ничего непоправимого не  произошло,  требуется  лишь  как  можно
скорее восстановить энергию. Недолго осталось. Но как близко к гибели он
сегодня находился! Ни один бог, ни один самый мощный маг не может влиять
на судьбу более десяти человек одновременно. Ему же  пришлось  выдержать
грандиозный магический бой,  одновременно  охраняя  от  смертельных  ран
более полутора сотен  рыцарей!  Но  последнее  слово,  еще  не  сказано,
неуважаемый  принц  Вогон.  Только  французу  нет   дел   до   дворцовых
переворотов и до местных войн, у него свои цели. И для  достижения  этих
целей надо вырвать отсюда графа Маридунского и  добраться,  наконец,  до
его замка. И еще  -  надо  же  было  позволить  себе  такую  глупость  и
влюбиться, словно безусый мальчишка! Тем более, что ни к  чему  хорошему
это привести не  может.  Но  сердце  (оно  еще  способно  чувствовать?!)
тоскливо ноет при одном  лишь  имени  -  Аннаура.  Позволить  наследному
мерзавцу надругаться над ней? Нет! Последние внутренние емкости  души  и
разума вновь наполнились магической энергией  и  барон  внутренний  взор
повернул  наружу.  К  нему  подходил  лыбящийся  гнилью  зубов  небритый
толстяк. Француз усмехнулся, толстая цепь лопнула в  воздухе  и  пленник
ловко опустился на ноги - тяжелое железо на ногах, стекло, как вода.
   Толстяк закричал от ужаса - что-то очень страшное увидел он в  глазах
пленника. Сердце бедолаги не выдержало и разорвалось  от  испуга,  палач
кулем грохнулся на каменный пол и раскаленные щипцы  упали  на  обвисшее
брюхо. Четверо варлаков вскочили со  скамьи,  выхватывая  свои  короткие
мечи, но, повинуясь жесту француза, тут же повернулись друг  к  другу  и
вступили между собой в  бескомпромиссный  смертный  бой.  На  подручного
палача не потребовалось даже тратить магических  усилий,  француз  сгреб
его лицо ладонью и с силой отшвырнул  щупляка  к  стене.  Посмотрел  как
варлаки убивают друг друга -  техника  боя  была  у  них  примитивная  и
варварская, хотя  и  ей  в  красоте  отказать  было  нельзя.  Когда  все
закончилось, француз наклонился и взял два широких коротких меча. В углу
стояла огромная бочка с чистой свежей водой - барон окунул в нее  голову
и плечи, чуть не по пояс, выпрямился, глотнул воздуха и  снова  погрузил
голову в воду. Затем постоял,  закрыв  глаза,  (все-таки  слишком  много
сегодня пришлось использовать магические способности, а уже  и  отвыкать
начал) и подошел к тяжелой окованной железными полосами двери. Она  сама
распахнулась перед ним.

***

   Принц Вогон шел по извилистым коридорам дворца Пендрагона. На  каждом
углу ему встречались вооруженные варлаки, реже - саксонцы. Караулы  были
выставлены щедро - как будто можно было ожидать каких неожиданностей  от
этих трусливых бриттов! Принц презрительно фыркнул - Иглангер  и  прочие
командиры явно в штаны наложили от страха перед содеянным. Гер-рои... Он
шел к Аннауре, распаляя себя. Он боялся ее  и  уже  было  передумал,  но
вспомнил о строптивом бароне и ускорил шаг. Вот он, принц  Вогон  (почти
сорок лет, а все еще принц!), и победитель. Триумфатор. Только почему-то
радости это не доставляет... Странно. Все из-за герцога Иглангера! Умеет
же он испортить настроение даже в такой день!
   Для достойного окончания этого значительного в его  жизни  дня  принц
решил  обойтись  с  Аннаурой  по-хорошему.  К  тому  же   ему   хотелось
утвердиться в собственных глазах - в чем-чем а  по  части  обращения  со
слабым  полом  принцу  нет  равных.  Поэтому  принц  послал  одного   из
телохранителей за вином и подождал его у  дверей,  тщательно  продумывая
план действий. Когда охранник принес наконец  объемистый  кувшин  и  два
изящных бокала, принц выпил  для  храбрости  большой  глоток  и  отважно
открыл дверь.
   Аннаура полулежала на королевской  кровати,  опершись  на  локоть,  и
смотрела на вошедшего. Принц быстро оглядел комнату, он заметил  висящие
на стене мечи. И усмехнулся - если  бы  бриттка  хотела  его  убить  или
воспротивиться  ему,  она  непременно  попыталась   бы   воспользоваться
оружием. Значит, она ждала его! Значит, она хочет его - принца Вогона, а
не этого заносчивого француза!
   Принц сделал небрежный жест  охране  удалиться  и  вальяжно  пошел  к
красавице. Он был уверен, что в эти мгновения неотразим. На ходу он снял
камзол и рубашку, недвусмысленно показывая свои галантные намерения.
   "Боже, как он отвратителен! - подумала  Аннаура.  -  Походка,  как  у
подвыпившего шута и в нечесаной бороде крошки мяса, бр-р!"
   - Я прошу прощения у прекрасной дамы за мое грубое обращение на пиру.
Больше такого не повторится, - учтиво  сказал  принц  и  подумал:  "Черт
возьми, а зовут-то ее  как?".  Но  спрашивать  ее  саму  ему  показалось
неудобным и он продолжил светский разговор:
   - Но грудь у вас превосходна,  я  таких  еще  он  встреч-чал...  -  И
совершенно не вовремя  непристойная  икота  вдруг  овладела  благородным
принцем.
   От  него  густо  разило  винным  перегаром  и  Аннаура   инстинктивно
отодвинулась. К тому же у принца уже начинал расти живот, и складка жира
лишь усилила отвращение к саксонцу. Аннаура не могла защищаться, она  не
могла причинить вреда этому саксонскому хаму. Но  уж  сказать,  что  она
думает о нем, она может.
   И красавица сказала.
   Рука принца, тянувшаяся к манящей выпуклости ее груди, сквозь  рваный
ворот отсвечивающей белизной, остановилась на полпути. Он вскочил и сжал
кулаки. Хмель ударил словно дубиной по голове, брызнув в глаза  вспышкой
ярости и окончательно вытравив учтивые манеры.
   Он грубо схватил ее за длинные пышные волосы и сбросил с кровати.  Не
давая опомниться,  ударил  ее  в  бок  ногой  в  тяжелом  сапоге.  Затем
склонился над ней и перевернул несчастную на спину. Она,  сквозь  слезы,
выступившие на глазах, вновь плюнула ему в лицо.
   Не сдерживая себя, саксонец со всей силы влепил ей  пощечину,  рывком
вновь перевернул животом вниз, уперся коленом ей в  поясницу,  чтобы  не
сопротивлялась и начал в нетерпении разрывать на ней одежды.  Он  должен
ею сегодня обладать, чего бы это ему ни стоило!
   "Черт возьми, да сколько же  всего  на  ней  надето!"  -  с  яростным
раздражением подумал принц.  Он  выдернул  из-за  пояса  кинжал  и  стал
разрезать дорогие заморские ткани.  Наконец  груда  тряпья  валялась  на
полу, а принц, почти обезумевший от визга и вида обнаженного тела гордой
красавицы, схватил ее и бросил на королевскую кровать. И тут же как барс
набросился на нее, придавив к постели.
   Она не могла даже оцарапать его своими длинными ногтями!
   Ей оставалось лишь кричать что есть сил, хотя никто не придет  к  ней
на помощь, и судорожно сжимать ноги,  защищая  последний  бастион  своей
чести.
   Его локоть с сумасшедшей болью давил ей в  грудь.  Он  ерзал  на  ней
тяжестью тела, не давая дышать. Его липкие зловонные губы искали ее рот,
а холодная рука с длинными узловатыми пальцами  пыталась  раздвинуть  ее
ноги.
   Сил не  хватало  даже  кричать,  Аннаура  поняла,  что  сопротивление
бесполезно, сейчас все закончится - он возьмет ее. Она сдалась и закрыла
глаза, мышцы расслабились, перестав защищать лоно ее.
   И внезапно она почувствовала, что мерзкая  тяжесть  принца  не  давит
больше на нее!
   Аннаура открыла глаза, присела и  быстро  подтянула  под  себя  ноги,
рукой прикрыв прекрасную грудь. Сердце ее  часто-часто  заколотилось  от
волнения и охвативших чувств.
   Возле постели, в неверном свете трех факелов на стенах,  стоял  барон
Ансеис с коротким варлакским  мечом  в  руке.  Правой  рукой  он  держал
насильника за рыжие волосы на затылке. Барон  резко  отпустил  грязно  и
несвязно ругающегося принца, рывком развернул его и кулаком,  в  котором
была зажата рукоять меча, врезал принцу по скуле. Тот охнул и упал, ноги
не выдержали молодецкого удара.  Головой  принц  ударился  о  квадратный
столб кровати и потерял сознание, глаза его  закрылись,  руки  бездвижно
раскинулись по обе стороны.
   Барон подошел к Аннауре и подал ей руку, чтобы помочь встать.
   - Прошу прощения, прекрасная Аннаура, - сказал барон.  -  Я  чуть  не
опоздал.
   Обнаженный  до  пояса,  с  обрамляющими  красивое  мужественное  лицо
черными мокрыми волосами, мускулистый, с жемчужинами воды  на  загорелой
коже и со свежими шрамами от меча, хлыста и каленого железа, с  мечом  в
руке и в фантастическом  отсвете  факелов  он  был  прекрасен  -  словно
вышедший из детских грез сказочный герой.
   - Вы пришли вовремя, - чуть хрипло ответила Аннаура, не шевелясь. Она
не стеснялась перед ним своей наготы,  просто  иногда  полезно  проявить
стеснительность и стыдливость.
   Барон  понял  ее,  как  она  хотела.  Он  подошел   к   останкам   ее
превосходного парадного платья и поднял их с  пола.  Осмотрел  и  бросил
обратно. Оглядел спальню, и вышел за дверь. Аннаура встрепенулась - куда
он? Но барон тут же вернулся обратно, волоча  за  руки  тело  одного  из
саксонских телохранителей принца. Он  принялся  быстро,  хотя  не  очень
ловко, путаясь в многочисленных пряжках, раздевать его.
   - Я не одену его тряпки, - сказала Аннаура.
   - Значит пойдешь голой, - не оборачиваясь ответил Ансеис.
   Наконец барон выпрямился и подал  ей  платье  охранника.  Она  быстро
оделась, с огромными  удовольствием  ощущая  на  себе  его  внимательный
восхищенный взгляд. Аннаура случайно наткнулась взглядом на  лежащего  в
обмороке принца. И вдруг поняла, что заклятие чародея Иглангера исчезло!
- она вновь может причинить саксонцу вред. Она сжала кулаки: "Ну..."
   - С ним что будем делать? - спросила она француза,  поднимая  с  пола
кинжал принца, выроненный им в пылу борьбы с красавицей.
   Ансеис  заканчивал  строительство  магической  стены  вокруг  спящего
Иглангера - барону не хотелось, чтобы тот неожиданно проснулся. У барона
оставалось не так много сил, чтобы еще  раз  сражаться,  пусть  и  не  с
самыми мощными, но сразу с тремя колдунами,  которые  к  тому  же  могут
целиком сосредоточиться на магии духа, не заботясь в этот момент о теле.
   - Что хочешь, - ответил барон Аннауре. - Он твой.
   Она подошла к неподвижному телу, зеленые штаны  сорокалетнего  принца
были спущены до колен - неприятное зрелище.
   - Я отрежу ему его гнилые гениталии, - мстительно сказала Аннаура,  -
чтобы больше никого никогда не смог изнасиловать. - Она помолчала.  -  А
потом проткну его склизкое подлое сердце, чтобы  не  осмеливался  больше
поднимать руку на бриттов.
   - Что-нибудь одно, - сухо сказал барон.
   - Что? - не поняла Аннаура.
   - Если ты лишишь его мужества, а потом  убьешь,  то  первое  окажется
бессмысленным, - пояснил барон. - А месть должна быть разумной.
   Аннаура на мгновенье задумалась.
   - Хорошо, - наконец сказала она и о ноготь проверила остер ли кинжал.
- Я отомщу по-женски. А какой-нибудь бриттский  рыцарь  убьет  его,  как
мужчина.
   Она  склонилась  над  саксонцем  и  с  брезгливым  отвращением  взяла
пальцами его органы.
   В этот момент он открыл глаза и увидел француза  с  мечом  в  руке  и
склонившуюся над ним Аннауру. Зрачки его расширились от ужаса. И  тотчас
же пронзительная боль ослепила его. Принц  дико  и  истошно  закричал  -
казалось его крик проникает во все уголки огромного дворца.
   Барон ногой легонько стукнул его под подбородок и принц опять впал  в
глубокое беспамятство.
   - Пойдем, - сказал француз, помогая Аннауре встать  на  ноги.  -  Нам
надо поторопиться, у нас еще много дел.
   Аннаура с радостью кивнула. Она была готова воспринимать любое  слово
барона, как откровенье божье. Таких мужчин она  еще  в  своей  жизни  не
встречала.
   - Дворец переполнен врагами, - предостерег барон.  -  Нам  надо  быть
осторожными.
   Они миновали прихожую, где валялось семь  недвижных  тел  и  вышли  в
коридор. Барон, вспомнил что-то  неожиданно,  вернулся  обратно,  бросил
короткий неудобный  варлакский  клинок  и  взял  два  саксонских,  более
привычных для рыцаря. Аннаура тоже взяла  себе  меч,  она  уже  доказала
сегодня,  что  может  сражаться  с  мужчинами  плечом  к  плечу.  Одежда
саксонского воина сидела на ней неуклюже и мешковато, и не застегивалась
на пышной груди, но сейчас ей было не до своего нелепого  вида.  Аннаура
шла за бароном, думая что сегодняшний день - один из самых счастливых  в
ее жизни. Она уже была уверена, что эта кошмарная ночь кончится хорошо -
с ее бароном ей ничего не страшно!

***

   Обширны подземелья королевского дворца, а темниц  на  всех  бриттских
рыцарей не хватило. По двое, по трое, а кое-где и  по  четверо  впихнули
грубые немногословные варлаки благородных бриттских  рыцарей  в  мрачные
душные камеры без окон.
   Сэр Отлак, сэр Гловер и герцог Вольдемар оказались  вместе  в  тесном
склепе, где трухлявая деревянная колода служила  единственным  предметом
мебели предыдущему узнику.
   Граф Маридунский сел  на  колоду  и  сжал  голову  руками.  Гловер  и
Вольдемар молчали - они уважали горе отца, потерявшего в одночасье  двух
сыновей. Но и положение их самих было  немногим  лучше  -  Вогон  обещал
сбросить их всех в загон к дракону и они не сомневались, что он выполнит
свою угрозу. Погибнуть под огромными лапами скованного чудовища позорно.
Но и проткнуть пылающее гневом сердце нечем - оружие отобрали. И  рыцарь
должен стойко переносить выпавшие на него невзгоды, с открытым  забралом
встречая смерть.
   Стены были сырые, а воздух спертым и смрадным. Говорить было не о чем
- святое негодование переполняло сердца отважных рыцарей.
   - Нет! - наконец выдохнул Гловер и стукнул кулаком в стену.  -  Я  не
верю, что наследник мертв! Король мне говорил...
   - Король держал в тайне  от  всех  местопребывание  Этварда,  -  тихо
ответил Вольдемар. - Даже от  меня,  хотя  я  был  его  правой  рукой  и
осведомлен о всех делах государства.  Держать  в  строжайшей  тайне  имя
опекуна и место,  где  воспитывается  наследник  -  традиция,  идущая  с
артуровских времен и ее никогда не нарушали.
   В  кромешной  тьме  лица  собеседника  было  не  видно,   но   герцог
догадывался, что лицо Гловера искажено мукой и яростью.
   - Но Пенландрис... - простонал Гловер. - Как мог король доверить  ему
наследника! Наверняка предатель  сам  убил  его.  Сердце  змеи  в  груди
Пенландриса! А я  еще  по-дружески  относился  к  нему!  Он...  он  убил
наследника, вырвав сердце у народа бриттов,  будь  он  проклят  во  веки
веков!
   - Юный Этвард жив, - не поднимая головы тихо сказал граф Маридунский.
   - Что?! - в один голос воскликнули Гловер и Вольдемар.
   - Он в моем замке. Я  его  опекун.  Но  убийцы  уже  мчатся  туда,  -
вздохнул граф.
   - Но твой замок неприступен.
   - Да. Но убийцы наверняка выдадут себя за  рыцарей.  А  ворота  моего
замка всегда открыты для гостей.
   Гловер в  отчаянии  ударил  кувалдоподобными  кулаками  в  дверь.  Но
тяжелые засовы не дрогнув выдержали гневный напор рыцаря. От  бессильной
ярости хотелось выть, плакать, биться о  камень.  Но  сырые  стены  были
равнодушны к людскому горю.
   Скупые капли воды, сочившейся с потолка, звонко в тишине шлепались  о
пол, отмеривая время - последнюю ночь жизни отважных рыцарей.
   Словно труба архангела проскрипел засов.
   -  За  нами  пришли,  -  хладнокровно  сказал  герцог  Вольдемар.   -
Приготовимся принять смерть как подобает.
   Дверь  натужно  распахнулась  и  в  свете  факела  пленники   увидели
освобождение.
   -  Барон  Ансеис,  бычья  требуха!  -  воскликнул  Гловер.   Отчаяние
мгновенно сменилось в нем жаждой возмездия.
   За спиной барона стояла Аннаура в неподобающей ей мужской  одежде,  в
трех шагах дальше валялся труп варлака с размозженной  головой.  С  меча
француза стекала теплая кровь.
   - Выходите быстрее, - попросил барон. - Дворец переполнен  варлаками,
надо уходить.
   - Надо освободить всех остальных рыцарей!  -  воскликнул  Гловер.  Он
нагнулся над мертвым  варлаком,  разжимая  пальцы  трупа,  сомкнутые  на
рукояти меча.
   - Мы не можем покинуть дворец без наших жен и дочерей!  -  воскликнул
герцог Вольдемар. - И без принцессы Рогнеды!
   - И, кроме рыцарей, во дворце были наши оруженосцы и воины! -  сказал
граф Маридунский.
   - Граф, - вздохнул барон. - Первый  бой  вами  проигран,  но  не  вся
война. Если же враги коварством и подлостью захватят ваш замок...  то  у
бриттов почти не останется шансов вновь поднять голову.
   Граф пристально посмотрел на барона.  Откуда  француз  знает?  Но  не
время  сейчас  выяснять  подробности,  а  сомневаться  в   честности   и
благородстве барона Ансеиса  теперь-то  уж  у  Отлака  не  было  никаких
оснований.
   - Но было бы низостью с нашей стороны бежать, бросив здесь  товарищей
и женщин на растерзание  врагам.  Даже  если  мы  погибнем,  мы  обязаны
попытаться.
   Герцог Вольдемар уже отодвигал засов ближайшей темницы.
   Барон низко склонил голову в поклоне.
   - Я здесь иноземец, граф. Вы здесь хозяин, вам решать. Я свою  миссию
выполнил. Но мой меч и моя рука принадлежит вам.
   - Спасибо, барон. Вы самый благородный и храбрый рыцарь,  которого  я
знал.
   Бриттские  рыцари  прекрасно  знали  внутренние  расположения  дворца
своего Верховного короля. Наземной его части. Но никто из них никогда не
бывал в подземелье. Нельзя сказать, что они даже не догадывались  о  его
существовании, нет - они знали, что в каждом замке должна  быть  тюрьма,
но просто интересоваться подземельем дворца им было ни к чему. И теперь,
если бы не герцог Вольдемар, которому  приходилось  спускаться  сюда  по
долгу службы, рыцари  просто  заблудились  бы  в  сложных  и  запутанных
лабиринтах мрачных подземных переходов.
   Через четверть часа или чуть больше все рыцари  были  освобождены  из
темниц. Часть из них вооружилась короткими  мечами  охранников.  Убивали
всех варлаков и саксонцев без предварительных  разговоров  -  во-первых,
кипела ярость и жажда мести, а, во-вторых, бритты не желали поднимать во
вражеском  стане  всеобщей  тревоги.  Рыцари  понимали,   что   сил   их
недостаточно, что в дворцовых переходах их просто задавят, как давеча  в
пиршественном зале,  и  что  для  спасения  страны  от  нашествия  врага
необходимо выбраться из столицы и дать бой врагу в чистом поле -  как  и
подобает рыцарям.
   У  выхода  из  подземелья  бритты  остановились  и  граф  Маридунский
обратился к ним с речью:
   - Благородные бриттские рыцари! Коварный враг вероломством занял нашу
столицу и собирается уничтожить наш  народ.  Но  мы  не  склонимся  пред
саксонцем и будем защищать наши земли до  последнего  вздоха.  Нам  надо
быть всем вместе и мы изгоним  саксонскую  скверну  не  только  с  наших
земель, но и со всей Британии, исконно нашей страны. Род Пендрагонов  не
прервался! - Рыцари зашумели и Отлак поднял руку, призывая к вниманию. -
Наследник Пендрагона юный Этвард жив,  он  находится  в  моем  замке,  в
Рэдвэлле. Он был на воспитании у меня, а не у предателя  Пенландриса.  Я
представлю в замке все необходимые доказательства!
   Рыцари, взволнованные этим  сообщением,  зашумели.  Герцог  Вольдемар
сказал:
   - Но туда мчатся саксонские убийцы! Мы  должны  их  опередить.  Замок
Отлака будет местом, откуда мы начнем священную освободительную войну!
   Рыцари бурно пытались выразить свое ликование  и  поддержку,  но  сэр
Отлак вновь призвал к вниманию.
   - Сейчас мы разделимся! Все, у кого есть дома в столице, пусть пойдут
в них, возьмут всех коней, воинов и все  оружие,  что  есть.  Оставшиеся
разделятся на три части. Одна, под  началом  герцога  Вольдемара  пойдет
выручать наших женщин.  Другая,  под  руководством  Гловера  и  моим,  -
оруженосцев и воинов, вряд ли их уже убили. Третья, - герцог  поискал  в
толпе глазами, - с сэром Блэкмором попытается уничтожить охрану  конюшен
и вывести всех коней. Встречаемся за Ирландскими воротами.  Я  не  знаю,
сколько сейчас времени, но даю всем полтора часа. Потом  мы  уже  должны
мчаться к замку, где находится наш