. Уррий подошел и взял меч пожилого предводителя
иноверцев.
   Клинок меча был безукоризненной формы,  в  меру  длинный,  необычайно
острый, из серого, в разводах металла. Он был очень легок и эфес лежал в
ладони, словно продолжение руки. Уррий сделал несколько рубящих движений
- меч со свистом рассек воздух. Волшебный меч, меч мечей, меч  достойный
короля и у этого меча обязательно должно быть имя. Например  -  "Преград
не знающий". Или: "Неустрашимый". Какой он легкий! Тусклый метал  нехотя
отразил в своей глубине блеск солнца, которое уже собиралось клониться к
горизонту. Помнится, старый Бан рассказывал о таких необыкновенных мечах
- булатных. Может, это и есть легендарный булат?
   Призрак Триана сгреб собранные  клинки  в  охапку,  обернул  тряпкой,
чтобы не порезаться, и понес вниз по насыпи, к озеру.  Интересно,  может
ли призрак порезаться, или он просто  поступает  так,  как  поступил  бы
настоящий Триан? Уррий проследил за ним взглядом и забеспокоился о своем
коне. Но тут же увидел его, безмятежно щиплющего траву вдали у берега  -
все происшествия сегодняшнего дня прошли мимо  бессловесного  животного.
Триан дошел до Безымянного  озера  и  пошел  вдоль  берега,  туда,  куда
показал Уррий. Сбросил трофеи в воду.
   Уррий запомнил место и повернулся к часовне со свороченной выморочным
Чертовым камнем дверью. Дальнейшая судьба чудесной копии верного  Триана
его не волновала  -  больше  необходимости  в  ней  не  было.  И  причин
оттягивать дальше посещение часовни - тоже. Уррий вздохнул и,  сжимая  в
руках удивительный меч, пошел наверх. В  ножнах  его  ждал  своего  часа
изогнутый клинок рыжебородого.

***

   С самого начала церемонии с лица  Верховного  Координатора  Фоора  не
сходило спокойное  торжественно-мрачное  выражение.  Ни  одного  лишнего
движения, ни единого звука - его поза воплощала величие и силу.  Величие
и силу алголианской веры - истинной веры.
   Но Координатор знал, что сегодня  -  необычный  день.  День,  который
изменит всю его жизнь, придаст ей новый смысл. Ночью,  во  сне,  к  нему
приходил Алвисид. За все долгие годы, что пронеслись  с  момента  гибели
сына Алгола, он  снился  Фоору  всего  трижды  -  и  всегда  происходили
чрезвычайно важные события. Так, в предыдущий раз Алвисид  снился  Фоору
накануне гибели Верховного Координатора Шелена восемьдесят с лишним  лет
назад.
   Сегодня Алвисид приходил  к  нему  не  как  прежде  -  в  сине-желтых
ритуальных одеждах, расшитых драгоценными камнями, а в том  удивительном
черном костюме, плотно облегающем тело, в котором Алвисид отправился  на
свой последний бой с единоутробными братьями. Он был точно таким,  каким
Фоор, младший тогда из учеников Алвисида, запомнил его. Фоор  тогда  был
молод, восхищен и глуп, он не понимал всей  важности  происходящего.  Но
благодаря божественной милости Алвисида он приобрел долгие  года  жизни,
приобщился к крохам  колоссальной  мудрости  Алгола  и  встал  во  главе
движения алголиан, совет хэккеров  выбрал  его  Верховным  Координатором
единогласно.
   Только  всеведающий  Алгол  знает  сколько  времени  провел  Фоор   в
ирландском Каталоге у окаменелой головы  поверженного  учителя.  В  часы
радости и в часы отчаянья, в моменты великого торжества и  в  мгновения,
когда все казалось на грани краха - он стремился к учителю: поделиться с
ним  мыслями,  спросить  совета...  Но   голова   Алвисида,   вместилище
необычайного разума, мертво  молчала,  дожидаясь  часа,  когда  кто-либо
могущественный соберет вновь тело сына алголова и вдохнет в него  жизнь.
Голова оживала лишь раз, когда наследник Алвисида был рядом... Но  тогда
Фоор не уберег наследника от трагической оплошности, не сумел  выполнить
своего предназначения - возродить учителя и бога из небытия.
   "Готов ли ты к великим потрясениям?" - вопрошал ночью во сне  Алвисид
ученика и раба своего Фоора, Координатора созданной Алвисидом церкви.
   Да, готов.
   В распоряжении Фоора могущественная организация, пустившая  корни  по
всему миру, сотни тысяч фанатично верующих,  по  первому  слову  готовых
встать на защиту идей Алгола. За восемьдесят  лет  пребывания  Фоора  на
посту Верховного Координатора алголианская церковь  достигла  небывалого
дотоле расцвета. Фоору было чем гордиться. О нем рассказывали легенды  и
одно имя  его  наводило  на  людей  священный  трепет  -  ученик  самого
Алвисида. Никто  уже  не  знает,  что  Алвисид  прохладно,  чуть  ли  не
презрительно относился к своему шестнадцатому ученику, взятому в  спешке
для числа. Лишь в последние месяцы жизни Алвисид приблизил к себя Фоора,
как на самого молодого из учеников возлагая на него свои надежды.  И  не
ошибся в выборе. Координатор Фоор был готов в страшной битве не жизнь, а
на смерть во имя Алгола и сына его Алвисида.
   Что-то должно  произойти,  но  пока  ничто  не  нарушало  размеренной
церемонии священного Дня Одухотворения частицы малой плоти Алгола.  Фоор
стоял на подиуме у северной стены подземного храма, устремив глаза вверх
-  к  священной  реликвии  алголиан.  Рядом  с  ним,   на   коленях,   в
торжественной позе пели уже пятнадцатый файл апологеты - три  хэккера  и
послы всех шестнадцати Каталогов. Вдоль стен, между шестнадцатью  рядами
уходящих к небу колонн облицованных дорогим коричневым мрамором также на
коленях пели алголиане - сопровождающие апологетов, особо  доверенные  и
преданные люди, посвященные в тайну самой сильной из шестнадцати  частиц
малых плоти Алгола. Взгляды всех присутствующих были устремлены вверх  -
туда  где  по  спиралевидному  пандусу  из  золоченых  прутков  медленно
поднимался  отстоятель  Зуур,  неуклонно   приближающийся   к   заветной
реликвии. Прямо под священным шаром, на мозаичном полу храма на спине, в
покорной позе распластался его приемник.
   Отстоятель Зуур был родным сыном Фоора. Иногда, очень редко,  великий
Координатор позволял  себе  плотские  утехи,  что  верой  и  учением  не
возбранялось. Ему не было причин стыдится своих сыновей, в том  числе  и
главного действующего лица сегодняшнего ритуала - Зуура. Но  никто,  тем
не менее не знал происхождения отстоятеля, и сам Зуур в том числе.  Мать
его давно ушла во Вселенную Алгола, где Зло отсутствует как  таковое,  а
Фоор не считал нужным открывать тайну Зууру. Но пристально следил за его
судьбой.  И  сейчас  гордился,  что  Зуур  погибнет,  как   и   подобает
алголианину - приобщившись к великой мудрости Алгола. В исходе церемонии
Фоор не сомневался ни  тогда,  когда  шестнадцать  лет  назад  предложил
родного сына в отстоятели Красной часовни, ни тем более  сегодня,  после
видения ему во сне Алвисида. После соприкосновения в День  Одухотворения
с частицей Алгола Красной часовни еще никто  не  оставался  в  живых.  В
других Каталогах - да, и не редко. Но не здесь.
   Отстоятель Зуур медленно приближался  к  гибели  и  в  душе  его  все
ликовало. Путь по спиралевидному  золотому  пандусу  Алвисида  длиной  в
тысячу шестьсот семьдесят пять ярдов оказался длиной в жизнь. Оставалось
четыре последних витка из шестнадцати, что-то около пятидесяти  ярдов...
последние минуты жизни. Лучшие минуты, ради которых стоило жить. Зуур не
сводил взгляда с частицы малой,  ставшей  для  него  самой  жизнью,  все
остальное для него просто перестало существовать. Священный  предмет,  с
которым отстоятель почти сроднился за шестнадцать лет, уже ожил  -  едва
заметно вибрировал, от него исходили флюиды могущественной силы,  он  из
холодно-коричневого,   матового   бугристого   камня    превратился    в
прозрачно-чистый и идеально ровный шар, излучающий зеленое сияние. Пение
внизу священного файла сюда, к частице малой  уже  не  доносилось  -  до
испещренного формулами Алвисида мозаичного пола было не менее семидесяти
пяти футов.
   Все внимание Зуура  поглотил  священный  шар,  Зуур  говорил  с  ним,
рассказывая частице плоти Алгола  всю  свою  полную  битв  и  опасностей
жизнь, открывая душу свою, ничего  не  утаивая.  Ему  не  было  дела  до
какого-то поднявшегося переполоха наверху - он готовился  к  встрече  со
справедливым и мудрым Алголом.
   Координатор  Фоор  тоже   ни   одним   мускулом   лица   не   выразил
озабоченности, хотя краем глаза видел, как тихо распоряжались дебаггеры,
как к платформе у южной стены  храма  устремились  вооруженные  воины  и
контрлбрики.  Пение  файла  продолжалось,   церемония   приближалась   к
кульминации. Магические кристаллы Алвисида,  унесли  стремительно  вверх
платформу с разъяренными воинами. "Началось, - думал Фоор, - но чтобы ни
случилось - случится по воле и с ведома Алвисида и надо  все  воспринять
мужественно и должным образом встретить любые испытания. Я готов".
   Уррий, взъерошенный, с выступившим на лбу потом, сжимая  в  руке  меч
дебаггера Саара, щурился, привыкая к полумраку часовни. Он был  поражен,
хотя, после сражения с призраками и  разрисованными  иноверцами  считал,
что уже потерял способность  удивляться.  Привычная,  обыденная,  хорошо
знакомая Красная часовня была теперь неузнаваема!  Исчез  алтарь,  стены
совершенно другие, с невообразимыми по реальности изображениями,  пропал
пол, черт побери! - внизу открывалась впечатляющая  панорама  подземного
храма. И шар, тот, в который превратился старец Варинод, шар,  привычный
Уррию с семилетнего возраста, когда Уррий впервые оказался в  часовне  и
тогда в первый и последний раз удививший мальчика  тем  что  не  падает,
этот шар теперь  ожил  и  сверкал  жизнерадостно,  словно  здороваясь  с
Уррием, как верный пес после долгой разлуки с хозяином. Уррий тысячу раз
бывал здесь и всегда шар был безжизнен. Однажды, несколько лет назад,  в
отсутствие Фракса, Уррий даже оседлал, балуясь, шар верхом.  Правда,  он
никогда никому не рассказывал об этом, опасаясь упреков и сам стесняясь,
усматривая  в  этой  детской  шалости  осквернение  несчастного   старца
Варинода.
   Уррий оторвал наконец взгляд от шара и посмотрел  вниз.  Удивительная
лента  из  золотых  перекладин  кругами  сбегала  вниз,   поддерживаемая
прямоугольными столбами. Редкие  золотые  перекладины  странным  образом
позволяли видеть все, что происходило внизу, хотя расстояние до  пола  и
было велико - фигурки людей казались крошечными, словно  там  копошились
насекомые. По  круговой  золотой  дороге  поднимался  человек  -  Уррий,
приглядевшись, с трудом узнал в нем отшельника Фракса. Как он сейчас был
не похож на себя! Исчезли усы и седеющая борода,  исчез  и  венец  волос
вокруг его головы, был одет он в непонятную одежду, не  одежду  даже,  а
просто завернут от шеи до пят  в  огромный  кусок  сине-желтой  ткани  с
отливом, голые руки  его  покрывали  такие  же,  как  и  у  раздавленных
Чертовым камнем воинов,  полоски.  Фракс  шел,  не  отрывая  взгляда  от
сияющего шара, Уррия он не замечал. До верха  ему  оставалось  несколько
ярдов. Шар сверкал все  интенсивнее,  в  зеленоватое  сияние  добавились
фиолетовые, бордовые, алые оттенки.
   Уррий-то считал, что Фракс в беде, что иноверцы пытают, а может  даже
убили его, а он... Он, оказывается, тоже иноверец...
   - Фракс! - закричал Уррий. - Что происходит, Фракс?!
   Фракс сделал еще несколько шагов, потом до него видимо дошло, что это
кличут его,  и  он,  с  трудом  соображая,  посмотрел  на  осмелившегося
прервать его торжественное восхождение. До конца пандуса, переходящего в
узкий, не более двух футов шириной, мостик, ведущий  к  шару,  оставался
ярд.
   - Уррий? - удивился отшельник  и  вдруг  взгляд  его  остановился  на
чем-то, находящимся за плечом юноши. На лице Фракса появилось  выражение
недоумения, затем лицо отшельника исказила гримаса - то ли ужаса, то  ли
необычайного восторга.
   - Алвисид! -  заорал  Фракс  так,  что  казалось  его  услышат  аж  в
Рэдвэлле. - Ты - Алвисид!
   Уррий вздрогнул от этого вопля и обернулся. На картине перед ним  был
изображен он. Ошибиться было невозможно, Уррий  многократно  разглядывал
себя в матовых зеркалах замка и в чистой воде озера - это был он, только
старше и с другой прической (собственно, прически у Уррия как таковой не
было, но все равно волосы не так лежали). "Откуда здесь эта картина?"  -
хотел спросить Уррий и обернулся к Фраксу. И  заметил,  что  из  дверей,
ведущих в келью и подсобные помещения показались воины - такие  же,  как
те, с которыми он сражался снаружи. Уррий бросил мимолетный взгляд  вниз
и  заметил,  что  там  опускается  огромная   площадка,   поддерживаемая
неведомой силой, и  ее  уже  ждет  новый  отряд  вооруженных  иноверцев.
"Господи Боже, сколько же их там?!" - пронеслось в голове.
   Воины приближались к нему по узкой дорожке, оставшейся у стены, часть
из них пошла в обход с левой стороны. Надо было  что-то  решать,  как-то
снова вызывать наваждение, но мысли вдруг  перепутались,  Уррий  не  мог
решить, кого бы он сейчас хотел, кто бы пришел на помощь - Эмриса, отца,
сэра Бана, или... О, черт, они уже близко! "Господи, помоги рабу твоему,
сделай хоть что-нибудь!" Даже мысли о возможности бегства из часовни  от
наступающих врагов у Уррия (как у истинного рыцаря) не возникло.
   И что-то произошло. Уррий даже не  понял  вначале  что.  Но  иноверцы
вдруг все  разом  бухнулись  на  колени  и  с  диким  истеричным  воплем
простерли вперед руки, положив на пол грозные клинки.
   Шар двинулся к Уррию. Прямо по  воздухе  -  медленно  и  плавно,  его
свечение перешло в бешеную пляску разноцветных огней: зеленых,  красных,
синих...
   И Уррий вдруг почувствовал, с  приближением  шара,  как  ошеломляющая
сила наполняет его, вселяя в душу уверенность и отвагу. Он протянул руки
в сторону шара (хотел откинуть в сторону меч, но  пожалел  его  бросить,
хотя надо было бы) и сделал шаг к нему, к  самому  краю  дорожки  вокруг
стен. Шар словно обрадовался движению Уррия и послушно  уткнулся  в  его
левую ладонь.  Правой  Уррий,  не  отпуская  меча,  придержал  волшебный
предмет. Шар представлялся  на  вид  холодным  и  тяжелым,  но  оказался
теплым, как щенок и ласковым. Шар,  который  два  века  ничто  не  могло
сдвинуть в сторону ни на дюйм, сам отдался Уррию.
   Уррий попятился на несколько шагов к выходу из часовни,  не  выпуская
волшебного шара из рук.
   Воины уже не орали - смотрели, как завороженные на Уррия и  священный
шар в его руках. Зато отстоятель  Зуур,  который  шестнадцать  лет  ждал
мгновения,  когда  прикоснется  к  частице  малой   в   священный   День
Одухотворения, словно потерял разум. Ничего перед собой не  видя,  кроме
чудесного предмета в  чужих  руках,  он  шагнул  с  пандуса  вперед.  До
мостика, ведущего к центру часовни,  к  месту  где  незыблемо  два  века
покоился шар, было около ярда правее. Но Зуур шагнул в пустоту. И падая,
он лишь успел подумать, что разобьется, так и не прикоснувшись  к  шару,
так и не приобщившись к великой мудрости и  что  не  попадет  в  Золотые
Директории алголиан. Страшный крик вырвался из его груди -  крик  ужаса,
бессилия и отчаянья. Несостоявшийся преемник Зуура, который распластался
на  полу  в  центре  храма,  лишь  успел  откатится,  чтобы   несчастный
отстоятель не шлепнулся на него.
   Великая растерянность охватила апологетов могущественного Алгола.
   Хэккер Прионест покраснел от ярости и кричал истошным голосом:
   - Поймать мерзавца! Отобрать частицу Алгола, Атеизм вас всех раздери!
Поймать! Убить! Отобрать!
   Контрлбрики, толкаясь, торопились забраться на магическую  платформу,
дабы скорее оказаться на  верху  и  покарать  оскорбителя  святыни.  Кто
молился великому Алголу, предчувствуя конец мира, кто вскочив  на  ноги,
вглядывался в высоту, в  которой  ничего  теперь  было  не  рассмотреть,
кто-то зачем-то побежал в коридор, ведущий к жилым помещениям подземного
храма.
   Лишь Координатор Фоор оставался невозмутим. Он повернулся к небольшой
лестнице, чтобы сойти с подиума.  Находившие  вокруг  апологеты  тут  же
почтительно расступились, давая ему дорогу.
   Уррий спиной уперся в косяк выхода и сделал  шаг  в  бок.  В  дверях,
ведущих в келью Фракса, появился с боевым кличем  новый  отряд  свирепых
иноверцев. Стоящие в исступлении на  коленях  бойцы  словно  очнулись  в
мгновение ока и, схватив сабли, вскочили на ноги, готовые  разорвать  на
куски наглого сорванца, посягнувшего на их сокровище.
   Уррий, стараясь не  впасть  в  панику,  решил  что  на  склоне  холма
встретить врагов  будет  сподручнее,  выскочил  из  часовни  и  пробежал
несколько ярдов по  насыпи  -  дальше  были  останки  отряда  иноверцев,
брезгливость перемешалась в душе Уррия с опаской  поскользнуться.  Уррий
развернулся. Противоречивые  чувства  раздирали  его,  но  главным  было
необъяснимое несказанное счастье, вливающееся  в  него  из  чудодейского
шара и невесть почему возникшая ненависть  к  Фраксу,  который  оказался
совсем не тем, кем его считал Уррий.
   Уррий,  чтобы  встретить  противника  во  всеоружии  хотел   положить
необыкновенный шар у обочины. Но почти невесомый шар словно прилип к его
рукам - точно не желал с ним расставаться!
   В дверях показались враги. Уррий не сомневался, что они ему  враги  -
враги всех, кого Уррий любил и  всего,  что  любил  и  чему  поклонялся.
Иноверцы... Ненависть к Фраксу, охватившая Уррия, перенеслась  на  всех,
находившихся в Красной часовне. Он страстно желал уничтожить это  осиное
гнездо, чтобы камня на камне не осталось от подземного вместилища зла.
   Чудесный шар  как  будто  услышал  его  мысли,  дернулся  в  руках  и
запульсировал цветовыми переливами.  С  неба,  на  котором  не  было  ни
облачка, вдруг сорвалась ослепительная молния, удар грома заложил  Уррию
уши, вновь где-то в затылке появилась  боль,  но  почти  сразу  исчезла.
Стараясь придерживаться самого края дороги, Уррий поспешно сбежал  вниз,
к основанию холма.
   Новая молния ударила  в  самое  основание  часовни  и  здание  начало
рушиться внутрь себя. Уррий отбежал еще  на  несколько  десятков  ярдов,
чувствуя как дрожит под ногами земля. "Так их! - злорадно кричал  он.  -
Чтобы от подземного помещения и  воспоминания  не  осталось!"  В  голове
пронеслась зримая  картина,  как  рушатся  четырехугольные  столбы,  как
валится золотая дорога, по которой поднимался Фракс.
   Трое выбежавших из часовни и спускающихся к Уррию воинов обернулись и
смотрели на рушащуюся  часовню.  Одного  тут  же  убило  куском  красной
известняковой плиты, двух других испепелила очередная молния.
   "Так их, так!" - восхищенно думал Уррий. И вдруг  сообразил,  что  он
победил. Всех победил. И делать ему здесь больше  нечего.  Совсем.  Надо
возвращаться в замок.
   Но что делать с чудесным шаром? Уррий не желал с ним расставаться, он
уже знал, что именно шар вызывал наваждения, которые могли  сражаться  и
убивать. И от шара исходило удивительно приятное чувство. Но не идти  же
с ним в замок! Как он там объяснит его происхождение? Об  этом-то  Уррий
как-то не думал - надо ли вообще рассказывать кому бы  то  ни  было  (за
исключением Эмриса  и  Ламорака,  разумеется)  о  происшедшем.  С  одной
стороны его распирала гордость за одержанную в честном  поединке  победу
над грозным противником, а с другой - что-то подсказывало ему, что лучше
об этом не говорить никому. И это что-то исходило от шара. Решено, Уррий
его спрячет от любопытных глаз. И тут же догадался,  что  лучшим  местом
будет тайный грот, известный только ему, Эмрису и Ламораку на  маленьком
острове без названия, что посреди озера Гуронгеля.
   Последняя молния ударила в останки  часовни,  бушующее  пламя  в  миг
объяло остатки стен. С  неба,  оказавшимся  вдруг  заполненным  огромной
черной тучей, рухнул на землю проливной дождь. Уррий побежал  к  верному
коню, чтобы помчаться по тропе к берегу Гуронгеля, спрятать чудесный шар
и поскорее вернутся в уютные и безопасные, такие желанные сейчас,  стены
Рэдвэлла. День выдался очень тяжелым.

***

   Когда рухнула Красная часовня и все сто двенадцать колонн,  державших
золоченый па