ные  каменья,  которые  Конан должен был
разделить  на   четыре  равные   части.  Доля   каждого  была
достаточно  скромной,  но  на  хлеб  и  кров  ее  должно было
хватить. Киммерийца это  ничуть не печалило,  - он был  рад и
тому,  что   им  удалось   выбраться  из   пещеры  живыми   и
невредимыми.
    Он вышел  из пещеры  и тут  же зажмурился.  Свет был  так
ярок, что на глаза наворачивались слезы.
    Свободен! Наконец-то свободен!
    Конан  улыбнулся  и  поспешил  к  своим друзьям, стоявшим
поодаль.



                     КОРОНА КОБРЫ
              Лин Картер, Л.Спрэг де Камп


                        Пролог



                   КРОВАВОЕ ВИДЕНИЕ



    За  два   часа  до   полуночи  дочь   зингарского  короля
Фердруго принцесса  Хабела проснулась.  Приоткрытое тончайшей
тканью  ее  тело  дрожало  как  в лихорадке. Взгляд принцессы
был  устремлен  в  ночную  мглу,  сердце  терзалось  мрачными
предчувствиями. За окном по крышам дворца барабанил дождь.
    О  чем  же  был  этот  сон,  из страшных объятий которого
душа принцессы едва смогла вырваться?
    Теперь,  когда  это  мрачное  видение  оставило ее, она с
трудом  могла  припомнить  его  детали.  Отчетливо   помнился
только мрак,  в котором  вдруг засверкали  полные злобы глаза
и  заблистали  клинки,  и  тут  -  тут все обагрилось кровью.
Кровь была повсюду -  на простынях, на каменных  плитах пола,
она ползла из-под двери, - темная, липкая, густая кровь!
    Хабела  вздрогнула  и  стала  озираться  по  сторонам. Ее
внимание  привлекла  свеча,  горевшая  на  невысоком,  богато
украшенном  домашнем  алтаре,  что  стоял  у  противоположной
стены.  Пламя  освещало  изображение  митры,  владыки  Света,
главного божества кордавского  пантеона. Принцесса замерла  -
божественный  промысел,  вот  что  ей  нужно.  Закутав   свое
пышное смуглое  тело в  кружевное покрывало,  она направилась
к  алтарю.  Черные  как  смоль  волосы  падали  на  ее  плечи
полуночным водопадом.
    На   алтаре   стоял   небольшой   серебряный   сосуд    с
благовониями.   Раскрыв  сосуд,  принцесса  извлекла  из него
несколько  смолистых  крупинок  и  бросила  их  в  пламя.   В
комнате запахло миррой и нардом.
    Хабела   воздела   руки   и   склонилась   так,    словно
собиралась молиться,  однако с  уст ее  не слетело  ни слова.
Душа ее была охвачена смятеньем  столь сильным, что - как  ни
пыталась принцесса - молиться она не могла.
    Она вдруг поняла,  что мрак и  ужас поселились во  дворце
не  сегодня  и  не  вчера.  Старый  король  неожиданно   стал
черствым и странным, его  занимали только ему одному  ведомые
мысли. Он стал стареть  так быстро, словно им  завладел некий
призрачный  вампир,  сосущий  сок  жизни. Иные из королевских
указов,  казались,  были  написаны  под  чужую диктовку - они
противоречили  всему  тому,  что  делалось  королем   прежде.
Кто-то  другой  смотрел  его  выцветшими глазами, говорил его
хриплым  голосом,  скреплял  подписью  указы.  Мысль  эта при
всей ее дикости то и дело приходила принцессе на ум.
    Призрак,   что   внимательно   следил   за  происходящим,
казалось,  стал  уплотняться,  стал  обретать  реальность   -
и вот дело дошло до видений.
    И  тут  сознание  ее  проснулось, морок, наполнявший его,
внезапно  развеялся.  Принцесса  вдруг  поняла,  что  же  так
мучило  и  ужасало  ее.  Она  ясно  увидела, что темная сила,
обступавшая ее со всех  сторон, теперь пыталась завладеть  ее
душой.
    Ужас  овладел   ею,  она   содрогнулась  от   отвращения.
Принцесса  пала   ниц  пред   алтарем;  по   каменным  плитам
разметались ее черным блестящие локоны.
    -  О   Митра,  защитник   дома  Рамиро,   милосердный   и
справедливый,  враг  зла  и  порока,  молю  тебя, помоги мне!
Заклинаю тебя, о Владыка Света, скажи - что мне делать?
    Поднявшись, она  открыла золотой  ларец, что  стоял рядом
с  сосудом  для  благовоний,  и  вынула из него горсть тонких
прутиков  сандалового  дерева.  Одни  прутики  были  длиннее,
другие - короче; одни  были изогнуты и разветвлены,  другие -
прямыми.
    Она  бросила  их   перед  алтарем.  Раздался   неожиданно
громкий   стук.   Принцесса   склонилась   над  разбросанными
прутиками.  Глаза ее округлились от изумления.
    Перед собой она увидела ясное Т-О-В-А-Р-Р-О.
    -  Товарро,  -  произнесли  принцесса  вслух,  - я должна
отправиться к  Товарро. -  Глаза ее  загорелись решимостью. -
Клянусь, что я  отправлюсь туда сегодня  же ночью. Я  разбужу
капитана Капеллеса.
    Бушевала гроза;  покои, по  которым шли  принцесса, то  и
дело  озарялись  вспышками  молний.  В  спешке  одевшись, она
прикрепила к  поясу шпагу  и накинула  на плечи  теплый плащ.
Движения ее были грандиозны и стремительны.
    Митра  смотрел  на  нее  своими бесстрастными глазами. Но
так  и  бесстрастен  был  его  взор?  Не  вплетает ли Митра в
свой голос в раскаты грома? Кто знает...
    Не прошло и  часа, как дочь  Фердруго покинула дворец.  И
это послужило  началом целой  цепи фантастических  событий, в
которых  странным  образом  сплелись  судьбы  могучего воина,
страшного  колдуна,  гордой  принцессы  и  древних богов, что
сошлись в смертельной схватке на краю мира.


                        Глава 1


                     НОЧНЫЕ ГОСТИ


    Дождь лил  как из  ведра. На  мощеных булыжником улочках,
что  вели  к  гавани,  завывал  ветер;  он раскачивал вывески
гостиниц  и  таверн.  Тощие  псы  жались  к  дверным проемам,
пытаясь укрыться от дождя и ветра.
    Город был  погружен во  тьму. Лишь  несколько окон горело
в  домах  зингарской  столицы  Кордавы,  стоявшей  на  берегу
Западного моря.  Луна скрылась  за тяжелыми  тучами, по  небу
неслись призрачные  рваные облака.  То был  самый темный час,
-  час,  когда  говорят  об  измене  и разбое, когда убийцы в
масках  и  черных  перчатках  крадутся  по  темным  комнатам,
сжимая отравленные ножи. То было время убийств и заговоров.
    Сквозь  шум  дождя  и  завывание  ветра  слышались  звуки
шагов  и  бряцанье  оружия.  На  темных  улицах  несла  дозор
ночная  стража  -  шестеро  вооруженных  пиками  и алебардами
мужчин  в  плащах  и  низко  надвинутых шляпах. Они старались
идти тихо,  лишь изредка  тишину нарушала  певучая зингарская
речь.  Дозорные  внимательно  всматривались  и  вслушивались,
однако мысленно они были уже дома, за бутылкой вина...
    Стоило дозорным миновать  заброшенное стойло с  провалено
крышей,  как  две  темные  фигуры,  таившиеся  внутри, ожили.
Движения  этих  людей  были  бесшумны;  один  из  них вытащил
из-под плаща маленький фонарь и осветил им пол конюшни.
    Человек  с  фонарем  нагнулся  и  стал  разметать  сор. К
одной  из  каменных  плит  была прикреплена короткая цепочка,
заканчивающаяся  бронзовым  кольцом.   Взявшись  за   кольцо,
неизвестные потянули цепочку  на себя. Раздался  скрип ржавых
петель -  каменная дверца  открылась. Неизвестные  скрылись в
подземелье,  и  плита  с  глухим  ударом  вернулась на старое
место.
    Узкая винтовая лестница  круто уходила вниз,  в кромешную
мглу.  Древние  истертые  ступени  были покрыты плесенью, все
дышало гниением и упадком.
    Люди в черных плащах не  спешили - шаги их были  бесшумны
и  осторожны.   Лица  их   были  скрыты   шелковыми  масками.
Казалось,  что  по   лестнице  крадутся  привидения;   тайные
тоннели  соединяли  подземный  ход  с  морем,  свежий морской
ветерок,    гулявший    по    подземелью,    развевал   плащи
незнакомцев, делая их похожими на огромных летучих мышей.

    Над  уснувшим  городом  возвышались  башни замка Вилагро,
герцога  Кордавского.  Свет  горел  только в нескольких узких
оконцах - почти все обитатели замка спали.
    В нижнем  этаже замка  горел высокий  золотой светильник,
напоминавший   перевившихся   змей;   здесь   сидел  человек,
изучавший пергаменты.
    Владелец  замка  не  поскупился  на  украшение   каменных
сводов.   Сырые  стены  были  завешены  яркими гобеленами. На
холодном   каменном   полу   лежал   толстый   мягкий  ковер,
узорчатый и многоцветный; его ткали в далекой Вендии.
    На  низком  столике,   украшенном  искуснейшей   резьбой,
стоял большой серебряный поднос  с вином из Кироса,  фруктами
и сластями.
    И  стол,  за  которым  читал  человек,  был тоже привезен
издалека -  резьба на  нем ясно  указывала на  школу мастеров
Аквилона,  страны,  лежавшей  к  северо-востоку  от  Зингары.
Письменный  прибор   с  павлиньим   пером  был   выполнен  из
хрусталя и золота. Прессом для бумаг служил тонкий клинок.
    За  столом  сидел  человек  лет  пятидесяти,  худощавый и
изящный.  Одет   он  был   необычайно  изыскано:    бирюзовый
вельветовый  камзол  не  скрывал  белья  тончайшего   полотна
нежно-абрикосового цвета, пена  кружев на запястьях  оттеняла
громадные  бриллианты,  сверкавшие  на  каждом  из  холенных,
длинных пальцах. На  ногах, обтянутых черным  шелковым трико,
красовались  искусно  отделанные  драгоценными камнями мягкие
сапожки из кордавской кожи.
    Его возраст  выдавали обвислые  щеки и  темные мешки  под
быстрыми   холодными глазами.  Поэтому ни  окрашенные волосы,
ни слой пудры на лице никак не молодили его.
    Его  рука,  сверкавшая  изумрудами,  небрежно  играла   с
пергаментами, испещренными тонкими письменами и  скрепленными
алыми печатями.    Он  нетерпеливо постукивал  носком  правой
ноги  и  беспрестанно  взглядывал  на  клепсидру  - старинные
водяные  часы,   украшавшие  стол.   Время  от   времени   он
оглядывался на тяжелую шпалеру, прикрывавшую угол комнаты.
    Здесь же,  у стола,  неподвижно застыл  чернокожий раб со
сложенными  на  груди  мускулистыми  руками. Огни светильника
поблескивали,  отражаясь  на  выпуклых  мышцах черного тела и
тяжелых  золотых  серьгах,  украшавших  вытянутые мочки ушей.
Раб был  вооружен кривой  саблей, выглядывавшей   из-под  его
алого кушака.
    Часы пробили два часа пополуночи.
    Со  сдавленным  проклятьем   человек  отбросил  от   себя
хрустящие пергаменты. И  в тот же  миг гобелен был  откинут в
сторону невидимой  рукой; за  ним открылся  потайной ход.  Из
темноты  появились  два  человека  в  черных  масках и черных
плащах.   Один  из  них  держал  в  руке  небольшой фонарь. С
промокших насквозь одежд вошедших стекала вода.
    Человек, сидевший  за столом,  положил ладонь  на рукоять
кинжала,  лежавшего  на  столе:  раб,  уроженец  страны  Куш,
схватился  за  саблю.  Однако  когда  гости вошли в комнату и
сняли маски, хозяин комнаты успокоился.
    -  Все  в  порядке,  Гомани,  -  сказал  он негру, и тот,
сложив руки на груди, вновь замер.
    Сбросив  плащи  на  пол,  гости низко поклонились. Голова
первого  была  гладко  выбрита.  Молитвенно  сложив  руки, он
поклонился вторично.
    Второй  отвесил  изысканный  придворный  поклон  и внятно
прошептал:
    - О мой герцог!
    Выпрямившись,  он  небрежно  положил  руку на драгоценный
эфес  своего  длинного  меча.  Это  был  высокий темноволосый
человек; хищное лицо его  имело болезненный цвет. Его  тонкие
черные   усики    казались   нарисованными.    В    движениях
чувствовались  манерность  и  вычурность  - он походил скорее
на пирата, чем на придворного вельможу.
    Вилагро,  герцог   Кордавы,  смерил   высокого   зингарца
ледяным взглядом.
    - Мастер Зароно, я не привык ждать, - процедил он  сквозь
зубы.
    Вновь последовал вычурный поклон.
    - Тысяча извинений, Ваша  Милость! Поверьте, я ни  за что
не стал бы вас тревожить!
    - Тогда почему же ты опоздал на целых полчаса, сударь?
    - Пустяк, абсолютная глупость.
    Человек с выбритым по-монашески черепом вставил:
    - У нас вышел скандал в таверне, мой герцог.
    - Что?  Скандал в  питейной лавке?!  Бездельники, вы что,
с ума посходили? Как это вышло?
    Щеки  Зароно  порозовели,  он  метнул  на монашка взгляд,
полный  ненависти,   тот  же   смотрел  на   него  совершенно
невозмутимо.
    -  Сущие  пустяки,  Ваша  Светлость!  Дело  таково,   что
совершенно не стоит вашего внимания.
    -  Мне  это  решать,  Зароно,  -  ответил  герцог.  -  Не
исключено, что наш план раскрыт.  Ты уверен в том, что  эта -
эта неприятность - не  была подстроена? - герцог  нервно сжал
руки, костяшки его пальцев побелели.
    Зароно хмыкнул.
    - Ну что  вы, мой герцог.  Вы, наверное, слышали  об этом
болване по  имени Конан  - он  командует зингарским  капером,
похоже, забыв о том, что его родила киммерийская шлюха.
    -  Никогда  не  слышал  об  этом  мошеннике.   Продолжай.
    -  Я  же  сказал  вам  -  все  это  пустяки.  Я  пришел в
гостиницу  "Девять   Обнаженных  Мечей"   для  того,    чтобы
встретиться  с  праведным  Менкарой.  Заметив  отменный кусок
мяса,  жарившийся  на  вертеле,  я  решил  убить  сразу  двух
зайцев.  Как  вы,  наверное,  знаете,  я  не  привык  попусту
тратить  время  и  потому  тут  же  подозвал  к себе Сабрала,
хозяина  таверны,  и  приказал  ему  подать мне жаркое. И тут
этот  гнусный  киммериец  посмел  заявить,  что это, мол, его
ужин. Если  в человеке  есть хоть  капля благородства,  он не
станет терпеть...
    - Говори короче! Что у вас там случилось?
    - Сначала  мы спорили,  ну а  затем от  слов мы перешли к
делу.   -  Зароно  пощупал  синяк,  вздувшийся  под глазом, и
довольно хмыкнул: - Этот парень здоров как бык, но, думаю,  и
ему  от  меня  перепало.  Только  я  хотел  преподать   этому
деревенщине   урок   фехтования,   как   хозяин   вместе    с
посетителями разняли  нас и  растащили по  сторонам - каждого
из  нас  держало  человек  пять.  И  тут  в  таверне появился
святой отец  Менкара -  он-то нас   и успокоил.  Так что, как
видите...
    - Я все понял.  Похоже, это действительно случайность.  И
все  же  на  твоем  месте  я  бы  избегал  запаха   жареного.
Подобного я больше не потерплю!  Ну да ладно, теперь к  делу.
Насколько я понимаю, рядом с тобой...
    Зингарец стал теребить усы.
    -  Простите  мне  мои  дурные  манеры,  Ваша   Светлость.
Позвольте  представить  вам  праведного  Менкару, жреца Сета,
ставшего  нашим  активным  сторонником,  -  и  это, позвольте
заметить, всецело моя заслуга.
    Человек  с  выбритой  головой  вновь  поклонился. Вилагро
ответил ему легким кивком головы.
    - Почему  вы так  настаиваете на  личной встрече,  святой
отец?  - спросил герцог. - Я предпочитаю работать через  моих
агентов,  таких  как  Зароно.  Может  быть,  вас  что-то   не
устраивает? Вы хотите большего вознаграждения?
    Взгляд лысого стигийца оставался недвижным.
    -  Золото  -  ничто,  хотя  в  этом низменном плане бытия
оно  и   потребно  для   поддержания  бренной    человеческой
оболочки.  В  согласии  с  нашей  верой  этот  мир   является
иллюзией -  маской, скрывающей  лик хаоса...  Впрочем, я  зря
говорю все  это, мой  герцог. Теологическими  студиями я  мог
бы заниматься у себя на родине,  здесь же я не для этого,  не
так ли? - Стигиец изобразил на лице некое подобие улыбки.
    Герцог Вилагро испытующе посмотрел на него.
    Менкара продолжала:
    -  Я  говорю  о  вашем  намерении склонить старого короля
Фердруго  к  тому,  чтобы  он  отдал  свою  дочь,   принцессу
Хабелу,  за  Вашу  Светлость.  И  в  этой  связи  мне  на  ум
приходит  речение:  "Заговор  и   предательство  в  крови   у
зингарцев".
    Шутка эта не показалась Вилагро уместной.
    - Да, да, все  это я уже слышал.  Лучше скажи - как  идут
наши дела? Как настроены наши жертвы?
    Стигиец пожал плечами.
    -  Хвастать  мне   особенно  нечем.  Управлять   Фердруго
несложно, ибо он  стар и дряхл.  Я столкнулся с  препятствием
совсем иного рода.
    - Хотелось бы узнать, каким именно?
    -  Король  полностью  подвластен  моей  воле  - стоит мне
захотеть,  и  он  отдаст  свою  дочь  за  вас;  но вот только
принцесса, - видимо, памятуя о  том, что вы много старше  ее,
- отказывается от этого.
    - Так  возьми же  под свой  контроль и  ее разум, скотина
лысая!   -  заорал  Вилагро,   явно  задетый  тем,  что   был
упомянут его возраст.
    Холодные искры  вспыхнули в  тусклых глазах  стигийца, но
он тут же отвел взгляд в сторону.
    -  Сегодня   ночью  именно   этим   я   и  занимался,   -
пробормотал  он.  -  Когда  принцесса  заснула,  я вошел в ее
сны. Она  молода и  сильна. Взять  ее мозг  под контроль было
очень непросто.   Когда же  я наконец  смог обратиться  к  ее
спящей  душе,  неожиданно  для  самого  себя  я  стал  терять
контроль  над  разумом  короля.  Я  тут  же оставил девушку и
вернулся  к  ее  отцу.  Она  проснулась  в ужасе и - хотя она
ничего не помнит - в тревоге.
    В  этом-то  и  состоит  названное  препятствие. Я не могу
управлять и королем, и принцессой одновременно.
    Жрец внезапно замолчал,  заметив гневный взгляд  герцога.
    -  Так  это  был  ты,  паршивый  пес! - закричал Вилагро.
    Глаза  стигийца   наполнились  удивлением   и   тревогой.
    -  Что  вы  хотите   этим  сказать,  Ваша  Светлость?   -
пробормотал он. Зароно был удивлен не меньше жреца.
    Герцог еле слышно выругался.
    -  Как  могло  случиться,  что  мой  коварный агент и мой
велемудрый маг не знают того,  о чем говорит уже весь  город?
- Герцог  вновь перешел  на крик:  - Идиоты,  - неужели вы не
знаете о том, что принцесса исчезла?

    План Вилагро был прост.  Король Фердруго был уже  слишком
стар и  немощен для  того, чтобы  править страной. Преемником
его должен  был стать  супруг принцессы  Хабелы. Кто  же, как
не Вилагро,  должен был  стать им  - во  всей Зингаре не было
равных ему в богатстве и влиянии.
    Своим подручным Вилагро  сделал капитана капера   Зароно,
человека благородного происхождения, репутация которого  была
подпорчена темным прошлым Он поручил Зароно отыскать колдуна,
который  смог  бы  управлять  мыслями и поступками стареющего
монарха.  Коварный  Зароно  остановил  свой выбор на Менкаре,
последователе запрещенного  законом стигийского  культа Сета.
Однако  побег  Хабелы  сорвал  все  планы герцога. Какой толк
управлять королем, если дочери его, с которой Вилагро  должен
был обручиться, нет?
    Собрав  всю  свою  волю,  Менкара  обратился  к  герцогу:
    - Если  Вашей Светлости  будет так  угодно, я,  используя
свои  скромные  познания  в  оккультных науках, смогу узнать,
где сейчас находится принцесса.
    - Чего же  ты ждешь, действуй,  - угрюмо буркнул  герцог.
    Повинуясь жрецу, Гомани принес из камеры пыток  бронзовую
треногу  и  уголь.  Ковер  был  убран.  Из-под  своей  мантии
стигиец  извлек  большую  сумку,  в  которой  было  множество
отделений. Из  нее он  достал светящийся  зеленоватый мелок и
стремительными движениями  нарисовал на  полу змея  кусающего
собственный  хвост.  В  это  же  время  раб развел на треноге
огонь.  Через   несколько  минут   угли,  лежавшие   на  ней,
раскалившись докрасна.
    Жрец  достал  из  сумки   хрустальный  фиал  с  ароматной
зеленой  жидкостью   и  облил   ей  раскаленные   угли.  Угли
зашипели,  подобно  змеям,  и  резкий  пряный  запах наполнил
комнату.   Бледно-зеленые струйки  дыма, извиваясь,  поползли
к потолку.
    Скрестив  ноги,  жрец  сел  внутрь  зеленого  круга.  Раб
загасил светильник, и  комната погрузилась в  полумрак. Видны
были  только  раскаленные  угли,  светящийся  круг  и  желтые
глаза колдуна, походившие на глаза ночного зверя.
    Стигиец заговорил, сначала тихо,  - затем - все  громче и
громче.
    - Яо, Сетеш... Сетеш. Яо - Абратакс краим мизраэт, Сетеш!
    Резкие  шипящие  звуки  потонули  в неясном бормотании, и
наконец  все  звуки  смолкли.  Слышно  было  только   дыхание
стигийца.  Жрец  впал  в  транс,  его  желтые  глаза медленно
закрылись.
    -  Митра!  -  воскликнул   Зароно  и  тут  же   замолчал,
почувствовав, что герцог схватил его за руку.
    Дым висел над комнатой светящимся зеленоватым облаком. Он
стал  менять  яркость  -  то  тут,  то там появлялись и гасли
свет