обродушно сказал он. - Я просто хочу посмотреть.
   Сэр  Бан  тоже  протянул  руку  к  мечу.  Злость,  вызванная   давней
неприязнью к сэру Бламуру прошла так же  внезапно  как  и  нахлынула,  и
Уррий спокойно протянул меч. Сел на  место  и  многозначительно  стукнул
пустой кружкой по столу. Один из слуг тут же помчался за элем.
   - Булат, - сказал сенешаль, рассматривая  меч  Уррия  в  ярком  свете
фитиля. - Откуда-то из Азии... Древнеарабские письмена, мне  приходилось
видеть такие. Но хорош, да-а. Меч, достойный короля...
   - Я назвал его "Несокрушимый", - сказал Уррий.
   - А где клинок, что ты забрал у первого иноверца?
   Уррий наморщил лоб. Вот ведь, дьявол - совершенно  забыл  о  нем,  ну
надо же!
   - Не помню, - виновато сказал Уррий. - Наверно сбросил  с  ножнами  и
курткой, когда удирал от стеклянного дракона. - Он  поднял  на  сенешаля
глаза. - Мне было не доплыть с ним до берега, я и так  чудом  остался  в
живых!
   "Лорел-ла!" - прожурчало в голове напоминание о чуде.
   Бламур передал меч Бану и вновь повернулся к Уррию.
   - Хорошо. Ты уверен, что все алголиане погибли и никого не  осталось?
Может, нам следует ожидать появления отрядов хозяев этого меча и твоего,
а вернее, их чудесного шара?
   - Не знаю, - честно сказал Уррий. - Все  мои  желания  в  тот  момент
исполнялись, а я хотел, чтобы подземный храм был разрушен до  основания.
Я сам видел, как рухнула внутрь крыша, как погибли воины снаружи.  Но  у
меня не было времени проверить все ли погибли.
   - Начальника караула ко мне, - распорядился сенешаль. - Хорошо, а где
Эмрис, Ламорак и Триан?
   - Разве они не в замке? - вырвалось у Уррия. По тому, что они до  сих
пор не появились, он смутно догадывался, что их нет, но так как  не  мог
понять причину их отсутствия в замке, то полагал, что они все же здесь и
уже спят - встали-то все-таки очень рано.
   Сэр Бан подошел к Уррию, положил его меч на стол  и  жестом  попросил
встать. Он так же, как  недавно  сенешаль  почти  до  подбородка  задрал
рубаху на Уррие,  осмотрел  раны,  провел  по  ним  пальцем  и  ушел  из
обеденного зала.
   - Приехал лишь Филиг, слуга Ламорака, с его пожитками. Он сказал, что
ехал тихонько, к нему подскакал Триан и знаками попросил провизии. Филиг
дал. Может, они говорили тебе куда собираются?
   Так... Уррий мгновенно сообразил где его друзья и рассердился. Но тут
же взял себя в руки, чтобы сенешаль ничего не заметил. Конечно же они не
утерпели и отправились без него к озеру  Трех  Дев!  Наверно,  встретили
кого-нибудь  по  пути,  кто  знал  подробную  дорогу   до   легендарного
Экскалибурна и не утерпели. А Триан, как и подобает слуге,  перечить  не
стал. Ну как же они так - без него? Ведь договаривались же ехать  завтра
утром! Но говорить об этом сенешалю точно нельзя. Хватит того, что Уррий
рассказал про Красную часовню.
   -  Да,  говорили,  -  Уррий  сделал  вид,  что  вспомнил.  -  Ламорак
сокрушался, что запамятовал дома  свой  запасной  меч  и  он  еще  хотел
показать нам своих новых  щенков.  Наверное,  они  отправились  в  замок
короля Пенландриса.
   - А почему тогда Филиг их не встретил?
   - Откуда я знаю? - огрызнулся Уррий, но тут же  снова  успокоился.  -
Может он заснул в пути... А, вспомнил, там же тропа ответвляется, по ней
большой кусок срезаешь, если ехать к Сегонтиуму. Вы должны знать!
   Сэр Бламур кивнул  и,  сжав  серебряную  бороду  в  огромном  кулаке,
задумался. Казалось, он  был  удовлетворен  объяснением  Уррия.  Подошел
вызванный начальник караула и сенешаль встал из-за стола.
   Вернулся сэр Бан. В руках он держал склянку с какой-то мазью, за  ним
шел слуга с тазом холодной воды.
   - Снимай рубаху, - приказал сэр Бан.
   Уррий покорно подчинился.  Несколько  слуг  втащили  в  зал  огромное
круглое корыто с горячей водой и Уррий удовлетворенно отметил,  что  сэр
Бан подумал и об этом, и что он наконец  лишится  этого  отвратительного
рыбного запаха.
   - Выпей, - сэр Бан протянул юноше глиняную флягу. - Очень полезно при
ранениях.
   Уррий глотнул и закашлялся, чрезвычайно  горькая  жидкость,  отдающая
травами обожгла ему рот. Но по груди  разлилась  успокаивающая  приятная
теплота.
   Уррий залез в корыто и с наслаждением поливал себя горячей водой. Сэр
Бан помогал ему мыться и холодной водой  аккуратно  промыл  раны.  Затем
старый воин зачерпнул из склянки пахучей желтой мази и густо наложил  на
рану на боку. Уррий непроизвольно дернулся - сразу сильно защипало.
   - Потерпи, потерпи, - ласково проговорил сэр Бан, нанося новую порцию
мази. - Это оверсановый бальзам, через несколько дней от  ран  останется
лишь воспоминание.
   Слуга принес Уррию одежду, и после  того,  как  Бан  перевязал  раны,
Уррий надел тонкую рубашку.
   - Я горжусь тобой, - тихо проговорил Бан и для Уррия  это  прозвучало
как рев  триумфальных  фанфар.  -  Иди  отдыхай,  завтра  съездим  туда,
посмотрим что и как.
   - Бан, я не рассказал, - откровенность вдруг нахлынула на юношу, - но
все клинки иноверцев я спрятал в озере.  И  внизу,  наверное  таких  еще
много... Только там должно быть все завалено...
   - Ладно, ладно, - сказал учитель и шлепнул Уррия по голым ягодицам. -
Иди спать.
   Уррий натянул штаны и сапоги - хоть и не далеко до его покоев, но  не
хотелось пачкать ноги о грязный камыш, который пора уже менять. Один  из
слуг взял факел и приготовился сопровождать его. Но Уррий забрал факел и
сказал, что сам прекрасно дойдет - ему не терпелось остаться одному.

***

   Уррия  терзала  досада  на  Эмриса  и  Ламорака,  что  они  без  него
отправились испытывать судьбу у озера Трех Дев - он им этого никогда  не
простит! Какие ж они рыцари, если не держат уговора?
   Поднимаясь по лестнице, он четко представил себе как Эмрис становится
на колени и достает легендарный Экскалибурн, меч короля  Артура!  И  он,
Уррий, не увидит этого  исторического  момента.  Странно,  но  Уррий  не
сомневался, что если это не бабушкины сказки про меч в волшебном  озере,
то уж коль кому и суждено вынуть его из векового водного  пленения,  так
именно Эмрису. Уррий не знал какой берег у озера Трех Дев, перед глазами
встал песчаный берег Гуронгеля.
   И тут же звонкий голосок пропел: "Лорел-ла!". Воспоминание о чудесном
видении в бреду не давало  ему  покоя.  Была  ли  прекрасная  девушка  в
действительности, или это лишь плод воспаленного воображения? Вопрос, на
который нет ответа...
   Уррий вошел в длинный темный коридор, проходящий ровно посередине над
гигантской обеденной залой. Навстречу послышались чьи-то легкие  шаги  -
какая-то усердная служанка еще не добралась до постели.
   В свете факела  он  разглядел  Сарлузу.  Она  склонила  голову  перед
графским сыном, в руках ее была  небольшая  корзина,  в  которой  что-то
белело. Уррий равнодушно скользнул по ней взглядом и направился дальше.
   Через несколько шагов он вспомнил о своих утренних страданиях.  Образ
так  недавно  желанной  черноволосой  пышнотелой   служанки   совершенно
вытеснили золотые волосы, прикрывающие небольшую грудь, и зеленые  глаза
дивного озерного видения. Но ведь Уррий решил, что сегодня Сарлуза будет
принадлежать ему - рыцарь своих решений не меняет.
   Он обернулся и сказал в спину медленно удаляющей служанки:
   - Погоди!
   Она тут же остановилась и повернулась на зов.
   - Оставь корзину, посвети мне! - приказал Уррий и протянул ей факел.
   Она  пошла  впереди,  освещая  дорогу.  Спина  ее  показалась   юноше
широковатой, недавнее страстное вожделение пропало. Он поразился этому -
не было утренних сомнений и страхов, он был уверен в предстоящей победе,
но не было и сладких мучений, разгоряченной жажды недоступного.
   Они миновали прихожую, где обычно храпел Триан  и  прошли  в  комнату
Уррия.
   Он бережно положил свой  "Несокрушимый",  взял  у  служанки  факел  и
воткнул в специальный держак, сделанный на  всякий  случай  -  Уррий  не
помнил,  чтобы  им  пользовались.  Теперь  пригодился  -   Уррий   хотел
рассмотреть ее голой.
   Он стянул с себя рубаху, следя как она воспримет вид его перевязанной
груди.
   И она отреагировала как он и ожидал - охнула и спросила:
   - Что это?
   - Так, пустяки... - гордо ответил Уррий. - Размахивал один мечом...
   - И что?
   - Больше не размахивает!
   Он подошел и взял за подол ее  рубашку.  Она  покорно  подняла  вверх
руки, ничего не сказав. Он освободил тугие округлости ее груди из  плена
ткани. В свете факела он увидел,  что  подмышки  у  нее  поросли  черным
вьющимся волосом и это неприятно задело его. Но  Уррий  тут  же  отогнал
этот пустяк, как неприятную муху, о которой тут же, отогнав, забывают  -
он смотрел.
   Он не торопился, медленно бросил ее рубаху на постель.  Она  молчала,
ожидая   его   действия.   Но   наконец-то   опустила   руки,    прикрыв
непонравившуюся юноше поросль под мышками.
   Уррий вспомнил морок у  Красной  часовни,  встал  на  одно  колено  и
прикоснулся  губами  к  темному   соску.   Почувствовал   легкий   озноб
пробежавший по ее телу, ноздри его щекотал приятный едва ощутимый  запах
пота, смешанный с запахом каких-то трав.
   Юбка была из плотной грубой материи, ее стягивал кушак, узел которого
никак не давался Уррию. Она все так  же  молча  отстранила  его  руки  и
развязала сама. Уррий посмотрел в это  мгновение  ей  в  лицо.  Губы  ее
исказила стеснительно-оправдательная улыбка, мол, ты бы, конечно, и  сам
справился, но так быстрей. Глаза  Сарлузы  были  устремлены  в  потолок.
Бесчисленные нижние юбки с ласковым шорохом упали к ее ногам, она  вышла
из них и Уррий повалил ее на постель.
   - Я так давно ждала этой минуты! - вдруг выговорила Сарлуза.
   Она была  настоящая!  Не  наваждение  бессловесное  и  безвольное,  а
настоящая, красивая женщина, пахнущая теплом  и  жизнью.  Кровь  ударила
Уррию в голову, но на краю сознанию пронеслась  мысль,  что  окажись  на
месте служанки сейчас любая другая привлекательная женщина он чувствовал
бы себя точно так  же.  Он  целовал  подрагивающий  бугорок  налившегося
желанием соска и смотрел на разметавшиеся по кровати черные  волосы,  на
задранный вверх плотный холм левой груди с таким же трепетным соском. Он
чуть повернулся и увидел  плоский  живот,  плотные  ноги  и  черную,  но
вызывающую жжение во всех членах, поросль - он старался запомнить каждый
фрагмент ее тела. И думал: а как выглядит  та,  с  золотыми  волосами  -
Лорелла!
   Нет, она не существует, эта дивная девушка с золотыми волосами, она -
призрак, морок, наваждение, посланное ему  волшебным  шаром!  Зачем  ему
думать о той, кого нет, когда перед ним  лежит  живая  женщина,  которую
можно погладить, ощутить, которая будет  принадлежать  ему  всецело.  Он
провел  рукой  по  гладкой  поверхности  женского  бедра,  подбираясь  к
укромному месту.
   Сарлуза вдруг встрепенулась и притянула его к себе, не в силах больше
ждать, она вся горела жаром. Впилась в него страстным поцелуем и у Уррия
закружилась голова.  Через  несколько  мгновений  он  изведает  неземное
блаженство,  по  которому  инстинктивно  тосковало  его  тело,   которое
мерещилось ему в безумных снах!
   Уррий не понял, как все произошло - силы покинули его,  а  блаженство
не наступило. И остался голод по женскому телу, ему хотелось смотреть  и
гладить, гладить и смотреть на нее.
   Он смахнул со лба капельку пота.  Эль  в  первый  раз  показался  ему
горьким и противным. Может и любовь с первого раза не распробуешь?
   Грудь Сарлузы ходила вверх вниз перед его глазами, она задыхалась, ее
всю колотило, глаза ее были закрыты,  сквозь  зубы  вырывался  с  трудом
сдерживаемый сладкий сон. Это польстило Уррию  и  заставило  поверить  в
собственные силы.
   Что ж, можно попробовать еще раз. И он нашел губами ее губы.
   И  совершенно  отчетливо  вспомнил  горячечный  поцелуй   на   берегу
Гуронгеля, вдохнувший в него угасающую жизнь.
   Лорелла!
   Но он отогнал от себя эти мысли, стараясь думать о том,  что  у  него
есть. О том, что сегодня дня него  великий  день  -  день  посвящения  в
мужчины. Во всех смыслах - и на поле брани, и на любовном фронте.
   И как победитель, он мял и наслаждался своей добычей. Первой,  но  не
последней - никакой  любви  к  Сарлузе  он  не  испытывал.  Было  только
оглушающее плотское желание ее тела, которое он никак не  мог  насытить,
стараясь запечатлеть в памяти сладкие моменты этой ночи.
   Сарлуза ликовала. То, чего она добивалась так долго -  свершилось.  И
пусть на ней нет уже амулета, который бы сейчас засверкал - это неважно.
Но что-то щемило ее грудь,  сливаясь  с  уже  хорошо  знакомым  телесным
удовольствия.
   И колдунья вдруг отчетливо поняла, что  она  влюбилась.  Влюбилась  в
этого неопытного юношу, страстно и удивительно нежно  сейчас  терзающего
ее  грудь,  а  другой  рукой  бедра.  Что  дотоле  неизвестное  ощущение
наслаждения, ни с одним мужчиной  не  посещавшее  ее,  покрывает  мелкой
рябью кожу. Что он  может  свести  своими  ласками  с  ума.  И  что  он,
обладатель пока ей неведомой, но могущественной силы, достоин любви.  Не
менее, чем Белиал. А может и более  -  еще  неизвестно  каков  он,  этот
хваленый Князь Тьмы в постели.
   Волна непередаваемого наслаждения накрыла  ее  с  головой  и  она  не
смогла сдержать крик счастья от приобретенной любви.
   Узкая кровать Уррия не была предназначена для двоих,  и  когда  Уррий
понял что Сарлуза погрузилась в забытье сна,  он  последний  раз  провел
рукой по широкому овалу ее груди и коснулся губами щеки девушки.
   Встал, погасил факел и отправился спать  в  комнату  Эмриса,  который
подло обманул Уррия, отправившись вместе с Ламораком к  озеру  Трех  Дев
без него.
   Улегшись в постель Эмриса, он некоторое время прислушивался к сладкой
истоме,  наполнявшей  усталые  члены.  Перед  глазами  вновь   появились
золотистые волосы, прикрывающие прекрасную, но совсем  не  такую  как  у
черноволосой служанки, грудь.
   - Лорелла! - сладко улыбнулся он и уснул с этим именем на устах.
   Сарлузе приснилось, что она стоит рядом  с  Уррием  -  он  в  золотых
доспехах и  рассекает  сверкающим  мечом  надвое  Белиала,  тот  кричит,
хрипит, и превращается в клубок ядовитых змей,  тут  же  расползшихся  в
разные стороны. А Уррий поворачивается  к  ней,  Сарлузе,  снимает  свой
яркий шлем и горячо целует ее...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КЛЯТВА У ОЗЕРА ТРЕХ ДЕВ

   Ах, я с таблицы памяти моей
   Все суетные записи сотру,
   Все книжные слова, все отпечатки,
   Что молодость и опыт сберегли;
   И в книге мозга моего пребудет
   Лишь твой завет, не смешанный ни с чем,
   Что низменнее; да, клянуся небом!
   Уильям Шекспир "Гамлет"

7. НЕЖДАННЫЕ ЗАЩИТНИКИ

   Когда природа крутит жизни пряжу
   И вертится времен веретено,
   Ей все равно, идет ли нитка глаже
   Или с задоринками волокно.
   Иоганн Гете "Фауст"

   В подземелье вечная ночь.
   Утро для заблудившихся друзей началось, когда  Триан  зажег  один  из
факелов. Вымотанные бесплодными блужданиями по бесконечным тоннелям, они
отключились вчера, прислонившись спинами к земляной стене. Словно птенцы
прижавшись с разных сторон к Триану, спали они, дрожа  от  холода.  Ноги
занемели от неудобных поз, после скудного ужина бурчало в  желудках.  Но
спать, слава богу, больше не хотелось - значит времени прошло достаточно
много. Но ночь ли сейчас наверху, раннее ли  утро  или  яркий  следующий
день - они могли лишь гадать.
   Эмрис рывком встал - не сидеть же  так  вечно,  надо  что-то  делать,
как-то  выбираться  отсюда.  Он  протянул  руку  Ламораку  и  помог  ему
подняться на ноги.
   - Перекусить ничего не осталось? - спросил Ламорак у Триана.
   Тот развел руками.
   Эмрис посмотрел через щель в колдовскую пещеру. Выход из нее, ведущий
в просторный и не такой уж длинный коридор  по  сравнению  с  теми,  что
исхожены юношами вчера, заслоняла неприступная гранитная плита. Эх, надо
было вчера подсмотреть, как Сарлуза отодвигала ее - может  какое  тайное
хитрое устройство? Тогда они мечами бы расширили  щель,  пролезли  бы  в
пещеру и через тот коридор выбрались бы из подземелья. А так  предстояло
вновь блуждать по узким тоннелям, вчера дважды их обманувших.
   - Зажги нам факела, Триан, - попросил Эмрис. - И  пойдем,  попытаемся
найти выход еще раз.
   Триан знаками показал, что пакля на факелах почти сгорела и что лучше
пользоваться ими по одному, чтобы не остаться совсем без света, если они
заблудятся окончательно.
   - Ну что ж, - вздохнул Эмрис. -  Пошли  с  одним  факелом.  Держитесь
ближе другу к другу, чтобы не потеряться.
   И они без особой надежды двинулись вперед. Разговаривать абсолютно не
хотелось. Думать о чем-либо, кроме как о  выходе  на  дневной  свет,  на
свежий воздух - тоже.
   В алмазной пещере  они  снова  выбрали  тоннель,  отмеченный  крестом
Триана - вдруг вчерашние чудеса прекратились?
   И в конечном итоге опять оказались у колдовской пещеры.
   Они решили опробовать другой тоннель в алмазной пещере, где, с божьей
помощью и святыми молитвами, чудовище больше не осмеливалось  появляться
из недр водоема.
   Дабы потом не возникало  никаких  споров,  прежде  чем  войти  в  тот
коридор,  что  на  полтора  ярда  правее,   Триан   кинжалом   нацарапал
треугольник  на  стене  у  входа.  Тоннель  был  ровным   и   достаточно
просторным, но через пятнадцать ярдов резко сворачивал влево. Этого быть
не могло - он должен тогда пересекать тот коридор, по которому  они  уже
ходили  вчера  и  сегодня.  Но  против  всех  законов  природы   тоннель
сворачивал именно влево и длина  его,  насколько  хватало  света  факела
Триана, была не несколько ярдов - значительно больше.
   Друзья двинулись дальше - не стоять же на  месте!  -  и  через  минут
пятнадцать ходьбы, тоннель  вновь  повернул  налево.  За  поворотом  они
заметили ярко пробивающийся дневной свет, льющийся в коридор из  прохода
слева ярдах в трехстах от поворота.
   - Я же говорил вчера, что  мы  не  в  тот  проход  вошли!  -  ликующе
воскликнул Ламорак.
   Они со  всех  ног  кинулись  вперед,  всем  хотелось  скорее  увидеть
ласковое небо и зеленую листву деревьев. Даже  Триан,  пропустив  юношей
вперед, хотя и был твердо  убежден,  что  прежде  они  ходили  тоннелем,
который он пометил крестом, тоже поверил, что выход близко.
   Ламорак первым добежал до долгожданного выхода и  встал,  пораженный,
на пороге. Эмрис чуть не сбил его с ног.
   Перед ними было не знакомое дно лесного оврага, а большой круглый зал
с тщательно обтесанными известняковыми стенами. Но вместо  потолка  было
голубое, до боли родное неба - яркое, хоть солнца в квадрате, очерченном
стенами, и не  видно,  без  единого  облачка.  Посреди  помещения  стоял
круглый стол, заставленный бронзовыми  блюдами  с  копченым,  жареным  и
вареным мясом, глиняными вазами с фруктами, и  серебряными  графинами  -
видимо с вином. От блюд с  мясом  валил  пар.  Около  стола  стояли  три
высоких кресла - без резьбы или каких-либо других украшений, но удобных.
Вдоль одной из стен располагались три  ложа,  на  которых  ворохом  были
накиданы различные, и на вид очень мягкие и теплые, выделанные шкуры.
   Эмрис присвистнул и вслед за Ламораком вошел в  зал,  с  любопытством
озираясь по сторонам. Триан за ненадобностью погасил факел и с голодными
глазами подошел к ломящемуся от яств столу.
   - Теперь мы точно знаем, что  не  заблудились,  -  неожиданно  сказал
Эмрис. - Это дело рук Дьявола, который  не  хочет  чтобы  мы  рассказали
кому-нибудь об увиденном вчера.
   Ламорак тут же поспешно бросил спелое яблоко, которое взял  из  белой
вазы.
   - Что же нам делать? - спросил он друга.
   Триан осенил крестным знамением стол, по губам его было видно, что он
беззвучно шепчет молитву. Стол от святой молитвы не превратился в  едкий
черный дым. Тогда Триан демонстративно  взял  из  той  же  вазы,  что  и
Ламорак яблоко и смачно надкусил - ничего не произошло.
   Эмрис насупился. С одной ст