Немедленно разыщите графа Маридунского, - приказал он. - Где бы  он
ни был. Посмотрите, не пошел  ли  он...  Впрочем,  нет,  если  графа  не
разыщите, то просто позовите ко мне сэра Бламура.
   Слуга поклонился и вышел.
   Этвард рухнул в кресло, подпер подбородок кулаком и задумался.
   А ведь только сбросил с себя у Озера Трех Дев проклятье предательства
пятнадцатилетней давности. Предательства, которое не состоялось.  И  вот
снова ему не оставляют выбора. Впрочем, выбор есть  всегда,  даже  когда
остается только лишь умереть.
   Этвард хотел было послать кого-либо за сэром Ганелом,  который  после
смерти Катифена был у него  самым  близким  доверенным  лицом,  исполняя
обязанности как советника, так и шута  -  как  советник  он  мог  родить
дельную мысль, как шут не боялся ее высказать.  Король  даже  хлопнул  в
ладоши, но, когда двери открылись, передумал и отослал слугу прочь. Груз
на душе не поможет нести никто - разделенный с кем-то, он не  становится
легче, а зачастую наоборот, нести его, когда о тяжести содеянного  знает
кто-то еще, гораздо тяжелее.
   Двери распахнулись, и в покои с поклоном вошел сэр Бламур.
   - Где сейчас граф Маридунский? - устремив на  сенешаля  пронзительный
взгляд, спросил король. - У Алвисида?
   Старый сенешаль не стал  лукавить  перед  королем,  которого  некогда
гонял мальчишкой.
   - Нет, ваше величество, он вместе с сэром Ансеисом отвел  Алвисида  в
подземелье. В волшебный коридор.
   - Что? - не поверил собственным ушам Этвард.
   - Да, ваше величество. Алвисида нет сейчас в замке, вместе с ним ушли
все алголиане. И сэр Ансеис сказал мне по секрету,  что  Алвисид  больше
сюда не вернется.
   Это сильно меняло дело. Очень сильно -  можно  завтра  на  встрече  с
посланцем Господа сказать, что это сделано по приказу короля.
   - А Радхаур? - спросил Этвард.
   - Что - Радхаур?
   - Он тоже не вернется в Рэдвэлл?
   - Не знаю, ваше величество.  Но  вряд  ли,  иначе  бы  граф  дал  мне
соответствующие распоряжения. А он ничего не сказал. Просил только...
   - Что?
   - Что если вы, ваше величество, очень сильно будете  его  искать,  то
передать вам дословно: "То, что сделано, сделано для блага королевства и
для блага короля". Насколько  я  понял,  они  шли  встречаться  с  самим
дьяволом.
   - Ты мне этого не говорил, я этого не слышал.
   - Конечно, ваше величество.
   - Как только Радхаур  появится  в  замке,  попросите  его  немедленно
прийти ко мне.
   - Я думаю, - поклонился сенешаль, - как только граф вернется, он  сам
постарается как можно быстрее найти вас.
   Что ж, до назначенной встречи с посланцем  Господа  еще  есть  время.
Этвард не надеялся переубедить Радхаура -  если  тот  что-то  решил,  то
окончательно. Но  Этвард  также  знал,  что  больше  не  нарушит  данную
пятнадцать лет назад клятву.

Глава четвертая

   ...но образ этот всегда живет в моем  сердце,  он  по-прежнему  свеж,
молод, весел, лукав, неотразимо обаятелен и непорочно чист, как и тогда,
давным-давно, когда он впервые запал в мою душу, внося в нее  благостное
умиротворение на долгие, долгие годы. Воистину, любовь не стареет!
   М.Твен. "Жанна д'Арк"

   Алвисид в гневе ткнул перстень в центр плиты, ведущей  в  Рэдвэлл,  и
она послушно взлетела вверх.
   - Встретимся на Армагеддоне, - бросил последнее слово бывший бог.
   Он посмотрел на Повелителя Зла и по-мальчишески подмигнул ему. Затем,
больше ни на кого не глядя,  ступил  в  коридорчик,  ведущий  в  родовую
усыпальницу графов Маридунских.
   Радхаур бросил быстрый вопросительный взгляд на сэра  Ансеиса.  Барон
усмехнулся, взял графа под  локоть  и  направился  вслед  за  Алвисидом.
Алголиане тоже по одному стали входить в довольно узкий коридорчик.
   Алвисид обернулся - все алголиане собирались последовать за ним.
   - Мекор, ты будь со мной,  остальные  ждите  меня  в  Фёрстстарре,  -
распорядился  он.  -  Постойте!  Пусть  кто-нибудь  отопрет   выходы   и
приберется в моем коридоре. Развели невесть что...
   Он отвернулся, зная, что распоряжение будет выполнено, и поднялся  по
небольшой лестнице, некогда вырубленной в камне силой его колдовства,  в
родовую усыпальницу графов Маридунских.
   - Сэр Алан, вас так разозлило появление ваших божественных братьев  в
свите Демиурга? - спросил Радхаур,  гадая,  почему  Алвисид  вернулся  в
Рэдвэлл, хотя собирался переехать в алголианский каталог.
   Алвисид рассмеялся - громко и  для  подобного  места  даже  несколько
непристойно.
   - Нет. Я теперь просто точно знаю, как меня тогда победили, и  больше
этого не случится. И тогда с ними  была  Моонлав.  И  тогда...  -  после
секундной паузы добавил он, - у меня не  было  большой  цели.  Теперь  -
есть. И осознал я ее совсем недавно, в общем-то, благодаря вам троим.
   - И что это за цель? - спросил Радхаур на правах хозяина замка.
   - Узнаешь. Скоро. Не скоро, правда, поймешь. Некоторые за  всю  жизнь
не смогут ни понять мозгами, ни принять сердцем, но  у  тебя  получится,
наследник. Покажи, где могила моего сына?
   - Сэр Алан, если вы спрашиваете о старшем сыне, то он погиб  в  битве
при Абвилле, во Франции, и захоронен там же.
   Радхаур прекрасно знал свою  родословную,  крепко-накрепко  вбитую  в
память еще в детстве, и не смутился ни на мгновение. К тому  же  он  уже
имел  счастье  подробно  рассказать  поверженному  богу  о  его   прямых
потомках. И даже заказывал  в  скриптории  аббатства  копию  летописи  о
подвигах сэра Алана  Сидморта  Бескорыстного.  Алвисид  не  без  усмешки
прочел о своих  рыцарских  подвигах  почти  двухсотлетней  давности,  на
следующий день вернул рукопись, сказав,  что  на  бумаге  все  куда  как
красивее и в сотни раз бледнее, чем в жизни. Впрочем, Радхаур и  сам  об
этом уже знал - о его собственных путешествиях рассказывали такое,  чего
никогда не было и быть не могло, а о том, о чем следовало бы рассказать,
отмахивались как от вздорной выдумки. А уж если послушать трубадуров  на
недавно прошедшем празднестве о  событиях  пятнадцатилетней  давности...
Правдой в их песнях было лишь то, что победили  действительно  бритты  и
что Сын Божий воистину ступал на крепостную стену Рэдвэлла, благословляя
их  на  бой.  Все  остальное  совершенно  не  соответствовало   реальным
событиям, как их помнил Радхаур. А ведь прошло-то всего пятнадцать лет и
очень многие участники тех событий живы и были на празднествах.  Что  же
говорить о том, что было сто, двести лет назад  или  вообще  до  Великой
Потери Памяти... Никогда потомкам не узнать все  о  своих  предках.  Да,
если откровенно, знать им этого и не нужно.
   - Я могу показать вам могилу вашего второго сына, его  преосвященства
отца Иоанна, епископа Маридунского, - сказал Радхаур.
   Алвисид бросил быстрый взгляд на Ансеиса и Мекора, присел на поребрик
ложной могилы, в которой скрывался проход в чудесный коридор.
   - Позже, наследник. Отошли караульных, я хочу поговорить с  вами,  не
для их ушей разговор. Тебе ничего не угрожает.
   - Я в этом не сомневаюсь, - усмехнулся Радхаур,  окликнул  одного  из
стражников  и  приказал  дожидаться  у   выхода   из   подземелья,   где
располагался еще один пост.
   Оставшись  одни  в  огромной  пещере,  освещенной  лишь   несколькими
факелами, все четверо молчали. Алвисид сидел на поребрике ложной могилы,
остальные ждали, пока он заговорит. Обдумывали происшедшее  в  коридоре.
Мекор почему-то вспоминал о снова явившемся  ему  в  прошлую  ночь  духе
Фоора. Хамрай думал о том, что очень хочет  провести  ночь  за  душевным
разговором с Балсаром, и поморщился от мысли, что  придется  говорить  с
другом и о делах, поскольку старый маг  понимал  то,  что  еще  не  было
сказано вслух: очень многое зависит от того, как поведет  себя  Моонлав.
Своенравная красавица, богиня. Попавшая  в  ловушку  Алвисида  и  спящая
вековым сном в драконьей стране.
   - Очень важно не стать могущественным, а быть им. И остаться при этом
человеком, - ни к кому не обращаясь, словно  рассуждая  вслух,  произнес
Алвисид. -  Хотя  в  разные  времена  бытуют  весьма  разные  понятия  о
человеческой морали. Но суть от этого не меняется.  За  двадцать  лет  я
сделал больше, чем эти трое за двести... Слизняки, куколки, трутни...  Я
убежден, что победа за теми, кто  не  стоит  на  месте  -  таков  закон,
который не удавалось пока изменить никому. Но я  должен  не  взирать  на
происходящее со стороны, а быть  с  теми,  кто  выйдет  на  поле  битвы.
Должен, понимаешь, наследник, должен!
   - Да, - кивнул Радхаур. - Понимаю. Я тоже многое должен.
   Он не сказал, что именно должен и  кому,  но  Алвисид  его  прекрасно
понял.
   - Вон там твоя суженая? - спросил он. - То озеро, в которое превратил
ее Хамрай?
   - Да.
   - Если хочешь, я могу  на  какое-то  время  вернуть  ей  человеческий
облик. Ты можешь провести с ней час...
   - Это... Это возможно? Но ведь у вас еще нет силы, сэр Алан.
   - У меня - нет, но я возьму ее у Мекора и Хамрая.  Вы  ведь  поможете
мне? - обернулся он к магам.
   - Если моей силы не хватит, - ответил Мекор, -  вся  магическая  мощь
нашего ордена к вашим услугам, сын Алгола.
   - Полагаю, - вмешался Хамрай, - что если Алвисид знает как, то  нашей
магической сущности хватит, ведь обратил-то я ее  в  озеро  один.  Но  я
представления  не  имею,  как  совершить  обратное  действо.  Да,  магам
значительно легче жилось  бы  на  свете,  если  бы  все  было  обратимо.
Повернуть  реку  вспять  -  трудно,  но  возможно.  Мне  даже  удавалось
повернуть вспять время, правда ненадолго, и желаемого результата это  не
принесло. Но заставить орла превратиться в яйцо...
   - Дайте мне руки, - изменившимся,  более  холодным,  как  и  подобает
богу, голосом приказал Алвисид.
   Радхаур тут же протянул руку. Сладко от предчувствия, что  он  сейчас
увидит возлюбленную, было на сердце и страшно. Страшно, что за эти  годы
она стала ему чужой, как Лорелла. Страшно, что сохраненный в душе  облик
не совпадет с оригиналом, как, например, истинный сэр Отлак  не  походил
на свое каменное изваяние.
   - Нет, наследник, сейчас, - Алвисид голосом выделил слово "сейчас", -
ты ничем помочь не сможешь. Иди к своей возлюбленной.
   Радхаур кивнул и направился к  тому  месту,  где  разлилось  чудесное
озеро, понимая уже, что сейчас ему предстоит испытание посложнее  выхода
один на один с разъяренным драконом, где все зависит от силы и ловкости.
Как вести себя сейчас и что говорить, Радхаур не знал. И не знал,  нужен
ли ему  этот  час  свидания  перед  последним  путешествием  за  сердцем
Алвисида.
   Зато Хамрай, как и Алвисид, знал - это очень нужно.
   - Вернемся к  нашим  баранам,  -  сказал  Алвисид,  после  того  как,
воспользовавшись магической силой Мекора и  Хамрая,  выполнил  обещанное
действо.
   - Каким  баранам?  -  не  понял  Мекор.  -  Вы  так  называете  своих
единоутробных братьев Арсивана, Сеалбура и Севибоба?
   Алвисид расхохотался. Хамрай улыбнулся - Мекор относительно молод, он
не знал Алвисида до его  поражения.  Хамрай  хоть  и  немного,  но  имел
удовольствие с  ним  общаться  и  прекрасно  помнил  любовь  Алвисида  к
странным  выражениям,  означающим  отнюдь  не  то,   что   подразумевают
высказанные слова. И это словосочетание Хамрай отлично помнил, поскольку
оно очень нравилось шаху Балсару, хотя тот вкладывал  в  него  несколько
иной смысл.
   - Именно к ним, - отсмеявшись, ответил Алвисид.
   - Подождите, - остановил Хамрай, поднимая руку, в которой  был  зажат
плащ с капюшоном, в котором таилось  магическое  насекомое,  -  если  мы
собираемся обсуждать  наши  планы,  то  стоит  избавиться  от  ненужного
свидетеля.
   - Раздави гадину каблуком, - брезгливо посоветовал Алвисид.
   -  Нет,  -  твердо  ответил  Хамрай.  -  Я  гарантировал  ему  полную
безопасность и отнесу его через коридор в свой замок.
   - Как знаешь, - решил Алвисид. - Поторопись, у нас не  так  уж  много
времени.

***

   Радхаур прилагал все усилия, чтобы не сорваться на бег, приближаясь к
месту, где озера уже не было.  Факела,  оставленные  часовыми  у  ложной
могилы, ничего здесь уже, конечно, не освещали. Но  Радхаур  чувствовал,
что Рогнеда стоит в своем истинном образе и  ждет  его.  И  тут  же  ему
пришло в голову, что она нагая, а в подземелье  довольно  прохладно.  Он
ускорил шаг.
   - Радхаур... - услышал он голос, звук которого почти стерся в памяти.
- Радхаур... любимый... это ты? - Слова давались ей с видимым трудом.
   - Да, я! - Граф бросился на звук голоса, подбежал  к  ней,  почти  не
видя в темноте, и упал на колени, боясь дотронуться до нее.  -  Да,  это
я...
   - Любимый, ты возродил Алвисида,  и  я  теперь  навсегда  останусь  в
собственном облике? Мы теперь все время будем вместе? - спросила она то,
что и должна была спросить.
   Ему столь многое хотелось сказать ей, но,  наверное,  поэтому  нужных
слов и не находилось.
   Он  боялся  даже  дотронуться  до  нее  -  такая  она  была   чистая,
прекрасная, возвышенная. Совсем  не  так  было  с  другими  женщинами  -
горластыми, грудастыми,  смешливыми  и  абсолютно  точно  знающими,  что
мужчине от них нужно.
   Почти в полной темноте она положила свои тонкие изящные пальцы на его
жесткие волосы.
   - Любимый, как долго я тебя ждала! Выведи меня скорее на свет, я  так
соскучилась по солнышку... Пойдем же, пойдем отсюда к людям!
   - Рогнеда... - нашел наконец в себе силы произнести Радхаур. - Я  еще
не собрал Алвисида...
   Она положила пальцы ему на плечи, провела по волосам.
   - Радхаур... - только и произнесла она.
   Он не знал, что сказать ей. Но, самое страшное, он не  чувствовал  за
собой никакой вины. Он сделал (и делает!) все, что мог. И он  совершенно
не просил ее жертвовать  ради  него  своей  молодостью.  Страшная  мысль
пришла в голову - что там, на границе  мира,  последнем  обиталище  отца
Гудра и многих других, где он так или иначе рано  или  поздно  окажется,
прошедшие за это время годы он бы провел не хуже,  чем  ступая  по  этой
бренной земле, не возжелай Рогнеда возродить его к жизни.  Впрочем,  тут
же сообразил он, в этом  случае  род  графов  Маридунских  прервался  бы
окончательно, без какой-либо надежды на продолжение.
   - Рогнеда, - произнес он, поднимаясь на ноги. - Совсем  немного  тебе
осталось ждать. Я должен добыть сердце Алвисида...
   Она тут же прижалась лицом к его груди, и ему ничего  не  оставалось,
как положить руку на ее обнаженную спину. Почему-то  ему  казалось,  что
спина Рогнеды должна была быть покрыта капельками  влаги,  но  кожа  его
суженой оказалась сухой и теплой.
   Он продолжал говорить, сам не вслушиваясь в свои слова. Что  осталось
последнее  путешествие  и  проклятое  чародейство  -  любое  -  навсегда
исчезнет из их жизни, что они заживут весело и счастливо в этом замке, а
если она  захочет,  так  переберутся  в  столицу.  Она  родит  ему  трех
мальчиков  и  обязательно  одну  девочку.  Если  она  захочет,  то   они
отправятся в путешествие по всему миру, и она  увидит  далекие  чудесные
страны, где, в общем-то,  ничего  интересного  и  нет...  Он  говорил  и
говорил, сам не вслушиваясь в свои слова и почти не веря, что так будет.
Он пересказывал то, о чем многажды  мечтал  в  своих  утомительно-нудных
путешествиях, где опасность подстерегала за каждым поворотом, а то и  на
ровном месте, и мечты, обращенные в  слова,  представлялись  блеклыми  и
нереальными.
   - Радхаур, - прервала она его. - У тебя есть другая женщина?
   Движения  его  пальцев,  гладивших  спину  нареченной,  остановились,
словно он в одночасье окаменел.
   Он отступил на шаг и в  темноте  огромной  пещеры  увидел  только  ее
блеснувшие глаза - словно  свет  бесценных  жемчужен,  скрытых  в  толще
океана.
   - Нет, - ответил он чистую правду, и тут же понял, что так ответил бы
на его месте любой. И чтобы рассеять какие  угодно  недоразумения  между
ним и женщиной, без которой он не мыслил своей  дальнейшей  судьбы  (это
тоже была чистая правда), он добавил:
   - Приключения... были. Я живой человек, не магический призрак. Но они
не стоят даже упоминания, я о них и не вспоминаю. Я  никого  никогда  не
полюблю, кроме тебя, Рогнеда.
   Она снова уткнула лицо ему в грудь.
   А он с ужасом подумал, что не любит  и  ее.  Он  больше  не  способен
любить. Хотя никаких  мук  и  отвращения,  что  придется  остаток  жизни
прожить с Рогнедой, он не испытывал, более того - и  не  ждал  от  жизни
ничего другого. Собственно говоря, он от жизни уже ничего не ожидал.  Он
раздавал долги.
   А еще он подумал (сам испугавшись своих мыслей), что если  б  Алвисид
возродил бы сейчас не Рогнеду, а, скажем, давнего  недруга  Иглангера  с
мечом в руке, или того рыцаря, что гнался за Радхауром по  всей  Италии,
мечтая возвратить семейную реликвию, то ему было бы гораздо  проще,  чем
сейчас - убей или будь убитым. Вот в том  то  и  дело,  что  он  не  мог
позволить убить себя, поскольку его ждала  Рогнеда...  Поскольку  с  его
смертью прервется род графов Маридунских.
   Рогнеда стояла молча, прижавшись к нему. Он ожидал, что она  засыплет
его вопросами  -  как  управляет  королевством  брат,  как  поживают  ее
знакомые...  Он  был  готов  отвечать  подробно  и  терпеливо  на  самые
пустяшные вопросы, какими, помнится, засыпала его в свое время  матушка.
Но Рогнеда молчала, словно стараясь впитать в  себя  его  запахи,  чтобы
жить ими еще долгое время, пока  он  не  достанет  наконец  злосчастного
сердца Алвисида.
   (И, честно сказать, неудобно об этом говорить,  но  Радхаур  искренне
порадовался, что  чудесная  встреча  состоялась,  когда  он,  намытый  и
ухоженный, в тонких парадных одеждах, а не когда, например, он  вернулся
бы из очередного путешествия - грязный, пропахший дорогой и  усталостью.
Он не знал, куда девались тряпки, в  которых  возвращался,  для  него  в
замке всегда были готовы новые одежды, но после возвращения в  замок  он
больше никогда их не видел - лишь Гурондоль неизменно красовался на  его
боку, да и то ножны и перевязь регулярно менялись).
   Она едва слышно вздохнула, но ничего не сказала.
   Он боялся ее даже поцеловать. Нет, его не обуревали детские  плотские
чувства, заставлявшие думать, что он искренне влюблен в ту, что рядом. И
не  было  той  чисто  животной  страсти,  которая  охватывала  при  виде
очередной смазливой и похотливой самочки, что нередко встречались на его
пути. Нет, он знал, что просто обязан поцеловать ее,  вложив  в  поцелуй
все, что невозможно выразить словами... и не мог.
   - Тебе здесь очень плохо? - спросил он. - Ты слышишь, когда я прихожу
к тебе и говорю с тобой.
   - Я слышала и помню каждое твое слово, любимый, - не отрывая лица  от
его груди, произнесла Рогнеда. - Мне  ничего  больше  не  остается,  как
помнить... и мечтать.
   Он разозлился на себя за то,  что  не  подумал  раньше  -  надо  было
поставить здесь не только стражников у выхода в коридор Алвисида,  но  и
пригнать сюда каких-нибудь бродячих певцов,  чтобы  пением  и  игрой  на
лютне скрашивали ее скуку. Или попросить монахов  из  аббатства,  сменяя
друг друга, круглосуточно читать ей какие-нибудь книги, например  романы
о любви...
   - Рогнеда, ты когда-нибудь спишь или  ты  все  время  думаешь...  Ну,
когда ты... обращена в озеро? - Радхауру вдруг  пришла  мысль  совсем  о
другом:
   - Может, ты голодна?  Сейчас  я  прикажу  тебе  принести  всего,  что
пожелаешь, и...
   - Нет, Радхаур, не уходи. Если  уж  мне  суждено  скоро  опять  стать
озером, то я не хочу терять ни минуты счастья, отпущенной мне Господом.
   - Алвисидом, - хмуро поправил ее Радхаур.  Но,  похоже,  она  его  не
услышала.

Глава пятая

   Зло и Добро можно истолковать разно.
   Надо быть человеком, а не богом, чтобы понять это.
   Директория Алвисида

   Хода нет - ходи с бубей!
   Народная мудрость

   Хамрай чувствовал, что очень устал.  Но  он  знал,  что  сегодня  еще
крайне много дел, которые