении  неприятные  картины:  клык  или   коготь,  готовый
растерзать  добычу.  Рукоятка  была  сделана из  отполированного  до  блеска
черного  дерева -- может быть, эбенового? Логанаро видел  медные  крепления,
соединяющие стальной клинок с  рукояткой. Там,  где начинался клинок, сидела
медная  пластина, которая  не  столько  выполняла защитную функцию,  сколько
служила цветным переходом от черноты  рукояти  к серебру клинка. Клинок  был
довольно коротким, длиной примерно с палец взрослого  человека, с острым как
игла острием.  Внешняя  сторона  клинка была утолщена  и  на  четверть длины
зазубрена, а внутренняя закруглена и остро отточена.
   -- Ты видел  хоть раз  саблезубую киску?  -- спросил Лемпариус. -- Нет?
Какая  жалость! Это действительно великолепные  животные. К сожалению, число
их  сокращается.  Каждая из  таких  гигантских кошек имеет по  два  огромных
клыка. Этот нож сделан по их подобию, -- сенатор  покрутил нож в пальцах, --
так что он  может разорвать почти все,  что ходит или ползает. Я использовал
один  из чудесных клыков в  качестве модели при изготовлении моего стального
зуба. Поэтому иногда я чувствую себя- я сравниваю себя с огромной кошкой.
   Логанаро глупо кивнул.
   -- Но ты, конечно, хочешь, чтобы я показал тебе мой нож в действии?
   -- Вовсе нет, ваше превосходительство, высокочтимый сенатор, в этом нет
необходи...
   -- Нет-нет, я убежден, что это нужно. Логанаро, иди за мной!
   Лемпариус  повел его  вниз по узкому  коридору,  освещая  путь коптящей
свечой, затем спустился по каменной лестнице в помещение, служившее передней
подвального  комплекса.  Логанаро  безмолвно  молил  всех  богов, чтобы  ему
сохранили жизнь.
   В  грязной   клетке,   размером  чуть  больше   гроба,  лежал   человек
неопределенного  возраста.  Волосы   его  свалялись,  всклокоченная   борода
торчала, безумный блеск мелькал в диких глазах.
   Перед  этой клеткой  Лемпариус остановился.  Улыбаясь,  он  обернулся к
Логанаро.
   -- У тебя есть кинжал. Дай его мне!
   Логанаро поспешно повиновался  и  подал сенатору свое  оружие с широким
клинком. Сенатор  просунул  кинжал  сквозь ржавые  железные прутья клетки. С
быстротой  молнии  человек  схватил кинжал и ткнул  им  сквозь  решетку  так
далеко,  как  только  мог. Но попытка  ранить  сенатора осталась бесплодной.
Логанаро  при  этом  нападении  испуганно  отскочил;  на  лице Лемпариуса не
дрогнул ни один мускул.
   -- Этот  человек приговорен к  смерти, -- пояснил  Сенатор.  -- Было бы
чересчур утомительно перечислять  здесь все  его  редкостные  злодеяния. Его
рандеву с палачом состоится завтра. Но у меня  вдруг возникло такое чувство,
что он может не прийти на свидание.
   После этого  Лемпариус  коснулся  острием  ножа  запястья заключенного.
Движение казалось очень легким -- по крайней мере, для Логанаро, -- но таким
стремительным,  что  у несчастного  в клетке не осталось ни мгновения, чтобы
отдернуть руку. Когда он убрал ее на безопасное расстояние, из раны длиной в
большой палец, рассекающей запястье, хлынула кровь. Он отчаянно взвыл.
   Лемпариус сорвал  с клетки  замок  и широко  распахнул  дверь. Затем он
сделал  два шага по  направлению  к  Логанаро. Тот  поспешно  отодвинулся на
расстояние вдвое большее. Сенатор явно сошел с ума!  Приговоренному к смерти
терять нечего. Если он их обоих прикончит, хуже ему уже не будет.
   Заключенный  выскочил  из клетки. Он  ухмылялся, как оживший скелет. На
мгновение он  остановился и набрал в рот кровь из раны, потом выплюнул ее на
грязные каменные плиты себе под ноги, снова громко вскрикнул и набросился на
Лемпариуса,  Короткий  кинжал  он держал  опущенным, намереваясь всадить его
сенатору  в живот. При всей  своей опытности  Логанаро никогда  еще не видел
никого, кто двигался бы так стремительно, как сенатор. Со сверхъестественной
быстротой, словно кошка, бросился он к  заключенному,  держа  в правой  руке
свой стальной зуб. Очертания  ножа расплылись, так  быстро вонзился он в шею
обреченного. Прежде  чем тот успел  отреагировать, клык  хищного  зверя  был
выдернут и снова  всажен в рану. На  этот  раз он ударил  с  другой стороны.
Потом Лемпариус отскочил от своей жертвы.
   Логанаро  знал  толк  в   смертельных  ранах.   К   тому  же,  он  имел
непосредственное  отношение к  некоторым  из  них.  Но  ничего подобного  он
никогда   прежде  не  видел.  Важнейшие  артерии  были  начисто  перерезаны.
Светящиеся алые  фонтаны  били при каждом ударе сердца. Один  миг  умирающий
стоял, как дерево с  подрубленными корнями, не  в силах двинуться. Затем  он
рухнул на пол. За несколько  секунд он  истек кровью и теперь лежал бледный,
как призрак. Мертв.
   Большим и указательным пальцами Лемпариус вытер с клинка кровь. А потом
улыбнулся испуганному Логанаро:
   -- И еще одно. Когда  я переворачиваю рукоять моей безделушки  вот так,
-- он  подбросил  нож  в воздух,  снова поймал его  и взял  оружие  так, что
рукоять  стала показывать  в  потолок,  а  острие в  пол, -- я могу  немного
поранить мужчину между  ног -- как этого  в горло. Такая рана  несмертельна.
Просто после этого немножко... поменьше мужественности.
   Логанаро глотнул, словно неожиданно в горло ему попал песок.
   -- Ты так притих, посредник. Что, язык проглотил?
   Логанаро  прикусил  губы, пересохшие,  точно выбеленные солнцем кости в
пустыне.
   -- Что я должен для вас сделать, ваше превосходительство?
   Лемпариус снова вложил нож в ножны и похлопал посредника по плечу.
   -- Ты находишься на службе у ведьмы по имени Дювула. Тебе известно, что
у  нее  имеется  братец-демон?  Нет?  Ну,  неважно!  В  настоящее  время  ты
занимаешься варваром,  которого зовут Конан. Да,  так, кажется, его  имя  --
Конан. Нашей ведьмочке понадобилось его  сердце, чтобы оживить изготовленное
ею изображение.
   -- От-ткуда в-вам это в-все изв-вестно?..
   --  У меня свои  методы. Главное,  что  я это знаю. Я тоже в  последнее
время  стал  интересоваться  варварами. Мне понадобится  твоя  помощь, чтобы
изловить этого человека. -- Лемпариус жестоко улыбнулся.
   -- Я... я не могу. -- Голос Логанаро был еле слышен.
   --  Извини,  дружище,  у  меня что-то  со  слухом. Только что мне вдруг
показалось, будто ты сказал, что не можешь помочь мне в этом деле.
   -- Ваше превосходительство, Дювула насадит мою  голову на кол и воткнет
его в выгребную яму в своем отхожем месте?
   -- Послушай-ка, малыш, о такой участи ты сам попросишь меня на коленях,
когда  я  возьмусь  за  тебя всерьез,  -- если  ты отклонишь  мою  маленькую
просьбу, конечно. От коготков Дювулы я тебя спасу. Не сомневайся.
   Логанаро снова глотнул.
   -- Могу я узнать, как у вас возникло подобное желание?
   -- Теперь,  когда ты принят  ко  мне  на  службу,  у меня нет  сомнений
относительно  твоей  преданности.  Я  тебе   все  расскажу.  Насколько  тебе
известно, Дювула не берет себе больше  любовников из числа людей. Но я хотел
бы, чтоб она взяла еще одного, прежде чем оживит своего Принца.
   -- Вас, ваше превосходительство? Но", но- я думал- -- Логанаро  оборвал
сам себя, когда сообразил, ч т о он, собственно, хочет сказать.
   Лемпариус засмеялся. Он совершенно не был обижен и даже продолжил мысль
Логанаро:
   --  Ты  подумал,  что  я,  как  и  многие  другие, насладился  бы  этой
сомнительной честью и, не  будучи слишком хорош, в конце концов подвергся бы
плачевной участи?
   -- Простите меня, сенатора
   --  Твое предположение в целом верно. Так  было.  Во всяком случае, так
продолжалось  довольно долго.  За  эти голы я приобрел известную  силу,  ну,
скажем, своего рода животную силу. Обладая этой новой энергией, я  могу быть
уверен, что  мой дебют на  той арене, где  заправляет Дювула,  будет  весьма
удачен.
   -- Но если дело обстоит именно так, почему  вы просто не вступите с ней
в контакт?
   -- Я вижу,  ты смутно представляешь себе, что  такое женщина. Она вбила
себе что-то в голову, и переубедить ее можно лишь  с  большим трудом. Если я
не сумею добиться ее доверия, мне понадобится  нечто  в качестве объекта для
переговоров. Заполучив этого варвара, я смог бы потребовать за него выкуп. И
когда   мои  услуги  покажутся  Дювуле  неудовлетворительными,  она  получит
возможность оживить своего Принца. Должен признаться, мне эта затея  кажется
малоосуществимой,  но  мое  предложение  ей наверняка  понравится.  В  конце
концов, при этом она в любом случае ничего не теряет.
   --  Понимаю. И  у вас есть  убежище,  где  вы  сможете  защитить  своих
посредников в том случае, если они вдруг рассердят Дювулу?
   -- Само собой разумеется.
   Логанаро взвесил свои шансы. У него не было другого выбора,  как только
подчиниться  сенатору.  Если  план Лемпариуса  провалится,  Дювула --  и это
очевидно -- сожрет предателя заживо. С другой стороны, если сейчас возразить
сенатору,  то лучше  уж  сразу быть  покойником.  Так  что  предпочтительнее
рискнуть неясным будущим, чем рисковать вполне конкретным настоящим.
   -- После того, как вы рассказали о своих побуждениях, я вас прошу, ваше
превосходительство, считать меня своим слугой.
   -- Я  так и знал, что ты трезво смотришь на  вещи, Логанаро. Мой приказ
прост и несложен: продолжай следить  за варваром. Избегай разговоров об этом
с Дювулой, но поддерживай с ней связь. Если она прикажет тебе схватить этого
Конана, известишь меня и получишь дальнейшие указания.
   -- Ваше желание -- закон для меня, ваше превосходительство.
   --  Начиная  с  этой минуты,  можешь  называть  меня  Просто Лемпариус,
дружище. В конце концов, ты мой полномочный представитель, которому я хорошо
плачу за верную службу.


   После того, как Логанаро  ушел, Лемпариус вернулся к трупу заключенного
и задумчиво уставился  на него. Он  улыбнулся. Дювула  непременно станет его
возлюбленной, когда он делом подтвердит хвастливые  слова относительно своей
обновленной  мужской  силы.  Что  касается Логанаро...  Было бы  невероятным
пред-,  положить,  что она  простит  перебежчика. А  жаль! Маленький  хитрец
довольно  ловок в шпионаже.  Он мог  бы быть  полезен.  Жаль,  что  придется
уничтожить  его, чтобы утолить злобу  ведьмы. Но лучше  он, чем  я,  подумал
Лемпариус.
   Сенатор смотрел на труп на полу и чувствовал голод.  Ну, что!  Было  бы
бессмысленно дать этому превосходному свежему мясу пропасть.
   Никто не видел, в какое существо превратился сенатор Лемпариус и что он
сделал. Стражники найдут потом куда меньше останков  казненного,  чем обычно
выходит из рук палача. Сегодня ночью пантера уснет сытой.
   Вечерняя  тень  уже  упала  на  рассеянную толпу, когда  Конан вместе с
остальными  зеваками развлекался  фокусами Витариуса  на празднике  в  честь
дочери винодела. А  старик  совсем  неплох,  решил  Конан. Волшебник вынимал
летающих  птиц  из женских рукавов,  превращал стакан  вина в стакан уксуса,
.вытряхивал из пустой  бутылки ворох атласных  лент. Элдия бегала  вокруг  и
собирала монеты  у смеющихся  людей. То и  дело она  показывала  свой трюк с
мечом,  разрубая пряжку  от туники или каравай  хлеба на фигурные части. Это
было хорошее представление, и медные монеты так и сыпались в  кубок, который
подставляла Элдия.
   Конан  мог спокойно  глазеть на фокусы. Работы у него  было немного. Ни
один карманник не приближался  к  чародею,  несмотря на  то, что  немало  их
шныряло в толпе.  Поскольку они не трогали его подопечных,  Конан  ничего не
имел против. Сам вор, он был снисходителен к подобным вещам. В конце концов,
человек  должен на что-то жить,  а  эти люди не обеднеют, если у  них стянут
пару медяков.
   Как  и все  опытные деятели  искусства, Витариус  приберег  свой лучший
фокус на конец выступления. Но ему неплохо бы поторопиться, подумал Конан, а
то все разойдутся и унесут с собой свои денежки.
   Зрители  притихли,  когда Витариус приготовился к  демонстрации  своего
финального  трюка.  Некоторые  кивали  и смеялись.  Конан слышал,  как  одна
женщина говорила: "Его последний фокус -- самый лучший. Подожди, увидишь!"
   Старик бурно жестикулировал и бормотал  заклинания. Он  исполнял  нечто
вроде танца, переминаясь с ноги на ногу. Зрители смеялись, и Конан вместе со
всеми.
   Наконец  Витариус  готов.  Он  сделал   людям  знак  приблизиться  и  с
драматическим жестом провозгласил:
   -- Вот оно!
   Вспышка  света. Плотное белое облако дыма заволокло  площадь. Когда дым
немного рассеялся,  Конан  разглядел  в  тумане  фигуру. Угрожающе  высилось
что-то большое и темное.
   Толпа вскрикнула.  Дым пропал -- и стал виден демон! Чудище было ростом
в  полтора  человеческих и  весило,  по оценке Конана  (если оно только было
живым  и имело вес), добрых два  его собственных веса, а киммериец отнюдь не
был перышком. Светящийся, красный, впечатляюще мужественный демон ухмылялся,
и такие зубы, как торчали из его пасти, могли присниться  лишь  в  кошмарном
сне. Спина у Конана похолодела. Все прочие  видения, вызываемые Витари-усом,
не  шли ни в какое  сравнение с этим. Даже на  варвара оно произвело сильное
впечатление. Но когла он встретился глазами с Элдией, стоявшей на расстоянии
вытянутой руки  от него,  она проговорила нечто, поразившее  его,  как удар.
Девочка  перевела  взгляд  с  демона  на  киммерийца и  произнесла  тихо, но
отчетливо:
   -- Этого он не вызывал, Конан. Этот -- настоящий!
   Демон шагнул к Витариусу. Он  произнес голосом, звучащим,  как  металл,
царапающий о металл:
   -- Где она, Белая Голова?
   Витариус  не ответил.  Демон  обвел толпу  глазами, сверкавшими  адским
пламенем. Когда взгляд  его упал на Элдию, демон широко ухмыльнулся, оскалив
зубы. Оставляя за собой следи мокроты и слизи, он отвернулся от волшебника и
двинулся к девочке.
   Элдия обнажила  меч, смело глядя на чудовище. Зрители  поняли,  что при
последнем  заклинании  случилось  что-то не то,  и  рассеялись,  как осенняя
листва под сильным ветром. [ -- Стой! -- крикнул Конан.
   Демон посмотрел на него сверху вниз.
   -- Это ты мне, комар?
   --  Конечно,  демон. Но я скорее оса с  ядовитым жалом, чем комар, учти
это.
   Конан  вытащил из ножен  свой широкий  меч и поднял его  обеими руками,
направив острие в живот демона.
   -- До тебя мне  нет дела. Мы не  ссорились, оса, -- загремел  демон. --
Мое  поручение  касается только этого  человеческого детеныша женского пола.
Убирайся.
   -- Ты ошибаешься, порождение ада! Я охраняю ее.
   Если ты угрожаешь ей, то тем самым подвергаешь
   опасности себя.
   -- Опасности? Только не смеши меня, оса! Я уже объелся твоим остроумием
по самые уши. Лети прочь, пока я тебя по земле не размазал.
   Конан поднял меч к злобному лицу демона.
   --  Конан-киммериец еще никогда  не бегал от  таких,  как ты,  нечистая
тварь.
   -- Тогда молись своим богам, насекомое, потому что твое время истекает.
   Демон  протянул к  Конану черные когтистые  лапы,  привстал на  носки и
прыгнул.

Глава пятая

   Как  ни   скор  был   демон,  Конан  был  быстрее.  Киммериец   прыгнул
одновременно с  порождением  бездны, но  не  вперед, а в  сторону,  и  демон
проскочил  мимо. Как канаты, вздулись вены на сильных руках Конана, когда он
занес  меч.  Он  целил  в горло демона.  Мощный удар  старого  клинка рассек
воздух, и меч не то простонал, не то просвистел.
   Но и демон не стоял без дела в ожидании, пока ему снесут голову. Вместо
этого он подпрыгнул высоко в воздух и сжал свое могучее тело в комок. Такому
сальто  мог позавидовать любой  акробат. И прежде чем Конан  успел  привести
свой меч в позицию, из которой снова мог сделать выпад, демон опять стоял на
ногах, слегка пританцовывая.
   -- Ну и где твое жало, оса? -- издевательски поинтересовался он.
   Конан не ответил. Он рванулся вперед, -готовясь нанести второй удар.
   Демон стремительно отошел назад и при  этом разнес  подвернувшуюся  под
ноги  лавку  Этакой  легкостью,  как  будто  она  была сделана  из  паутины.
Улыбаясь, он уклонился от холодной стали.
   Краем глаза Конан видел, как Элдия двинулась вперед с опущенным мечом в
руке и как Витариус остановил ее.
   -- Не туда! -- крикнул старый волшебник.
   Теперь  ему  нельзя отвлекаться  --  это  Конан знал. Демон,  вероятно,
боится стали, но очень он велик, силен  и дьявольски скор. Своими когтями он
может растерзать человека так легко, как будто у  него на лапах растет целая
дюжина добрых кинжалов. В намерения Конана не входило позволить эдакой твари
всадить когти  себе в шкуру. Киммериец размахивал мечом, как веером, пытаясь
пронзить  им  кроваво-красное чудовище. Бестия  рванулась  прочь, продираясь
сквозь остатки зеленной лавки. Конан следовал за ним, полностью сосредоточив
свое внимание на противнике.
   Это было ошибкой. Конан не заметил раздавленной дыни, наступил на нее и
поскользнулся. Он рухнул на  землю, и  спасла его только врожденная быстрота
движений,  потому  что демон реагировал  стремительно  и  тут же бросился на
упавшего  Конана,  протягивая  к  нему  когтистую лапу  с  явным  намерением
схватить человека за горло.
   В тот же миг, как Конан упал  на колени, его клинок описал дугу. Теперь
он держал меч  только  в  одной  руке, потому что другой  опирался  о землю,
стараясь восстановить равновесие.  Сталь, сделанная  человеком, встретила на
своем  пути нечеловеческую плоть  и черные кости. И."  древний меч перерубил
запястье демона. Адская лапа упала на землю. Поднялся дым, и слизь  закапала
в пыль, как навозная жижа. Пальцы отрубленной руки с силой сжались несколько
раз, словно были все еще связаны с мускулами, которые ими управляли.
   Демон взревел. От страшного  шума в  соседних домах зазвенели стекла. У
Конана  заложило  уши,  Так  что он вообще перестал что-либо  слышать.  Пока
киммериец  пытался  снова обрести равновесие,  бушующее от  ярости  чудовище
решило  перейти в наступление. Обрубком руки оно выбило высоко поднятый  меч
из  рук  Конана. Брызнула  кровь. Варвару  удалось  откатиться в  сторону  и
избежать  смертоносных когтей. Он  вскочил и собрался уже схватить  красного
злыдня голыми руками. Конан ощущал  зловонный запах своей близкой смерти. Он
понимал,  что  безоружный  не  справится с демоном. Но  он не  позволит себе
сдаться.  Во  имя Крома!  Свой конец он встретит  в битве, с высоко поднятой
головой.
   Демон приготовился  нанести ему смертельный удар.  Но внезапно  голубой
поток пламени заструился по его плечам, отчего красноватая кожа побагровела.
Порождение преисподней взревело еще раз; но сверхъестественное сияние только
усилилось. Несколько столбов дыма  поднялись в  небо от горящей кожи.  Конан
обернулся,  ища  глазами  источник огня.  Он  увидел  Витариуса.  Одну  руку
волшебник  простирал по  направлению  к  демону,  вторая покоилась на голове
Элдии, которая тоже была окутана голубым сиянием.
   --  Нет! -- возопил подпаленный демон. Сверкнула  бледно-желтая вспышка
света, затем темно-красная -- и демон исчез так же, как и появился.
   Осталась  только  кисть  его  правой  руки.  Она все  еще  дергалась  и
сжималась  на  булыжниках  мостовой  возле Конана,  словно пытаясь  схватить
виновника своего увечья.
   Витариус подошел к Конану и  посмотрел на руку демона. Несколько секунд
оба безмолвствовали. Наконец Конан прервал молчание:
   -- Мне кажется, ваше заявление  насчет того, что вы слабенький чародей,
дало  трещину, Витариус. Ни одно "примитивное" заклинание не вызвало бы сюда
такую дрянь, и ни одна "галлюцинация" на такие подвиги не способна.
   --  Это так, -- ответил старик. Он