тбивая нападение
армий государств Пэкче, Силлы и войск Танской империи.
   Сам  же  ван  отправлял  послов,  задабривал   многочисленных   духов
празднествами и приношениями и решал государственные дела в  столице.  А
по вечерам шел в покои любимой дочурки и она  пела  ему  песни,  которым
научилась у старой кормилицы.
   Отец в свою очередь рассказывал ей удивительные истории  про  Ёнсина,
царя драконов, живущих в море, про легендарного Тангуна, спустившегося с
небес под мировое дерево  Тан  на  горе  Тхэбэксан,  про  зачинателя  их
царственного рода Чумона, который родился из огромного  яйца  невероятно
красивым  и  сильным  и  основал  их  государство,  совершив   множество
поражающих детскую душу Ок  героических  подвигов,  про  Великую  Потерю
Памяти и про жестокого поработителя духов Севибоба, против которого духи
в конце концов восстали  и  заперли  навечно  в  темнице  из  прозрачных
стен...
   Девочка слушала тихий певучий голос  отца  часами,  она  считала  его
таким же героем, как Тангун или Чумон.
   Когда Ок исполнилось девять лет,  ее  признали  первой  красавицей  и
знатнейшие женихи из дальних стран, прослышав о  ее  красоте,  приезжали
просить ее руки.
   Но ван не желал расставаться со  своей  единственной  радостью.  Мать
принцессы умерла, когда девочке было три года.
   Юная Ок жила, как в чудесной сказке, окруженная  всеобщей  любовью  и
вниманием.
   И однажды случилась страшная беда - отец заболел неведомой  болезнью,
сжигающей кости ледяным огнем.
   Он считал, что ван  страны  Пэкче,  старый  недруг,  с  помощью  злых
колдунов наслал на него порчу. Отец чувствовал себя с  каждым  днем  все
хуже и хуже. Кожа лица потускнела и плотно облегала череп, временами  он
с трудом узнавал даже любимую дочь.
   Самые лучшие лекари и шаманы, собранные со всех  концов  страны  были
бессильны помочь государю. Маму Сониму - духу заразных и  злых  болезней
ежечасно подносились лучшие фрукты, резались в жертву петухи и к  спешно
поставленному памятнику из черного камня клались  прекрасные  жемчужины,
подобные волшебной Еый поджу, что помогает морским драконам  возноситься
на небеса.
   Но ничего не помогало.
   Однажды, когда все надежды  на  выздоровление  государя  исчезли,  во
дворец явился знахарь необычной внешности - он приехал  издалека,  из-за
западных гор, из удивительной страны Персия, о которой многие никогда  и
не слышали. Знахарь сказал, что вылечит  вана,  но  ценой  выздоровления
будет красота его дочери.
   Ван с гневом прогнал иноземца.
   Принцессе ничего  не  сказали  об  этом  -  она  случайно  подслушала
разговор  старших  братьев.  Вместе  с   преданной   служанкой   девочка
решительно направилась в город и разыскала персидского врачевателя.
   Она просто не могла поступить иначе, сердце ее  разрывалось  от  вида
умирающего отца.
   Перс сдержал слово - страшная болезнь  отпустила  вана,  он  встал  с
ложа.
   Как юная принцесса радовалась выздоровлению отца!  Это  был  один  из
самых счастливых дней ее жизни.
   А наутро у нее на спине вырос  уродливый  горб,  изогнув  стройную  и
гибкую фигурку, на левой половине лица расплылось  безобразное  огромное
фиолетовое пятно. От ее чудесной красоты не осталось и следа. Но что  ей
было до этого - отец здоров!
   Могущественный ван отдал  распоряжение:  найти  заморского  лекаря  и
казнить публично.
   Бесполезно - чудодея и след простыл.
   Через полгода отец умер от горя - он не  мог  смотреть  на  любимицу,
которую изуродовал злой колдун.
   Жертва принцессы оказалась напрасной. Отец  умер,  былую  красоту  не
вернуть.
   На престоле воцарился старший брат. Он, как и все  во  дворце,  очень
любил принцессу и тяжело переживал  случившееся  несчастье.  Ему  больно
было на нее смотреть.
   Люди отводили взгляды от юной принцессы,  она  все  больше  проводила
время в одиночестве, изредка смотрясь в золотое полированное зеркальце и
вспоминала, какой была совсем недавно. И не могла  вспомнить.  И  каждый
день она ходила в пещеру к гробнице отца, где на стенах искусные мастера
выбивали барельеф с изображением славных дел его правления.

***

   Новый ван решил покончить с тягостным положением.
   Он поднялся на гору  Тхэбэксан  и  обратился  к  Хвануну,  верховному
владыке неба, живущему на звезде  Тхыльсон.  Он  предложил  в  услужение
небесному государю  самое  дорогое,  что  есть  у  него  -  единственную
возлюбленную сестру.
   Брат не знал, что ждет принцессу, но понимал, что во дворце, где  все
напоминает о счастливом безвозвратном прошлом, ей  оставаться  нельзя  -
она умрет от горя.
   Владыка неба согласился принять жертву - звезда с неба упала к  ногам
молодого  вана  и  обратилась  в  золотой,  невероятно  красивый  обруч.
Человечьи руки не в состоянии сделать такие тонкие и сложные узоры.
   Юной принцессе собрали сундуки с богатыми  дарами  и  под  причитания
служанок отвели на гору Тхэбэксан.
   Она осталась одна, ожидая чего угодно, даже смерти. И  радовалась  бы
ей, как избавлению от страданий.
   Она молила лишь, чтоб не было боли. Ок Дон Ки очень боялась боли, она
могла упасть в обморок от одного вида крови.
   Когда  ее  объяла  стремительно  темнота  с  яркими  точками  красных
сполохов принцесса испугалась и закричала. Никто не пришел ей на  помощь
- исполинская сила, как рисовое зернышко подняла девочку над землей.
   От ужаса надвигающейся смерти принцесса потеряла сознание...

***

   Так восемь лет тому назад принцесса Ок Дон  Ки  оказалась  в  далекой
чужой Ирландии, в Храме Каменного Зверя.
   Силами космическими ей предназначалось стать одной из жриц судьбы.
   Для этой роли всегда подбирались девушки красивые, из хороших семей -
быть жрицей судьбы считалось почетным.
   И появление обезображенной горбуньи,  чертами  лица  ни  на  кого  не
похожей, вызвало недоумение у обитателей чудесного храма.  Но  с  силами
космическими  не  поспоришь,  а  о  знатном   происхождении   незнакомки
свидетельствовали расшитые золотом и жемчугом одежды из редких  шелка  и
парчи и многочисленные сундуки с золотыми  украшениями  и  утварью,  что
принес черный волшебный смерч во двор Храма Зверя вместе с девушкой.
   Ее имя трудно было произносить уроженцам севера, и ей  дали  новое  -
Марьян. Она не возражала.
   Узнав ее историю маджера и жрицы волшебного  храма  отнеслись  к  ней
сочувственно и мягким  отношением  постарались  облегчить  привыкание  к
новой, совершенно чуждой для Марьян обстановке.
   Красивая женщина всегда с добротой и жалостью относится  к  обиженной
судьбой дурнушке.
   Полгода ее обучали всему, что должна знать и уметь жрица  судьбы,  не
обращая внимания, что ее, наверняка, ни один мужчина спутницей во  чрево
Зверя не выберет.
   В  центральном  зале  Храма  находилась  исполинская  серо-коричневая
статуя  фантастического  Зверя,  с  телом  похожим  на   львиное   и   с
несоразмерно огромной пастью.
   По призыву маджеры - главной жрицы - пасть открывалась и  впускала  в
каменную утробу жрицу судьбы с мужчиной, жаждущим узнать свое будущее. И
вместе со жрицей судьбы, он  должен  был  провести  в  темном  помещении
двенадцать дней - зверь изучал просителя.
   Двенадцать суток внутри  каменного  исполина,  а  в  окружающем  мире
проходило двенадцать часов  -  одно  из  чудес  храма,  к  которому  все
привыкли  и  не  ломали  голову  над  этой  загадкой.  К  тому  же  дни,
проведенные  внутри  статуи,  не  старили  человека   -   лучшие   жрицы
десятилетиями находились с разными мужчинами внутри, а старились наравне
со всеми.
   И еще одна волшебная особенность зверя -  в  его  чреве  одновременно
могло находиться сколько угодно пар, и каждый проситель был  наедине  со
своей жрицей.
   По истечению положенного срока открывался выход со стороны  хвоста  и
выпускал узников в  небольшой  круглый  зал.  Жрица  судьбы  ложилась  в
специальное черное углубление в полу и тут же теряла  сознание  -  Зверь
забирал на время ее разум.
   А жаждущий узнать судьбу видел  свое  будущее  на  стенах  волшебного
зала.  Не  всегда,  правда,  можно  было  истолковать  многозначительные
символы, но в большинстве случаев картины были просты и  понятны  -  как
просты и бесхитростны души многих отважных бойцов.
   Жрицы судьбы обязаны были удовлетворять просьбы всех, кто возжелал  и
не побоялся узнать собственное будущее.
   У Храма Каменного Зверя была известность во всем мире. Он пользовался
лучшей репутацией, чем Дельфийский Оракул, испанский  Храм  Девственниц,
хайский монастырь у Озера-Зеркала Грядущего и  множества  других  храмов
предсказаний.
   Чтобы толпы жаждущих горожан не осаждали Храм, за предсказание  брали
плату - только  ради  этого,  конечно.  Но  жили  жрицы  судьбы  богато,
пользуясь покровительством и алголианской, и христианской церквей.
   Частенько в Храме появлялись и гордые  римляне,  поклонники  Марса  и
олимпийских богов, и исповедующие самые разные религии - для  жриц  этот
вопрос не имел никакого значения, они поклонялись  силам  космическим  и
волшебный Зверь был земным воплощением их мудрости и мощи.

***

   Сперва Марьян часто плакала, вспоминая родной дворец и усопшего отца,
но потом ее захватило обучение - она каждый день узнавала что-то  новое,
необычное. Она прониклась восхищением и уважением к  жрицам  судьбы,  их
благородной роли и ждала с нетерпением дня, когда станет одной из них.
   Марьян очень волновалась накануне  дня  инициации,  боялась  -  Зверь
отторгнет ее и она никогда не станет жрицей судьбы.
   Она не спала всю ночь и сама себя убедила, что ничего  не  получится,
что никогда ей не встать в ряд с этими замечательными  женщинами,  когда
мужчина выбирает себе проводницу в чрево волшебного чудовища.
   Зверь принял ее.
   С бешено колотящимся сердцем встала  Марьян  в  ряд  жриц,  когда  на
следующий день приехал  в  Храм  сын  бургундского  короля  узнать  свое
венценосное будущее.
   Он прошел мимо, не заметив обезображенную девочку.  А  он  был  такой
красивый,  такой...  Но  Марьян  не  возражала,  если  бы   и   кто   из
сопровождающих принца дворян  выбрал  бы  ее.  Но  нет  -  она  осталась
невостребованной.
   Ритуал требовал, чтобы  перед  каждым  просителем  выстраивались  все
жрицы. Жриц было  много,  несколько  десятков.  И  все  были  красивы  и
привлекательны. Кроме нее, Марьян.
   Она горько плакала, ей захотелось в тот день покончить с жизнью.
   Елефеда, жрица взявшая  на  себя  опеку  над  юной  неофиткой,  чтобы
утешить убивающуюся из-за первой неудачи девушку,  сказала,  что  Марьян
еще слишком молода, поэтому ее никто не не выбрал. Но ее  время  придет,
обязательно придет, и  она  много  раз  поможет  узнать  будущее  разным
мужчинам. Елефеда была добрая и умная  женщина.  Марьян  же  было  всего
двенадцать лет и хотя ей говорили о предназначении женщин в  жизни,  она
думала, что  наедине  с  мужчиной  они  будут  рассказывать  друг  другу
удивительные и интересные истории про духов и героев.
   И Марьян убедила себя - не без стараний Елефеды - что в следующий раз
она обязательно войдет в таинственные внутренности волшебного Зверя  уже
не одна. Что она  будет  исполнять  свое  предназначение,  а  не  ходить
бесцельно по длинным коридорам жилых помещений Храма.
   Но на нее не взглянули и в следующий раз,  и  через  месяц,  и  через
полгода.
   Марьян кляла судьбу (которую нельзя было узнать даже с помощью  Зверя
-  он  предсказывал  только  мужчинам)  и  ненавидела   свои   уродства,
усматривая в них причину унижения. Она мазала лицо (очень красивое лицо,
если  бы  не  фиолетовое  пятно,  как  отмечали  иногда  другие   жрицы)
специальными белилами. Она сама, помня рецепты родины, замешивала  тальк
на яйце и розовом масле и густо  накладывала  на  лицо,  чтобы  замазать
ненавистное пятно в пол-лица. Она старательно расправляла плечи, чтоб не
заметен был горб, когда стояла в ряду жриц пред входом в недоступную для
нее утробу Зверя. Бесполезно.

***

   Дни сменялись днями, проходили месяцы.
   Марьян смирилась со своей участью. Она полюбила книги  и  с  упоением
читала исторические трактаты о былых  битвах  и  подвигах  -  библиотека
Храма была богатая. В сундуках, принесенных неведомой силой вместе с ней
оказалось и множество корейских и китайских  книг  -  книги  были  очень
дороги и считались наравне с золотыми украшениями предметами  роскоши  и
богатства. Она перечитывала истории, знакомые с детства по замечательным
рассказам отца.
   Марьян уже не верила, что когда-нибудь переступит еще раз, но в  ином
качестве, таинственный порог беззубой пасти Зверя.
   Многие знатные господа приезжали со свитой. Иногда несколько  рыцарей
или священников посещали храм  одновременно  и  их  сопровождающие  тоже
хотели испытать судьбу (сколько  всего  видели  равнодушные  стены  зала
предсказаний!).
   Но жриц всегда  хватало.  И  Марьян  провожала  взглядом  счастливиц,
помогающих людям, уходящих в такую желанную и недоступную темноту.

***

   Однажды тоскливым дождливым осенним днем к ним приехал целый отряд.
   Жрицы  догадывались,  что  их   посетили   наводящие   ужас   морские
разбойники, но их это не касалось - они  обязаны  помочь  узнать  судьбу
каждому, кто заплатит установленную цену.
   Когда капитан пиратов узнал плату,  он  расхохотался  и  сказал,  что
перед задуманным опасным походом вся команда должна знать  свою  судьбу.
Один из помощников капитана отдал маджере мешочек с золотом -  там  было
много больше положенного.
   - И по бочонку нашего  вина  всем!  -  распорядился  щедрый  капитан,
положивший взгляд на самую красивую  жрицу,  умело-зазывно  улыбнувшуюся
ему.
   Привычно думая о своем в длинном ряду жриц, Марьян  при  этих  словах
незнакомца встрепенулась и мгновенно пересчитала прибывших. Их  было  на
семь человек больше, чем жриц! Ее час наступил!
   И действительно: когда офицеры и наиболее наглые и сильные  разобрали
всех жриц, один из оставшихся - высокий и тощий мужчина  с  беспрестанно
ходящим кадыком на циплячьей шее и с редкими соломенными  волосами  -  в
сердцах махнул рукой и подошел к Марьян.
   Двенадцать дней наедине с новым, чужим человеком!
   Марьян приготовилась  отдать  ему  все  свои  знания,  полученные  от
учительниц-жриц и вычитанные за проведенные  месяцы  в  библиотеке.  Она
хотела...
   Но он сел за крепкий дубовый стол, едва  закрылась  за  ним  пасть  и
сказал:
   - Налей вина!
   Марьян зажгла светильники, с трудом перевернула в огромной  подставке
песочные  часы  с  чудесным  магическим  стеклом,  способным   выдержать
огромную массу песка, рассчитанного ровно на двенадцать дней -  подобные
чудеса в чреве Зверя даже не удивляли. Затем  налила  ему  вина  и  села
рядом.
   Она попыталась рассказать ему про  Зверя,  про  Храм  и  его  высокое
предназначение, но он рявкнул:
   - Заткнись, дура! - и демонстративно отвернулся, уставился в глиняную
кружку с вином, смешанным для крепости со священным алголианским сидом.
   Он думал о своей невезучей жизни (вот  опять  же  неудача  -  столько
времени наедине с  кикиморой  горбатой!)  и  о  том,  что,  может  быть,
задуманный поход принесет ему богатства - они найдут новые  земли  и  он
захватит себе поместье и станет сеньором и наберет себе много  служанок,
которые не убирать и готовить будут, а...
   Марьян посидела, глядя как он  наполняет  очередную  кружку  хмелящим
напитком,  и  решила  заняться  делами  -  разобрать  съестные  припасы,
поправить шкуры на просторном ложе, заправить светильники...
   Часа через два, захмелев, он позвал:
   - Эй, ты...
   Марьян с готовностью подбежала к нему,  очень  неудачно  повернувшись
злополучным пятном на лице прямо под свет свечи.
   Он взглянул на  нее  и  непроизвольная  отвратительная  отрыжка  была
реакцией на увиденное. Он грязно выругался.
   - Отойди, обезьяна чертова! - с гримасой отвращения сказал он и вновь
наполнил кружку.
   Марьян легла на краешек постели и горько заплакала - совсем  не  того
ожидала она.

***

   Проснулась Марьян от того, что ее резко и грубо перевернули на  спину
и жадная рука, разрывая ткань ее ритуального  платья,  стала  шарить  по
груди.
   Мерзкий отвратительный запах винного перегара мгновенно вызвал в  ней
позывы к рвоте. Марьян безумно испугалась и закричала -  она  ничего  не
понимала, ей было жутко и дико.
   - Ты еще кричишь,  дрянь!  -  услышала  она  голос  избравшего  ее  в
спутницы мужчины.
   Грязная рука зажала ей рот, в то время как вторая его ладонь со  всей
силы сжала молодую девичью грудь.
   Было очень страшно.
   Она вырывалась, извивалась,  но  он  навалился  на  нее  всем  телом,
распластал на кровати, разорвал одежды...
   Вдруг с оглушающей, обжигающей болью что-то чужое, гнусное  разорвало
ей внутренности, заставив на секунды забыть ее кто  она,  что  она,  где
она.
   Вековые дремлющие инстинкты самосохранения проснулись  в  благородной
принцессе.
   Марьян рванулась из последних  сил,  высвободилась  от  зажавшей  рот
ладони и впилась  молодыми  крепкими  зубами  в  плечо  насильника.  Она
сжимала зубы, думая лишь об одном - чтобы прекратилась эта непереносимая
боль, чтобы чуждое, гнусное ушло из нее...
   Мужчина от неожиданности и резкой боли закричал и рванулся.
   Зубы девушки были сжаты столь плотно, что вырвали кусок плоти  вместе
с обрывком пропотелой полотняной рубахи.
   Он, прижимая правой рукой кровоточащую рану  на  плече,  подскочил  к
столу и схватил широкий нож для резки вяленого мяса и хлеба.
   - Дрянь!  Гадина!  Обезьяна!  -  кричал  он.  -  Я  сделаю  тебя  еще
уродливей, ведьма!
   Марьян вскочила с ногами на кровать,  прижавшись  спиной  к  холодной
каменной стене и лохмотьями платья прикрывала свое надруганное естество.
   - Не-ет!" - кричала она.
   Но кроме насильника ее никто не слышал. Они были одни. И вдруг Марьян
подумала, что он сейчас убьет ее и  что  ей  не  хочется  погибать,  она
счастлива здесь, в Храме Зверя, и она  еще  может  принести  кому-нибудь
пользу, она еще молода!!!
   Вне себя  от  боли  и  неудачи,  распаленный  вином  и  непреодолимой
похотью, мужчина схватил ее за руку и грубо сбросил на  пол.  Он  ударил
ногой, попав девушке в левую грудь.
   Она попыталась подняться, он схватил ее железной  хваткой  за  черные
кудрявые волосы и отшвырнул на постель.
   В мерцании светильников его искаженное лицо показалось  ей  гадостнее
самых отвратительных злых духов - мименгви. И еще краем сознания  она  с
ужасом  поняла,  что  сама  сейчас  превратится  в  мименгви,  ибо   ими
становились души убитых людей и самыми злыми из мименгви были  торёнсины
- духи убитых незамужних девушек.
   Она не желала быть злым духом, ведь она так любит людей! За что?!
   - За что?! - истошно завизжала она.
   Но вряд ли он слышал  ее  слова  -  он  рычал  ругательства,  которые
невозможно было разобрать: сплошной звериный рев.
   Он уселся на нее верхом, коленом зажав ее левую  руку  и  придерживая
правую за запястье. В тусклом сиянии стенного светильника блеснул нож.
   Острая боль пронеслась по чистой, не обезображенной половине лица и в
глазах полыхнул ослепительный свет.
   Он с извращенным наслаждением  рассекал  ей  кожу  быстрыми  нервными
взмахами руки - он ее пока не хотел убивать, он наслаждался своей  силой
и властью над беспомощной жертвой.
   Когда от непереносимой боли она перестала биться,  он  отрезал  (рука
дрожала поэтому не смог одним движением отсечь, а кромсал по живому)  ее
правую грудь, и затолкал нежную окровавленную плоть в раскрытый  девичий
рот.
   Потом вновь овладел ею.
   Марьян не потеряла сознания - боль оглушила, обездвижела ее,  но  она
все понимала. Она понимала, что когда он насытится,  он  убьет  ее.  Она
молилась - молилась милостивому Хвануну,  верховному  небесному  владыке
своего народа, молилась всем добрым духам,  оберегающим  ее  царственный
род - но они были далеко, очень далеко