бного не
ожидая, торжественно произнес:
   - Сарлуза, я прощаю вам все зло, которое вы мне причинили.  Я  прощаю
вам мою разбитую жизнь, прощаю вам мою утраченную честь, мою  поруганную
любовь и мою душу, навеки погубленную тем отчаянием, в которое  вы  меня
повергли! Живите с миром!
   - Радхаур, - она смотрела на  него  широко  раскрытыми  от  удивления
глазами, - но я... Я по-прежнему тебя люблю...
   - Я простил вас, сударыня, - поклонился ей  Радхаур,  показывая,  что
все разговоры закончены. Позже, вспоминая об этом разговоре, он  сам  не
мог  понять,  как  удержался,  не  послал  Алвисида   с   его   дурацким
благородством куда подальше и не прижал Сарлузу к  себе,  чтобы  уткнуть
лицо в ее волосы, вспомнить ее  запах  -  запах  первой  женщины,  запах
настоящей страсти, запах невозвратимой юности, когда мир  казался  таким
простым: ярким и черно-белым одновременно.
   Сзади послышался шум поднимающейся плиты.  Радхаур  резко  обернулся,
непроизвольно обхватив пальцами рукоять Гурондоля.
   - А вот и мои слуги, - улыбнулся Алвисид и громко произнес:
   - Женщин не  надо,  в  моем  дворце  теперь  есть  хозяйка.  Вы  ведь
согласны, сударыня?
   Он подарил ей улыбку, перед которой не устояла бы не одна женщина.  А
уж тем более только что отвергнутая, измученная пятнадцатью  годами  ада
и, не ответь она на эту улыбку, обреченная на эти муки вторично.
   Сарлуза вопросительно посмотрела на Радхаура, но  тот  нашел  в  себе
силы с равнодушным видом отвернуться.
   - Да, я согласна, - опустила она веки, не рискуя заигрывать с  другим
мужчиной при Радхауре.
   - Вот и прекрасно. Я покажу вам забавные вещи,  милочка.  У  меня  во
дворце их было много, и они не должны  были  сломаться  за  мое  слишком
затянувшееся  отсутствие.  У  меня  есть  магический  предмет,   который
показывает  живые  картины,  и  сегодня  я   вам   покажу   какую-нибудь
трогательную любовную историю. Например, про Ромео о Джульетту, вряд  ли
в этом мире эта сказка известна...
   Что-то неприятно царапнуло Радхаура, когда он заметил блеск в  глазах
женщины.
   Шестнадцать  алголиан  подошли  и  выстроились  вдоль  стены,  ожидая
приказаний.
   - Ну что же мы стоим на пороге, - усмехнулся Алвисид. - Прошу всех во
дворец...
   - Сэр Алан, я хотел бы  вернуться  в  замок,  чтобы  приготовиться  к
путешествию, - сказал граф Маридунский. - Когда прикажете отправляться?
   Алвисид пристально посмотрел на него, почему-то вздохнул и кивнул:
   - Иди, наследник. Подбери себе достойных спутников. Завтра я за  вами
пришлю, отправитесь из тевтонского каталога. Лошадей  вам  приготовят...
Так что пусть твои караульные в пещере ждут сигнала. И...
   - И что?
   - И поклонись за меня могиле моего сына...
   - До завтра, сэр Алан.
   Он  слегка  склонил  перед  поверженным  богом  голову,  стараясь  не
встречаться взглядом с молодой женщиной, и прошел к выходу в Рэдвэлл.
   Поднимаясь по ступенькам, он пытался думать  о  недавнем  свидании  с
Рогнедой, но  против  воли  перед  глазами  всплывали  ямочки  на  щеках
улыбающейся Сарлузы.

Глава седьмая

   Соболезновать удрученным - человеческое свойство, и хотя оно пристало
всякому, мы особенно ожидаем  его  от  тех,  которые  сами  нуждались  в
утешении и находили его в других.
   Д.Боккаччо. "Декамерон"

   - В первый раз в жизни покинул материк - и что? - бурчал сэр  Бламур.
- Везде одно и то же, а здесь еще и мошкары не счесть...
   - Смею вас заверить, - отвечал сэр Гловер, - мошкары здесь ничуть  не
больше, разрази меня гром, чем в Маридунских лесах...
   - Вот, помнится, старый граф путешествовал... За неделю  отправлялись
гонцы по всему маршруту... От Рэдвэлла до Камелота ехали не  менее  трех
дней - и  то,  если  очень  торопились.  Останавливались  в  гостиницах,
неспешно  ели,  мягко  спали...  А  теперь...  Спустился  в  подземелье,
поднялся по ступенькам - и ты в Тевтонии...
   - Тевтония - это еще что, - рассмеялся граф  Камулодунский,  -  через
этот коридор, говорят, хоть к Господу  на  Юпитер,  хоть  к  дьяволу  на
Меркурий попасть можно...
   - Тьфу-тьфу-тьфу... - по привычке сплюнул  сэр  Бламур,  хотел  также
привычно что-то сказать, но вовремя одернул себя. - Не стоит говорить  о
том, о чем не стоит говорить.
   - Тоже верно, - согласился Гловер. - Есть  многое  на  свете,  о  чем
лучше не думать, бычья требуха, если не хочешь сойти с ума. И все же,  я
не пойму твоего недовольства, Бламур. Вырвался из  замка,  из-под  опеки
жены - наслаждайся жизнью.
   - Да мне и в замке жилось неплохо...
   - Зачем же напросился с нами?
   - По-моему, это все же не увеселительное путешествие, а боевой поход,
как сказал граф, - возразил сенешаль. И добавил:
   - Если поход, то опасность. Не хочу умереть в постели, Гловер.
   У графа, видно, вертелась на языке ехидная шутка,  но  он  промолчал.
Повернулся к третьему всаднику в ряду:
   - Слушай и запоминай, что старики говорят, сэр Уррий. Придет время, и
ты будешь гордиться, что знал таких рыцарей, как мы. Как  в  свое  время
старый граф Маридунский очень гордился тем,  что  знаменитый  сэр  Томас
Малтон  угостил  его,  еще  мальчишку,  кусочком   сердца   поверженного
дракона... Бламур, а ты сэра Томаса знал?
   - Нет, тогда я еще на синиц с рогаткой ходил,  а  сенешалем  Рэдвэлла
был мой дед...
   Уррий не понимал, за что так любят сэр Гловер и  барон  Ансеис  этого
толстого и ворчливого старика, сенешаля Рэдвэлла. Вот барон, граф -  да,
они достойны восхищения, настоящие рыцари! Хотел бы он быть  таким,  как
они. И будет! Обязательно будет! Или еще лучше - таким  как...  как  его
отец. Граф Маридунский. Сэр Радхаур. Наследник Алвисида.
   Уррий сам не мог разобраться в своих чувствах.  Даже  если  разложить
все по полочкам (что, честно говоря, сделать никак не  удавалось).  Даже
если начать разбираться с начала. Кто  он?  Бастард.  Сын  отшельницы  у
Озера Трех Дев - вот, что он мог  сказать  о  себе  до  сих  пор.  Стать
рыцарем - было недостижимой мечтой.  А  теперь...  А  теперь  разве  что
изменилось? Он теперь рыцарь, но, как говорил неоднократно  сэр  Ансеис,
не так трудно завоевать шпоры,  как  ежедневно  доказывать,  что  ты  их
достоин. И доказывать, как добавлял барон, приходится никому иному,  как
самому себе. Вот уж воистину.
   Кто такой Алвисид, Уррий знал с самого детства -  рассказывали  барон
Ансеис и алголиане, что жили неподалеку  от  их  озера,  приглядывая  за
мечом Верховного Координатора Фоора.  Это  сейчас  Уррий  понимает,  что
барон знал о его предназначении с самого начала. Когда  он  вчера  прямо
спросил об этом, барон (или, как он сам признался, его еще  зовут  магом
Хамраем) честно ответил: "Если бы ты не был Наследником Алвисида,  я  бы
никогда не появился у Озера Трех Дев, это правда".
   Почему-то барон Ансеис очень  хочет  возродить  поверженного  некогда
Алвисида. Очень хочет. Очень. Но Наследник  Алвисида  уже  почти  собрал
члены алголианского бога и твердо намерен достать последний - сердце.  А
он, Уррий...
   Так или иначе, в его жизни должно было что-то произойти, не мог же он
вечно жить в замке барона.... И он даже не  против  был  бы  отправиться
куда угодно с  тем  обаятельным  путешествующим  рыцарем,  которого  сэр
Ансеис называл "князь". Но с бароном  все  же  лучше,  хоть  и  придется
делить все тяготы и прелести похода с Отлаком.
   Они покинули замок барона Ансеиса с рассветом и, немного  не  доезжая
до Рэдвэлла, встретили короля Этварда со свитой - король  был  мрачен  и
задумчив, едва приветствовал барона. Отлак и Уррий в молчаливом  поклоне
проводили взглядом государя, совсем недавно (и, в общем-то, ни  за  что,
по рекомендации Ансеиса в счет будущих заслуг и  в  честь  праздника)  в
числе прочих юных наследников баронов, маркизов и  графов,  посвятившего
их в рыцари.
   Барон Ансеис представил Уррия графу Маридунскому  наедине,  в  покоях
графа. Тот странным взглядом посмотрел на юношу, лишь спросил,  кто  его
мать. Барон просил извинения за что-то, говорил,  что  был  уверен:  сэр
Радхаур знает о существовании незаконнорожденного сына и то,  что  барон
Ансеис опекает его. Как оказалось  -  не  знал.  Граф  долго  размышлял,
бросая время от времени быстрые взгляды  на  стоящего  перед  ним  юного
рыцаря. Потом вздохнул, достал из сундука великолепный клинок с  богатой
рукоятью и сказал: "Ты мне нравишься, юноша. Но... За ошибки  приходится
платить. У тебя есть два брата - озерные воины. Теперь у  меня  появился
еще один сын. Я признал бы тебя и сделал  наследником...  Но...  Но  это
означало бы мое отречение от любимой женщины, от всего, ради чего я жил.
Поэтому все, что я могу для тебя сделать, так  это  подарить  тебе  этот
меч. Когда-то он принадлежал Алвисиду, твоему далекому предку по  крови.
Еще хочу дать тебе искренний совет: отправляйся в Камелот, на  службу  к
королю Этварду, и держись подальше от Алвисида и всех  нас.  Проще  жить
будет". Уррий с трепетом принял  подарок,  поклонился  и  сказал:  "Если
прогоните, пойду  служить  королю  Этварду  и  не  опозорю  ни  вас,  ни
воспитавшего меня барона Ансеиса". Граф усмехнулся и обратился к барону:
"Алвисиду его представлял?" Барон ответил: "Нет, он  ничего  не  знает".
"Представь.  Вдруг  у  мальчика  пробьется  зов,  который   я   перестал
слышать...". "Представлю, - согласился Хамрай. - Но я думаю, что зов нам
больше не понадобится. Мы  скоро  и  так  узнаем,  где  хранится  сердце
Алвисида". Граф Маридунский в задумчивости прошелся от  стены  к  стене:
"Барон, а ты не думаешь, что я могу отправить за сердцем этого мальчика,
а сам почить на лаврах?" "Я-то, может, так и думаю, - усмехнулся  барон,
- а вот ты, Радхаур, - нет!" "Ты прав,  -  согласился  граф.  -  Что  ж,
надеюсь, этот юноша не опозорит мои седины. После того  как  представишь
Алвисиду,  отведи  его...  туда,  где  я  получил  этот  меч.  Ему  тоже
предназначен подарок... Нет,  сперва  отведи  за  подарком,  потом  -  к
Алвисиду".
   Так Уррий узнал, кто его настоящий отец.
   В тот день в путешествие не отправились. Надо  полагать  из-за  него,
Уррия, хотя никто этого вслух не  говорил,  да  кроме  барона  и  графа,
пожалуй, и не догадывался.
   Ближе к вечеру сэр  Радхаур  проводил  барона  и  Уррия  до  входа  в
подземную усыпальницу графов Маридунских: "Здесь  покоятся  вечным  сном
твои предки, хоть ты и не носишь их имя", - со  вздохом  сказал  граф  и
пошагал по лестнице наверх, к гостям, которых в  гостеприимном  Рэдвэлле
после празднеств почти не  осталось.  Барон  уверенно  провел  юношу  по
огромной пещере, уставленной молчаливыми изваяниями,  и  они  спустились
еще по одной лестнице. Сэр Ансеис что-то сделал, и перед  ними  открылся
выход в коридор - так же как и  в  лаборатории  барона.  Они  подошли  к
одному из выходов, барон открыл плиту и сказал: "Иди,  Уррий.  Это  твое
первое, но, увы, не последнее испытание. Ты можешь сейчас погибнуть,  но
я верю в тебя. Верь и ты. И обязательно справишься с  испытанием.  Удачи
тебе, сэр Уррий!" Барон подтолкнул его, и тяжелая  плита  опустилась  за
спиной, отделяя юношу от привычного мира. Он оказался в полной  темноте,
но вскоре мелькнул свет, и в дверях помещения, в котором  он  находился,
появился...  некто  рогатый,  с  хвостом,  в  руке  он  держал   тяжелый
подсвечник с полуоплывшими свечами.
   Сейчас все события смешались в голове в какую-то не представимую кашу
- жуткий монстр, представившийся  Повелителем  Тьмы,  пляшущие  скелеты,
какая-то обнаженная грудастая красавица без головы. Прямые вопросы и его
честные ответы. Он понимал, что разговаривает с самим Луцифером,  но  не
испытывал страха. То есть испытывал - что его бесхитростные ответы столь
просты, что в них могут не поверить.
   Потом он оказался в том же залитым ярким светом  коридоре,  с  ларцом
под мышкой, и граф Маридунский одобрительно похлопал его по плечу. Потом
его провели туда, где он увидел... самого Алвисида. И упал без  сознания
от накатившей на него откуда-то извне боли, которая была ошеломляющей  и
до странности приятной одновременно.
   Очнулся он в какой-то комнате, рядом с его  ложем  сидели  женщины  в
странных одеждах. Потом к нему пришел граф Маридунский, которого он даже
в мыслях не смел называть отцом. "Лежи, лежи, - сказал граф, - привыкай.
Сила Алвисида - не шутка. Я получал  ее  частями,  а  ты  -  всю  сразу.
Смотри". Он вытащил из ларца, что  лежал  на  постели  рядом  с  юношей,
кинжал, взял пальцами руку Уррия и быстрым  движением  провел  острейшим
клинком  по  запястью.  Боли  юноша  почти  не  почувствовал,  выступила
капелька крови, но ранка тут же стала заживляться. "Это  одно  из  новых
твоих качеств, - сказал Радхаур. - А еще... ты  можешь  теперь  узнавать
чужие мысли... Старайся не пользоваться этим даром,  чтобы  не  мучиться
ненужными вопросами..." Юноша осмотрел окружающую обстановку и  спросил:
"Где я?" "В алголианском каталоге, - граф  окинул  оценивающим  взглядом
молодых женщин,  терпеливо  сидящих  не  пошелохнувшись  возле  ложа,  и
усмехнулся:
   - Сегодня тебе предстоит еще одно испытание. Выше  голову,  наследник
Алвисида, я уже был таким, как ты..." Алголиане разбудили  Уррия,  когда
солнце поднялось достаточно высоко. "Пора, - сказали ему, -  вас  ждут".
Его накормили и отвели к воротам храма-крепости,  где  сидели  на  конях
остальные  рыцари,  решившие  отправиться   в   путешествие   с   графом
Маридунским. Оруженосец, выделенный ему бароном, подвел  коня.  И  сразу
отправились в путь. Со всех сторон навалились чужие мысли, Уррия  шатало
в седле, он словно задыхался - кто-то думал о жаркой красотке, с которой
провел  ночь,  кто-то  боялся  предстоящего  пути,  кто-то  надеялся  на
сумасшедшее  богатство  в  конце  путешествия,  один  из  слуг  подобрал
уроненную чужим господином золотую монету и жутко боялся разоблачения.
   К Уррию подъехали с двух сторон граф Маридунский и барон. "Представь,
что на тебе боевой шлем с  опущенным  забралом,  -  сквозь  переплетение
обрывков чужих мыслей донесся до него голос графа.  -  Сосредоточься  на
своем, на  том,  что  интересует  только  тебя.  Потом  будет  легче..."
Действительно, стало легче. Чужие мысли его не интересовали - в своих бы
разобраться. А если чьи думы и хотелось бы узнать -  графа  Маридунского
или барона Ансеиса, то как раз они-то были скрыты непробиваемой защитой.
Радовало лишь то, что, по словам барона, собственные мысли Уррия тоже не
были никому недоступны, даже  такому,  как  выяснилось,  могущественному
магу, как Хамрай.
   А, собственно, что у Уррия есть, кроме  меча  и  кинжала,  подаренных
вчера, и этих самых дум, в  которых  самому-то  невозможно  разобраться?
Только будущее. Он должен стать героем, таким как, например, граф...  Но
и будущее это какое-то... пустое. Ведь все уже  сделано,  Алвисид  почти
собран, что ему остается? Лишь завидовать графу! Зачем ему эти волшебные
свойства, если они ему не понадобятся никогда?
   Да и путешествие не радовало юношу.  Шел  третий  день  пути;  погода
стояла пасмурной,  временами  моросил  мелкий,  противный  дождик.  Граф
говорил, что  до  цели  их  путешествия  ехать  дней  десять.  И  ничего
интересного не попадалось взгляду: те же леса, деревеньки, да поля,  что
и в Маридунском графстве.  Вдали  изредка  высились  на  холмах  мрачные
замки; иногда проезжали небольшие  города,  но  в  постоялых  дворах  по
решению барона не останавливались, разбивали лагерь где-нибудь на поляне
недалеко от дороги, жгли костры, готовили  ужин  и  на  ночь  выставляли
караулы. Но на них никто и не думал нападать...
   Ничего нового, интересного путешествие пока не принесло. Может, много
лучше было бы, если бы барон отпустил его с тем блистательным рыцарем  в
Каледонию. Не пришлось бы слушать брюзжания старого сэра Бламура.
   Граф  Маридунский  сам  с  Уррием  не  заговаривал,  а  обращаться  с
вопросами к столь неожиданно обретенному отцу юный рыцарь стеснялся. Вот
и приходилось слушать скучные разговоры  о  порядках,  заведенных  сэром
Бламуром в Рэдвэлле, или о давно забытых рыцарских турнирах, где блистал
старый граф Маридунский, отец Радхаура, и, получается, его, Уррия,  дед.
Но от этого рассказы не становились более интересными.
   - Стой! - неожиданно поднял руку ехавший в голове  отряда,  вместе  с
сэром Радхауром и Отлаком, барон Ансеис.
   Весь отряд вынужден был остановиться.
   - Впереди, милях в четырех, разбойничья засада. По нашу душу!
   - Ну так и что? - хмыкнул сэр  Гловер.  -  Нам  ли  бояться  каких-то
разбойников?
   Уррий был полностью с ним согласен. Да и Отлак  тоже.  Хамрай  по  их
глазам видел, что оба недавно посвященных в звание рыцаря так и рвутся в
бой.
   - Никто и не  боится,  -  усмехнулся  барон  Ансеис.  -  Только  быть
утыканным как подушечка для иголок разбойничьими стрелами  -  не  велика
честь. Там три дюжины лучников, да  и  просто  бойцов  больше,  чем  нас
втрое. Где только успели собрать столько?
   - Но не поворачивать же обратно, бычья требуха! Вперед, покажем гнили
из-заугольной остроту рыцарский мечей!
   - Кто думает так же, как граф Камулодунский?
   Кроме Радхаура, который промолчал, так думали  все  рыцари  -  и  сэр
Бламур, и сэр  Манч,  и  барон  Кайрон,  и  французский  виконт  Сикард,
гостивший во время праздника в Рэдвэлле и сейчас увязавшийся  за  графом
Маридунским. Промолчали также шестнадцать алголиан, отправившихся с ними
в путешествие, да их никто и не спрашивал.
   - Что ж, - снова усмехнулся барон, - покажу вам маленький фокус.  Кто
хочет ринуться в бой - пусть отъедет  шагов  на  десять  вперед.  Ждите,
закрыв глаза.
   Барону верили, его  уважали.  И  потому  рыцари,  считавшие  зазорным
бежать  при  первой  же  опасности,  выехали  вперед.  Уррий  и   Отлак,
естественно, тоже. К ним присоединились почти все воины графской свиты и
часть оруженосцев, желающих отвагой обратить на себя внимание господина.
   - Все закрыли глаза? - подъехав, спросил барон.
   Услышав  утвердительный  ответ,  старый  маг  произнес  едва   слышно
заклинание, сделав что-то руками: те, кто  находились  рядом,  сидели  в
седлах, плотно зажмурив глаза, те же, кто остался,  не  рассмотрели  его
движений, просто, к своему изумлению, увидели,  что  всадники  поскакали
вперед и... остались на местах.
   - Это то же самое чародейство, которым вы когда-то давно спасли жизнь
Ламораку, создав его  точного  двойника?  -  поинтересовался  Радхаур  у
барона, провожая взглядом устремившийся по дороге отряд.
   - О, нет, - рассмеялся Хамрай. - То колдовство достаточно  сложное  и
требует человеческой жизни... Зато  и  двойник  -  человек.  А  здесь  -
видимость одна, простейшая магия. Отличается от тех, что могут сотворить
маги средней руки, лишь тем, что наши герои,  оставаясь  здесь  с  нами,
увидят, что ждет их отражения...
   После событий трехдневной давности, когда в него пытался вогнать ужас
сам Повелитель Зла, Уррий уже ничему  не  удивлялся.  Открыв  глаза,  он
увидел, что скачет вперед в окружении рыцарей и воинов и, конечно, Отлак
несется рядом с ним. Но тело  Уррия  не  ощущало  движения.  Он  пытался
проверить, легко ли подаренный чудесный меч Алвисида выходит из ножен  -
глаза видели, что рука слушается, но тело движения опять не ощутило.  "И
пусть будет, что будет, - решил юноша, - барон Ансеис знает, что делает.
Впереди разбойничья засада - значит будем готовы!"
   -  Славного  рыцаря  ты  воспитал,  -  сказал  Радхаур,  глядя  вслед
устремившимся вперед призракам.
   Граф Гловер и сэр Бламур, как ни странно, после  некоторого  раздумья
все же решили остаться с ними, резонно  предположив,  что  разбойники  и
прочие приключения - удел более молодых и не стоит старикам  отбирать  у
них славу. Они подъехали  к  барону  и  остановились  поодаль,  обсуждая
очередное чародейство, к которым за долгие годы успели привыкнуть  и  не
очень-то удивлялись.
   - Которого ты имеешь