т и  не  сбежит
трусливо, сегодня же  вечером  он  будет  посвящен  в  рыцари.  О  такой
возможности простой солдат даже мечтать не мог!
   Уррий, пользуясь краткой передышкой, снял шлем. Не привык еще к  нему
и решил по молодости лет, что лучше рисковать получить неожиданный удар,
чем задыхаться в этом железе (забегая несколько вперед, скажем,  что  за
всю полную бурных  событий  и  схваток  жизнь,  к  шлему  он  так  и  не
привыкнет). Поискал глазами Ламорака, не нашел, встревожился,  почти  не
глядя отразил меч случайного варлака, привстал  в  стременах,  озираясь.
Наконец заметил тонкую подвижную фигуру  Ламорака,  неподалеку  от  сэра
Гловера и вздохнул облегченно.
   Уррий удивлялся собственным ощущениям - он впервые участвует в битве.
В решающей битве, справедливой битве. Но ни особого страха,  ни  особого
волнения, ни даже ненависти  к  противникам,  лица  которых  скрыты  под
шлемами, он не ощущал.
   Лишь спокойную собранность.
   Вот один из саксов неосторожно повернулся боком, защищаясь от  выпада
сэра Ансеиса - мечом его!
   До  общей  победы  далеко,  смерть  очередного  сакса,   возможно   и
приближает ее, но...
   Сумерки уже сгущаются и до  самого  леса  располагается  бесчисленная
армия варлаков, со всех сторон окруживших замок.
   Отряды алголиан и воинов озерного царя вместе с бриттскими бойцами из
разных дружин по  заранее  оговоренному  плану  соединились,  замыкая  в
кольцо сакских рыцарей, и отгородились от  напирающих  варлаков  мощными
щитами, обтянутыми кожей ядовитых сибр и остриями прочных копий.
   Автор этого хитроумного замысла - советник  покойного  короля  Эдвина
герцог Вольдемар успел лишь увидеть, как был воплощен в жизнь его  план.
Меч сакского рыцаря после упорной борьбы добрался-таки до горла герцога.
Впрочем, сам победитель тоже ненадолго пережил противника.
   Победа явно переходила к бриттам, саксов  было  уже  меньше,  чем  их
противников.
   Оставшиеся в живых саксы скоро побегут, пробив окружение, либо  будут
истреблены.
   Но вряд ли в горячке боя и жарком отчаяньи они отдавали себе  в  этом
отчет.
   Устояли на ногах сильнейшие  и  храбрейшие,  они  и  не  помышляли  о
бегстве - унести с собой в  мрачное  царство  смерти  как  можно  больше
врагов, вот единственная  мысль,  завладевшая  всеми  помыслами  сакских
рыцарей.
   Уррий щитом отразил выпад очередного врага - как явствовало из  герба
представителя древнего знатного сакского рода - и сам занес меч. Быстрым
взглядом оценил фигуру противника и понял - перед ним его сверстник.
   Уррий задержал движение.
   Сакс быстро снял шлем, чтобы уравняться  с  противником,  раз  тот  с
незащищенной головой, и Уррий увидел юношеское симпатичное разгоряченное
боем лицо, обрамленное жидкими соломенными волосами - наверняка для него
это тоже первое в жизни сражение.
   Противники замерли друг напротив друга, словно пытаясь  проникнуть  в
чужие мысли.
   Сэр Ансеис хотел было убрать очередного  врага  с  дороги  наследника
Алвисида, но по позе Уррия понял, что не следует вмешиваться.
   Они сидели на разгоряченных конях с поднятыми окровавленными мечами и
смотрели.
   Что видел сакс в глазах Уррия? Бог весть. А Уррий вдруг подумал,  что
распорядись судьба по-иному, и сейчас напротив него вполне  мог  быть  с
обнаженным мечом Ламорак. Не отправь  Пенландрис  сына  в  Рэдвэлл,  или
удались бы коварные замыслы...
   Поднял бы Уррий руку на Ламорака? Что дороже  -  дружба,  родина  или
рыцарская честь?
   Господи великий, ну  почему  его  не  вовремя  посещают  вопросы,  на
которые он не знает ответа?!
   Юноши одновременно вышли из завороженного недвижья, но Уррий оказался
быстрей.
   Гурондоль сшиб белокурого сакса на землю и  больше  Уррий  о  нем  не
думал. Он устал. Устал не физически - как ни  странно  сражение  утомило
его духовно. Ему надоело - скорей бы все кончилось! Одежда под доспехами
промокла от пота, а лицо забрызгано кровью врагов.
   Но врагов было еще много - не время прятать меч в ножны!

***

   Герцог Иглангер с возвышения, на котором стоял его шатер, наблюдал за
сражением и палящая злоба наполняла его,  заставляя  напрягаться  сталью
мускулы. Он понял, что первая битва проиграна - понял раньше всех. Но он
также знал - вся борьба еще впереди.
   Принц Вогон был в самой  гуще  сражения,  орал  истошно,  подбадривая
своих рыцарей на ратный подвиг и взмахивал мечом, который за  битву  еще
ни разу не скрестился с  мечом  бритта.  Телохранители  плотным  кольцом
окружали принца и пробиться к нему было невозможно.
   Хоть здесь Иглангер мог быть спокоен. Но злость  требовала  выхода  -
ему необходимо кого-то убить. И не просто любого  бриттского  рыцаря,  а
кого-либо, чья смерть принесла бы  Иглангеру  удовлетворение.  Например,
непонятного французского барона, заварившего своей магией всю эту  кашу.
Либо нового короля бриттов - его смерть сильно подкосила бы  боевой  дух
противника,  прославленный  род   короля   Артура   был   бы   прекращен
(оставалась, правда, малолетняя принцесса, но на счет  нее  у  Иглангера
были свои планы - он улыбнулся мечтательно, мимоходом вспомнив  о  ней).
Либо убить Уррия, отомстив за смерть Вольфангера.
   Мысль о поединке с французским бароном Иглангер отбросил сразу -  мог
и не совладать. Об отмщении за брата  также  -  француз  не  отходил  от
Уррия, да к тому же  рядом  находился  координатор  алголиан,  что  тоже
крайне опасно.
   Зато юный король Этвард  словно  сам  просится  на  пропитанный  ядом
каурры меч Иглангера, тщательно до поры обернутый защитной кожей.
   Король Этвард смел и рубится отчаянно - ему в этом не откажешь. Но он
и не  заботится  о  безопасности,  как  принц  Вогон.  Даже  сэр  Таулас
самозабвенно увлекся боем - его быстрый меч  валит  противника  ярдах  в
двадцати от Этварда...
   В  сопровождении  братьев  и  сорока   варлаков   из   числа   личных
телохранителей Иглангер прорвал заслон алголиан. Линксангер  и  Берангер
использовали почти всю свою магическую  энергию,  чтобы  сжечь  отчаянно
сражавшихся бойцов и Иглангер, дабы не подвергать братьев  риску,  велел
им возвратиться к шатру.
   В вытянутой руке, чтобы случайно не задеть коня, герцог держал меч  -
даже  незначительная  царапина,  нанесенная  пропитанным  ядом  лезвием,
смертельна. От яда восточной каурры нет противоядия,  ни  какой  бог  во
всем мире не спасет обреченного! А должным образом  заколдованная  сталь
широкого тяжелого клинка пройдет сквозь  любые  доспехи,  словно  сквозь
сметану.
   Без боевых кличей, выкриков и воплей продвигался  сквозь  гущу  битвы
отряд Иглангера. Обученные  телохранители  отодвигали  своих  и  сшибали
противника, освобождая путь герцогу с колдовским мечом в руке.
   До юного верховного  короля  Британии  оставалось  не  более  десятка
ярдов.
   Сэр Таулас рубил и убивал врагов далеко от своего господина.

***

   Эмрис расправившись с очередным врагом (в сотый раз спасибо  за  день
урокам сэра Бана!), переводил дух, поправляя шлем.  Оба  его  оруженосца
пали, и королевское знамя держал один из воинов -  Эмрис  уже  порядочно
удалился от знамени. Душа была полна восторга, детские наивные страхи  и
неуверенность, исчезли, как будто и не было их  никогда.  Более  того  -
события дня вселили убежденность, что сегодня с ним ничего не случится.
   Эмрис, по молодости и неопытности  еще  не  знал,  сколь  опасно  это
чувство!
   Координатор алголиан вдруг снял шлем и, отбивая щитом удар очередного
бойца, предупредил Уррия:
   - К вашему королю пробирается герцог Иглангер. В его руке  меч,  одно
прикосновение которого смертельно.
   - К какому королю?! - недоуменно переспросил  Уррий,  оборачиваясь  к
барону.
   Гурондоль дымился кровавым паром.
   - К вашему королю. К королю Этварду, - пояснил Фоор.
   Барон Ансеис приблизился ближе к Уррию, готовый расчищать ему дорогу.
   И вдруг до Уррия дошло - смертельная опасность угрожает Эмрису!
   Уррий что есть мочи заорал:
   - Эмрис! Эмрис! Берегись! - и рванул вперед коня, задев  сражающегося
бойца из бриттского стана.
   Необъятный  ужас  охватил  Уррия,   впервые   за   день   ему   стало
по-настоящему страшно.
   Только сейчас до него дошло (только сейчас -  несмотря  на  множество
смертей), что это не турнир, не забава - смерть трудится в поте  лица  и
вот сейчас протянула костлявую руку к Эмрису,  в  котором  была  частица
его, Уррия.
   К Эмрису, без которого Уррий не смог бы жить!
   Эмрис чудом услышал Уррия. Обернулся.
   Увидев спешившего к нему изо всех сил Уррия  с  обезумевшим  лицом  и
сэра Ансеиса с сэром Дэбошем, юный король понял - ему угрожает  какая-то
опасность.
   Сэр Таулас не слышал криков Уррия. Он  кожей  почувствовал,  что  его
спасителю, жизнь которого  он  поклялся  защищать  любой  ценой,  грозит
гибель. Прославленный боец расшвыривал с дороги врагов, но  не  успевал:
слишком далеко удалился он от своего господина. Сэр  Таулас  рычал,  как
разъяренный стеклянный дракон и пробивался вперед.
   Герцог Иглангер уже пустил в дело свой заколдованный меч и встававшие
на его пути  бриттские  рыцари,  пытавшиеся  загородить  дорогу,  падали
замертво. Шлем  Иглангера  был  необычной  формы  -  не  с  опускающимся
забралом, как принято, а с  закрывающими  металлическими  нащёчниками  и
носовой планкой. Взгляд герцога из  под  стали  шлема  был  страшен.  От
одного взгляда некоторые могли бы бежать, спасая никчемную жизнь.
   Бежать Этварду было поздно. Да и не мог он бежать  -  пробившаяся  по
недоразумению мысль о бегстве была загнана далеко вглубь, чтоб молчала и
не рыпалась.
   Эмрис занес Экскалибурн для упреждающего удара.
   До мрачного чернобородого рыцаря в фиолетовом плаще и орлом на  гербе
оставалось несколько ярдов. Никто и ничто, казалось, не  могло  помешать
их поединку.
   "Боже великий! - взмолился мысленно Эмрис. - Ты благословил меня, так
дай же сил рукам и точность взгляду!"
   Эмрис вдруг понял, что сейчас - именно сейчас - решающий момент  всей
битвы. И судьба сражения, судьба замка графа Маридунского, судьба родной
Британии  в  его  руках!  Он  не  знал  только,  что  меч  чернобородого
противника заколдован!
   Не только Уррий и сэр Таулас торопились к своему королю (в пылу битвы
о котором, к стыду сказать, почти все забыли). Беду почувствовали многие
бриттские рыцари.
   Сэр Гловер, сыпля  проклятиями,  тоже  отчаянно  пробивал  себе  путь
сквозь сражающихся.
   Герцог Иглангер ничего, кроме  уставившегося  на  него  юного  короля
бриттов с обнаженным мечом в руке, не видел. И не слышал. Не слышал, как
принц Вагон в безумном вопле приказывает ему  остановиться  и  повернуть
назад.
   Герцог вдруг (а  он-то  полагал,  что  умеет  держать  в  руках  свои
страсти!)  перестал  себя  контролировать.  Он  должен,  обязан  вонзить
заколдованный меч в это вставшее перед ним в образе  юноши  препятствие.
Силы Космические, как он его ненавидит!
   Иглангер занес для решающего удара меч.
   Между ним и юным королем никого не было.
   Этвард выставил вперед щит с королевским гербом и  тоже  приготовился
нанести удар.
   Никакой щит не мог остановить заколдованный меч Иглангера.
   Еще чуть-чуть и отравленный клинок коснется тела молодого короля...
   ...и тут между Иглангером и Этвардом встала преграда - сэр Отлак.
   Граф Маридунский успел-таки на  защиту  воспитанника.  Своего,  Богом
данного, короля!
   Эмрис едва успел отвести в сторону руку, чтобы не  задеть  названного
отца.
   Меч герцога легко  разбил  подставленный  щит  графа,  прошел  сквозь
стальной нагрудник и застрял на какое-то мгновение в плече.
   А граф неожиданно схватил обеими  руками  за  меч  герцога,  перекрыл
запястье Иглангера и повалился с коня, вырывая за гарду проклятый меч.
   Уррий  застыл,  резко  остановив  коня.  Ужас  обдал  его,   заставил
окаменеть, боль пронзила  все  тело  -  не  физическая  боль,  душевная.
Казалось, он не выдержит удара и рухнет с коня, подобно отцу.
   Сэр Дэбош тоже резко пришпорил коня и тоже замер,  закрыв  глаза.  По
лицу  могущественного   верховного   координатора   алголиан   пробежала
судорога.
   Зато сэр Таулас, сэр Гловер и сэр Дэбош подоспели к месту трагедии.
   И Этвард вновь заносил Экскалибурн над герцогом.
   Взгляды Этварда  и  герцога  встретились  и  могущественному  чародею
впервые за  многие  годы  стало  страшно.  Очень  страшно.  Он  оказался
беззащитен. Братьев рядом не было (сам же  ведь  отослал,  где  был  его
разум!), магическую энергию герцога плотно сковал ненавистный француз  и
даже  меча,  простого  меча  не  было  в  руках,  чтобы  отразить  удар.
Телохранители пали где-то по пути к Этварду.
   Иглангер оказался совсем один и безоружен  перед  лицом  разъяренных,
пылающих жаждой справедливой мести, бриттских рыцарей.
   Откуда-то издалека до герцога донесся истошный крик принца  Вогона  -
слов герцог не разобрал.
   И Иглангер понял - настал его последний  час.  Силы  Космические,  да
помогите принять смерть достойно!
   Герцог высоко поднял голову ожидая удара.

***

   Сумерки сгущались давно, но внезапный мрак, словно рухнувший на  поле
битвы, заставил вздрогнуть почти всех сражающихся.
   Ничего не было видно - даже пальцев на собственной руке!
   Герцог  Иглангер,  находясь   на   пороге   смерти,   сориентировался
мгновенно. Все его мысли и чувства  обострились.  И  на  какие-то  грани
секунды он опередил Фоора и французского барона.
   Через минуту герцог уже был  рядом  с  принцем  Вогоном  в  окружении
мрачных сакских рыцарей.
   То тут то там стали зажигать факела  и  костры.  Словно  в  поддержку
испугавшихся немилости господней бриттских рыцарей в черном бархате неба
выглянула луна.
   Герцог, случайно избежавший смерти, не мог  ни  думать  спокойно,  ни
говорить.
   И неожиданно принц Вогон просто поразил его.
   - Благородные рыцари! - заорал принц, снова взмахнув  мечом,  но  его
героический жест пожрала  тьма.  -  Множество  бриттских  псов  постигла
справедливая смерть!
   Наша цель достигнута! Кольцо прорвано! Мы отходим  к  шатру...  Пусть
враги подавятся своими мертвецами, победа за нами!
   Под  покровом  тьмы  саксам  действительно  удалось  прорвать  кольцо
алголиан и озерных бойцов и умчаться к шатру.
   По правде говоря отступивших саксов и варлаков особо не преследовали,
хотя некоторых нерасторопных рыцарей удалось взять в плен.
   Чтобы ни кричал принц Вогон все прекрасно знали - победа за  тем,  за
кем осталось поле боя! Время уносить погибших и раненых, считать потери.
***

   Уррий спрыгнул с коня и в свете факела нашел тело отца. Снял  шлем  с
его головы.
   Отец еще был жив. Он открыл глаза, увидел Уррия и улыбнулся - сколько
чувств выразилось в этой улыбке! Сколько страдания и  сколько  отцовской
нежности, сколько радости победы и горечи,  что  он  расстается  с  этой
удивительной и прекрасной жизнью!
   - Он жив! - вне себя закричал Уррий. - Слуги, скорей! Он жив!
   Надежда проснулась в юноше. Может, координатор  Фоор  ошибся  и  удар
герцога на самом деле не смертелен?
   Но сэр Ансеис разбил все его надежды. Барон мягко отстранил  Уррия  и
подобрал с земли злополучный клинок.
   - Ты теряешь голову, Уррий, - чуть не с укоризной сказал  француз.  -
Любая царапина от этого меча гибельна!
   Барон хотел уничтожить меч, чтобы больше никто  никогда  от  него  не
пострадал, но передумал. Меч точно лег в его ножны, для страховки Хамрай
прошептал заклятие, и передал страшный предмет одному из оруженосцев.
   Это был далеко не единственный трофей французского барона  сегодня  -
оруженосцам и слугам придется много доспехов перетащить в его комнату.
   Хамрай невесело усмехнулся - этот поход оказался чрезвычайно  богатым
на добычу, которая ему совершенно без надобности.

***

   Когда герцог  Иглангер  подскакал  к  шатру  в  небе  ухмылялся  серп
ущербной луны, словно желающей помочь бриттам отличить своих погибших от
мертвых саксов.
   Иглангер спрыгнул с коня. Настроение было препротивнейшее. Он был зол
и возбужден.
   Завтра с утра - штурм! Рэдвэлл будет стерт с лица земли! Все,  кто  в
нем находятся - обречены! Это говорит он, герцог Иглангер, слов  попусту
не тратящий!
   К нему подошел кто-то и поклонился, в  темноте  герцог  не  разглядел
лица.
   - Я подоспел вовремя, - сказал подошедший и по  голосу  герцог  узнал
Астарота.
   -  Если  бы  не  моя  помощь,  я  сейчас  был  бы  лишен  возможности
приветствовать вас.
   Силы Тьмы держат уговор.
   Герцог одарил Маркиза Тьмы взглядом, который удается раз в жизни.  Ни
слова не сказав, Иглангер вошел в шатер.
   Астарот  с  ухмылкой  пожал  плечами  и  пошел   прогуляться   вокруг
возбужденного дневными событиями лагеря. Он  не  чувствовал  себя  здесь
непрошенным гостем - он один из полновластных командиров.

Глава шестая
СМЕРТЬ ОТЦА

   "Ты кончил жизни путь, герой!
   Теперь твоя начнется слава,
   И в песнях родины святой
   Жить будет образ величавый..."
   Джордж Гордон Ноэль Байрон

   Граф Маридунский умирал.
   Умирал от ран полученных в битве. Ценой жизни он  защитил  верховного
короля Британии и подвиг  его  останется  в  веках  -  барды  воспоют  о
героической гибели сэра Отлака.
   Графа со всеми возможными мерами предосторожности принесли в замок  и
уложили на спешно приготовленное ложе прямо в пиршественном зале.  Нести
по узким  лестницам  и  коридорам  умирающего,  подвергая  его  излишним
страданиям, было неразумно.
   Граф лежал, сжимая в руке  меч,  от  которого  пал  сегодня  не  один
сакский рыцарь.
   На груди умирающего горько рыдала графиня,  седеющие  уже  волосы  ее
растрепались, но она даже не думала их поправлять. Господи, сколько раз,
проклиная одинокую постель, она желала смерти мужу! Как  она  его  порой
ненавидела!
   И все те чувства разлетелись в пыль пред искренним  горем  -  она  не
знала, как будет жить без него. Одна утрата за другой - сперва два сына,
а теперь муж!
   Лучше бы Господь забрал ее никому не нужную жизнь!
   Рядом с графиней были две дочери и невестка - тоже  в  слезах,  графа
любили,  хотя  и  побаивались,  все  домочадцы.  Даже  младшую   дочурку
разбудили посреди ночи - вдруг умирающий захочет попрощаться с ней...
   Справа от графа стоял на коленях Уррий и мрачно смотрел на отца -  он
никак не мог поверить, что отцу осталось жить какие-то минуты. Он не мог
принять сердцем, что сильный умный мужчина,  на  которого  Уррий  всегда
смотрел как на  образец  рыцарства,  как  на  само  воплощение  жизни  и
физической мощи, скоро умрет. Что его отпоют в часовне замка и уложат  в
деревянный гроб, а гроб  -  в  каменный  склеп  в  длинном  ряду  других
захоронений в фамильной  усыпальнице  в  глубине  огромной  пещеры.  Что
завтра защищать замок и принимать решения придется  уже  ему,  Уррию,  а
отца не будет рядом, чтоб хлопнуть по плечу и дать дельный совет...
   И еще Уррий знал, что отец страдает сейчас не только от ран  и  боли,
не только от беспомощности, но и от  того,  что  не  до  конца  выполнил
клятву, данную королю Эдвину, хотя и умирает теперь от  верности  своему
слову.
   Не  только,  конечно,  клятва  заставила   графа   заслонить   грудью
воспитанника, но все же...

***

   Умирал один из знатнейших рыцарей  королевства.  Прославленный  воин.
Хозяин замка.
   Умирал от боевых ран.
   И все бывшие в Рэдвэлле рыцари молча стояли вокруг.
   Хотелось снять доспехи, залить чудотворным бальзамом саднящие  свежие
раны, утолить беснующийся голод, залить испаляющую жажду кубком  доброго
эля, смыть пот и кровь противника...
   Но все стояли, молча склонив головы, отдавая  последний  долг  герою,
хотя ноги  гудели  от  усталости.  И  будут  стоять,  даже  если  агония
продлится до рассвета - в этот последний час его боевые товарищи  должны
быть рядом.
   Сам верховный король стоял, преклонив колено, перед умирающим,  рядом
с его сыном. На лице Этварда явственно чита