и захотят тут же отомстить Пенландрису, убив его сына.
   Третьим, в окружении Уррия и  Ламорака,  шел  Эмрис.  Вернее,  Этвард
Пендрагон. Что-то незнакомое графу было в облике юноши. Граф вгляделся и
тут же стал опускаться на  колени,  подобно  другим  отважным  бриттским
рыцарям - на боку Этварда висел Экскалибурн, символ героизма и  мужества
бриттского народа, легендарный меч короля Артура.
   Общее непередаваемое волнение охватило рыцарей - с ними новый Король,
владелец волшебного Экскалибурна. Каждый бриттский рыцарь знал этот  меч
-  каждый  безрезультатно  тянул  к  нему  в  свое  время  руку   сквозь
непреодолимую толщу вод озера Трех Дев.
   Теперь-то победа будет за ними!
   Сомневаться в этом не приходиться.
   - Да здравствует  Верховный  король  Британии  Этвард!  -  воскликнул
герцог Вольдемар и рыцари дружно подхватили это приветствие.
   Барон Ансеис спешился и галантно помог сойти с  лошади  Аннауре.  Они
отошли в сторонку, не привлекая к себе внимания, к  стоявшим  обитателям
замка, встречавшим своего господина.
   Барон тоже не отрываясь смотрел на  юношей.  Но  не  новый  Верховный
король привлекал его взгляд, а стоявший  рядом  молодой  рыцарь.  Юноша,
который изменит всю его жизнь. Наследник Алвисида!
   Кто-то потянул Ансеиса за рукав.  Он  обернулся  -  на  него  смотрел
пожилой красивый рыцарь.
   - Здравствуй, Хамрай, - сказал седовласый воин.  -  Вот  мы  и  снова
встретились.
   - Здравствуй, Фоор, - ответил барон. - У нас опять одна цель?



    Андрей ЛЕГОСТАЕВ
   НАСЛЕДНИК АЛВИСИДА II
    ЛЮБОВЬ ПРЕКРАСНЕЕ МЕЧА


   Светлой памяти моего двоюродного брата Сергея Владимировича Халутина,
разбившегося  на  мотоцикле  сразу  после  своего   выпускного   вечера,
посвящаю. Он был столь же молодым, как мой герой, но не успел узнать  ни
Большой Любви, ни Большой Подлости.

   Спасибо маме и жене моей Татьяне, за то что всегда рядом.

   Выражаю искреннюю благодарность  Александру  Викторовичу  Сидоровичу,
без которого не было бы этого  романа,  а  также:  Александру  Щеголеву,
Святославу Логинову, Сергею  Шикину,  Александру  Олексенко,  Александру
Кирсанову, Сергею Бережному, Виктору  Федорову,  Андрею  Балабухе,  Юрию
Флейшману, Андрею Черткову, Геннадию Белову, без которых этот роман  был
бы совсем другим, и Сергею Викторовичу Боброву,  просто  за  то  что  он
есть.
   Автор.

   С любезного разрешения автора  в  тексте  использовано  стихотворение
Льва Вершинина "Баллада о боевом слоне". +
   "Природа каждому дала:
   Орлу - горбатый клюв и мощные крыла,
   Быку - его рога, коню - его копыта.
   У зайца - быстрый бег, гадюка ядовита,
   Отравлен зуб ее. У рыбы - плавники,
   И, наконец, у льва есть когти и клыки.

   В мужчину мудрый ум она вселить умела,
   Для женщин мудрости Природа не имела
   И, исчерпав на нас могущество свое,
   Дала им красоту - не меч и не копье.

   Пред женской красотой мы все бессильны стали,
   Она сильней богов, людей, огня и стали."
   Пьер Ронсар

ПРОЛОГ

   "Срок придет - и совершится
   Предназначенное богом,
   Пожалеет он скитальца,
   И придет конец тревогам."
   Ш.Руставели, "Витязь в тигровой шкуре".

   Черноволосый мужчина с  гордой  осанкой,  сразу  указывающей  на  его
благородное происхождение и  немалый  боевой  опыт,  прошел  в  комнату,
которую указал молчаливый усталый слуга, взял у  того  факел  и  кивнул,
собираясь закрыть дверь на щеколду.
   Не очень подходящая обстановка для знатного французского рыцаря,  но,
учитывая военное положение и  количество  людей,  собравшихся  в  замке,
вполне устраивала - доводилось довольствоваться и  куда  более  скромным
ночлегом.
   Мужчина воткнул факел в жирандоль, расстегнул пряжки на куртке - так,
в запыленных и грязных после быстрого перехода  по  болотам  одеждах,  и
пришлось  садится  за  ужин  за  просторным  хозяйским  столом.  Времени
помыться  и  побыть  в  одиночестве,  чтобы  перевести  дух  и  обдумать
создавшееся положение, просто не было.
   Он подошел к окну и выглянул во двор. Там жгли костры и  укладывались
на ночлег прямо под открытым  небом,  благо  погода  позволяла,  солдаты
бриттской армии.
   Когда-то,  тринадцать  лет  назад,  он  уже   был   в   этом   замке,
представившись странствующим пилигримом. Только тогда двор был  сонен  и
пустынен, лишь изредка подходил к колодцу кто-то из челяди.
   Мужчина усмехнулся, вспомнив свое первое посещение Рэдвэлла.
   Он, Хамрай, чародей, достигших самых вышних  высот  магии,  тогда  не
выдержал.
   Неприятно вспоминать о собственных промахах, даже если учитывать, что
в то время он был изведен неудачами в многочисленных магических опытах и
бесплодным ожиданием до предела.
   Богиня Моонлав, одна из пяти детей Алгола... О, Моонлав... Хочется  и
проклинать, и благословить ее одновременно. Она спасла Хамрая в  тяжелые
времена после Великой Потери Памяти, когда  он  был  еще  юношей,  почти
мальчиком, едва умеющим читать и  знающим  лишь  самые  азы  магии.  Она
возлюбила  его,   она   направила   его   к   шаху   Балсару,   которому
покровительствовала, вознесла до небес  человеческих  желаний,  подарила
долголетие, равное бессмертию... И она же, вернее -  из-за  нее,  Хамрай
упал  в  пропасть  человеческого  отчаяния,  когда  невозможно  получить
желаемого.  Алвисид,  брат  Моонлав,  основатель  алголианской   церкви,
наложил  на  любовников  Моонлав  шаха  Балсара  и   Хамрая,   заклятие,
запрещающее им прикасаться к женщине.
   Хамрай не мог ручаться, что заклятие наложено лишь  на  них  двоих  -
Моонлав была весьма любвеобильна, умудрилась даже к Луциферу  в  постель
залезть... Хотя на Повелителя  Тьмы  вряд  ли  наложишь  заклятие,  даже
Алвисиду это, наверное, было бы не под силу.  Впрочем,  кто  знает,  кто
знает...  Не  зря  же   Луцифер   тоже   заинтересован   в   возрождении
расчлененного бога.
   Тогда, больше сотни лет назад, Хамрай ненавидел  Алвисида.  Не  из-за
заклятия, еще до того - просто потому, что Алвисида ненавидела  Моонлав.
Что не поделил Алвисид с остальными четырьмя богами, Хамрай не знал.
   Что Хамрая не касается - то не касается.
   Хотя Директорию Моонлав, вошедшую в священную книгу  алголиан,  писал
именно он.
   Иногда  Хамрай  считал,  что  Моонлав  и  пригрела  его  из-за   этой
директории,  поскольку  сама   литературными   талантами   не   обладала
совершенно, а в пику Алвисиду создать свой священный текст мечтала...
   Хамрай покачал головой, отгоняя неприятные мысли  -  перечитав  через
много лет эти директории, он жутко стыдился, хотя никто и не  знал,  что
они принадлежат его перу. Да и отношение к Алвисиду у него изменилось.
   Давно уже целью  его  жизни  стало  вернуть  из  магического  небытия
великого бога алголиан. Вернее, средством для достижения другой  цели  -
снятия ненавистного заклятия с него и с шаха Фарруха Аль Балсара.
   За сто с лишним лет, что прошли с момента наложения заклятия,  гибели
Алвисида и исчезновения остальных четверых богов  неизвестно  куда,  шах
Балсар значительно расширил свои владения.  Он  прямо-таки  извелся  без
наследника. Ему все время мерещилось, что он погибнет и все  завоеванное
великими трудами и лишениями  достанется  невесть  кому.  Он  все  время
изводил  своего  придворного  чародея,  старого  друга  и  товарища   по
несчастью, чтобы тот нашел способ - какой угодно! -  снять  заклятие.  И
Хамрай искал, ставил бесчисленные опыты, странствовал по свету в поисках
магических предметов в надежде избавить шаха - и себя, разумеется  -  от
несчастья. Бесполезно.
   Оставалась одна  надежда  -  в  предсказании  сказано,  что  один  из
многочисленных потомков Алвисида, будет обладать  частицей  его  силы  и
сможет возродить погибшего бога.
   И этот  человек,  носитель  Силы  Алвисида,  четырнадцать  лет  назад
родился в этом вот замке, в далекой от столицы шаха Балсара Британии.
   Хамрай столь долго ждал знамения о рождении  наследника,  обладающего
силой поверженного бога, что, увидев  в  черном  звездном  небе  зеленую
спираль Алвисида, сломя голову кинулся в Британию.
   Он смутно помнил дорогу, которая заняла многие месяцы - он жил  одной
мыслью:
   Этот младенец может возродить Алвисида!
   Хамрай знал: любой ценой он  обязан  не  допустить  случайной  гибели
нового наследника, как уже случилось со  вторым  наследником.  И  должен
убедить третьего родившего за полтора столетия обладателя  Силы  собрать
девять частей расчлененного божественного  предка.  Первого  наследника,
кстати еще ныне здравствующего двоюродного деда нынешнего,  отца  Гудра,
убедить не удалось - к тому времени уже был возведен в сан...
   Поэтому, наверное, чертову дюжину лет назад нервы у опытного  чародея
не выдержали и он похитил четвертого сына графа  Маридунского  прямо  из
колыбели. И ночью, в лесу, жутко  испугался,  когда  младенец  разорался
так, что все птицы взлетели с насиженных  мест,  а  потом,  вдобавок,  и
обмочил старого мага. К  тому  же,  Хамрай  прочувствовал,  что  пропажу
заметили и сам граф возглавил погоню.
   У старого  мага  хватило  сил  расстаться  с  драгоценной  добычей  и
положить истошно вопящего малыша в придорожные кусты,  чтобы  его  сразу
заметили преследователи.
   Но граф хотел найти и жестоко покарать наглеца,  посмевшего  похитить
его сына.
   Хамраю пришлось прижаться к вековому дубу, с помощью магии вжиться  в
него и самому стать этим дубом. Графские воины до самого утра обшаривали
окрестный лес и Хамрай думал,  что  его  руки  навсегда  превратились  в
ветви...
   А потом, когда опасность, не шибко  страшная  для  опытного  чародея,
миновала, Хамрай упал обессиленно и лежал, приходя в  себя.  День  лежал
или два, может быть - три, а, может, и  все  десять.  Он  не  знал,  что
делать дальше, ему надо было успокоиться. Даже если он все-таки  похитит
младенца, все равно придется ждать, пока он возмужает. Но Хамрай бы смог
сам воспитать его...
   Так, лежащим в прострации под старым  деревом  его  и  нашел  голубь,
посланный Гудэрзом - верным старым слугой Хамрая, оставшемся  в  шахском
дворце. Гудэрз сообщал, что почти сразу после отъезда Хамрая  во  дворце
появился могущественный маг, зачаровавший Фарруха Аль Балсара.  Что  шах
подчинился влиянию пришлого честолюбивого чаромастера  и  выполняет  все
его прихоти, а в народе  растет  недовольство  и  в  провинциях  вот-вот
вспыхнет бунт.
   Политика всегда была чужда Хамраю - это дело шаха. Но Балсар  был  не
только его повелителем - какой к Силам Космическим может быть у тайлорса
повелитель?! - но и старым другом.  Пришлось  поспешить  обратно,  почти
забыв об отдыхе и сне.
   Пришлый маг оказался не таким уж могучим  -  так,  всего-то  третьего
тайлора. Но глупым, жадным и  жестоким  до  крайности.  Изгнать  его  не
составило труда.
   Пришедший в себя шах вновь стал требовать у Хамрая,  чтобы  тот  снял
заклятия.
   Как будто чародей не тратил все  время  и  силы  в  тщетных  попытках
добиться желаемого!..
   Перед Хамраем встали две серьезные проблемы - как войти в  доверие  к
наследнику Алвисида и как оставить  шаха,  чтобы  какому-нибудь  дураку,
слегка владеющему магией, не возжелалось вновь попробовать свои чары  на
владыке полумира.
   Со второй задачей он справился, а вот с первой...
   Над Рэдвэллом царила  ночь.  Старого  чародея  никто  не  мог  видеть
сейчас. Его губы сложились в длинную дудочку, чрезвычайно обезобразившую
лицо, и магический неслышный  свист  понесся  по  округе  -  где  бы  ни
находился сейчас голубь-посланец, он услышит звук,  предназначенный  ему
одному.
   Хамрай заметил магическую птицу еще  на  выезде  из  взятого  саксами
Камелота, но за все эти дни у него не было возможности остаться одному.
   Хамрай снял перевязь с  мечом  и  подошел  к  металлическому  зеркалу
оставлявшему желать лучшего - не сравнить с  магическими  зеркалами  или
даже обычными во дворце шаха.
   В свете факела в мутной поверхности на него смотрело красивое лицо  -
с черными усами, горящими глазами, орлиным носом и волевым  подбородком.
Очень была к лицу трехдневная щетина; чуть  подернутые  паутиной  седины
волосы спадали на плечи.
   Лицо мужественного рыцаря и дамского любимца.  Лицо  барона  Ансеиса,
пэра Франции...
   Не такой уж и умелый боец оказался этот самый барон, а  вел  себя  не
как рыцарь,  а  как  разбойник  с  большой  дороги.  Собственно,  они  и
встретились на большой дороге, Хамрай победил барона в честном поединке.
В честном - если считать честным, что у барона было двое  оруженосцев  и
длинное копье, а у Хамрая  лишь  сабля,  взятая  по  настоянию  главного
телохранителя шаха. Барон напал на ехавшего в задумчивости странника без
всякого предупреждения. Хамрай не стал использовать магию - он не только
чародей, он и воин. И собирался завоевать любовь юноши именно  мужеством
и воинским искусством...
   Все получилось очень удачно. Пэр Франции не слишком отличался  внешне
от чародея, кроме того, конечно, что сам маг стремился всегда  выглядеть
неприметно. Не составило особого  труда  вжиться  в  образ  поверженного
барона и принять его облик.
   Хамрай даже заезжал в родовой замок  барона,  чтобы  сменить  коня  и
изношенное за время поисков Ансеисом Чаши Грааля вооружение. Родная жена
барона  не  заметила  подмены  и  Хамрай  спокойно  мог  бы  улечься  на
супружеское ложе. Мог бы - если бы мог, если бы не заклятие...
   Хамрай вспомнил о первой  красавице  бритского  королевства  Аннауре,
которая четверть часа назад провожала его  взглядом...  таким  взглядом,
что его не забыть, даже очень захотев. И это тоже было опасно. Хамрай не
боялся сражений и поединков. Старый маг боялся женских чар,  которым  не
мог противопоставить свое умение. Он мог их лишь избегать...
   На подоконник, наконец, опустился серый голубь и  Хамрай  поспешил  к
нему,  погладил  ласково.   Посланец   Хамрая   самому   Хамраю.   Этому
беззащитному на вид голубю не страшны никакие хищники - не воздушные, ни
земные. Когти птицы способны мгновенно вырастать  на  любую  длину  и  в
состоянии разорвать горло даже могучему льву.
   Правой рукой маг легонько щелкнул  голубя  по  затылку.  Из  клюва  в
подставленную ладонь  упал  черный  матовый  шарик,  очень  напоминающий
жемчужину.
   Хамрай вздохнул. Именно этого он ожидал,  но  надеялся,  что  получит
обычное послание - мол, все в порядке. У  мага  был  с  собой  такой  же
магический шарик, но остался в куртке где-то у  палачей  принца  Вогона.
Разыскивать куртку было некогда, да и, честно говоря,  тогда  он  совсем
забыл об этом, вспомнил лишь когда увидел птицу-посланца.
   Он прошел к постели и лег. Закрыл глаза и проглотил волшебный  шарик,
мысленно настраиваясь на проход по магическому пространству.
   Он не терял сознания - просто когда путешествие по бескрайней пустоши
окончилось,  он  открыл  глаза  и  увидел  свою  собственную  комнату  в
секретной башни шахского дворца. Он не переместился телесно - во  дворце
была лишь его видимость.
   В комнате было темно и  маг  прямо  сквозь  запертую  дверь  вышел  в
коридор и прошел до комнат  Гудэрза.  Слуги  там  не  оказалось.  Хамрай
покинул башню, спустился в подземный коридор, ведущий мимо  его  личного
зверинца в шахский дворец.
   Гудэрз кормил мясом своего любимца -  двухголового  шинийского  льва.
Боковым зрением  заметив  какое-то  движение  в  конце  коридора,  слуга
повернулся и вздрогнул; рука непроизвольно потянулась  к  запору  клети,
чтобы выпустить на чужака грозного хищника.
   - Это я, Гудэрз, - сказал Хамрай. - Здравствуй. Что у вас случилось?
   - Хозяин? - удивился слуга. - Вас и не  узнать.  Да  и  в  голове  не
укладывается, что вы здесь и одновременно еще где-то... За  столько  лет
я, казалось, ко всему привык, но это... Вы... то есть ваш двойник...  то
есть... ну, в общем, он пошел к повелителю. Шах собирается на  войну,  а
так ничего не случилось, все нормально...
   Хамрай улыбнулся  ему  и  подумал,  что  Гудэрз  совсем  стар,  скоро
перейдет в мир иной. А ведь маг взял его  в  услужение  двенадцатилетним
мальчишкой.
   - Хорошо, я еще поговорю с тобой, потом, - кивнул Хамрай и отправился
дальше, не обращая больше внимания ни на слугу, ни на диковинных существ
в клетках зверинца.
   В конце коридора он увидел  самого  себя.  Двойник  почувствовал  его
появление и поспешил встретить мага, чтобы охрана  случайно  не  подняла
тревогу по всему дворцу.
   Давным-давно Хамрай изобрел способ  делать  полных  двойников  -  это
открытие тысячи раз спасло жизнь шаху.  Когда  какой-либо  наглец,  едва
владеющий магией,  заявлял,  что  может  снять  заклятие  с  пресветлого
владыки, Хамрай не возражал. Но проверял действенность  снятия  заклятия
на двойнике повелителя - тысячи раз он  наблюдал,  как  после  соития  с
женщиной двойник шаха превращался в жуткого монстра.
   В первый раз они едва остались живы: чудовище запросто уложило  отряд
отборных  телохранителей.  Впоследствии  проверяли  снятие  заклятия   в
специальной комнате, где многотонная плита обрушивалась  на  еще  только
начинающего перерождаться монстра.
   Хамраю даже в голову не приходило делать  двойника  кого-либо,  кроме
самого шаха Балсара, и то двойнику предстояло жить не  более  нескольких
десятков минут.
   Сделать двойника самого  себя...  Он  боялся.  Ему  было  жутко  даже
представить, что появится еще один человек, который знает то же,  что  и
он, думает так же...
   Как с ним себя вести? Как вести себя с самим собой?
   Говорят, в чужую душу не залезешь. Как оказалось, нельзя залезть даже
в душу собственную.
   Старый чародей замедлил шаг, оттягивая встречу с двойником. Он  ни  о
чем не говорил с ним перед отъездом, когда создал его. И не знал  о  чем
говорить сейчас.
   Хотя, надо сообщить ему все о наследнике Алвисида. Все, что уже успел
выяснить.
   Хамраю было неприятно узнавать самого себя  в  двигающемся  навстречу
мужчине.
   Неужели он при ходьбе так  по-дурацки  затопыривал  за  спину  правую
руку?
   И двойник, чувствовавший себя полновластным хозяином в этом подземном
коридоре и в башне, тоже замедлил шаг.
   Они остановились друг против друга.
   Хамрай вдруг понял, что чувствует себя так, словно готовится вступить
в тяжелый магический поединок. С  кем?  С  самим  собой?  Победителя  не
будет.
   Видно,  у  обоих  магов  мысли  были  одинаковы  -  они   рассмеялись
одновременно.
   - Ладно, - кивнул Хамрай двойнику, -  идем  к  шаху.  Случилось  что?
Зачем вызывал?
   - Я беспокоился о твоей судьбе,  -  сказал  двойник,  повернувшись  и
зашагав в обратную сторону. - В неизвестности всегда жить тяжело.
   Хамрай странно посмотрел на проводника.
   - Э-гей, - сказал он. - Что-то я не замечал в  себе  раньше  привычки
лукавить перед самим собой. Если б я погиб, ты  бы  сразу  почувствовал,
что моя сила перешла к тебе.
   - Я действительно беспокоился, - твердо сказал двойник. - Сколько лет
прошло...
   - Сколько? - пожал плечами Хамрай.  -  Путешествие  в  Тибет  длилось
гораздо дольше... И шах не волновался.
   - Шах  и  сейчас  не  волнуется,  он  собирается  навести  порядок  в
Парфии... Я... Ты видел наследника Алвисида?
   - Да. Сегодня. Остановись.
   Двойник послушно развернулся. Хамрай положил пальцы ему на виски.
   - Смотри в глаза...
   Но двойник и сам знал, что делать. Он откинул факел на каменный пол и
тоже положил пальцы на виски Хамрая.
   Страхи  непроницаемого  с  виду  шахского  чародея,  непрекращающиеся
неудачные  попытки  снять  заклятие  Алвисида,   новые   лица   визирей,
значительные и незначительные происшествия  последних  лет  в  стране  и
государстве  хлынули  в  память  Хамрая,  вжившегося  в  образ   гордого
французского барона. Он автоматически отбрасывал все  лишнее,  наносное,
ему не нужное.
   Он почувствовал, как вздрогнул двойник, узнав о событиях, происшедших
в столице Британии за последние дни, и  увидев  образ  рыцаря,  ко